Равновесие

      — О, мама Нана, а ты рано встала! — вскинув брови, я прошла на кухню.       Невзирая на то, что на часах было десять минут седьмого, женщина уже что-то тихо перебирала на столе, складывая результат в кастрюлю рядом.       — Утро доброе, милая, — улыбнулась мне Нана, но стоило ей увидеть то, что я в уличной одежде, женщина нахмурилась, даже грозно свела брови вместе. Видать не услышала того, как я с улицы зашла. Эх… Могла и проскочить.       Интуиция громко возопила о том, что следует как можно быстрее выдать заготовленную легенду.       — А я вот выходила проверить то, как там на улице с проводами и деревьями, — делая вид, что не замечаю ее настроя, я положила газету с новостями на стол, а сама, встряхнув намокшие волосы, начала снимать отсыревшую толстовку. — Выше по улице порвало провода — спец службы еще не приехали, так что света нам в ближайшее время не увидеть. Заодно посмотрела то, как обстоят дела с дорогой к дому Хару. Если Ямамото можно у нас остаться и на вторую ночь, то вот девочке вряд ли позволят так долго находиться с незнакомыми для ее родителей друзьями. Хотя думаю, что Ямамото решит все же идти домой — не отец за него, так он за отца волнуется, — расправив снятую одежку, я потянулась. — А почту мы, оказывается, со вчерашнего утра не проверяли. Вот же…       Косой взгляд в сторону Наны дал понять, что женщина немного успокоилась — все же я не шлялась где-то там, а просто вышла посмотреть, как и что рядом с домом. Благое дело и бла-бла-бла.       Я поморщилась, неожиданно поймав себя на странном ощущении того, что мне неинтересно то, что скажет женщина и вообще, скажем так, возможная нотация вызывает в моей душе раздражение.       Я замерла, удивленно переваривая собственные эмоции. Миг — и весь возможный негатив резко пропал, оставив мне лишь недоумение и вновь зарождающееся где-то в глубине чувство тревоги. Пока что еще очень глубоко, но оно прочно там обосновалось, больше не давая быть расслабленной.       — Саша, — мягко начала Нана, не зная того, что только что было в моей душе. И слава богу… — На улице, пусть погода и стала чуточку лучше, все еще достаточно опасно. Я же просила тебя не ходить самой.       — Но ведь Хару так же придется идти одной, — пожала я плечами, повернувшись к ней. — И Ямомото тоже, ведь он живет в другой стороне. Я просто посмотрела, не беспокойся.       — И все же я не могу понять тебя до конца, пусть и стремления твои похвальны, — вздохнула она.       — Мама Нана, все хорошо, не переживай, — мягко улыбнулась я. — Тебе нужно чем-нибудь помочь?       — Милая, то что у нас нет электричества, еще не означает, что я не могу без него готовить, — скрестила руки на груди женщина. После, хитро улыбнувшись, чуть наклонилась вперед. — Ну-ка дуй наверх и приведи себя в порядок — ты выглядишь так, будто в ураган попала!       — Мне все больше начинает казаться, что я права насчет маршрута в наследовании генов Тсуной, — пробурчав себе под нос, подошла я к ступеням. — Выражение «маменькин сынок» приобретает совершенно иной смысл…       Хотя стоило отдать Нане должное — из зеркала в комнате на меня смотрела женская версия лешего, а никак не заместитель Главы Дисциплинарного Комитета. Как я там постоянно говорю? По женской части? С учетом временами дрянного настроения Кёи, кажется, что и тут игра слов в тему.       Отсутствие света мне никак не помешало достигнуть ванной комнаты. Бойлеру, который грел воду в ванной, это наоборот помешало, так что вода в кране была только холодной.       — Могло бы быть и хуже… — уныло вздохнула я, ступая под воду и неприязненно морщась.       Чем дальше я от своих тренировок у монахов, тем больше я начинаю понимать улыбки моих отцов, когда я и мои братья скрипели зубами под ледяной водой монолитом падающей сверху, карабкались по отвесным скалам, носили, казалось бы, неподъемные грузы. Не спали, бегали по бесконечным ступеням, отрабатывали одни и те же удары по тысячи раз… Они улыбались, мы злились и, как нам тогда казалось, страдали.       А сейчас я благодарю их за это, ибо я практически спокойно переношу холодную воду из-под крана. Она-то теплее чем у горного водопада…                     — Как вы меня чувствуете? — склонив голову от встречного ветра, прищурилась я, стараясь перекричать непогоду. — Мой первый хранитель сказала, что она просто решила атаковать. А после «знакомства» как себя ощущает!       — Ваш первый хранитель хотела вас убить?! — округлил глазищи Акира.       — Да с тобой тоже не все хорошо прошло, с учетом количества воды… — пробурчала я, но под непонимающий взгляд парня ответила громче. — Это случайно вышло, ее просто переклинило! Как тебя в кафе!       — А… — парень энергично закивал головой, пытаясь доказать, что услышал меня. — А я просто знаю то, когда у вас плохое настроение! Я ведь не только с дождем и ветром дело иметь могу! Еще огонь и земля в моем подчинении есть!       — Небесный огонь? — я указала в небо, где как раз разошлась ветка молнии.       Хехе, А Тану такое не создать без зонтиков… Выкуси, шестерка — мой хранитель куда круче тебя!       — Именно! — уверенно кивнул рыжий, подозрительно косясь на меня взглядом. — Вы сейчас меня с кем-то сравнили, да? Такое щекочущее чувство в затылке…       Я смущенно улыбнулась, но чувство гордости никуда не делось, заставив рыжего чуть покраснеть щеками.       — В общем, слушай сюда, на счет огня и всей этой силы! — я поманила Акиру ближе и, подцепив под локоток, чтобы было удобнее, коротко пересказала ему о существовании аркобалено, Вонголы и того, что называют пламенем посмертной воли. Так же рассказала о первой встрече с Одуванчиком и о том, что я совершенно не понимаю того, почему и сама стала собирать вокруг себя людей со странными силами.       Не лгала, но не договаривала в большинстве случаев, чтобы не шокировать человека больше чем следует.       Рыжий, впрочем, довольно быстро все обдумал, после чего задал вопрос, ответ на который я, честно говоря, искать и не хотела.       — А что… Вы говорите, что есть семья Вонгола, которой вы подчиняетесь, — парень замолк и вволю почесал кончик носа, с которого капало — как и я, он не разменивался на зонтики, просто надев яркий дождевик, который, впрочем, не особо хорошо защищал лицо. — Да, вы не хотите этого признавать, ища уловки и пути, чтобы доказать свою самостоятельность, но вы — часть этой семьи. Так вот… Раз вы часть Вонголы, то что на счет нас? Мы с вами больше не чужие и уровень нашего обоюдного доверия исходит откуда-то изнутри нас самих… Я, выходит, тоже Вонгола? — он посмотрел на меня любопытно блестящими глазами, а я будто язык проглотила.                     — Черт, — тихо шепнула я, упираясь лбом в плитку на стене и пытаясь мысленно остыть, потому как стоило вспомнить недавний разговор, и я вновь разгоралась злостью.       Что-то с эмоциями не так… Хотя причину злости я могу более чем точно описать.       Я не хочу быть частью Вонголы. Тимотео старик хороший, да и Тсуна станет прекрасным лидером. Он даст мне вольную, я уверена. Но до того момента, когда он наконец-то вступит в права наследования… Та кровь, которую похитит семья Шимон. Дать ли им эту возможность? Настолько далеко я не загадывала, потому как для себя решила, что должна отталкиваться от того, что будет с будущим. Меня ведь не должно быть в этой истории. А раз так, то мое существование несколько изменит картину того, что там, впереди.       Но до этого момента, пока не появились лично мои хранители-хоронители, я свой путь знала. Теперь не уверена в том, что смогу следовать своему сценарию. Что делать — ума не приложу. Я, конечно, за прошедшие годы много сценариев развития событий просмотрела в голове, благо времени на медитациях было вдоволь (в принципе, именно потому я прекрасно помню все то, что должно произойти в будущем), однако…       Что ж, гением меня называли не просто так — было время потренировать соображалку. Будем импровизировать.       На выходе из ванны меня встретил уже привычный грохот падающего по ступеням тела — стянув с головы полотенце, я любопытно склонилась над причудливо изогнутым братом.       — Братишка, открой мне секрет своей живучести, а? — помогая Тсуне подняться, покачала я головой. — Как ты умудряешься выживать после таких падений? В чем твоя суперсила, брат?       — Не продолжай, — кисло взглянув на меня, скривился он. — Уже начинаю думать о том, что не буду о чем-то сожалеть в одно из таких падений…       — Даже не думай, что сможешь так легко выпилиться, тебе еще главой семьи становиться, — язвительно ввернула я.       — И тебе доброе утро, — саркастично вздохнул мальчик, похлопав меня по плечу и, оставив стоять столбиком, улизнул в ванную.       — Однако здравствуйте, — медленно обернувшись ему вслед, вскинула я бровь. — Однако утро доброе.       Видать не у одной меня настроение обещает желать лучшего…       Остальной народ подтягивался по мере сил. Отчаянно зевающий Ямамото умудрился встать на десять минут раньше Хаято и, разминаясь и щурясь на тусклый свет из окон (дождь все еще шел, и явно не желал прекращаться, пусть мой новообретенный хранитель и вернул свои мозги на место) осторожно примостился на стуле в кухне. Тсуна, вялым кивком ответив на его приветствие, вновь растянулся грудью на столешнице, печальным взглядом Муму, осознавшей всю прелесть соседства с двумя кирпичами на шее посреди пруда, глядя перед собой.       Вскоре, переругиваясь между собой на тему неуемного любопытства подоспели и Хару с Хаято — брюнетка во всю ездила по нервам парня, обвиняя того в несоблюдении личного пространства.       Однако стоило им объявиться на кухне и Гокудера тут же принял стойку, умудряясь рычать на сонного бейсболиста и ластиться к Тсуне.       — Вы сегодня рано проснулись, — заметила Нана, возле которой хлопотала и я, помогая с нарезкой.       — О, я по утрам на пробежку выхожу, — звонко отозвался Такеши, после чего по своему обыкновению мягко рассмеялся.       Я промахнулась ножом, мягко отрубая кусок разделочной доски…       — А я проснулся от раската грома и больше не мог уснуть, — вяло пробормотал брат, растекаясь, кажется, еще сильнее.       — Где Джудайме, там и я… — начал было Гокудера, но Миура не дала ему договорить.       — Ты в комнате моей был, извращенец! — воспылав щеками, нависла она над Хаято. — Как только можно себе вообразить…       — Да дыра в стене у вас там! — пошел в защиту подрывник. — Я…       — О, милые бранятся — только тешатся! — мило усмехнулась Нана.       Между сорящимися повисла напряженная тишина — до них достаточно быстро дошло то, кого имела ввиду Нана. Не удивительно, особенно если учесть, что оба отличники.       Такеши, до которого доходило чуть дольше, рассмеялся, да так, что спустя несколько секунд начал смеяться Тсуна, а за ним и Хару. Гокудера, будучи серьезным итальянским мачо, смеяться отказался, лишь сверкал в мою сторону чуть обиженным взглядом, будто прося поддержки.       Примирительно улыбнувшись, я постаралась послать ему как можно более успокаивающий взгляд. Хаято, чуть сощурившись, вздохнул, после чего насмешливо фыркнул.       — О, Саша, а что с доской? — Нана удивленно покрутила в пальцах кусочек деревяшки. — Неужели порченую взяла… А ведь на распродаже говорили, что она несколько лет прослужит…       — Не бери в голову — она и так хороша, — отмахнулась я, дорезая ветчину по методу, указанному отцом Такеши. — Все, можем завтракать?       — А Реборн и Бъянки? — повертев головой, Нана не нашла главного возмутителя спокойствия нашего дома и его пассию.       — Ой зря… — тихо пискнул Тсуна.       Его счастье закончилось в мгновение — молниеносный пинок в спину встретил голову мальчика со столешницей, от чего на столе подпрыгнули все чашки.       — Не зевай! — рявкнул киллер, гордо восседая на поверженной тушке. — Утро доброе, маман! Что у нас с завтраком?       — Я помогу, — на кухню плавно вплыла Бъянки.       Гокудера, позеленев, далеко не плавно рухнул на пол.       — С-сест-тра-а… — прохрипел несчастный.       — Ох, Хаято… — печально и тягуче вздохнула девушка, склоняясь над ним, — ты все так же робеешь в моем присутствии… Как же я буду скучать по этим моментам, когда ты повзрослеешь.       — Бъянки-сан, боюсь это не… Бам! — Тсуну, который хоть как-то пытался заступиться за друга, «приласкали» во второй раз.       Печально сверкнув в свете молнии, на пол упал стакан с моим недопитым соком.              Где-то далеко в Италии самое сокровенное сжалось у одного прекрасного, но весьма шумного капитана отряда наемных убийц «Вария».              — Бъянки, прибери пожалуйста. А с готовкой мы уже почти закончили, — мило улыбнулась Нана, выкладывая на тарелке курицу.       Итальянке, бросившей на меня косой взгляд (будто это я должна была убирать за ее ненаглядным солнышком) пришлось смириться.       Гокудера, печально зеленея и синея, отбыл в гостиную.                     Провожать Хару, как я планировала ранее, не пришлось — около половины девятого утра, когда с завтраком было покончено, а мы все устроились в гостиной, раздался тактичный стук в дверь. Папа Хару, профессор Миура, лично пришел за дочкой. Поначалу будучи несколько обеспокоенным, он, увидев то, что Хару со всеми играет в одну из стратегий, выуженных у чуть смущенного Тсуны откуда-то из загашника, успокоился. Дети явно не были в беде, да и дочурка выглядела весьма довольной жизнью.       На мой вопрос о наличии стратегий и о том, почему я их раньше не видела, брат смущенно признался мне, что когда-то купил их в надежде на то, что у него появятся друзья, с которыми он будет в них играть. Однако, время шло и шло, а неуверенный в себе и своих возможностях Тсунаеши однажды просто убрал коробки в самую глубь шкафа. И больше к ним, как и вере в то, что у него будет компания, не возвращался. Мне оставалось лишь хлопнуть себя ладонью по лицу — Тсуна с его явно Гарри Поттеровским «Но какой же я волшебник? Я Гарри — просто Гарри» выбешивал порой похлеще соседской мелкой шавки, которая обожала петь серенады где-то в районе пол первого утра.       Мне, однако, необходимо было быть терпеливой и смиренной в отношении Тсуны и его отношения к себе. Москва не сразу строилась, а тут труса и, порой, откровенного лентяя и маменькиного сыночка надо растрясти.       Тем более что шавка, после моего к ней визита, из йоркширского терьера превратилась в весьма седоватое подобие китайской хохлатой. Ибо нехер — я алабая вырастила, а тут какая-то крыса с непомерно раздутым эго.       В общем, Миура-младшая, радостно улыбнувшись при виде своего солидного папы, вежливо поклонилась мне, поблагодарила Нану за данный ей в непогоду кров и, стрельнув влюбленными глазками на Тсуну, упорхнула следом за папой, не забыв предварительно упаковаться в водонепроницаемую накидку и помахать всем на прощание.       — Ну наконец-то, — презрительно цыкнул зубом Гокудера, явно имея стойкое желание сплюнуть и закурить, но вовремя перебарывая себя — плевать в доме было чревато пенделем от меня, а курить — уже от Наны. И так приходилось несчастному парню вовсю скрывать от дражайшей матери Джудайме свое пристрастие.       — Да ладно тебе — она хорошая девчонка, веселая, — пожал плечами Ямамото, бросая на подрывника непонимающий взгляд.       — Вот сам с ней в следующий раз один на один в комнате и оставайся! — взвился ужом Хаято, глядя на бейсболиста взбешенным взглядом.       — А какого рожна ты вообще к ней в комнату завалился, а, Гокудера? — приобняв пышущего гневом парня за плечи, прищурилась я, лукаво заглядывая ему в лицо.       Парень, на мгновение замерев, заалел как маков цвет — отодвинув прядку волос, я не без удовольствия отметила алое ухо, которое, кажется, даже добавило света в полутемную гостиную.       — Тсу-кун, как думаешь, у нас еще осталось немного маршмеллоу? — чуть прищурившись, я перевела смеющийся взгляд на брата.       Тот, удивительно ловко состроив на лице задумчивость и серьезность, чуть склонил голову на бок.       — А палочки брать?       — К-какие п-палочки? — занервничал Гокудера.       Такеши, уверенно ударив тыльной стороной кулака по раскрытой ладони, явно поймав волну, а потому с невероятно наивным лицом, какое обычно делал, когда дело касалось очередной диковинки от Реборна, которую он списывал на «игры в мафию», радостно припечатал:       — Жарить будем!       Гокудера несколько завис, переваривая услышанное. После, коротко извинившись, быстро покинул помещение.       — Курить пошел, — развела я руками.       Тсуна поморщился — он явно не поощрял увлечения своего друга, но в силу природной застенчивости не мог даже намекнуть ему о том, что вредная привычка подрывника несколько неприятна окружающим его людям.       — Ладно, — потянулся Такеши, после бросил взгляд на часы. — Меня старик наверняка уже заждался. Мало ли, что дома могло произойти?       — Тебя проводить, Ямамото-сан? — обеспокоенно округлил глаза Тсуна, который судя по всему только сейчас вспомнил то, что у бейсболиста отдельный дом, и он не является частью нашего сумасшедшего общежития.       — Ой, сам дойду, не бери в голову, — улыбнулся парень. — Будто в первый раз по дождю идти буду. Я как-то даже в непогоду тренировался, пока не потянул лодыжку — батя потом запретил такие тренировки, — покачал он головой, выходя в коридор, а оттуда в прихожую.       — Ну как скажешь, — вздохнул Тсуна, которому явно было печально от того, что все расходятся.       — Гокудера где-то тут остался — не печалься, — вовремя перекрыв собой выход в кухню, где Реборн что-то обсуждал с Бъянки, шепнула я мальчику. Все-таки мое место — между ними. Не в стороне. Во всяком случае — не все время. — Так, я с тобой, — переведя взгляд на Ямамото, заявила я.       Парень чуть вздрогнул, почти незаметно если не ждать реакции, после перевел на меня непонимающий взгляд.       — Во-первых, ты далеко живешь, — стянув с вешалки ветровку, начала я. — И в моих обязанностях тебя проводить.       Я чуть замешкалась — заела молния, а Такеши воспринял это как… Удар по самолюбию. Что ж — с теми крупицами, что я успела выдать, он вполне в праве.       — Александра-тян, — чуть прищурившись, начал он. — Ты считаешь, что я не в состоянии дойти до собственного дома? Мне приятно что обо мне беспокоятся, однако я вполне могу о себе позаботиться…       — Твое жилище выглядит несколько хрупким, — замерев напротив него и чуть запрокинув голову, так же прищурилась я, не дав договорить. — Тсуеши-сан, конечно, весьма подвижный и энергичный мужчина, но на улице сейчас сыро, а в такие времена все старые болезни вылезают наружу. Потому если где-то прохудилась крыша, или ее повредило во время шторма, моя помощь лишней не будет. Плюс, я практически полностью уверена в том, что заказы босс все так же исправно принимает, — я вскинула бровь, чуть смеющимся взглядом намекая ему на то, что у меня и в мыслях не было как-то ущемить его гордость.       Такеши и не подумал выдерживать мой взгляд. Профессионально улыбнувшись — широко, беззаботно, от чего его глаза еще сильнее прищурились, а мое сердце ёкнуло, он взлохматил свой затылок.       — Прости-прости — сам не знаю того, что на меня нашло! — чуть склонившись ко мне, прикрыв один глаз и поставив ладошку ребром к носу, будто в молитве, поспешил исправиться он. — Извини!       Я кивнула и отступила назад — краснеть не стану, потому как выдержка вновь вернулась ко мне, но все же тяжело выдерживать такой открытый взгляд.       Такеши-сан, а вы у нас тот еще лжец… Кажется, теперь я знаю то, что же меня так притянуло к этому парню. Свояк свояка, как говорится.       — Тсу-кун, а тебе предстоит помочь маме с уборкой, — кивнула я в сторону кухни, где Нана убирала посуду. — Постараюсь не задерживаться, но связаться не смогу. Не беспокойтесь, если что. У меня там, чувствую, много дел.       Тсуна надулся, чем вызвал еще один всплеск веселья у Такеши, который, впрочем, попытался его успокоить, уверяя, что в суше-баре дел невпроворот и вряд ли им удастся повеселиться. По лицу Тсуны было видно, что даже если его заставят руками вычерпывать содержимое забившегося нужника, это и в половину не будет так тяжело, как остаться дома с Реборном.       Выходя из дома, мы столкнулись с весьма мокрым Хаято и, махнув ему на прощание (подрывник всем своим видом выразил счастье от осознания того факта, что ненавистный ему бейсболист покидает дом Джудайме) поспешили в бар.       Идти, в принципе, было не особо далеко, но с такой погодой пришлось постараться — пытаясь укрыться от дождя, разговорами мы друг друга не обременяли, стараясь как можно быстрее достигнуть лавки Ямамото.       — Отец, мы дома! — отодвинув створку двери в сторону, громко крикнул Такеши.       Войдя следом за ним и шумно чихнув, я так же громко поприветствовала босса.       — Я на кухне, — выглянув, махнул нам рукой Тсуёши. После, окинув нас внимательным взглядом, хитро прищурился. — Что, работать пришли?       — Так точно, сэр, — вытянувшись в струнку, в полушутливой манере я «щелкнула» каблуками резиновых сапог. — Специальная бригада по спасению положения после небесного наводнения прибыла!       — Отлично! — довольно улыбнулся он. — Тогда вперед — второй этаж нуждается в вас.       — Хорошо-о, — протянул парень и, забрав у меня дождевик, поманил за собой. — Тряпки и швабру сейчас выдам.       — А что с крышей делать будем? — невинно поинтересовалась я, оглядываясь по сторонам — второй этаж к суши-бару не относился, а потому и я сюда не заходила. Все-таки было любопытно то, как живут отец и сын Ямамото.       — Подставим ведро, — бросил на меня косой взгляд Такеши. После, замерев, повернулся ко мне и, пару секунд внимательно изучая, осторожно добавил. — Ты не полезешь поправлять кровлю. И я не полезу. Будем ждать пока станет сухо и тепло.       — Ладно-ладно, — отступив на шаг, выставила перед собой ладони. Что, неужели всё так явно написано на моем лице? — Только уборка луж! — уверенно кивнула я.       Парень, бросив на меня нечитаемый взгляд, кивнул и, покопавшись в небольшой комнатушке, наконец-то выдал инвентарь для уборки.       Я благодарно кивнула и, улыбаясь краем губ, пошла убирать потоп — пока парень копался, я успела быстро заглянуть в ближайшую комнату.       Внутри был небольшой беспорядок — смятая кровать, несколько журналов на полу рядом с низким столиком, опасно лежащие мячи для бейсбола около входа. В углу, рядом с шифоньером, несколько старых бит, на стене над кроватью плакаты с известными бейсболистами. Окно задернуто простыми шторами бежевого цвета.       Напротив кровати небольшой телевизор, рядом с ним приставка.       И все. Весьма обычная, мальчиковая комната. Несколько спартанская, заметно холостая. Впрочем — все, как и должно быть у обычного ученика Средней Намимори. Никаких отклонений.       Но все равно отчасти приятно увидеть то, как живет объект твоих воздыханий — вряд ли еще кто-то из фан клуба Такеши заходил так далеко.       Уборка затянулась — протечек оказалось несколько, да ко всему прочему на первом этаже какая-то шальная ветка от дерева влетела прямо в окно. Тсуёши как мог подмел это место, но пришлось еще неслабо поползать на коленях, чтобы убрать все осколки. Хорошо что было чем окно занавесить.       — Добро пожаловать, — с первого этажа донесся звук колокольчика. Кто-то пришел в такую непогоду отведать суши?       Воистину поклонники японской кухни!       Мне, однако, было не до посетителей — из-за отсутствия света горячую воду для мытья посуды приходилось кипятить в кастрюле. Одновременно с этим на соседней конфорке варился рис — Такеши внимательно следил за тем, чтобы он не переварился, потому как я честно призналась в том, что больше умею готовить блюда западной кухни, чем восточной. Нет, восточная мне тоже была по плечу, но я вполне могла в конечном результате приготовить плов… С рыбой.       Ужасная мысль.       — Так, я пока налеплю онигири, а ты сходи, забери грязные тарелки у посетителей, — улыбнувшись, попросил Такеши. — Хорошо?       Он вообще, стоило делу дойти до готовки для посетителей, резко стал куда более серьезней, чем обычно. Почти как с бейсболом.       — Да, разумеется, — так же мягко улыбнувшись в ответ, кивнула я.       Отерев руки о фартук и бросив предупреждающий взгляд в угол кухни, где затаилась кошка, я выскользнула в помещение.       — Позвольте забрать… — я не закончила, рассмотрев отнюдь не ради прикола побритые головы посетителей.       — Здравствуй, сестра, — встав, оба парня церемонно поклонились. — Нас прислал к тебе наш наставник Белое Пламя.       — Что-то случилось? — я нахмурилась, глядя на них с подозрением и замиранием сердца.       Два парня-близнеца. Одинаковые одежды, одинаково остриженные головы. На груди слева вышит до боли знакомый огонек.       — Присядь с нами, сестра, — я благодарно кивнула на предложение и села рядом с одним из них — напротив говорившего. — Меня зовут Шухей, а это мой брат — Янг. Мастер Белое Пламя прислал нас к тебе с предложением о визите.       — Он хочет, чтобы я вернулась к отцам? — нахмурилась я.       — Ему было знамение, — тихим, в отличие от четкого и хорошо поставленного голоса Шухея, произнес Янг. — Наши братья, ученики Спокойного Ветра доставили тебе свиток?       — Да, конечно, — я нахмурилась, но отчетливо вспомнила его содержимое. — Что-то случилось с Лао и По?       — Нет, сестра, с ними все в порядке, — поспешно успокоил меня Шухей. — Братья успешно вернусь в монастырь и продолжают совершенствовать свое искусство.       — Тогда что нужно от меня почтенному мастеру? — качнула я головой.       Такеши, высунув нос с кухни, непонимающим взглядом окинул стол, за которым сидела я с братьями, но ничего не сказал и вновь скрылся. Тсуёши так же не выказывал никаких протестов на счет того, что я сижу с посетителями за одним столом, и продолжал методично нарезать рыбу за стойкой.       — Прости, сестра, но он не поделился с нами, — виновато развел руками Шухей. — Но он сказал нам обеспечить тебя всем необходимым и оплатить столько билетов на самолет, сколько тебе нужно.       — Он разрешает мне прибыть с моими друзьями? — вскинула я брови.       Да, черт дери! Да! Я безумно хочу показать Тсуне и маме то место, где меня воспитали! Так ведь так красиво! А еще там мой собакен!       Мои братья по учению, несколько раз обменявшись между собой говорящими взглядами, все же на что-то решились и, пододвинувшись ближе, тихо прошептали.       — У нас недавно целое светопреставление было! В покоях мастера на днях начало что-то неистово светиться всеми цветами, включая черный и белый! Не знаем мы, успокоилось ли это свечение сейчас, но мастер, понаблюдав за светом, велел нам собираться в дорогу. И уговорить тебя хоть на пару дней приехать погостить. Мы думаем, — они уверенно кивнули мне, — что это как-то касается твоих сил.       — Ну и, наверняка наш учитель хочет увидеть тех людей, ради которых ты делала все то, что тебе говорили, — неуверенно поделился Янг. — Да и нам интересно увидать того, чью оболочку ты не захотела трогать.       — Хоть одна живая душа узнает о том, что тогда случилось… — мрачно сощурилась я, глядя на них не предвещающим ничего хорошего взглядом.       — Только между нами, — уверенно кивнули братья. — О тайне твоего рождения известно только мастерам и нам двоим. Мы клятву молчания дали.       — Благодарю, — сдержанно склонила я голову в поклоне. — Сколько дней вы готовы ждать?       — Мы ненадолго остановились у мастера Фонга. Но мы хотели бы не злоупотреблять его добродетелью, — чуть намекающе вскинул бровь Шухей.       — Я поняла вас, братья, — встав из-за стола, вновь поклонилась я. — Благодарю за новости и приглашения. Я постараюсь как можно быстрее решить этот вопрос. А пока, я заберу использованную посуду.       — Да, сестра, — кивнули ученики и, так же встав, церемонно поклонились.       Быстро собрав все тарелки, я осторожно прошла на кухню, где и сгрузила их около мойки. И, не успела я грустно вздохнуть на тему того, что нужно вновь кипятить воду, мигнув, зажегся свет.       — Ну наконец-то, — облегченно вздохнула я, слушая, как начинает клацать переключателями бойлер, проверяя систему.       — А кто эти парни? — я вздрогнула. Углубившись в свои мысли о том, кого же я могу пригласить с собой к монахам в гости, я совершенно не заметила того, как подкрался ко мне Такеши. — Они похожи на послушников монастыря боевых искусств.       Скосив взгляд на склонившегося рядом со мной парня и мысленно чертыхнувшись — нутро опять начало давать сбой, из-за чего на этот раз наружу лезло полноценное смущение, я чуть прищурилась.       — А ты не хочешь к ним смотаться? Они пригласили меня и моих друзей в гости. Они типа мои воспитатели и соскучились.       Ответом мне были восторженно округлившиеся карие глаза и широкая улыбка.