Lets Go To Dinner and Not Eat Anything.

      Было 3:12 утра, а Луи и Гарри крепко спали в кровати Томлинсона, всё ещё завернутые в одеяло, взятое с крыши. Они были такими теплыми, уютными и довольными…но, когда Гарри тихо вылез из кровати, стараясь не разбудить Луи, он почувствовал внутреннюю пустоту и холод. Луи проснулся в ту же секунду, как закрылась дверь ванной. Гарри не было на кровати, и это наводило на мысль, что он зашел в туалет. Луи откинулся на подушку, натянул одеяло до подбородка и повернулся на бок. Было так тихо, что он мог услышать, как упала булавка. И стрекотание сверчка. И собственное сердцебиение. Просто было очень тихо.       Единственное, что нарушало эту тишину — шарканье ног Гарри в ванной, но даже этот звук затих через мгновение. Звуки рвоты заставил Луи сесть. Он внимательно прислушался к тому, как они усилились, прежде чем затихнуть. Потом еще раз, минутой позже. Луи встал с кровати и подошел к двери ванной.       — Гарри? — позвал он, когда все стихло. Он осторожно постучал в дверь костяшками пальцев. Ответа не последовало, поэтому Луи взялся за дверную ручку и толкнул ее. Гарри стоял на коленях перед унитазом и опустошал свой желкдок.       — Ты в порядке? — он вошел и скрестил руки на груди, глядя на Гарри, который выглядел таким грустным.       — Да, — сказал он хрипло.       — Ты уверен? — озабоченно спросил Луи. — Ты что, заболел?       — Думаю, да, — пробормотал Гарри. Протянув руку, он спустил воду в унитазе и сел, скрестив ноги. Он закрыл глаза и потер виски.       — Раньше ты не казался больным, — с некоторым подозрением сказал Луи. Он знал, что отравления действительно случаются, но не так внезапно. Гарри весь день был в полном порядке, даже оживленнее, чем обычно. Так что либо Стайлс лгал о чем-то, либо действительно очень хорошо скрывал свои чувства под недомоганием.       — Ну, в том-то и штука с желудочным гриппом: как только ты его подхватишь, он свалит тебя с ног, — Гарри посмотрел на Луи.       — Сейчас начало ноября, а мы все время сидим дома. Как ты мог заболеть? — спросил он.       — Черт возьми, Лу, я не знаю, — он раздраженно фыркнул, и Луи вздрогнул от резкости его голоса.       — Ты сам её вызвал? — с опаской спросил Луи. Молчание Гарри внушало ему страх. Он просто молча смотрел в пол. Сердце Луи бешено заколотилось, и внезапный жар, казалось, охватил всё его тело.             — Гарри, — мягко сказал он и опустился на колени на одно колено.       — Я не горжусь собой, — Гарри отвернулся, чтобы не смотреть на Луи. Он не мог заставить себя это сделать.       — Что случилось? — сочувственно спросил Луи.       — Я неисправим, — пробормотал Гарри.       — Нет, это не так, — Луи протянул руку и положил её ему на плечо. Он судорожно сглотнул, слишком напуганный, чтобы задать следующий вопрос. — Сколько ты этим уже занимаешься? — прошептал он.       — Каждые два дня, — синие дьяволы, державшие его сердце в плену, воспользовались возможностью высунуть головы, услышав, как поют сладкую песню Харриса.       — С каких пор?       — Плюс-минус шесть недель, — Луи беззвучно ахнул.       — Значит, каждые два дня в течение почти полутора месяцев ты просыпаешься посреди ночи, чтобы очиститься? — тихо спросил он. Гарри кивнул, не поднимая головы. Луи выдохнул и обвил руками тело Гарри, притягивая его ближе к себе. Он положил голову ему на грудь, и Луи прижался щекой к макушке Гарри. — Не знаю, что и сказать, — прошептал он.       — Мне не надо ничего говорить, — резко сказал Гарри и отстранился от Луи. — Я в порядке, — он поднялся на ноги.       — Гарри, ты не в порядке, — Луи встал вместе с ним.       — Всё нормально, — сурово повторил Гарри.       — Очевидно, что нет, если ты блюёшь каждые две ночи в течение последних шести недель! — яростно воскликнул Луи. Гарри молча смотрел на него, покусывая внутреннюю сторону щеки. Его горло горело, но он привык к этому. — Мы здесь для того, чтобы решить проблемы, которые сами же для себя и создали, а не для того, чтобы создавать новые, — спокойно сказал Луи.       — Некоторые вещи легче сказать, чем сделать, — возразил Гарри.       — И надо сказать еще кое-что, — сказал Луи, скрестив руки на груди. — Если ты с чем-то не справляешься, поговори со мной об этом.       — Я со всем справляюсь.       — Нет, это неправда. Ты не должен притворяться сильным, когда на самом деле это не так, — прошептал он. — Потому что если ты это сделаешь, то просто разобьешься и сгоришь.       — Я уже разбился и сгорел, — пробормотал Гарри, потирая глаз тыльной стороной ладони.       — Как и все мы, — тихо сказал Луи. — Некоторые и не один раз. Но это нормально, — добавил он. — Обещай мне, что прекратишь это.       — Я остановлюсь, — пробормотал Гарри, уставившись в пол.       — Посмотри на меня и пообещай, — Гарри вздохнул и посмотрел Луи прямо в глаза.       — Я обещаю, что остановлюсь, — устало сказал он.       — Могу ли я тебе верить? — он не мог.       — Да, — Луи медленно вздохнул и поджал губы.       — Окей, — он вздохнул. — А теперь прополосни свой рот и ложись обратно. — Гарри слабо улыбнулся и включил кран, когда Луи вернулся в комнату. Он снова забрался на кровать и натянул одеяло на ноги. Он услышал, как выключилась раковина, и увидел, как погас свет, когда Гарри вернулся в комнату. Он сел рядом с Луи и натянул на себя одеяло. Они оба легли на бок, глядя друг на друга.       — О чем ты думаешь? — тихо спросил Луи.       — Может быть, мы не стремимся найти совершенство в мире, где совершенства не существует, — прошептал Гарри. — Может быть, мы пытаемся найти признание. Кого-то, кто принимает нас.       — Я принимаю тебя, — тихо сказал Луи.       — Но нелегко принять себя и тот факт, что наши тела неправильны и несовершенны, — Луи облизнул губы, тяжело дыша.       — Да, ты прав, — согласился он. — Это то, чему мы должны были научиться на собственном горьком опыте, — он усмехнулся, и Гарри устало улыбнулся.       — Если бы только жизнь была проще, — мрачно сказал он.       — Ах, если бы, если бы…       — Вздыхает дятел*, — Гарри улыбнулся, и Луи вопросительно посмотрел на него.       — Что?       — Это стихотворение, которое я однажды прочитал в книге, — объяснил Гарри. — Если бы только, если бы только, — вздыхает дятел, — сказал он. — Только я не помню продолжение, — засмеялся он, и Луи улыбнулся.       — Звучит интересно.       — Все интересно, если это возбуждает твой интерес, — пошутил Гарри, и Луи рассмеялся, закатив глаза.       — Какой же ты дурак, — прошептал он, и Гарри улыбнулся ему.       — Иногда смех делает вещи менее болезненными, — сказал он торжественно, и Луи уставился на него. Луна окрасила его лицо в идеальный оттенок, отплясывая так же, как и его сердце.       — Я скала, а скалы не чувствуют боли, — тихо ответил он. Он крепко ухватился за край одеяла.       — Я был камнем, но потом кто-то сломал меня, и теперь я превратился в песок, — пробормотал Гарри, и Луи судорожно сглотнул.       — Все, что может развалиться, можно собрать обратно. И все, что можно восстановить, может развалиться снова, — медленно произнес он. — Элис как-то сказала мне об этом.       — Она кажется довольно мудрой, — заметил Гарри. — Почему она попала в эту больницу? — с любопытством спросил он.       — Она сказала, что ее изнасиловали, и, я не знаю как, но ее мать напала на парня, а он убил ее, — глаза Гарри расширились.       — О боже, это ужасно, — ахнул он.       — Я знаю.       — Звучит довольно трагично, — прошептал Гарри. — Этого было бы достаточно, чтобы разбить любого человека… — пробормотал он.       — Иногда нам приходится сломаться, чтобы снова собраться с силами, — сказал Луи и выдохнул. Гарри вздохнул и на мгновение замолчал.       — Представь, что то, что ты любишь, разрушено и уничтожено, — наконец сказал он, и Луи пристально посмотрел на него, — потому что в конце концов так оно и будет.       — Это немного удручает, — тихо сказал Луи и тяжело сглотнул.       — Но когда ты понимаешь, что человек сломлен, то каждое мгновение с ним драгоценно-, — добавил Гарри. — Подожди… — сказал он, и Луи с любопытством посмотрел на него. — Я — скала, а скала не чувствует боли, это же лирика из песни, верно? — спросил он, и Луи улыбнулся. — «Я — Скала»*, написанная Саймоном и Гарфункелем, — и на губах Гарри медленно расплылась улыбка.       — Да, — кивнул Луи, и его улыбка стала шире.       — Я скала, а скалы не чувствуют боли. А остров никогда не плачет, — тихо пропел Гарри.       — Не могу поверить, что ты действительно знаешь эту песню, — рассмеялся Луи.       — Не могу поверить, что у тебя такой хороший музыкальный вкус, — Гарри поддразнил его, ухмыляясь.       — То же самое я могу сказать и о тебе. Я имею в виду, тебе нравятся Элвис, The Fray, Зак Хемси-…       — Ты когда-нибудь слышал песню Save The Last Dance, которую пели The Drifters**? — спросил его Гарри.       — Нет, не думаю, — Луи медленно покачал головой.       — Ты должен как-нибудь её послушать. Это так прекрасно, они одни из моих абсолютных фаворитов, — Луи ехидно улыбнулся ему, и Гарри вопросительно посмотрел на него.       — А ты не споешь мне немного? — спросил Луи, ухмыляясь, и Гарри усмехнулся прежде чем сделать глубокий вдох.       — Но не забывай, кто отвезет тебя домой, и ты будешь в его объятиях. Так что, дорогая, прибереги для меня последний танец, — тихо пропел Гарри. У него был такой глубокий и красивый голос.       — О, я знаю эту песню! Это было на Queer as Folk! — воскликнул Луи.       — Ты только что сказал Queer as Fuck? — недоуменно переспросил Гарри.       — Нет, — ответил Луи, весело смеясь. — Queer as Folk, — уточнил он. — Это телевизионное шоу. Есть две версии: британская и американская. Американский вариант намного лучше.       — Хм, не думаю, что я когда-либо слышал об этом, — сказал Гарри с насмешливой улыбкой.       — Да, я искал британскую версию на YouTube и увидел, что есть ещё и американская, и я нашел эту версию Netflix, поэтому я просто сидел в своей комнате и смотрел ее на своем ноутбуке, — Луи пожал плечами. — Это так классно. И грустно.       — А в чем дело? — с любопытством спросил Гарри.       — Ну, речь идет об этой группе друзей-геев в Питтсбурге, и этот парень часто ходит в клубы и спит со многими людьми, ну, они все так делают, но говорится вроде как только об одном парне, он спит с другим, которому 17 лет, и это об их отношениях, которые действительно сложны и все такое. Это звучит запутанно и странно, но это так мило! Брайан и Джастин, два главных героя, так очаровательны! А конец такой печальный. Я так плакал, — Гарри с интересом наблюдал за болтовнёй Луи. Он был так очарователен, когда так оживленно о чем-то рассказывал, такой живой и радостный. Это было действительно восхитительно.       — Ну, звучит интересно, — сказал он, и Луи улыбнулся.       — Да, и они играют эту песню в сцене выпускного бала. О боже, сцена выпускного вечера такая грустная, — он продолжал бубнить, и Гарри рассмеялся.       — Что там произошло?       — Итак, Джастину 18, а Брайану 30, и Джастин приглашает его на свой выпускной, от чего тот отказывается, но потом удивляет Джастина своим появлением. Это очень мило. И вот они танцуют под эту песню, а потом идут к его машине, и они все такие милые, они целуются, и все такое, и это действительно романтично. А потом Брайан садится в свою машину, и Джастин начинает уходить, широко улыбаясь, а Брайан наблюдает за ним из бокового зеркала, когда видит, что другой парень идет за ним с бейсбольной битой. Брайан выпрыгивает из машины, но парень замахивается битой на Джастина и бьет его по голове, он теряет сознание, и это действительно очень грустно. Серьезно, то, как простоя я его описываю, нечестно. Как только мы выберемся отсюда, ты посмотришь это, — сказал Луи, и Гарри усмехнулся с легкой улыбкой.       — Ты такой милый, — он наклонился и поцеловал Луи в лоб, мгновенно смягчив его выражение лица.       — Заткнись, — смущенно сказал он и уткнулся лицом в подушку, чтобы скрыть улыбку и румянец на щеках. Не то чтобы Гарри мог разглядеть румянец на его щеках с серым оттенком, который придавала комнате темнота ночи, смешанная с лунным светом.       — И ты так очарователен, когда делаешь это, — поддразнил Гарри, и Луи слегка повернул голову, чтобы посмотреть на Гарри.       — Делаю что? — спросил он.       — Например, крутишься и прячешь лицо в подушку. Это действительно очень мило.       — Перестань, ты заставляешь меня краснеть, — сказал Луи, снова пряча лицо. Гарри усмехнулся и слегка придвинулся к нему. Кровать была уже такой маленькой, и Гарри просто хотел быть рядом с ним. У него все еще был этот ужасно-отвратительный привкус во рту и жжение в горле, но, лежа рядом с Луи, он забыл обо всем этом.       — Ты такой милый, когда краснеешь, — прошептал он.       — О боже.       — Ох, вы только посмотрите на эту улыбку! — дразняще воскликнул Гарри.       — Перестань! — рычал Луи в подушку. Он улыбался так широко, что его лицо действительно болело. Он не знал, что такое бывает.       — Перестать что? Я просто хочу увидеть твою красивую улыбку, — Луи снова взглянул на него. — Я имею в виду, ты только посмотри на свою улыбку, — поддразнил он, и Луи уткнулся лицом в подушку.       — Прекрати это! — застонал он. Гарри придвинулся еще ближе и, обхватив Луи одной рукой, перевернул его на спину. — Гарри, прекрати это! — воскликнул Луи восхищенным голосом.       — Но почему? Ты боишься щекотки? — усмехнулся Гарри. Он игриво сжал бок Луи, что вызвало у того приступ смеха, и он начал ворочаться, пытаясь убрать руку Гарри, чтобы он мог дышать.       — Прекрати это! — попытался сказать Луи сквозь свой искренний смех. Гарри высвободил руки из-под Луи и наблюдал, как его веселое выражение лица становится все более довольным. Он лежал ужасно близко к Гарри, практически прижавшись к нему. Он удовлетворенно вздохнул и снова повернулся на бок лицом к Гарри.       — Я никогда не любил чей-то смех больше, чем твой, — сказал Гарри, затаив дыхание.       — Должен сказать, ты единственный, кто когда-либо заставлял меня искренне смеяться, — Гарри улыбнулся. Это заставило его почувствовать себя очень счастливым. Он заставлял Луи смеяться, а смех был порожден счастьем, радостью и весельем.       Луи наклонился и нежно поцеловал Гарри в губы. Когда Гарри снова открыл глаза, Луи уже не улыбался, а выглядел более печальным.       — Я устал, — он зевнул.       — Спокойной ночи, моя маленькая заезженная пластинка, — поддразнил Гарри, и Луи снова слегка улыбнулся.       — Спокойной ночи, мой маленький придурок, — пошутил он. Он закрыл глаза и прижался к Гарри, свернувшись калачиком. — Так ты обещаешь, что перестанешь блевать? — Мне грустно думать о том, как ты страдаешь, — тихо спросил он. Гарри посмотрел на него, но Луи не открывал глаз и свернулся калачиком, как будто спал.       — Ну, если я не буду сопротивляться, мне действительно станет лучше? — серьезно спросил Гарри.       — Я серьезно, Гарри.       — Я тоже, — вздохнул Гарри. — И я обещаю.       — Я буду следить за тобой, — и Луи имел это в виду всем сердцем и душой. Гарри только тихо вздохнул, прежде чем поцеловать Луи в лоб и закрыть глаза.