Океаны

             Бросив на меня один короткий, полный презрения взгляд, миссис Грегсон сунула мне в руки шляпу и перчатки и поспешила в гостиную, где уселась на краешек кресла и уставилась на мистера Вустера грозным взглядом.       — Сядь, Берти.       Он подчинился, глядя на меня испуганными, широко распахнутыми глазами. Я безмолвно ему посочувствовал и скрылся на кухне, чтобы приготовить чай. Это означало, к несчастью, что какое-то время я был вне пределов слышимости. Спешно вернувшись в гостиную, я заметил, как побледнел мистер Вустер.       — ...дьявола! Тетя Агата! — Он возмущенно взмахнул руками и посмотрел на меня умоляюще.       — Помолчи, Берти. — Она вздохнула и приняла у меня из рук чашку с блюдцем с таким видом, словно вообще не признает моего существования. — И следи за языком, он у тебя отвратителен. Я забочусь о твоем же благе.       — Но… но Родерик Глоссоп ужасный! Мошенник чистой воды!       Под его умоляющим о поддержке взглядом я мог только молчать, но это стоило мне усилий.       — Значит, сэра Родерика ты помнишь, а все остальное нет? — Она раздраженно изогнула бровь. — Почему-то я с трудом в это верю, милый мой. От кого ты набрался этих глупостей?       На мгновение ее взгляд упал на меня и тут же вернулся к племяннику.       — Я о нем читал, — нахмурился он. — То, что сам написал. И хорошо, что написал, а то еще доверился бы ему.       Он вздрогнул.       — Похоже, я совершила ошибку, оставив тебя здесь одного. Некому было направлять тебя, помочь занять подобающее тебе место в обществе, вернуть твою жизнь в положенное ей русло.       — Признателен тебе за заботу, тетушка, но я не один. — Он выпрямился в кресле, стараясь говорить и выглядеть уверенно. — Тетя Делия навещала меня. И у меня есть Дживс.       Наверное, это худшее, что он мог сказать. Миссис Грегсон встала и воззрилась на него сверху вниз, высокомерно вздернув свой длинный нос. Он явно наступил на больную мозоль. Она стиснула в пальцах чайную чашку и сжала челюсти.       — Делия не глава семьи. Вам обоим стоит об этом помнить. Она и за собой-то смотреть не может, не говоря уж о других, а Дживс всего лишь слуга. — Последнюю фразу она выплюнула с коротким резким жестом, который получился у нее суровым и величественным, хотя вырвался, похоже, непроизвольно. — Он не член семьи. Он никто. В прошлом, возможно, ты был достаточно мягкотелым, чтобы позволить собой управлять. Ты глупый, легкомысленный мальчик, тут уж ничего не поделаешь, но я не позволю тебе продолжать порочить семейное имя, отдав себя в руки какому-то…       Она оглядела меня с головы до ног и скривилась — незаметно, если этого не ждать. Не найдя для меня достаточно уничижительного слова, которое воспитанная женщина может произнести вслух, она вылила свой гнев на мистера Вустера.       — Сегодня вечером ты идешь к сэру Родерику. — Она сунула ему в руку визитку. — Ты мне еще спасибо скажешь. Тебе это поможет, Берти.       — Но… — Он был так поражен этой вспышкой, что не смог вымолвить ничего более существенного.       — Молчи!       Он кротко опустил взгляд.       — Ты пойдешь к сэру Родерику, Берти. А если нет, я об этом узнаю, и ты пожалеешь.       Он кивнул, не сомневаясь в этом. Я подал миссис Грегсон шляпку и перчатки и с коротким кивком выпроводил из дома. Нервы мои звенели, но я ничем не выдал своего состояния. Только посмотрел на дрожащего на диване мистера Вустера.       — Сэр. — Я подал ему чай. Он вцепился в чашку своими длинными пальцами и мрачно сделал глоток.       — Ты не просто какой-то… не…       Он склонился над исходящей паром чашкой. Я тихо сказал:       — Я знаю, сэр. Я счастлив служить вам.       Похоже, он просто отвык от таких визитов и среагировал так, как если бы все еще был ребенком.       — Мне следует поблагодарить тебя. Я такой трус. — Он сделал глоток и вздохнул.       — Вовсе нет, сэр. Миссис Грегсон — грозная женщина, и она ваша родственница.       — Спасибо, Дживс. Даже если это неправда… спасибо. Наверное, надо пойти. — Он осторожно перевернул визитку.       — Так будет лучше, сэр.       

***

      Мистер Вустер вернулся, когда я заканчивал готовить ужин. Он выглядел опечаленным и сел за стол молча.       — Сэр. — Я поставил перед ним приборы и тарелку. Он посмотрел на меня, потом на еду.       — Дживс.       — Сэр?       — Ты не мог бы… тоже сесть? В смысле, поужинать со мной. — Он посмотрел на меня неуверенно.       — Если вы того желаете, сэр.       Мистер Вустер никогда не приглашал меня разделить с ним ужин дома. И завтрак тоже, если на то пошло. Иногда мы пили вместе чай на кухне. Я взял второй прибор и с волнением сел рядом.       — Так здорово, что ты приготовил ростбиф, старина. Сегодня даже не воскресенье. — Он ткнул вилкой в кусок говядины.       — Я решил, что вам необходимо будет поднять моральный дух.       Свет от свечей золотил его локоны, отражался в глазах и придавал его облику нечто ангельское. Он выглядел чудесно. Я смотрел на него, пораженный мыслью, что так долго мечтал об этой самой минуте, и вот она настала, а единственное, что заставляет меня поверить в ее реальность, это возникшие между нами проблемы.       — Родерик Глоссоп понятия не имеет, что со мной делать, — вздохнул он. — Никаких шансов. Он так не сказал, конечно, но ты же понимаешь, когда это видно. Задал мне сотню вопросов, ни один из них не касался моей памяти, всё пятна чернильные да детские воспоминания, которых я не помню. Предложил лечь в его больницу, но я ни в какую. Я согласился на прием, сказал я ему, но я не какой-то там опасный преступник, чтобы запирать меня под замок и следить за каждым моим шагом. Не станет же тетя Агата возражать. Я имею в виду…       — Это страшно, сэр, — озвучил я его мысли, в которых он не мог признаться сам. Он кивнул.       — Я не уйду отсюда. Не пойду без тебя в его ужасную клинику. Дживс… — Он бросил на меня беспокойный взгляд. — Скажи мне. Я в письме написал, что люблю тебя, и, наверное, я и вправду любил, я же не дурак. В смысле, ты такой красивый и так хорошо ко мне относишься. Может, мы просто притворимся, что ничего не изменилось? Давай уже вместе спать, а? Разве это честно, что ты ютишься в той маленькой комнатке, если ты от нее отвык? Я что хочу сказать, может, я никогда уже ничего не вспомню, так что оставь деньги себе. Так будет проще. То есть… если ты вообще меня любишь. Ну, я предполагаю, что это так. Ты не обязан, конечно. Просто… позаботься обо мне, ладно? А я сделаю все, что ты захочешь.       Он весь покраснел от смущения, что, фактически, предложил мне себя сам в минуту страстного признания. Я сидел, пораженный, и не находил слов. Ничего на свете я не хотел больше, и все же…       — Не так, сэр. Я не хочу, не могу так с вами поступить. И я всегда буду о вас заботиться, даже не беспокойтесь об этом.       — Ясно. — Он уткнулся взглядом в еду. — Я такой идиот… — Он отодвинул тарелку и встал. — Я спать, старина. Ты на сегодня свободен, можешь прогуляться, если хочешь. Сходи в клуб или еще куда-нибудь.       Он умчался в свою комнату и закрыл за собой дверь. Я понял, что есть мне совсем не хочется, поэтому убрал со стола и последовал его совету. Выпить чего-нибудь точно не помешает.