Самозванка: честно и беспристрастно (нет).

      Город будет разрушен до основания, чтобы сохранить тело, вместившее в себя мир Симона Каина и тысячи чужих, порожденных полетами детских грез - так порешили. То, что построил один, примет в себя множество жизней, что, отразившись в зеркалах, сойдутся вместе и обратятся вереницей, хороводом, ожерельем с нанизанными на башню, словно на ось-нить, стеклянными бусинками, где каждая - своя сбереженная мечта. Утопия - дерзкая, неправильная вера, вера тех, кто попрал Закон и будет попирать впредь: вот каковы победители, распорядившиеся жизнью города.       Она могла бы плакать, кричать, умолять, пытаться сторговаться, угрожать - да только напрасно это. Ее молчание оплачено двумя панацеями - цена жизней Сабуровых. Они заболели на седьмой день, и Клара не сомневается: это ее вина, от ее дурных мыслей и слов перед Инквизитором, от ее слабости перед одиночеством Чума смогла войти в Стержень и забрать тех, кто верил, но предал перед лицом опасности.       Но чудо не должно пропасть!       Девушка кладет руки на плечи сидящего за столом с картой Полководца: он только что закончил отдавать приказы и собирается с силами. Блок кивает благодарно - Клара понимает это по наклону головы, но видит не лицо его, а спину. Впрочем, вряд ли его лицо изменилось...       Александр повторяет то же, что говорил и прежде, он продолжает верить в то, что святую чудотворицу можно увезти с собой. Он теперь понимает, как - и кому - нужно служить. Вот только сейчас послужить у него не вышло: здесь он не Полководец, а санитар, каратель, на которого свалили всю грязную работу, а Даниил Данковский - полноправный целитель.       Клара знает: если она направит его руку для удара, Блок победит. Это - не Закон, но Истина. Не сейчас, так потом - но свершится чудо, что сделает героями их обоих. Она защитит своего генерала от беды до окончательной победы. Это будет последняя война, после которой не свершится ни одной другой.       Вот только они - благородный генерал и его святая покровительница - мирного времени не застанут. Их триумф понравится вовсе не каждому. Однажды Александру придется погибнуть, но и ей придется уйти вслед за ним - если не раньше. Может, ее принесут в жертву, чтобы умилостивить высшие силы?.. Так бывает со святыми - их распинают, чтобы жили другие.       Это страшно, и Кларе совсем не хочется об этом думать. Она соглашается уехать с Полководцем лишь потому, что в городе на Горхоне ей больше оставаться нельзя - раз город спасти не удалось, у нее нет права на жизнь. ***       Они отбывают рано утром: пушки едва отгремели. Военные покидают город с дарами от победившей партии, но задерживаться не могут, генералу Пеплу и его людям пора на фронт. Войска поредели, зато те, кто остались - будут верны до конца.       Клара не может сама забраться в поезд, и Полководец проносит ее на руках. Они - последние. Чья-то рука - Клара не видит лица, хотя ей отчего-то чудится погибший Патрокл - делает знак глухонемому одонгу. Александр кладет ей на плечо шинель: стоило бы, конечно, согреть чем-нибудь ноги, но нет ничего лучше чувства, что о тебе помнят и хотят сберечь.       Начинается их путь в другую жизнь, где цель - не город, а весь мир. ***       ...когда степь сменяется лесами, тело Самозванки рассыпается в песок.