Океаны

             Я сервировал мистеру Вустеру завтрак: яйцо всмятку, два треугольника поджаренного хлеба, вазочку с джемом, четыре полоски бекона и, конечно, утренний чай. Расставил все на подносе, добавил алую розу в вазочке и понес в спальню. Он все еще спал, уткнувшись носом в подушку, взъерошенные волосы торчали во все стороны. Я залюбовался. Думал, что никогда уже не увижу этой прелестной картины. Мой хозяин, любовник и друг, мой милый Бертрам снова спит в тепле и безопасности нашего дома. Я поставил поднос на тумбочку, и глаза его тут же распахнулись. Сначала в них отразилось смятение, но через секунду лицо озарила ангельская улыбка.       — Доброе утро, сэр.       — Доброе утро, Дживс.       Он вздохнул, уселся спиной к спинке кровати и потянулся. Я подождал, пока он примется за завтрак.       — Сегодня холодный день, сэр, и, возможно, пойдет дождь. В воздухе пахнет осенью.       — Прошу прощения? — пробормотал он с полным ртом хлеба, подняв на меня озадаченный взгляд.       — Вы любите с утра узнавать о погоде за окном, сэр.       — Правда? А, ну тогда не стесняйся.       И снова стал жевать тост. Наверняка проголодался, несмотря на плотный ужин. Я ощутил укол сочувствия, доставая из шкафа горчичный харрис-твид с шелковым галстуком бургундского цвета.       — Я позвонил миссис Трэверс, сэр, вашей любимой тетушке. Она очень хочет вас видеть и заедет сегодня днем.       — Делия.       Мое сердце пропустило удар.       — Да, сэр. Вы ее помните?       Он покачал головой.       — Я про нее писал.       Наверное, он заметил выражение моего лица, потому что сразу же расстроился.       — Вы вспомните ее, сэр. Ее не так просто забыть.       Уж точно гораздо сложнее, чем меня, подумал я.       

***

      Визит миссис Трэверс сильно повлиял на нас обоих. Она обняла мистера Вустера, а потом и меня. Это была напряженная беседа. Я подавал чай с бутербродами и направлял ее в мирное русло. Миссис Трэверс спросила меня о наследстве, и мы договорились, что деньги на время останутся у меня, пока мистер Вустер не придет в себя.       Вскоре после ее ухода мистер Вустер посмотрел на меня с любопытством и, кажется, с беспокойством и поинтересовался:       — Дживс, и сколько же у меня денег?       — Я вам покажу.       Я усадил его рядом с собой за стол и достал бухгалтерские книги. Он смотрел на записи о балансах на банковских счетах, стоимости ценных бумаг и выглядел привычно растерянным. И очевидно, его обеспокоило такое количество денег в одних руках.       — Почему тут везде твое имя?       Я втянул воздух.       — Когда вас признали мертвым, сэр, огласили завещание. Я был единственным наследником. На старых выписках оба наших имени, потому что это счет с совместным доступом. Вы никогда не любили бумажную работу, и счета и налоги оплачивал я. Банку нужна была моя подпись.       — Ясно. То есть, деньги все же не мои, правильно? Потому что я головой стукнулся.       — Все так, — сочувственно произнес я. — Миссис Трэверс считает, будет лучше, если, пока вы все не вспомните, все останется как есть.       — И кто такая миссис Трэверс, чтобы решать такие вещи, а, Дживс? Достаточно того, что я могу только поверить тебе на слово, что я и есть этот Бертрам. Скажи мне, когда все обратно на меня перепишешь, — надулся он.       Я вздохнул.       — Я не знаю, сэр.       — Может, ты просто держишь меня тут под контролем, пользуясь тем, что я ничего не помню.       Он с каждой минутой тревожился все сильнее. Я сжал зубы и посмотрел ему в глаза.       — Я не держу вас, сэр. Вы держите меня. Вы хозяин этого дома. Напомню вам, что все это время я продолжал вас искать и добровольно перепишу на вас ваши счета.       — Только вот ты не собираешься этого делать. Ты и все эти люди, которых я, по твоим словам, должен знать…       Какое-то время он пытался подобрать слова.       — Я должен тебя оставить, да? Потому что ты всем тут заправляешь.       — Сэр, у меня нет никаких сомнений, что однажды вы всех нас вспомните, — мягко сказал я. — Вспомните, что я ваш преданный слуга, а миссис Трэверс — ближайшая родственница.       Он отодвинул поднос.       — Ты купил меня за пятьсот фунтов. Как я могу тебе верить, что я тут не пленник, если меня уже однажды продали?       Каждое его слово — словно ножом по сердцу.       — Сэр, вы не понимаете. Я бы все отдал, чтобы вернуть вас домой в безопасности.       — Набери мне ванну, — проворчал он. — И принеси виски. И не спорь. Раз уж я тут хозяин.       — Слушаюсь, сэр.       Я вздохнул и принялся безропотно выполнять поручения, желая показать, что здесь ему нечего бояться.       За весь день он со мной почти не говорил, только изредка сыпал приказами. Вечером, укрыв его одеялом, я начал сомневаться, что это обычная вспышка раздражения. Раньше они длились не дольше часа. Сколько же продлится эта? Конечно, если память вернется к нему, все снова станет хорошо, а если нет? Я попытался отделаться от неизбежного вывода, от которого меня пронзала дрожь: возможно, я потерял своего любимого Бертрама навсегда.