«Падай. Я тебя ловлю»

Дин с первого дня нашел себе берлогу и вполне в ней обжился. Демоны не испытывают потребности в пище или сне, но для Дина важно иметь какое-то место, которое он сможет называть лично своим. В геенне, приступая к пыткам, он всегда создавал иллюзию отдельной камеры. Не сумел бы объяснить причины внятно, но именно наедине с жертвой он без труда находил в ней специфическую струнку. И доставлял грешнику особенно невыносимые мучения. В том его конек – он мог сломить кого угодно. Несколько веков назад в его руки попадали самые простецкие, примитивные души, начинавшие визжать от одного только вида окровавленного серпа, стиснутого неумолимым черноглазым. Теперь он искусен до виртуозности. Сумеречным именем – Дэргал – его наделил учитель, за усердие, изворотливость и находчивость. Дэргал совратит кого угодно – священнослужители и монахи, искренне верующие, валились к его ногам без числа. И попадали в ад. На дыбу. К тому же демону, что подбил их на грехопадение. Воистину, Аластар не поручил бы столь тонкое, требующее недюжинной смекалки и смелости задание другому. Никто не способен так колдовать словами, свивая лукавые заклинания-фразы. Никто не способен сплести настолько незаметную, незримую интригу. Жестокость? Право, я умоляю вас! На этом поле люди, созданные по Его образу и подобию, давным-давно превзошли самого извращенного, самого неистового и кровожадного демона. Вечные муки – боль не столько физическая, сколько душевная. Искалеченное мясо и раскрошенные кости исцелялись в мгновение ока, палачу стоит лишь пожелать. Но язвы и рубцы на сгустке чистого света – не затягивались и тысячелетиями спустя. Дэргал убедился на собственном опыте. Одного из уникальных праведников он истязал почти три столетия – человечек упорствовал и долго не желал сдаваться, стоически терпел и молился. Однако небеса не снизошли к нему, и он все равно сломался, как и миллионы до него. А куда ему деваться? Если круглосуточно, без перерыва на отдых или сон наблюдать, как любимые сгорают в лютых страданиях, осознавая – единственное, что тебе доступно: смотреть, не имея возможности помочь – сломаются даже те, кого считают несгибаемыми. Самые потерянные, самые прогнившие души имели свои слабости. Струнки, за которые дергал молодой, но могущественный демон. Ему всего тысяча лет по меркам ада. Наверху и десяти не прошло. Кем он был в прошлой жизни – несущественно. Демон забыл. Память о земном существовании выбивалась сразу же, с первых секунд пребывания в преисподней. Как только уступил, испугался, дал ключик к своей личности – все, считай, уже демон – за редким исключением. Да и чего тут помнить? Дэргал презирал людей и порой презирал себя за то, что когда-то был одним из них. Мелочным. Ничтожным. Тупым ублюдком, ради достатка готовым пойти на гнуснейшие мерзости, но при этом лгавшим, лгавшим самому себе. Обещавшим творцу исправиться, перестать грешить. И идущим на поводу у самых дешевых посулов. Человечки продают души ради денег, славы и… все. Денег и славы! Больше нихрена! Адское пламя, да они осознают, на что себя обрекают?! — Дэргал, мы нашли его! — в приятный, обустроенный с комфортом подвал вбежал помощник – один из низших, наберус* – и почтительно склонил голову. За его спиной маячили еще двое, не поднимая глаз на господина. Демон медленно обернулся, рассматривая подобострастного типчика. — Райтан, — ласково произнес он. — Иди, — Дин поманил первого пальцем, — сюда. Райтан, со свойственной ему неискушенностью решив, что господин похвалит его за исполненное поручение, шагнул к нему вплотную. Дэргал улыбнулся так, что у неподготовленного зрителя мороз бы по коже пробежал, и обхватил горло Райтана сильными пальцами. Из-под подушечек, поднимаясь на челюсть и щеки низшего, заструился жидкий, красно-оранжевый огонь, выжигал на плоти глубокие чадные борозды. Незадачливый подчиненный попытался что-то сказать, оправдаться, избавиться от остервеневшей муки, но его палач показал истинный взор и с отвращением скривился. — Червь, — с гадливостью протянул демон. Изначальная тьма, обрамленная светлыми ресницами, бушевала неукротимой яростью, бешенством, которому нет утоления. — Как смеешь ты, — голос двоил, давая оттяжку в хрип, и вибрирующему баритону вторил эхом грубый бас, — полоскать своим прогнившим ртом мое имя?! Он сдавливал кисть, рассылая по телу жертвы скверну Ада. Заставлял его вяло трепыхаться в ожидании неотвратимой смерти. Наконец из-под захвата брызнули темные, воняющие серой потоки. К правой ладони присоединилась левая. Неуловимым резким движением демон свернул Райтану шею – с громким хрустом – а после и вовсе оторвал. Отнял руки, презрительно глянул на труп. Стряхнул кровь. — Убрать падаль. Один из присутствующих немедленно подскочил к бывшему предводителю и, придерживая болтающуюся на тонких волокнах плоти голову, вытащил его в коридор. Второй, Золналаш, шагнул в помещение – справедливо рассудил, что отныне он старший над уличными патрулями, принялся рассказывать: — Мы нашли его на западе, господин. Он остался один. Как вы распорядились, наши отряды уничтожили его спутников. Потери… — Меня не интересует, сколько пушечного мяса вы потратили, загоняя его в угол, — отмахнувшись, оборвал его демон. — Ранения? — Да, господин. Один из гасионов** проткнул ему плечо подобранным клинком, — с воодушевлением кивнул Золналаш. Он радовался тому, что кто-то из своих подпалил ангелу перышки, особенно учитывая количество павших во время атаки. — Полагаю, этот слизняк уже мертв? — вскинул бровь демон. — Я приказал не трогать пернатого. — Но он собирался призвать свет благодати, мой господин! — оправдывался испуганный Золналаш. — Все нападающие погибли бы! — Напомни-ка мне, любезный Золналаш, — ядовито прошипел демон. — Когда это я волновался о ваших никчемных шкурах? — спросил он, осматривая ногти на холеных руках. — Дин-гремори***, больше такого не повторится! — убеждал его подручный. — Виновные будут наказаны немедля! — пообещал он, внутренне содрогаясь от ужаса. — Конечно, — усмехнулся Дин, — будут. Ты ведь не хочешь закончить, как Райтан, правда? — Нет, мой господин, — учтиво поклонился наберус, умоляя геенну о снисхождении. Перед ним стоял могущественный демон, находящийся в иерархии так высоко, что ему самому, пожалуй, никогда не достичь. Золналаш – расчетливый демон. Он не хочет, чтобы ему оторвали голову – ни телесную, ни настоящую. — Осадить его убежище, — посерьезнев, велел Дин. — Отобрать низших и провинившихся – пойдут в расход. Изматывать, но не убивать. — Слушаюсь, — наберус расшаркиваясь, удалился. Дин – а теперь он использует свое старое имя – остался стоять у стола. Имя ему не нравилось, неприятно, диссонансно царапало и звучало, как собачья кличка, но выбора нет – неразумно орать на всех углах, кто он такой. Чем дольше враг не знает, тем лучше. На столешнице возвышалась старинная бронзовая, покрытая патиной чаша, некий заменитель телефона – для прямой связи с адом. Для «коннекта» требовалось жертвоприношение и свежая человеческая кровь, поэтому демон подхватил кубок и вышел из своего пристанища, направляясь на улицу в поисках зазевавшегося прохожего. Настроение у Дина было прекрасное – творческое, боевое. Дело идет так, как и должно идти. Ангел… не человек, конечно. И они, дети одного с демонами Бога, думали, что знают жестокость и лживость порождений ада. Но по факту они фантастически наивны и целомудренно чисты. Убивают с тем же пылом, но за священную идею. Верят в нее своими невинными душонками. — Сера и дым! – воскликнул Дин, втягивая ноздрями вечернюю свежесть. — Как давно я скучал, — пожаловался он пустоте. А минуту спустя в переулок юркнул какой-то худощавый паренек лет двадцати, и демон безжалостно перерезал ему глотку. Потому что так необходимо. Пару мгновений он стоял, опираясь спиной на стену, провел в чаше пальцем несколько кругов, взывая к учителю. Рассказал, что показался жертве и остался жив. Успех первой встречи совершенно не означал успех предприятия. Нет, вполне вероятно, что выйдет наоборот. Нет никакой гарантии, что в следующий раз, столкнувшись с Дэргалом, Кастиэль не решит его испепелить к чертовой матери. Поэтому нужна тонкая тактика, изящная и незаметная для небесного создания. Поэтому нужно беспощадно давить, давить до тех пор, пока у ангела не останется ни миллиметра для маневра. Закончив разговор, Дин выплеснул начавшую застывать кровь на асфальт, стряхнул со дна старинной чаши вязкие капли и вернулся в подвал. Сотворил в пригоршне исступленное пламя и докрасна накалил тавро. Убедившись, что металл достаточно горяч, воткнул клеймо себе в предплечье, оставляя на дымящейся коже печать. Сумасшедший риск, конечно – запирать сущность преисподней в смердящей человеческой тушке, но вероятность провалить задание и быть изгнанным в ад еще более рисковая – Аластар очень разгневается, а когда мастер гневается… Лучше ему не попадаться. Низвергнет на такие глубины, о которых Дину даже думать тошно. Кастиэль в то же время отчаянно старался восстановить благодать, но не мог. На его пристанище волнами нападали падшие – слабенькие, но помногу, группами от десяти до пятнадцати особей. Они истощали ангела, не позволяли вздохнуть спокойно. Постоянно, словно намеренно, отвлекали от отдыха. Ангел сверхъестественно осязал, что по району черноглазых еще больше, но они, по какой-то им одним ведомой причине не нападают всей толпой, что странно, ведь так проще убить. Возможно, боялись. Не знали, что его ангельские батарейки иссякли. — Laudetur Jesus Christus, — с издевкой поприветствовал кто-то удивительно знакомым голосом. — Помощь нужна? — Ты!.. — вскинулся Кастиэль, с изумлением взирая на демона, единожды уже спасавшего его. Изумление его понимаемо – не многие падшие способны произнести привычную формулировку отгоняющей молитвы без вреда для собственного здоровья. Тем необычнее его визит. Тем оскорбительнее для Кастиэля. — Да ладно тебе, — саркастично нахмурился Дин. — Если не нужна, так я пойду, — улыбнулся он и повернулся к оконному проему. Ангел испытывал жгучее, колоссальное унижение, но в глазах уже двоилось от усталости, и не похоже, что нападающие собираются отступать. — Постой, — вымученно выдавил Кастиэль. Он смотрел в кромешно черные – тот их даже и не пытался скрывать! – глаза демона, и пытался что-то сказать, но не мог заставить себя просить помощи у врага. Он же падший, святые небеса! Противник, извечный, постоянный. А этот не какой-то там демонишка – у него хищный оскал и раздвоенный язык, как у высших. Он взывает к Чертогам и не страдает! Ангела не обмануть красивой оберткой. — Не парься, — приподнял бровь Дин. — Я не за тем пришел, чтобы ты валялся у меня в ногах, — он подошел, запрокинул голову, рассматривая то, что мог видеть кто угодно, кроме людей. — У тебя крылья обвисли. Сколько ты сражаешься? — Вторые сутки. — Нормально… — одобрительно кивнул Дин. — Ладно, пойду я, — он улыбнулся, — чертей погоняю. Дин выпрыгнул из окна прямо на козырек. На него со всех сторон, кровожадными стаями начали нападать собратья. Кто-то отважно, понимая, что однозначно сдохнет, если не подчинится. Кто-то без особого энтузиазма, зная, что смысла нет – но таких высший видел сразу и уничтожал первыми. Они нападали всерьез, стремясь убить. Их предупредили перед схваткой – убьете гремори, останетесь жить, повышение в касте и полная – ха-ха! – индульгенция. Однако убить Дэргала им не удалось бы априори. Немногие из них осознавали тщетность попыток, но дрались, потому что умереть от его руки в сражении лучше, чем потом века висеть у него же на дыбе. Дин ломал кости, отрывал конечности, изгонял. Время от времени бросал взгляд наверх, замечая потускневшее сияние восхитительных крыльев – ангел не справился с любопытством и выглядывал посмотреть. Естественно. Он наверняка скучал не меньше Дэргала – скучал от рутины стычек и непрекращающейся войны, конца которой нет и не предвидится. Когда последний демон упал, Дин потер лицо, вдохнул полной грудью вязкий от запаха крови и серы воздух и поднялся к ангелу – по стене, цепляясь за карнизы и водосток, как и в первый раз. Лестница сплошь исписана сигелами Еноха – такие ангельские штуки, типа печатей скверны – и эти штуки демону хорошо бы точно не сделали. Он влез в окно, спустил ноги через подоконник и спрыгнул. — Выпустишь меня? — спросил он ангела. Дин не видел ловушки, но знал, что она стопроцентно есть – на потолке или полу, не имеет значения. — Как ты тут оказался? Следил? — грозно парировал ангел. С ожидаемыми и предсказуемыми подозрением и недоверием. — Ага, — беспечно согласился демон. — Следил. — Зачем? — От крыльев твоих балдею. А еще намереваюсь соблазнить тебя и утянуть в ад, — на полном серьезе бросил он и сложил руки на груди. — Твои шутки опрометчивы, — рассердился Кастиэль. — Я могу изгнать тебя немедленно, — он подтянул раненое предплечье к животу и принялся аккуратно баюкать. — Костры геенны! — расхохотался Дин. — Хотел бы – давно бы изгнал. Тебе сейчас не выжить в одиночку. Может, тебе тушку для репликации притащить? — предложил он. — Ну, чтобы ты набрался сил, прежде чем меня испепелить? — Не сквернословь, — недовольно фыркнул ангел, игнорируя подначку. — И неужели ты действительно думаешь, что я тебе поверю? — с негодованием бросил он. «Да куда ты денешься, ангел четверга?» — подумал Дин. — Как угодно, — пожал он плечами. — Уходи, — ангел сгенерировал искру благодати на кончике пальцев и швырнул ее на краску, очерчивающую ноги Дина, нарушая целостность соломонова круга. — Не показывайся мне больше, гремори. Сожгу, — с бесконечной усталостью добавил он. — Не сожжешь, — отмахнулся Дин. Самым непристойным образом подмигнул Кастиэлю на прощанье и выпрыгнул из окна. — А крылья – настоящий улет, — негромко добавил он, когда коснулся земли рифлеными подошвами ботинок. 1* — вторая из низших каст демонов. 2** — самая низшая каста демонов. 3*** — третья ступень высшей касты демонов. Добавляется к мирскому имени в знак уважения.