Океаны

             Я заплатил мистеру Грину и помог мистеру Вустеру собрать вещи, в основном, это были книги в мягких обложках. Я заверил его, что одежды у него достаточно. Ему нужны эти обноски, чтобы дойти до дома, но я уничтожу их при первой же возможности. Я объяснил ему, в чем состоят мои обязанности: кормить его, одевать, помогать принимать ванну, убирать квартиру, следить за финансами и выполнять любые поручения, которые ему заблагорассудится мне дать. Он слушал меня раскрыв рот.       — А что же делаю я?       Я подумал.       — Живете, как вам нравится, сэр. У вас много друзей и родных, вы их часто навещаете, но в основном вы проводите время дома, за пианино, чтением или написанием рассказов.       От таких перспектив он просиял и улыбался, пока я переносил через порог его потрепанный чемодан, но в квартире улыбка померкла. Кажется, он слегка насторожился.       — Мы дома, сэр, — сказал я и поставил чемодан на пол.       Он нахмурился, медленно прошелся по комнате и остановился у рояля, нежно коснувшись клавиш.       — Я знаю это место, — тихо сказал он. — Оно мне снилось. Не думал только, что оно настоящее. Ты же меня не обманываешь, нет?       — Нет, сэр. Это наш дом. Позвольте набрать вам ванну и позаботиться о вас.       Его признание меня подбодрило. Вне всякого сомнения, скоро он все вспомнит. Просто из-за пережитого потрясения память его подводит. Он не знает меня, оплот своего дома — так он меня называл. От этих слов меня всегда переполняла гордость, но теперь я их нескоро услышу. Мне стало грустно.       Я набрал ванну и помог ему раздеться, силой воли подавляя в себе желание раздеть его совсем по-другому. Сердце мое сжалось при виде аккуратно зашитой кожи на его левом плече и спине.       — Мне сказали, я заработал их в море, — пояснил он, заметив мое беспокойство. И с глубоким вздохом сел в ванну.       — Вы помните, как получили их, сэр?       — Нет. — Он согнулся и опустился под воду по подбородок. — Помню, как очнулся в больнице, маленькой, имени какого-то святого Джона. Играл в карты и читал Библию, пока не поправился. Потом старшая медсестра сжалилась надо мной и пустила жить в гостиницу. У меня были золотые часы, цепочку я отдал в оплату. А часы еще у меня, уже не идут, но я все равно их ношу.       Он задумался, и я подтолкнул его, в надежде, что он что-нибудь вспомнит.       — Это часы вашего отца, сэр. К сожалению, ваши родители оставили этот мир, когда вы были ребенком. Вы берегли эти часы. Я отдам их в ремонт.       Он повернул голову и легко мне улыбнулся. В груди у меня потеплело.       — Вот так просто? Ты, кажется, легко справляешься со всем.       Я покраснел от гордости.       — Благодарю вас, сэр.       Он поднялся из воды, и я обернул его полотенцем. Потом усадил в кресло и принялся приводить в порядок полтора года скитаний. Сделал ему массаж головы и шеи, задевая самые чувствительные места, а он довольно вздыхал. Состриг свалявшиеся лохмы, обрезал ногти. Опустился перед ним на колени, чтобы подстричь ногти на ногах и сделать массаж стоп. Когда он блаженно прикрыл глаза, я украдкой поднял на него взгляд и увидел полуоткрытые губы и едва скрытую полотенцем эрекцию. Я чуть не сорвался, но вовремя взял себя в руки.       Осталось его побрить. Густо намазав щеки пеной, я откинул назад его голову. Он коснулся моей руки.       — Дживс, я и сам могу.       Он забрал у меня бритву и повернулся к зеркалу. Милый, доверчивый мистер Вустер не думая обнажил бы передо мной горло. Другое дело Джон. Он мне не доверяет. И мне не должно быть от этого так больно.       — Хорошо, сэр.       Я занялся одеждой, и вскоре он уже был одет в серый костюм из тонкой шерсти и галстук со светло-голубым узором. Он улыбнулся своему отражению, а я не смог удержаться от улыбки при виде этой картины.       — Что ж, выгляжу я, прямо сказать, сногсшибательно.       И провел ладонью по мягкой ткани, любуясь.       — Вы правы, сэр.       Я вдруг испугался, что сплю, что сейчас проснусь и потеряю его еще раз.       В гостиной я смешал ему крепкий коктейль по собственному рецепту, и он принял его с благодарностью.       — У меня для вас кое-что есть, сэр. — Я показал ему ящик, где лежали запертыми все рассказы, которые я любовно набирал на машинке, расшифровывая его небрежный почерк. — Это ваши рукописи. Возможно, вы что-нибудь вспомните.       Оставив его в компании стопок бумаг, я позвонил мяснику и заказал на ужин телятину. Не стану жалеть ни сил, ни денег, сегодня мистер Вустер получит на ужин свои любимые блюда: тушеный в масле бифштекс, хлебный пудинг с мармеладной глазурью и идеальный чай. Сегодня впервые за девятнадцать месяцев усну на своей узкой кровати, а завтра с утра начну служить ему и по частицам воссоздавать нашу прежнюю жизнь. Завтра нужно будет звонить родственникам и юристам, восстанавливать членства в клубах, писать письма и еще много чего.       Я верну его в норму, поклялся я сам себе. Он снова будет моим, и у нас все будет хорошо. Эти мысли меня уже не успокаивали, когда глубокой ночью я лежал в своей маленькой холодной кровати в комнате для прислуги, а мой возлюбленный спал в двух шагах, и в его снах мне места не было.