Dark Lights

Я открыла глаза. В груди было все то же отвратительное чувство, и я понимала, что сегодняшний день будет ничем не лучше предыдущего. Сколько я спала? Наверное, опять два или три часа. Ох, лучше бы я не засыпала! Голова чертовки болит, а в горле как будто расположилась пустыня. Я повернула голову вправо и увидела огромные карие глаза. И как долго Лайла наблюдала за мной? Сейчас питомица меня немного пугала с ее замашками маленького преследователя. Но я все же натянула улыбку и почесала собачку за ушком. Она снова замурлыкала, как котенок, но все же не отвела от меня огромных глаз, полных печали и сочувствия. – Знаю, – прошептала я. – Ты тоже по нему скучаешь. Она жалобно заскулила в знак согласия. Боже, эти печальные глаза… Я не могу спокойно на них смотреть! Я вскочила с кровати, но слишком быстро. Голова закружилась, а перед глазами заплясали темные пятна. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы остановить вертящуюся вокруг своей оси комнату. – Так, теперь медленно иди в ванную, – отдала я инструкции самой себе. Ох, лучше бы я избегала зеркала или вообще любых отражающих поверхностей. Как бы получше объяснить? Выглядела я, как последняя алкоголичка, если не хуже. Худощавое лицо, красные глаза, темные круги под ними. Жуть! Я сделала глубокий вдох. Что ж, Линда, начинаем новый день! – И сегодня я снова встречу его, – прошептала я, вспоминая о том, что всего через час мне придется садиться в автобус, где будет Шеннон. Я попыталась хоть немного привести себя в порядок – умылась, почистила зубы, собрала волосы в пучок, похожий на тот, что делает старший Лето. Не помогло – под глазами все еще красовались огромные синяки, взгляд был измученным, а мое лицо выглядело истощенным. «Надо поесть», – промелькнуло в голове, но я тут же поняла, что не смогу запихнуть в себя хоть что-нибудь. Я даже не стала спускаться на завтрак – это все равно пустая трата времени. Зато я тщательно собрала свою сумку. Через полчаса я уже была готова, поэтому у меня было еще время, чтобы проверить почту. Я открыла Facebook, где лежало несколько сообщений от Софи, которая воодушевилась моей идеей. В моей груди расцветало что-то теплое – это была единственная хорошая новость за последние дни. Но следующее сообщение снова дало большой пинок моему немного повысившемуся настроению. «Мне жаль, Линда, но он был недостоин тебя. Ты ведь и сама поняла это, верно? Я горжусь тобой! Знай, что я всегда рядом с тобой. Кажется, теперь только я и остался у тебя. Люблю. Твой Д». Мое сердце забилось чаще от страха. Хватит! Прекрати меня преследовать! Естественно, я знаю, кто такой этот Д! Я знаю, и я ненавижу его! Как же я хочу избавиться от него! Но как? Я с силой захлопнула крышку ноутбука. Так, хватит с меня интернета! Пойду посмотрю, как там Лайла. Моя малышка спокойно сидела в кресле и смотрела на меня, как на сумасшедшую. В ее глазах читалось сочувствие и жалость. К черту эту жалость! – Не смотри так на меня, – буркнула я и встала с дивана. Я запихнула ноутбук в сумку и огляделась. Убедившись, что ничего не забыла, я взяла Лайлу в одну руку, а сумку – в другую. Я вышла из номера и отправилась на первый этаж, к стойке администратора. Сдав номер, я отправилась к автобусу. Там уже были Томо, Шеннон и Джаред. Черт, как же сложно. И где носит наш чертов автобус, который должны были починить еще неделю назад? Зайдя в кабину, я обнаружила, что Томо лежит на одной из спальных полок, Джаред сидит, уставившись в телефон, а Шеннон… Он устроился на моем обычном месте! Каков подлец! «Вот только во всем виновата ты, а не он», – напомнил назойливый голос разума. Сердце болезненно сжалось, но я постаралась заглушить эту боль. Я села в кресло, что находилось через проход от Шеннона. Сама я расположилась у окна, а Лайлу усадила на соседнее кресло. Та радостно тявкнула, увидев старшего Лето. Но тот не отреагировал – его голова все так же лежала, оперевшись на стекло. Возможно, он спал. – Привет, – услышала я радостный голос Гвен, которая уселась на кресло передо мной. Сейчас я действительно завидовала ее настроению. – Привет, – устало пробормотала я. – Ты в порядке? – снова проявила она сочувствие. Боже, ну сколько можно? – Да, – опять соврала я. – Ты уверена? Я бы не сказала, что вчера ночью ты была в порядке, – вымолвила Гвен. – Вчера ночью? – удивилась я. – Ты следишь за мной? – Нет, но кое-кто не мог заснуть из-за того, как ты развлекалась ночью, – она кивнула в сторону Томо, который ворочался на полке. И только тут я вспомнила, что гитарист занимал соседний со мной номер. Боже, как неудобно. – Извини, – пробормотала я, отворачиваясь к окну. Больше Гвен меня не донимала, за что ей огромное «спасибо». Я вставила в уши наушники и включила Alex Max Band – Only One. Немного депрессивная песенка, как раз такая же, как и мое настроение, отсутствие которого я остро ощущала. Я бежала по пустому больничному коридору. С некоторых пор я ненавижу больницы, ненавижу все, что с ними связано. А теперь еще и этот страх, что сковывал мое растерзанное сердце. Мне казалось, что меня кто-то преследует, и я боялась этого кого-то. Я остановилась. Глупости! Кто может меня преследовать? «У тебя опять начинается паранойя, Файер!» – сердито фыркнуло подсознание. Да, так и есть. Надо успокоиться. Здесь никого нет. Я одна в этой Богом забытой больнице. Кстати, что я тут делаю? Я услышала этот ненавистный мне писк приборов. Он доносился из соседней палаты. Я решила проверить, есть ли там кто. Осторожно и очень медленно я зашла в палату. На кушетке лежало тощее тельце женщины. Ее лицо было почти серым – она была измучена своей болезнью. В сердце проснулись жалость и сочувствие. Вот только… Я чуть не задохнулась от страха, когда узнала в этой женщине свою умершую мать. Да, именно такой я ее и помню. Эти страшные картины перекрыли все те прекрасные и счастливые воспоминания, что когда-то хранились в моей голове. – Мама, – прошептала я, чувствуя, как к горлу подступают слезы. Тело женщины шевельнулось, и через несколько мучительно долгих секунд она уже смотрела на меня. В ее глазах больше не видно было жизни – лишь усталость. Казалось, она ненавидела эти мучения, что приносил ей рак. Она хотела покончить с ними любыми способами. И в данный момент я желала смерти своей матери, потому что я больше не могла видеть ее изможденное лицо, ее полные боли и усталости глаза. – Линда, – прошептала она одними губами. – Мама, – уже рыдала я. – Мамочка. Я бросилась к ее кровати. Я упала на колени перед ней и взяла ее за руку. Боже, какая тощая рука! Казалось, что она состоит лишь из костей, обтянутых кожей. – Мамочка, – прошептала я, заглядывая в ее глаза. – Я так скучала по тебе. – Тише, дитя, – прошептала она, улыбаясь. – У нас так мало времени. – Мама, – выдавила я снова сквозь слезы. – Ты так выросла, милая, – в глазах матери тоже появились слезы. – А ты все такая же, – невесело усмехнулась я. – Приму это за комплимент, – проговорила мама. – Как ты себя чувствуешь? – спросила я. – Лучше, чем кажется, – улыбнулась она через силу. – Но, Линда, я здесь не для этого. – О чем ты, мама? – удивилась я. – Детка, послушай меня, – начала она, но закашлялась. Я сильнее сжала мамину руку, чтобы хоть как-то помочь ей. – Ты должна держаться за него, – сипло шептала мама. – Он делает тебя счастливой. Держись за него. – О ком ты говоришь, мама? – не понимала я. – Он любит тебя, – продолжала убеждать меня мама. – Он сделает все, чтобы ты была счастлива. Он поможет тебе, когда придет время, когда произойдет это. – Это? О чем ты говоришь? – слова матери пугали теперь не хуже этих мертвенно-бледных стен больницы. – Лето, – прошептала она. – Но сейчас зима, мама, – бормотала я. – Лето прошло. – Шеннон Лето, – это были последние слова моей матери. Ее глаза закатились, ее рука перестала сжимать мою. – Мама! – кричала я сквозь рыдания. – Мама, пожалуйста, не уходи! Мама! Но она не отвечала. Она больше никогда не ответит мне. – Мама! – я не могла остановиться. Это было похоже на истерику. Когда-то я пережила эту потерю, но боль с новой силой захлестнула мое сердце. Я не могла снова потерять ее! Вдруг кто-то резко схватил меня за руку и развернул к себе. – Она больше тебе не поможет! – прошипел знакомый голос. Голубые глаза горели безумным огнем, светлые волосы были взлохмачены, а обычно бледное лицо было красным. – Декстер, – в ужасе прошептала я. – Больше никто тебе не поможет, – сейчас он казался сумасшедшим. Хотя, таким он и был. Всегда был. Вот только я отказывалась это замечать. Он сжал мою руку и потащил меня вон из палаты. – Нет! – кричала я. – Отпусти меня! Он вытащил меня из комнатки, которую заполнял омерзительный и пронзительный писк приборов. Я все еще пыталась вырваться, когда мой взгляд упал на фигуру в темной одежде, стоящую посреди коридора. Фигура спокойно смотрела на нас – на лице не было никаких эмоций, не было никаких движений, говорящих о том, что этот человек пытается помочь мне. Он и не пытался. В темной фигуре я узнала того, кто когда-то спас меня от Декстера. Вот только теперь он стоял и спокойно смотрел на то, как меня тащит в свое логово этот монстр. – Шеннон! – начала кричать я, обращаясь к фигуре. – Пожалуйста, Шеннон! Но он не шелохнулся. Он продолжал смотреть на меня. Его глаза были какими-то чужими – в них я больше не видела того Шеннона Лето, которого полюбила. И я знала, что сама сделала его таким. Во всем этом виновата лишь я! – Шеннон, прошу, – прошептала я, не теряя надежды. Но Шеннон закрыл глаза, опустил голову, развернулся и направился в противоположную от меня сторону. Я не могла в это поверить! Он ушел! Он бросил меня, словно я была никем. Хотя, теперь так оно и есть. На несколько секунд я перестала сопротивляться, и Декстер теперь легко тащил меня за собой. Но шок от осознания того, что Шеннон оставил меня, прошел, и я с новой силой начала вырываться. – Отпусти меня! – кричала я. – Отпусти! – Линда, – теперь эти глаза, сияющие безумным огнем, были настолько близко, что у меня перехватило дыхание от ужаса. – Он больше не поможет тебе. Никто не поможет. У тебя есть только я! «У тебя есть только я». Вновь и вновь в моей голове звучали эти слова. – Нет! – заверещала я. – Нет! Отпусти меня! Ты врешь! Это неправда! Но он продолжал тащить меня куда-то. – Нет! – вскрикнула я последний раз, и что-то вырвало меня из сна.