Heiliger Unheilig

Когда мы вернулись в дом, там было тихо. Привезенные люди постепенно занялись делами, которые им назначил Клаус. Зайдя в дом, первым, что бросилось мне в глаза, была странная походка молодой девушки. Она дрожала, постоянно поправляла юбку и при том отводила взгляд, стараясь не смотреть ни на кого, в особенности на меня. Первой мыслью, что пришла ко мне в голову, было то, что Клаус что-то с ней сделал. И я бы, честно сказать, этому не удивилась, наверно - всё же за те несколько дней, что мы знакомы, я успела немного узнать о его характере, что и позволяло мне избегать некоторых сложностей в общении с ним. Или он просто притворяется перед о мной, чтобы я не думала о нём слишком плохо, а своё настоящее лицо он в полной мере показывает только пленникам и тем, кого хочет помучить? Я не знаю и, наверно, не хочу никогда об этом узнавать. Переобувшись в домашнюю обувь, иду в сторону столовой, где я и встретила Клауса. Тот сидел за столом, ожидая ужин, и читал очередную порцию бумаг. Даже услышав мои тихие шаги он не обернулся, лишь сдержанно поприветствовал меня и кивком пригласил сесть. Присев на стул справа от мужчины, тут же чувствую его руку на своём колене, которое он тут же начинает мягко поглаживать. Я могла ощутить, насколько мужчина был напряжён - его пальцы сильно сжимали колено, постепенно перемещаясь под юбку. - Ты умеешь делать массаж? - неожиданно спросил Клаус, переводя на меня взгляд. Усталость - нечеловеческая, жуткая усталость - в его глазах кольнула меня в самое сердце. Сейчас мужчина перед о мной меньше всего напоминал фашистское чудовище - сейчас он был простым мужчиной со своими проблемами и своими потребностями. Пусть, судя по всему, и эротического характера. - Не профессионально, но могу расслабить мышцы, - отвечаю я, смотря мужчине в лицо, на что он лишь кивает головой, с ног до головы рассматривая меня. - После завтрака поднимешься ко мне в спальню, - убирая от меня руку, Клаус поднялся на ноги и поспешил уйти. Я слышала его тяжёлые шаги на лестнице и думала о том, что может случиться после завтрака. Может, он снова захочет со мной переспать. Может, ему на самом деле нужен просто массаж. Не важно - сегодня я просто хочу помочь ему. Почему-то мне неприятно видеть такую усталость и обреченность в его глазах. И, раз уж я имею право касаться его и делать ему приятно, придётся воспользоваться этим. Быстро съев завтрак, поблагодарив женщину, которая мне его принесла, я поднимаюсь на ноги и иду в сторону спальни офицера, попутно прихватив массажное масло и полотенце, находившиеся в ванной. Дверь открылась ещё до того, как я успела постучать. Клаус, одетый в одни брюки, придерживал дверь, пока я захожу, и закрыл её. - Разомни мне спину и плечи, - спокойно произнес немец. Кто-то мог сказать, что он приказывает, но мне хватило этого короткого промежутка времени, чтобы осознать одну простую вещь - рядом с Клаусом ничто не может быть так просто и очевидно, как кажется на первый взгляд. То, что слышат одни, может звучать для кого-то по-другому. Так и для меня этот приказ для одних звучит больше как просьба и потому я киваю в сторону кровати, куда офицер и укладывается, максимально расслабляясь. Засучив рукава рубашки, вылив немного масла на руки, начинаю неторопливо разминать затекшие и уставшие мышцы, которые постепенно стали расслабляться, а с губ Клауса сорвался умиротворённый выдох. Его тело стало расслабляться по мере массажа, а глаза закрылись. Дыхание немца постепенно выровнялось, а на губах впервые за эти несколько дней появилась расслабленная, умиротворённая улыбка. Улыбка, предназначенная для меня. Улыбка, от которой на душе мне стало легче, что удивило меня саму. Закончив с массажем, вытираю руки полотенцем и, накрыв спящего Клауса одеялом, неслышно выскальзываю за дверь, прикрыв её за собой. Всё, что мужчине сейчас нужно - отдых и тишина. Наверно, я смогу обеспечить ему это, хотя и не знаю, почему меня волновало его состояние. Наверно, это своего рода уже привычка - пока ещё не смертельная, но крепкая. И защита, ведь только Клаус в случае чего сможет меня защитить, если захочет.