Калопсия

      Одд медленно открыл глаза и зажмурился, ощутив, как сильно заболела грудь. Его легкие горели, и он чувствовал, как на теле появляются новые синяки от последней схватки.       Он резко вскинул голову. Его последняя схватка.       А, да, где он чуть не упал насмерть. Насколько он помнил, его пальцы как раз коснулись травы. Дело близилось к этому.       Это, скорее, был его последний полёт.       На самом деле, жертвовать собой было не так уж и смешно. Вообще шутка была не такой уж и смешной, но какая-то истерическая часть его сознания дала трещину от этой непроизвольной шутки (возможно, не одну).        Он огляделся, встряхивая головой и заставляя себя вернуться туда, где он был. Джереми и Аэлита сделали это. Они деактивировали башню, и Юми, видимо, велела им возвращаться в прошлое. Они вернулись в его комнату, только он не знал точно, на каком моменте разговора они сейчас находятся.       — Придурок, — рявкнул кто-то. Одд повернул голову и увидел, что Ульрих смотрит на него со странной смесью облегчения и гнева на лице.       — Я? — спросил он, указывая на себя.       — Прекрати ты это дерьмо! — Джереми с Аэлитой смущённо нахмурились, услышав его восклицание; Юми молчала, не проявляя никаких эмоций.       — Что? — заинтересовался Джереми. — О чём ты говоришь?       — У Одда было видение о том, как я упал с крыши школы, и, когда на нас напал призрак, он загнал нас в угол и уже собирался столкнуть меня, когда Одд принял удар на себя! — Ульрих направился к своей кровати, и впервые за целую вечность Одд по-настоящему занервничал. — Мало того, я успел его поймать, пока он не упал, и знаешь, что он сделал? Он отпустил меня! Ты специально разжал руку! Ты просто хочешь сдохнуть, да?       — Там был выбор: либо ты, либо я, Ульрих.— Его голос звучал спокойнее, чем он чувствовал себя на самом деле.       — Тогда это должен был быть я! — В этот момент Ульрих почти кричал, и Одд видел бурю эмоций на его лице. — Ты не можешь дальше творить эту херню! Ты не непобедим! Ты умрёшь из-за своих склонностей к самоубийству и самопожертвованию!       — Но зато ты не мёртв! — выпалил в ответ Одд. — Пусть лучше буду я, а не ты! Или любой из вас! Я не стану просить прощения! Я сделал то, что посчитал правильным, и я до сих пор так считаю! Если бы я не отпустил, то просто утянул бы тебя за собой! Мы оба могли умереть! Неважно! И, кроме того, мы оба здесь. Мы не мертвы! Я всё ещё жив! Так почему же это имеет значение?!       — Да потому что я видел, как ты упал на землю! — Ульриха трясло. — Я видел, как ты коснулся травы! Ещё секунда — и я бы смотрел на мёртвое тело! Почему ты не попытался подняться?! Ведь ты мог: прямо там был выступ! Почему ты не попытался оттащить меня?       Одд нахмурился. Он не думал об альтернативах. Он действовал чисто инстинктивно. Вероятно, были решения и получше.       — Н-ну... — замялся Одд. — Ты бы сделал то же самое.       — Одд! — В голосе Ульриха послышалось раздражение, и он плюхнулся на кровать. — Не в этом дело! Посмотри на себя! В каком ты состоянии!       — Ты не лучше...       — У меня нет швов на нескольких частях тела, моё лёгкое не разрывалось, меня не сбивали, не отравляли и не били до полусмерти! Я б сказал, что мне лучше, чем тебе!       —О'кей. Это так.       Ульрих глубоко вздохнул.       — Просто... это ненормально. Ты и так еле держишься. Будешь продолжать в том же духе — тебя убьют.       — А какая разницы? — не выдержал наконец Одд. Он почувствовал, как в нём закипает гнев, горячие слёзы защипали уголки глаз. — Я всё равно умираю! Внутри меня вирус, от которого никак не избавиться, и он высасывает всю мою энергию, и я всё равно сдохну! Я уже знаю, что умру: у меня было видение своих собственных похорон! Так что нет никакого смысла в «самосохранении», если меня всё равно не станет! Так скажи мне, какая разница, если я могу спасти твою жизнь, когда моя уже закончилась?!       В комнате воцарилась гробовая тишина. Гнев Одда рассеялся, когда он осознал свою оплошность. Последнюю часть он раскрывать не хотел. Чёрт.       — Ты видел свои собственные похороны? — Голос Аэлиты был тихим. Он поднял глаза, забыв о другой части группы, и встретил отвисшую челюсть и выражение ужаса на лице.       Он кашлянул.       — Забудьте.       — Э, нет. — Джереми поднял очки и как-то странно уставился на него. — В каком смысле ты видел свои собственные похороны?       Одд молчал. Это казалось ему таким личным, чем-то очень сокровенным, чего ему не следовало раскрывать. Технически, они бы в этом тоже участвовали. Они, в конце концов, были единственными, кто пришёл бы.       Эта мысль оставила горький привкус во рту.       — Это случилось сразу после газовой атаки X.A.N.A. — Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. — Вы стояли там над горкой земли. Джереми попытался произнести надгробную речь, но тут встрял Ульрих и начал оскорблять меня. Там... шёл снег, и там были только вы.       — Откуда ты знаешь, что это были твои похороны? — тихо спросила Юми напряжённым голосом. Это был странный контраст с её уверенностью, которая обычно просачивалась наружу.       — Меня там не было, а вы всё говорили об ужасном чувстве юмора, дурацких шутках и каламбурах. — Он нахмурился. — Я почти уверен, что вы смотрели на могильный камень.       — Но мы же не знаем наверняка, что он был твоим? — Аэлита постаралась сказать это с надеждой.       — Я... — Он замолк, пытаясь как-то сформулировать свой ответ. Формально — нет. — Мало ли. Что-то необычное чувствовалось в этом видении будущего. На самом деле, не могу объяснить. Но есть так много доказательств этого...       — Ты сказал, что шёл снег? — Джереми уткнулся в свой компьютер, экран которого излучал тусклый свет. Он приподнял бровь, взглянув на блондина.       — Ага, причём много. Вы все были одеты по-зимнему.       Джереми несколько секунд смотрел на него с непроницаемым выражением, хоть и ощутил намёк на чувство вины. Мальчик медленно развернул экран компьютера к остальным членам группы, и Одд понял, почему у него такое лицо.       — По прогнозу погоды, примерно через две недели начнётся снежная буря.       Что ж. Теперь он может с уверенностью отсчитывать свои дни, как заключённый считает время, проведённое в тюрьме, или время до освобождения. Ещё лучше.       — Две недели. О'кей. — Ульрих, проводя рукой по волосам, пытался что-нибудь сказать, когда им начал овладевать страх.       — Отстойно, — выдал, наконец, Одд.       — У тебя есть какие-нибудь соображения, почему ты умер? — заговорила Аэлита.       Он покачал головой.       — Нет. Вы ничего об этом не сказали.       Юми ущипнула себя за переносицу.       — Дерьмово. Мы ведь понятия не имеем, как этому помешать, верно?       — Полагаю, что да, — неслышно сказал Джереми. — Но, может быть, он умирает от вируса? Он высасывает его энергию и передаёт её в мозг, чтобы продолжать работать; как только энергия закончится, он станет чем-то вроде разряженной батарейки. Может, в этом и есть причина?       — У тебя было пять видений будущего? — спросила Юми. Одд кивнул. — Ладно. Так сколько времени должно пройти, прежде чем он... ну...       — Не знаю. Я ничего не знаю о том, что происходит. Может, это даже не вирус убивает его!       — Остынь, Эйнштейн. — Одд положил руку на плечо мальчика и ободряюще сжал его. — Мы с этим разберёмся. Трудно предотвратить то, о чём ты мало знаешь.       — Одд, это твоя жизнь, — заметил Ульрих.       — Хотел бы я, чтобы это было не так.       Его попытку пошутить полностью проигнорировали.       — Что вызывает твои видения? Что их объединяет?       Одд моргнул.       — Хм. Я терял сознание, прежде чем они случались. — Прежде чем Джереми успел что-то сказать, он поднял палец. — Но... они иногда повторяются. Например, они будут приходить снова и снова, пока не появится следующее.       — Так значит, у тебя постоянно бывают видения будущего?       — Да. Они просто будут повторяться, пока я не отключусь и не появится ещё одно.       Джереми застонал, закрыв лицо руками. Одд непонимающе уставился на него.       — Одд. Это означает, что видений у тебя было гораздо больше пяти.       Его глаза расширились.       — Ох.       — Каждый раз, когда видение повторяется, оно забирает больше энергии, — пояснила Аэлита. — Ты случайно не знаешь, сколько их у тебя было?       — Нет. Они появляются произвольно, и я уже со счёта сбился. В день у меня может быть больше двух.       Джереми ещё глубже погрузился в своё кресло.       — Дерьмово.       — Что ж, — пристально смотрит на него Юми, силясь что-то понять. — Как ты себя чувствуешь в последнее время?       Он нахмурился, поджав губы.       — Как боксёрская груша.       — Ты чувствуешь себя более уставшим, чем обычно?       — Ну. Да. Думаю, что да. Я чувствую себя намного более вялым, чем несколько недель назад, и становится всё хуже... — Он вдруг осознал, почему Джереми сжался в комок, как скомканный лист бумаги. — Ой.       — Иногда ты вдруг засыпаешь, — задумчиво произнёс Ульрих. — Впрочем, ты это и так делаешь. Просто сейчас стало хуже. Как на английском. На прошлой неделе ты всё время дремал на уроке. И на физике тоже.       — Получается, внутри меня какой-то непонятный вирус, который лишает меня энергии и, наверное, это из-за него я умираю; у меня есть всего две недели, прежде чем я сыграю в ящик, а мне становится всё хуже и хуже даже без моего ведома... — Одд вздохнул. — Это действительно отстойно.       — Вряд ли твои ранения помогают, — вмешался Джереми. — Энергия расходуется как на твой мозг, так и для лечения, что ослабляет твоё тело с экспоненциальной скоростью. Твоё здоровье ухудшается быстрее, чем, вероятно, должно.       Одд закатил глаза.       — Ещё одно положительное дополнение к этому спуску по спирали.       — Как нам вылечить его?       Аэлита и Джереми обменялись взглядами, прежде чем дать определённый ответ на вопрос Ульриха.       — Даже если мы будем работать вместе, на написание кода у нас уйдёт несколько недель. Время, которого у нас нет.       — Пятый сектор?       Джереми поломал пальцы.       — Хорошая идея, но крайне опасная. В основном нужно взламывать X.A.N.A., который становится всё могущественнее, выкачивая энергию из возвращения в прошлое и Одда. Кроме того, нам понадобился бы Одд, чтобы у меня был его файл данных и мы могли сделать всё, что нужно; а последние результаты показывают: один выстрел — и он сражён.       — Теперь, когда у X.A.N.A. больше оружия, он будет особенно настороже, — добавила Аэлита. — И кто знает, что мы обнаружим? Может, X.A.N.A. не знает, как расшифровать код и те изменения, которые он внёс в него.       — Но он мог бы, — возразила Юми. — Он наверняка знает, что делать. У него должен быть какой-то антивирус, или что-то в этом роде.       Аэлита нахмурилась.       — Возможно...       — Тогда мне хватает и этого, — просто заявил Ульрих. — Мы пойдём и посмотрим, какая у него есть информация. У X.A.N.A. имеется что-то полезное.       Джереми молча кивнул, но на его лице всё ещё читалось сомнение.       — Ладно. Нам стоит сходить завтра.       — А почему не сегодня? — спросил Одд. Джереми бросил на него опасливый взгляд.       — Ты сейчас не в состоянии что-либо делать. Та схватка с призраком оставила некоторые повреждения, эмоциональные и физические. Тебе нужно хорошо отдохнуть, прежде чем мы отправимся в сектор пять.       Одд уже был готов поспорить, когда Ульрих ехидно заметил:       — Приказ врача, Одд.       Тот сердито заворчал.       — Неважно. Но лучше бы это было первым завтрашним делом. Мы вообще не пойдём на уроки, или как?       — Завтра нет уроков, Одд, — сказала Юми.       — А. Воскресенье.       — Ага. Так что будет легко уйти из общежития и вернуться обратно. — Джереми рассеяно уставился в окно.       — Я встречусь с вами после завтрака, ребята, — предложила Юми. — Мы должны покончить с этим как можно скорее.       Джереми поколебался, прежде чем взглянуть на Одда.       — Ты уверен, что справишься?       — Может, я очень устал, но это не значит, что я, в общем-то, мёртв. — Одд скрестил руки на груди, одарив Джереми утомлённым взглядом. — Я просто хочу, чтобы всё это закончилось как можно скорее.       Джереми кивнул.       — Просто... будь осторожнее. Я понимаю желание поторопиться, но не умирай, пока мы не придумаем лекарство.       — Поверь, я смерть как хочу докопаться до сути этого дела, как и вы, ребята. — В комнате висела гробовая тишина. — Слишком рано?       Ульрих закатил глаза.       — Ты не ты без хренового каламбура.       Одд засмеялся над раздражением своего друга и сопровождающим его свирепым взглядом. Смех длился недолго и быстро перешёл в приступ кашля, и Одд, отчаянно хватая ртом воздух, изо всех сил сил пытался взять себя в руки.       Раздражение Ульриха сменилось беспокойством, а Юми моментально подбежала к нему, не сводя с него глаз. Одд не мог перестать кашлять; его лёгкие отказывались работать нормально, горло превратилось в наждачную бумагу, а он задыхался от воздуха, который пытался вдохнуть. В груди вспыхнул огонь, его словно обожгло, и ему захотелось закричать, но он смог только снова закашляться.       — Одд, тебе надо успокоиться. Ты паникуешь, и это ограничивает поток воздуха. — Голос Юми был мягким, робким, но строгим.       Одд продолжал кашлять, пытаясь сконцентрироваться на её голосе. Естественно, он паниковал: он не мог дышать. Неужели его тело уже отключилось? Неужели вся его энергия исчерпалась? Был ли он на самом деле...       — Сосредоточься, Одд. Успокойся.       Потихоньку, постепенно огонь стал угасать, пока он старался сосредоточиться на совете Юми. Ему нужно сохранять спокойствие. Он не был мёртв и не будет, потому что друзья спасут его. Нет никакой нужды бояться.       Лёгкие больше не казались разорванными, а в горле поселилась тупая боль. Ещё несколько приступов кашля вырвались из груди, прежде чем у него получилось унять их, и тёплая, металлическая на вкус жидкость потекла из его рта, когда он дрогнул и кашлянул.       Выражение лиц его друзей подтвердило то, чего он боялся. Тем не менее, он заставил себя опустить глаза на колени, и оставшаяся кровь застыла от этого зрелища.       Его одеяло забрызгала кровь; капая с подбородка как вода из трубы, алые пятна окрашивали покрывало в тёмно-бордовый цвет.