Доверяй. Почитай. Повинуйся

«Проходя долиною плача, они открывают в ней источники, и дождь покрывает ее благословением». Псалтирь 83:7

— Выходи. Алекс послушно потянулась открыть дверцу. Женщина отступила, но ружье осталось в её руках — Бэйкер наблюдала за ней с холодной непоколебимостью, ища удобный момент, чтобы напасть и снова повернуть ситуацию в свою сторону. Она прекрасно понимала, что это может стоить ей жизни, но возвращаться обратно хотела еще меньше. — Пистолет, — женщина скомандовала, вытягивая руку, и Бэйкер передала его рукоятью вперед. Они вдвоем стояли посреди пыльной бесконечной дороги в кромешной темноте, разбавляемой лишь светом окон. Возможно, если своими голосами они привлекут кого-то из дома, то женщина повернется, а она сможет выбить оружие? — Вы совершаете ошибку, — Алекс не знала, что может сказать — мозг упрямо не желал генерировать нужных мыслей, оттого становилось совсем одиноко и гадко за себя. — Все мы их совершаем, — ответила женщина, — ты, когда решила мне угрожать. Алекс совершила свою ошибку, когда ответила согласием на письмо Сары. Когда поставила деньги и славу выше своей безопасности, когда подумала, что сможет ухватить кусочек жизни и занять место под солнцем. Если в чем-то и была ошибка, то в этом. Теперь она это понимала. — И что вы будете делать? — спросила Бэйкер. — Позвоните в полицию? Убьете меня? Та самоуверенная Алекс, впервые попавшая на остров, тоже хотела обратиться в полицию — затем была только Блажь, мешавшая соединять мысли в единую цепь, а Фэйт снова и снова разделяла всё на звенья, с улыбкой отводя от этого взгляд. — Почему бы мне не вернуть тебя на остров, откуда ты пришла? Алекс чудом успела сохранить мертвую улыбку. — Хотите мной купить себе несколько деньков спокойствия? — эта догадка заставила почти подавиться горьким смешком. — Почему нет? — Я не разменная монета, — честно ответила Алекс, — и на меня нельзя ничего купить. А этот поступок только покажет Джону, что вы больше других нуждаетесь в искуплении. Она могла видеть это выражение лица: у неё самой было точно такое же, когда она осознала, что Джон подставляет ей только одну свою удобоваримую грань. Если бы Алекс была внимательней, она бы заметила и остальные, но потом уже стало слишком поздно. — Что происходит? — они обе вздрогнули: дверь дома позади них скрипнула, и Алекс увидела на террасе чью-то фигуру. — Ким? Что, мать твою, ты делаешь? Женщина смотрела на Бэйкер всего долю секунды, прежде чем ответить человеку, спускающемуся к ним на дорогу. — Эдемщица, — эта неприязнь была вполне обоснована, поэтому Алекс согласилась. — Влезла в мою машину и попыталась угнать. Бэйкер подумала, что обрадуется, увидев знакомое лицо, но когда узнала в человеке добродушного парня из бара Фэйргрейвов, ощутила только отвратительную ностальгию, когда единственной насущной проблемой был размер отпускных и ссора с Ханной. Алекс почему-то только сейчас начала понимать, как сильно влезла в это дерьмо. Раньше у неё был шанс выбраться оттуда чистой, но затем она поняла, что нельзя ходить по грязной дороге и не выпачкать ноги. Она уже не была девушкой из Техаса, Алекс потеряла её так быстро, что даже не успела осознать потерю или оплакать. — У них какие-то очень странные методы убеждения, — в голосе Ника ей почудился смешок, словно он не воспринимал угрозу всерьёз. Мужчина подошел к ним почти вплотную, глядя на Ким, приставившую ствол ружья к плечу Алекс. Бэйкер сейчас, должно быть, выглядела очень жалко, в этой безразмерной клетчатой рубашке, грязная и потная, это она поняла, пока Рай её разглядывал. — Ник? — девушка растерялась. — Ты… ты из бара. Ты говорил, что женат. Алекс считала, что больше не помнит того дня: словно Фэйт пролезла к ней в голову и уничтожила всё кроме омерзительной боли, как сраный дементор. — Так, а вот это совсем не в мою пользу пошло, — Ник бросил взгляд на жену: Бэйкер едва заставила себя прикусить язык, так плохо это прозвучало. Из-за отсутствия Блажи мир становился совсем другим, будто заново вымывал рамки морали и заставлял делить мир на части. Алекс так давно не была трезвой, что почувствовала почти разочарование. — Ты тогда посоветовал мне не ехать в центр, — неожиданно осипшим голосом продолжила она, — я Алекс. Она смотрела на себя в зеркало и едва узнавала, но Нику понадобилась всего доля секунды на это. — Ким, солнышко, опусти ружье, — вдруг сказал он, сам положил ладонь на ствол и направил вниз. Алекс напряженно выдохнула. — Кто это? — женщине больше нравилось держать Бэйкер на прицеле и контролировать, она это поняла. Алекс бы точно так же относилась к человеку, который угрожал жизни её ребенка. — Они приезжали месяц назад в бар, — сказал Ник, — я рассказывал тебе. — Журналисты? — Ким удивилась, но руку с ружья убрала, — У неё… за поясом еще одна пушка. Бэйкер демонстративно подняла руки и повернулась к ней спиной. — Забирай. Ким решила не пренебрегать шансом и забрала свой пистолет: Алекс, к своему удивлению, почувствовала себя беззащитной и голой. Эта встреча должна была внушить спокойствие, но оно всё не приходило, будто кто-то выжег остальное. Бэйкер снова пришлось напомнить себе, кто виноват в этом. — Джером сказал, что ты застряла там, — Ник молча следил за ними обеими, — уже месяц прошел, мы и не думали, что ты… — Жива? — мрачно уточнила Алекс. — Да. Мне очень жаль, что я не смогла помочь тогда. Вежливый трёп? Бэйкер пыталась отдавать отчёт всему, что говорит: ей абсолютно не было жаль, что она не смогла помочь. — От церкви мало кому удается сбежать, считай, тебе крупно повезло, — сказала Ким. Или Бог в кои-то веки выбросил дайсы на двадцатку, что-то из этого. Алекс попыталась хотя бы создать видимость облегчения, но даже от простой улыбки болью сводило всё лицо. — Как тебе это удалось? — Может, зайдем в дом? — неуверенно предложил Ник, освобождая Бэйкер от тяжелого признания, — Джером просил дать знать, если ты вернешься. Эта ночь бессмысленной жестокости должна была скоро кончиться. Алекс бездумно кивнула и последовала следом за Раями к террасе. Прошел всего месяц, но теперь Бэйкер казалось, что она разучилась контактировать с внешним миром, и он больше не захочет принять её такую. Бэйкер не знала, стоит ли рассказывать о том, что она сделала несколько часов назад. Впрочем, если она не расскажет сама, Джон сделает это за неё — она бы поступила точно так же на его месте. Алекс не имела права оставлять ему козырей. Единственный путь побега теперь контролировала церковь. Нет, выезд из округа контролировала церковь — Алекс не должна была думать о будущем, находясь в этой узкой и неудобной клетке из Сидов, но продолжала вытаптывать себе дорогу наружу хотя бы в мечтах. Если она выберется и получит шанс рассказать миру обо всём — она должна будет рассказать обо всём. — Я просто хочу уехать, — сказала Алекс, — хочу домой. Это чувство нахлынуло неожиданно, стоило девушке попасть в уютную гостиную, утопавшую в теплых лампах и этом домашнем запахе, в котором смешивались еда и уют. И это ни капли не было похоже на то, что она испытывала на острове. Проведя столько времени в церкви, Алекс не должна была позабыть о том, чего Сиды её лишили, и теперь гадкое чувство встало поперек горла. — Сделать тебе чай? — вдруг спросила Ким, и Бэйкер помотала головой, наблюдая за тем, как Ник садится у радио и начинает подкручивать регуляторы. Это было жутко и неправильно — будто округ находился в эпицентре военных действий, а его жителей душила несправедливость и банальное отсутствие связи не то что с внешним миром, а друг с другом. Мужчина долго молчал, и Алекс решилась заговорить первой: хоть ей и предложили сесть, она осталась в прихожей, так как боялась разрушать это хрупкое нечто, окружавшее её. — Блокпост на южной трассе, — сказала она, и Ким повернула к ней голову, — как отсюда выбраться? — Сейчас только по воздуху, — женщина почти силком подвела Алекс к дивану в гостиной и усадила на него. — Мы… попробуем вывезти тебя отсюда, нужно только дождаться Джерома, он нас скоординирует. — Вам тоже нужно уезжать. — Это наш дом, — неожиданно резко сказала Ким, — наша земля, наш округ, и мы никуда отсюда не уедем. Алекс взглянула на неё и не смогла сдержать изумления, так смело и безрассудно прозвучало это из уст человека, который был в ответе сразу за две жизни. Она тоже совсем недавно была смелой, думала, что сможет припугнуть законом или моралью, которая казалась такой несущественной сейчас. На что они все рассчитывали? — Приём, Джером, ты там? — она не успела ответить, потому что Ник наконец-то заговорил, отчеканивая каждое слово, — пастор Джером, приём. Он молчал слишком долго для того, чтобы получить ответ: Ник бросил короткий взгляд на Ким, и та пожала плечами: он продолжил попытки связаться с пастором, в то время как Алекс беспомощно заламывала руки, не зная, чем может помочь. Чувство безысходности и страха накрывало с головой: она была слишком далеко от Сидов, но всё еще в поле их досягаемости. Сколько пройдет времени, прежде чем церковники начнут их разыскивать? А что, если уже нашли? У них мало оружия, но много людей: что им могут возразить беременная женщина и её муж? Стоит Джону догадаться, что убийство — это её рук дело, стоит ему узнать, где она, и в опасности будут все они. Алекс хотела сказать об этом, она хотела кричать, но вместо этого опять перекладывала ответственность и показывала, насколько труслива и беззащитна. — Ты меня слышишь? — Ник вдруг оживился, что-то подкручивая на приемнике. — Я нашел то, о чем ты меня просил, да и… это не… — он вздохнул, — он хочет знать, как тебе это удалось. Последнее относилось уже к Алекс, и она почувствовала, как теряется под этими внимательными взглядами. — Мы выехали в рейд, — своего голоса она уже не слышала, — там шестеро мертвых, не нужно было… нужно… Тишина заставила её похолодеть, и они втроем молчали, как и Джером на том конце. Убийца — Бэйкер прочитала это в глазах Рая, и эта мысль пробралась внутрь с кучей других обвинений, не менее справедливых, чем это. — Есть свидетели? — вдруг спросила Ким, и это безразличие оказалось гадким, будто Алекс погружалась в жестокий мир снова и снова. Она помотала головой. — Сможешь показать на карте, где это было? Ник молча следил за ними, прежде чем поднести наушник обратно к уху. — Нам придется кое-что сделать, — сказал он, пока Ким раскладывала на журнальном столике старую потертую карту, — нет, она… цела. Вроде. Алекс никто не торопил, но она почувствовала, как собственные руки дрожат, когда она начала по памяти обводить пальцами знакомые и давно изученные дороги. Несколько сорванных ногтей приносили боль, но теперь один взгляд на изуродованную руку сделал её сильнее. Джон был в этом виноват, только он один, и она всё делала правильно. «Люди убивают на войне, но будут прощены Богом, потому что защищают свои семьи, — Алекс вспомнила слова Джона, и они откликнулись в голове его голосом так, словно он стоял рядом. — Они побеждают зло, но не добром, а мечом, который Отец принес. Иного пути нет». Иного пути нет — Бэйкер зацепилась за это, как за свою последнюю соломинку к человечности, иначе она бы этого не вынесла. — Вот здесь, — они ехали в долину по одной широкой трассе, затем свернули направо. Сделали остановку и затем потерялись в лесных дорогах: Алекс пыталась выбросить из своей головы то, что произошло днём, но совесть бесконечно взывала к ней и наполняла собой как пустой мешок. — Это чуть южнее завода, мимо фермы Лукаса, — сказала Ким, вглядываясь в карту. — Его тоже нужно предупредить, если будут спрашивать. Ник кивнул, возвращая внимание к разговору с Джеромом. — Рядом с землями Лукаса. Да, встретимся там через полчаса… я спрошу. Конец связи. — Что он сказал? — Ким смотрела за тем, как мужчина складывает и прячет радио вниз, под телевизор. — Ник, что он сказал тебе? — Только не паникуй, — предупредил он, вскидывая руки, — Алекс, мне нужно, чтобы ты точно рассказала, что там произошло. — Я отравила их, — сказала девушка, — затем Блажь сделала остальное, они перебили друг друга. Всего лишь отравила. Возможно, дозы не оказалось бы достаточно. Бэйкер хотела верить в то, что её руки были чисты, но это было не так. — Нужно убрать тела, — Ким вскочила с дивана, и Алекс едва не поддалась этому неожиданному порыву, — мы поедем вместе. — Стой, нет, — Ник скривился, — ты уж точно никуда не поедешь. Останешься тут на случай, если кто-то явится с расспросами. Они часто возвращались из рейдов после заката, особенно, когда дело касалось южной части долины. И Джон не спрашивал: плохие дороги, ответственная задача, положенная на их плечи… Сколько могло пройти времени с тех пор, когда на острове поймут, что семеро человек не вернулись из своей поездки? — У них есть охотники, — сказала Алекс, — они поймут, что это я, и будут искать. Мне нельзя тут оставаться, нужно уехать сегодня. Она не должна была оставаться здесь и подвергать опасности кого-то еще, но вместо этого осталась, паразитируя на невинных людях, как делала всегда. Отчаянье и страх скользнули за шиворот, не оставляя никаких мыслей, кроме этого осточертевшего эгоизма и жажды выбраться. — В лесу полно диких зверей, — вдруг предположила Ким, — нужно… только приманить их на мясо. Ник молчал всего долю секунды, разглядывая одежду Бэйкер, прежде чем подскочил, хватая со стола ключи от машины. — Ты вроде размораживала на ужин свинину? — Ким в несколько шагов оказалась возле холодильника, и все эти действия были настолько слаженными и выверенными, будто Раи готовились к этому давно. — Алекс, снимай рубашку и… не знаю, обувь, если тебе её не жалко? Девушка не стала спрашивать: она моментально подчинилась, почти вырывая пуговицы из петель. Бэйкер только тогда вспомнила о пустой кобуре, которую надела поверх футболки. — Мы не можем вывезти тебя прямо сегодня, — пояснил Ник, когда Алекс склонилась развязать шнуровку на своих ботинках, — пусть эдемщики думают, что ты тоже мертва. Бэйкер отругала себя за то, что подобная мысль не пришла в голову прямо на месте. Тогда она едва могла соображать, но сейчас это оправдание не казалось таким хорошим. Ник покрутил рубашку Алекс в руках и с треском рванул её по швам, затем еще раз, превращая в бесформенную тряпку. Этот звук напомнил о Джоне, и девушка почти ощутила подступающую тревогу и его пальцы поверх свежих ран. Ник перебросил рубашку Ким, почти сразу же возвращая внимание к Бэйкер. — Всё будет хорошо, — Алекс хотела поверить хотя бы в эти слова, но смогла только сдавленно кивнуть, передавая Раю обувь. — Мы с Джеромом приедем через час или два, потом решим, что делать дальше. — Я пока приготовлю ужин, — Ким натянуто улыбнулась, разглядывая их обоих из кухни, — не забудь предупредить Лукаса, он и так схлопотал за нетерпимость. — Этот сукин сын еще нас с тобой переживет, — мужчина остановился в прихожей, достал из тумбы пистолет, проверил обойму и спрятал. Алекс вдруг вспомнила, как пастор Джером вешал ружье на крючок, и то, какими обыденными вдруг становились дикие вещи. Ким настигла мужа у дверей и отдала рубашку, всю в пятнах свежей крови. — Табак, бензин или тухлое мясо, — вдруг сказала Алекс, и Раи повернулись на голос, — если оставить их на пути, то собаки потеряют след. В багажнике еще оставались бутылки с Блажью, они тоже перебивают запах. Дурацкие книги с сортировки когда-нибудь могли пригодиться ей, почему не сейчас? Приютская Бэйкер ненавидела читать, но когда поняла, что за дверьми совершеннолетия жизнь готова была бросить её в бурную реку, научилась плавать. Пастор из родного Техаса всегда говорил, что нужно больше читать, жаль, что она послушала так поздно. До католического приюта Алекс читала так плохо, словно жила в сраном средневековье — но затем за первой книгой последовала вторая, затем еще и еще, пока деревенская дура не стала умной настолько, чтобы найти место в жизни и затем поиметь её. — Отличная идея, — Ник вышел за дверь, и когда Ким заперлась, они обе могли слышать, как он что-то насвистывает под нос, спускаясь с террасы вниз. Алекс боялась отпускать его, зная, на что способны люди вроде Джона, но не смогла об этом сказать — снова чувствовала себя затравленной и запуганной, словно одно слово было способно сбросить на неё всю кару небесную, или что-то в духе этих старых как мир проповедей. — Душевая наверху, — сказала Ким, когда машина отъехала от фермы, и всё вокруг потонуло в неловкой тишине, — я приготовлю поесть. Алекс отстраненно кивнула и поднялась: холодная вода могла помочь вернуть мысли в нужное русло, а взгляд в зеркало сделать этот мир новой реальностью. Девушка почти ощущала, как с каждым её шагом Блажи становится всё меньше, и жизнь обретает тусклые цвета, вытаптывая это приятное забытье. Теперь она отлично понимала, что чувствуют наркоманы, когда возвращаются оттуда. Бэйкер с трудом поймала перила лестницы и сделала шаг, когда Ким вдруг окликнула её с кухни: — Сколько, говоришь, ты прикончила эдемщиков? Не об этом должны были разговаривать нормальные люди, живущие в глуши — Алекс почувствовала себя гадко, когда поняла, что придется ответить снова. — Шестерых, — женщина в ответ молчала, и Бэйкер искала хоть какую-нибудь реакцию на эти слова, плохую или хорошую, потому что не думала, что способна осудить себя верно за этот поступок. — Хорошо, — в голосе Ким Алекс узнала эту знакомую холодную щекотку, — жаль, среди них не оказалось Сидов. Если бы среди убитых оказался кто-то из Сидов, из церкви в долину бы ехал вооруженный конвой, который не будет нападать и убивать, он будет защищать своих. Бэйкер не сказала об этом, только кивнула, прежде чем отправиться в ванную. Оказавшись там, она сняла футболку, рукав которой прикрывал шрам на руке, и зачем-то повернулась спиной к зеркалу в ванной — дверь Алекс закрыла на щеколду, но остался колючий страх, будто кто-то войдет и увидит уродство, теперь плывшее мимо лопатки вниз — Джон не закончил надпись, и у последней буквы не хватало засечки. Теперь она не понимала, почему боялась взглянуть на себя и принять эту правду, когда это были всего лишь шрамы, не идущие ни в какое сравнение с теми, которые жизнь оставила у неё внутри. Алекс успокаивала себя этой мыслью тогда, и сейчас это тоже принесло спокойствие — она могла это пережить, она справится. Буквы на её спине уже покрылись струпьями и иногда чесались, тогда Бэйкер была готова выцарапать плоть до крови, но затем сдерживалась, глядя на обломанные и местами отсутствующие ногти. Холодный душ вымыл остатки Блажи из головы, и Алекс впервые за долгое время почувствовала себя настолько одинокой вдали от семьи. Она не должна была думать о Сидах в таком ключе, но зачем-то думала, пережевывала всё, что успела запомнить, а затем почти силой выталкивала это наружу. Это была словно плохая, но такая сладкая привычка, отрезавшая тебя от остального мира. Всё было так, как и в начале, когда семья заметала мусор за её порог, а она была беспомощна перед ним. Когда Алекс вытиралась полотенцем, в ванную постучалась Ким и передала свежую одежду — у неё вновь был чужой запах, но она была не церковной, за это уже стоило благодарить Бога. Ник и Джером могли приехать на место трагедии одновременно с эдемщиками, и тогда им бы пришлось объяснять происходящее — об этом Алекс думала, спускаясь обратно в гостиную. Хорошо, что у Ника был пистолет, но помимо оружия человеку всегда нужна была готовность им воспользоваться. — Эти джинсы сидят на тебе лучше, чем на мне, — сказала Ким, когда Бэйкер остановилась в кухонном проеме, в нерешительности складывая руки, — в другой ситуации я бы назвала тебя сукой, но… сама понимаешь. — Могу надеть что-то другое, — беспомощно отозвалась девушка. Она хотела отшутиться или поблагодарить, но не нашла на это сил. — Брось, на меня они всё равно уже не налезут, — это снова вернуло внимание Алекс к беременности и тому, с какой безрассудной отвагой Ким говорила о нежелании уезжать. Бэйкер ни за что не смогла бы представить настолько сильной любви к кому-то, чтобы пожертвовать собой, но сама мысль о том, что кто-то нормальный был способен рисковать жизнью своего ребенка, приводила почти в замешательство. — Вам тоже нужно уезжать, — настойчиво повторила она, и Ким на секунду отвлеклась от готовки, вскидывая брови. — Джон готовится захватить долину, я знаю, о чем говорю. С каждым днем всё глубже на юг, они ждут знака, чтобы начать Жатву, и тогда Сиды уже не станут спрашивать. — Джон умеет только болтать и распускать лживые слухи, — ответила женщина, повернувшись к Алекс, — он лает, как щенок, но в остальном неопасен, потому что брат держит его в узде. — Я тоже так думала, — она не должна была этого говорить. Алекс поняла это, натолкнувшись на любопытный взгляд Ким. — У них… есть оружие. — У нас тоже, — Бэйкер помнила опасения Клэнси насчет пастора Джерома, но тогда не восприняла это всерьез, равно как и Фэйгрейвов, одну из опор юга. — Пусть не думают, что смогут просто приходить и забирать, когда вздумается. Прежняя Алекс никогда не трусила — это граничило с безрассудностью, с которой сейчас на мир смотрела Ким — сейчас девушка задавалась вопросом, что бы она смогла сделать в подобной ситуации. Возможно, она бы точно так же была готова защищать свое до последнего? Или всё-таки сбежала, когда дело стало бы пахнуть ёлкой? Бэйкер не нашла, что ответить: если бы она осталась в руках Сидов еще ненадолго, то поездка в Фоллс Энд, со всех сторон подмытый предательствами и скрытыми врагами, не заставила бы себя ждать. Была бы Ким так уверена в своих силах, если бы Алекс заявилась на её пороге как городская девочка, бесстрашный журналист или просто очень подлый человек? — Помочь с ужином? — спросила она в попытках перевести тему, но Ким предпочла не настаивать, жестом пригласив присоединиться. Бэйкер снова ощущала себя чужой, словно вклинивалась в чужую жизнь, хотя не имела права в ней находиться. Она не помнила, когда в последний раз могла вот так наслаждаться тишиной: не в церкви, где каждое слово имело последствия, не на работе, когда должна была говорить только то, чего от неё ждали. Ким не задавала лишних вопросов, будто была удовлетворена ответом — Алекс убила шестерых. Будто её это радовало. — Люди из церкви часто здесь бывают? — они подавали еду на стол: прошло уже более двух часов, но от Ника всё не было вестей. Ким по этому поводу переживала гораздо меньше, чем Бэйкер. Девушка пыталась в точности воспроизвести по времени реагирование на острове, то, как скоро церковники доберутся до ферм и завода, и как быстро смогут найти место, где погибли их люди. Реакцию Сидов предугадать было сложнее. — Они боятся сюда заезжать, — объяснила Ким, сервируя стол только на них двоих, — пару лет назад, наверное. — И вам не страшно, что они теперь контролируют выезд из долины? — Мы и не собирались им пользоваться. Мэри Мэй, должно быть, будет в бешенстве, когда узнает, всё-таки часть продуктов ей завозят с большой земли. — Как она? — Алекс вспомнила про Дрю, но не решилась спрашивать напрямую. — Так вы знакомы? — Ким казалась удивленной, и это значило, что её никто не посвятил в этот позорный «крестовый поход» в начале июля. — Мы проезжали Фоллс Энд и её бар, когда… когда только прибыли. — Мы? Алекс совсем забыла об этом, и чувство вины хлопнуло по затылку снова, словно до этого было аккуратно отложено в сторону и спрятано, как грязное белье от чужих глаз. — Мы приехали сюда вчетвером, — это признание звучало, будто что-то инородное и неправильное, словно Алекс давно перестала осознавать себя частью чего-то, и теперь насильно возвращалась к этому. — Сара осталась с Сидами добровольно, Ханна… Джон никогда не говорил о ней, и никто не знает, где она, а мой тёзка… его я тоже не нашла. Давно пора было признать, что она проебалась по всем фронтам, даже не прилагая усилий: во взгляде Ким не было ничего осуждающего, и она вдруг предложила: — Хочешь вернуться за ними? Бэйкер не хотела. Риск быть пойманной или наказанной перебивал остальное. Джон не этого желал добиться, но вызвал знакомое чувство бессилия и отчаяния, так что она даже не собиралась пытаться. — От меня никакой пользы, — Алекс не хотела оправдываться, но так получалось, — поэтому нужно добраться хотя бы до дома, а оттуда расхреначить это всё. Она погрязла в прессе так плотно, что точно знала, сколько людей обращаются за помощью после насильственного удержания. Как сложно бывает выдерживать внимание к себе и каждое утро в зеркале видеть то, от чего ты бежал. Алекс не была уверена в том, что станет поднимать тему «Врат Эдема», а как только окажется в безопасности, просто вычеркнет её из своей жизни, как и многое другое. — Джером хороший человек, — вдруг сказала Ким, вырывая Бэйкер из мыслей, — и пастор, к тому же. Раз он доверяет тебе, возможно, именно ты — ключ к решению этой «Сидовской проблемы?» Алекс могла бы предложить Ким помолиться, но от этого никогда не было пользы. — Я сделаю все возможное, — лгать, глядя прямо в глаза, становилось слишком просто. — До меня… дошли слухи о каком-то парне, который недавно приезжал с камерой и что-то записывал. — Э-э, да, — они сели за стол, почти одновременно принимаясь за ужин. — Он брал интервью у Ника, тот был… прямо в восторге от такого внимания. Еще ездил в Фоллс Энд и по местным прошелся. Алекс не помнила, чтобы этот парень пересекал территорию острова, хоть и отслеживала любые слухи, отчаянно цепляясь за внешний мир. Девушка молча уставилась в свою тарелку, продолжив бесцельно гонять вилкой еду — что мешало Ким поступить с ней так же, как она сама утром с церковниками, которые доверяли ей? Как вообще можно кому-либо доверять настолько, чтобы позвать в свой дом и оставить наедине с беременной женой? Бэйкер не хотела говорить вслух, но у местных людей явно были какие-то проблемы с доверием, и они все не были готовы к тому, что произойдет с их жизнями. Хотя, если Джозеф прав, быть может, это стоило называть везением? Алекс пыталась поесть, но из-за волнения не смогла даже сосредоточиться на чем-то кроме своих мыслей: поддакивала Ким, лениво поддерживала беседу, и прислушивалась к звукам на улице. Время близилось к полуночи, и Ник должен был уже вернуться — это напомнило ей о том злополучном вечере, когда она точно так же ждала друзей, находясь в церкви мистера Джеффриса. Теперь она не имела права совершить такой же ошибки. Когда тишину разбавил шум мотора, они обе вздрогнули, одновременно поворачиваясь к двери. Ким поднялась первая и несколько мучительно долгих секунд глядела в окно, приоткрыв штору. — Слава Богу, — спустя мгновение сказала она, отпирая дверь. Алекс выпрямилась, разглядывая вошедшего Ника. — Всё в порядке? — Повезло, что эдемщики не добрались туда раньше нас, там… полный бардак, — мужчина на секунду замешкался, будто припоминая ту картину. — Мы еще поехали дальше по дороге, предупредили соседей. Они даже не слышали выстрелов. — Что вы сделали с телами? — Алекс не понимала, откуда в ней этот цинизм, но знала, что сама начала этот путь, и теперь не могла выйти из игры. — Нам почти ничего не пришлось делать, ну… кроме твоей одежды, — сказал Ник и присел за стол, когда Ким почти насильно усадила его. — Со стороны это выглядит как глупая междоусобица. — Сиды не глупы, — возразила Алекс. — Они поймут, что на ровном месте этого произойти не могло. Тем более, моего тела там нет. — К тому времени, как эдемщики найдут тела, волки и собаки уже растащат их и обглодают, — Ким звучала очень уверенно, будто знала, о чём говорит. Алекс это напугало. — Сейчас нам выгоднее, чтобы они думали, будто тебя сожрали. Бэйкер могла представить себе это, ведь всё произошедшее отлично вписывалось в рамки: начался спор, а Блажь способна гонять кровь по венам и вызывать эту необоснованную агрессию. Это заставило её ощутить едва ли не облегчение — отвратительную радость, построенную на чужих смертях. — И что мне делать сейчас? — Алекс чувствовала себя растерянной. — Прятаться здесь и подвергать ваш дом опасности? — Джером сказал, что приедет с утра, — сказал Ник. — Я могу вывезти тебя самолётом, но мне нужно время, чтобы подлатать крыло и раздобыть топливо. Того, что у меня есть сейчас, не хватит, чтобы вылететь из округа. Можно раздобыть у… — Может, подумаем об этом завтра? — предложила Ким. — Когда всё устаканится? — Какая разница, сейчас или потом? — Ник не огрызался, но когда он подался вперед, складывая руки на столе, Алекс остро ощутила этот сладковатый запах Блажи. Она едва сдержалась от того, чтобы не потянуться ему на встречу и насладиться им еще хоть на секунду. — Утром в долине будут эдемщики, — серьезно сказала женщина. — Еще неизвестно, к какому выводу они придут, вдруг, обвинят кого-то из наших. Давай решать проблемы по мере поступления, а не строить планов, ладно? — Ублюдки не осмелятся начинать открытую вражду, — фыркнул Рай. Алекс бы хотела сказать о том, как сильно он ошибается. Джон действовал осторожно, но спичка в его пальцах уже полыхала во всю, готовая пожрать сухую траву Холланд. — Им не нужна открытая вражда, чтобы писать эту хрень на стенах домов, — Ким, чтобы не продолжать разговор, убрала пустые тарелки и пошла на кухню, и Ник почти беспомощно оглянулся на Алекс. — Это ведь просто надписи, да? — спросила Бэйкер, почти сразу же вспоминая церковь пастора Джерома. — Просто, чтобы выбесить и спровоцировать, разве нет? — Дом Беннетов не так давно пометили такой надписью, — ответил Ник, нервно переплетая пальцы. — Еще Митчемов, Чарльстонов и… так далее. И затем они всё пропали или переехали. Ник хотел уехать. Сбежать от проблем, Алекс видела это в глазах и жестах, в этом неуверенном голосе. Защитить семью. Она помнила вдову Чарльстон, помнила Томаса и тот маленький детский череп в своих ладонях. — Ким постелет тебе на диване, — продолжил Рай, словно Бэйкер зацепила какую-то больную мозоль. Она не решилась спрашивать. — У нас всё равно больше негде. — Не страшно. Спасибо. — Такими делами самому скоро придется съезжать в чулан или гараж. Мы… спальню для сына приспосабливаем. — Дочери, — с кухни подсказала Ким, на что Ник незамедлительно фыркнул. — Это мы еще посмотрим. Алекс с трудом спрятала улыбку, отвернувшись. Ким была по-своему права, проблемы стоило решать де факто, а не строить планы и надеяться на Бога или еще какую-то несуществующую хрень. Дом умолк уже после полуночи — Бэйкер засыпала в абсолютной темноте, глядя на крутящийся вентилятор под потолком. Даже открытое окно не спасало от летней духоты, но девушка чувствовала только сковывающий холод, будто предсмертное опустошение или затяжную болезнь. Алекс едва закрыла глаза, опускаясь в приятное небытие, как была выдернута обратно — она чувствовала пальцы на своем животе, и когда нож прорезал его от пупка и встретил лезвием ребра, поняла, что больше не спит. — Ты готова признаться? — знакомый голос был внутри и снаружи, пробирался глубоко за шиворот, и Алекс ощущала себя обнаженной настолько, что больше не могла прятаться. Она не открывала глаз, но точно знала, что это Джон говорит с ней, и что он ждет её ответа. — Да, — она снова говорила это. Сколько раз ей еще придется ответить согласием, прежде чем боль исчезнет? Или не в этом был смысл? — Это я виновата, — Алекс не знала этого, но чувствовала, как в горле собирается отчаянье от признания. — Я заслужила это. — Рад, что ты это понимаешь. Запах Блажи преследовал каждое его слово, даже когда он усмехнулся, вкладывая первый цветок внутрь живота, как поступал в прошлый раз, но не с ней. Джон обходился с ней удивительно нежно, будто был доволен каждым её словом — и Алекс была готова сделать что угодно, чтобы это продолжалось. Она хотела ответить и даже открыла рот, впуская внутрь вкус цветов, но затем почувствовала болезненный и неожиданный удар, словно лопнул шарик, который уже давно мозолил взгляд. Бэйкер очнулась на полу, а когда попыталась подняться, затылком больно встретила журнальный столик — сердце колотилось как безумное, а внутри было слишком холодно и пусто. Девушке пришлось обхватить живот руками, пролезть пальцами под футболку и осознать, наконец, что там нет никаких шрамов, никаких цветов или присутствия Джона. Этот сон был не похож на другие, словно был порождением ненависти и страха, никак не связанного с её старыми монстрами, их глазами и щупальцами. Теперь чудовища обрели тело, и Алекс не знала, что хуже. Лежа на полу, она пыталась успокоить дыхание и прислушаться к тиканью часов, увидеть, как спокойно крутится вентилятор или понять, какие звуки её окружают. Алекс так привыкла засыпать в доме Сидов, что теперь долго вспоминала, почему находится здесь, в чужой гостиной. Бэйкер больших трудов стоило перевернуться на живот, елозя спиной свежие раны: темнота вокруг неё была страшной, но это был настоящий кошмар, и в нём не было монстров. Алекс на локтях выползла и поднялась, стараясь не выгибать спину. Она завела руку назад, почувствовав влагу на пальцах — одного взгляда на диван хватило, чтобы увидеть бурое пятно на простынях, которые для неё постелила Ким. Открытое окно гоняло свежий воздух, ночной и холодный: Бэйкер остановилась почти у самой двери, разглядывая черноту снаружи. Мрак разгонялся фонарем, который плотно облепили бабочки, и Алекс почти ощутила эту обволакивающую щекотку между своих пальцев. Ким на ночь занавесила все окна, и девушка теперь отодвинула штору, разглядывая двор. Когда ей было страшно или одиноко, она всегда шла на улицу — так было на острове, но теперь Алекс не смогла себе этого позволить, ради своей безопасности и Раев. Поэтому Бэйкер вернулась обратно, сняла грязное от крови белье и удостоверилась в том, что не испачкала кожу на старом диване. Дрожь в руках не помогла успокоить даже эта бесполезная работа — Алекс еще раз подняла футболку и попыталась нащупать вертикальный кривой шрам от ножа, но кожа была гладкой и холодной, как пальцы и всё внутри. Без Блажи было сложнее. Когда стрелка кухонных часов показала начало восьмого, наверху зашевелились: Алекс казалось, будто она задремала, сидя на диване перед выключенным телевизором, но шаги на лестнице вернули её к жизни почти сразу же. Первым вниз спустился Ник — девушка едва узнала его без кепки, и теперь жадно и с любопытством разглядывала всклокоченные волосы и эту домашнюю одежду. — Ты спала? — осипшим голосом поинтересовался он, проходя на кухню. — Немного, — Алекс не помнила, когда последний раз нормально спала и не видела снов или ела, ощущая вкус пищи. Всё казалось таким ненастоящим, еще задолго до приезда в Хоуп. — Кофе будешь? — Ник, не спрашивая, включил машину и сладко потянулся, вынуждая Алекс дублировать жест. Бэйкер выгнулась и почувствовала, как свежая корка крови поверх ран растягивается и причиняет новую боль. С этим можно было свыкнуться, но не смириться. Джером приехал уже после того, как они втроем позавтракали — Алекс не решилась с самого утра портить день и обсуждать вчерашнее, поэтому они просто слушали бормочущий телевизор и изредка перекидывались стандартными фразами. Они не слышали звука машины, и Ник поперхнулся, когда раздался стук в двери: несколько секунд они молчали, но затем голос с улицы заставил время снова двигаться. — Это Джером, — Алекс не хотела возвращения вчерашнего, но всему был конец, даже этому уединению. Глядя теперь на это нежное золотое солнце, пробивающееся в дом сквозь занавески и жалюзи, Бэйкер спрашивала себя, что случилось бы с ней, останься она в доме Джозефа, когда он предложил? — Ты что, пешком шел? — спросил Ник, когда открыл дверь и предложил пастору зайти. Его обувь и штаны ниже колен все были в дорожной пыли, но Алекс не могла запретить себе разглядывать его — оказалось нетрудно признаться самой себе в том, что она соскучилась по компании нормальных людей, которые не хотели указывать, как жить, и что чувствовать. — Я ходил и больше во время паломничеств, — сказал Джеффрис, проходя внутрь и сцепляя руки за спиной. — Не хотел, чтобы кто-то узнал, что я навещал вас. Если что, Джон будет искать ответы именно у меня. Алекс. Когда он кивнул ей, девушка расплылась в какой-то неконтролируемой улыбке и поднялась, делая ему шаг навстречу. — Вы меня искали? — Я думаю, после вчерашнего можно перейти на «ты», — Джером оглядел её с ног до головы и кивнул. — Люди, которых мы вчера нашли, я… знал большинство из них. — Уильямс упоминал, что вы знакомы, — Алекс была благодарна, что пастор не вменял ей в вину произошедшее. — Может, присядешь? — предложила Ким, аккуратно подтолкнув пастора в сторону стола. — Есть кофе и тосты. — Я не голоден, спасибо, — Джером присел на стул и предложил остальным присоединиться. — Думаю, вам всем хочется обсудить эту ситуацию? — Поэтому я здесь, — Алекс начала нервно теребить край футболки, когда все вернулись на свои места. — У меня кое-что есть для тебя, — Бэйкер почувствовала, как у неё остановилось дыхание, когда Джеффрис выложил перед ней два прямоугольника, подписанных её рукой. Она дрожащими пальцами потянулась к кассетам, всё еще не смея поверить своим глазам. — Как это?.. Как… это не… — она попыталась сложить эти звуки во что-то членораздельное, но вместо этого могла только глупо улыбаться. — Ты оставила их в церкви на полу той ночью, — пояснил Джером. — И магнитофон тоже, но он сломан. Алекс вскинула на пастора глаза, пытаясь припомнить хоть что-то — вчера ночью она была так уверена в том, что сбежит с тонущего корабля быстрее крысы, но теперь разуверилась в том, что совесть позволит ей. Благодать снова преизобиловала или… девушка не могла найти этому объяснения. — Тебя не ранили? — заплетающимся языком выговорила она. — Я слышала выстрел, когда… когда меня догнали. Я ничего не могла сделать. — Ты не виновата, — Джером склонил голову, — но если чувствуешь себя виноватой, то теперь сможешь это исправить. Да, это был путь наружу — Алекс почувствовала, как это чувство радости разгоняется внутри по венам, и она не ощущала этого так давно, что почти забыла, что способна на улыбку. Теперь она вспомнила — это были две последние кассеты, которые она слушала перед сном. В неопытных руках они были бесполезны, записанное на пленку собственное отчаянье и разговор с пастором. Но Алекс-журналистка смогла бы выжать из ситуации всё до последней капли. Это было единственное, что она умела, и теперь должна была этим пользоваться. — Мне сказали, что какой-то парень приезжал с камерой, — почти уверенно начала Алекс, и Джером кивнул, — записывал происходящее, брал интервью. Сможешь повторить для меня то же самое? — Думаю… — Нужна камера, еще бумага и какой-нибудь магнитофон взамен моего, — слов было так много, что Алекс начала путать их местами и тараторить. — Нет покоя нечестивым? — пошутил Ник, пытаясь прервать её нескончаемый поток мыслей. — Я все раздобуду, но нужно подумать и об аварийном выходе. — Если кто-то будет спрашивать, — сказал Джером, — отвечайте, что в этот вечер вы оба были дома. Ким, тебе стоит переговорить с владельцами магазина, куда ты ездила вчера. — Уже, — кивнула женщина, — Хлоя будет молчать. — Когда спрашивает Джон, мало кому удается молчать. Будем надеяться, что она на нашей стороне, а не на стороне денег. — Она пытается пиво толкать, поэтому не думаю, что у них что-то сложится, — усмехнулась Ким. — Хорошо, — сказал Джером, и Алекс начало казаться, что они бы ни за что не смогли организовать этот спутанный комок событий без него. — Я узнаю насчет топлива, если нужно. Ник… — Починить крыло, понял, — он поднялся и вытер руки о джинсы. — Займусь этим прямо сейчас. — Мне еще кое-что нужно, — вдруг попросила Бэйкер, и пастор кивнул ей. — Библия. Джером нахмурился, но не стал возражать — у него была возможность несколько раз прослушать их последний диалог, записанный на пленку, и пленочная Алекс ни за что не стала бы просить о таком. — Ты всё-таки что-то решила для себя? — только поинтересовался он, и этот осторожный вопрос напомнил Бэйкер о Джозефе. Она попыталась уничтожить эту аналогию, но только сделала себе больнее. — Вы сами сказали, что рано или поздно любой человек приходит к какому-то выводу, — расплывчато ответила Алекс. — Могу я узнать, к чему пришла ты? Бэйкер надеялась, что он спрашивал это как пастор, а не как член сопротивления. — Джозеф… — она подавилась этим именем, — говорил, что я оказалась здесь не случайно. Может, он и был прав. Мистер Джеффрис долго молчал, разглядывая её — осунувшуюся, такую чужую в этом доме и мире, но всё равно пребывающую здесь по какой-то жестокой причине. Но затем кивнул: — Мэри хотела заехать на днях, передам Библию с ней. — У неё все в порядке? — поинтересовалась Ким. — Мы не виделись с тех пор, как Дрю… — Она пытается жить дальше, — сказал Джером, — наняла нового управителя и взяла себе в официантки Джанетт. Алекс злилась, когда кто-то говорил о Дрю, но в этот раз смогла стиснуть зубы и промолчать: она не должна была обвинять никого в смерти младшего Фэйгрейва кроме Сидов, но сомнения и вопросы лезли наружу, как вспенившееся пиво с этим своим тягучим горьким запахом. — Я в гараж, — пока они говорили, Ник копался в чулане, и теперь выволок оттуда целый чемодан с инструментами. — Буду вечером. — Принесу тебе еду туда, — Ким махнула ему рукой, и мужчина вышел на улицу, залитую светом. Алекс вдруг подумала о том, как хочет отправиться следом, почувствовать эту обжигающую свободу на коже и зарыться лицом в траву — в этом было что-то низменное и животное, но только так Бэйкер могла доказать себе, что жива. Они втроем молчали, пока Ким вдруг не подала голос. — У нас есть старая камера, надо поискать в чулане, — Алекс поспешно кивнула, бросив взгляд на её большой живот: — Может, лучше я? — Ким скривилась. — Солнышко, я беременная, а не больная. Справлюсь уж. Алекс оглянулась на Джерома, ища поддержку, но тот лишь пожал плечами. — Похоже, ты в хороших руках, — когда Ким оставила их вдвоем, пастор вдруг продолжил. — И Алекс, постарайся больше не допускать никаких ошибок. Девушка вскинула брови — уж кому не стоило говорить об ошибках, то ей, но Джером этого не мог знать. — Я думаю, ты уже поняла, что это может стоить тебе жизни. И всем нам, — добавил Джеффрис, и Алекс рассеянно кивнула. — Я встретил Джона несколько недель назад, когда ехал на север к прихожанам. — И что дальше? — Бэйкер попыталась не выказать страха, но голос дрогнул. — Он сказал мне, что ты сбежала от них через несколько дней, — продолжил Джером. — Джон никогда не говорит правду, по крайней мере, мне. Я знал, что ты или с ними, или мертва. И не знал, что хуже. — Я тоже не знаю, — откликнулась девушка, почему-то задумавшись над этими словами. Смерть — это однозначный конец, а она сейчас получила шанс на борьбу. Это было по-своему справедливо, как Джейкоб давал нож своим пленникам или как… — У тебя есть немного времени сегодня? — спросила Алекс, пытаясь занять голову чем-то кроме самокопания. — Хочу начать работать прямо сейчас, а то чувствую себя ужасно бесполезной. — Мне нужно ехать обратно, пока меня не хватились, — Джером взглянул на часы, прежде чем ответить. — Поговори с Ким и Ником, они многое могут рассказать о Хоупе. Не знаю, как там у вас говорят, забить эфир? — Это называют «водой», — Алекс улыбнулась помимо воли, припоминая свои внештатные курсы. — Или «подводкой», но как кому нравится. — Надеюсь увидеть огромную первополосную статью, — добродушно ответил пастор, поднимаясь. — Закроешь за мной двери? Они переместились к выходу, и Алекс попрощалась с пастором, напомнив ему еще раз о Библии — Сиды пытались испоганить Слово Господне и удачно с этим справились, но теперь Бэйкер нуждалась в настоящих словах, а не тех, которые исходили от Джозефа. Если не для себя, то для работы. Следующие несколько дней прошли в каком-то вязком киселе — Алекс безостановочно писала, чистила старые записи и снова возвращалась к тому, что умела делать хорошо. Это когда-то сказала Ханна, и Бэйкер была готова землю жрать, но собиралась доказать свою компетентность. Ник связался с кем-то из своих знакомых и попросил доставить топливо — эдемщики обчистили все магазины, обкусывая долину по кусочку, но у Раев всегда находилось, чем отбить их загребущие рты. Алекс почти забыла, какой счастливой может быть, но когда ей приходилось выныривать из работы только для того, чтобы поесть, поняла, что быть при деле ей даже нравится. Было в этом трудоголизме что-то неправильное, но только это освобождало от посторонних мыслей и чувств. Бэйкер научилась без отвращения смотреть на себя в зеркало — и это было хорошее начало. Первые дни без Блажи дались слишком тяжело — девушке удавалось заглушать рвоту шумом воды, а затем внутри неё опять поселился голос, обвиняющий в убийстве, лжи и эгоизме. Алекс не знала, откуда он взялся, но продолжала слушать, ведь кошмарами управлять не могла. Мэри Мэй приехала только на выходных, когда смогла вырваться и закрыть бар без угрозы для выручки — сначала она долго стояла в коридоре на первом этаже и разговаривала с Ким, а затем Алекс услышала, как она поднимается по лестнице наверх. — Не помешаю? — Мэри, не дожидаясь ответа, присела на краешек заправленной кровати. Алекс отложила карандаш. — Джером просил передать тебе это. Мэри Мэй вытащила из сумки Библию в выцветшей обложке и положила на стол — Бэйкер мельком взглянула на неё, подмечая обилие закладок и стикеров. — Это поможет для работы, — Алекс не собиралась говорить, что собирается помолиться — или попробовать — сразу, как все улягутся спать. — Спасибо. — Тебе спасибо, что помогаешь, — Бэйкер инстинктивно почувствовала, как тяжело ей даются эти слова. — Как продвигается статья? — Делаю, что могу, — девушка ненавидела обсуждать свою работу или когда её саму трогали во время выполнения, но Мэри Мэй предпочла не настаивать. — Написала об истории округа, о смертях тех, кого знала и… — А о моем брате? — она долго собиралась с силами, чтобы спросить, и Алекс повернулась к ней. — Что? — О Дрю. Ты напишешь о нём? Джон сказал, что Алекс будет интересно узнать самой правду о его смерти. Ему не стоило доверять, потому что он играл только на своей собственной стороне, но Бэйкер развешивала уши снова и снова, стоило ему начать говорить. Наверное, дело было в этом проклятом любопытстве. — Я знаю, это звучит цинично, — поправилась Мэри, — но его смерть и то, как эти ублюдки промыли ему мозги… это может помочь в нашем деле. — Промыли мозги? — Алекс пыталась сохранить хладнокровие. — Он был моим маленьким братом, — почти беспомощно сказала Фэйгрейв. — И по своей воле не стал бы принимать сторону Джона. Что-то произошло с ним на острове, и я хочу знать, что именно. — Ты за этим приехала сюда? — вопрос был глупым. — Когда… когда вы ворвались на остров… с оружием: Дрю хотел уехать? По их вине погибло столько людей в тот день — Алекс могла заглушать свои чувства одной лишь Блажью, но теперь и этого оказалось недостаточно. Разве так боролись за мир? — Нет, но… — Он не хотел, — Алекс зачем-то пыталась выбирать слова. — Он не хотел уезжать, и он был жив. Где он теперь? Мэри промолчала, потому что они обе и так знали ответ. Бэйкер вздохнула и собиралась опять взяться за карандаш, но Фэйгрейв снова заговорила: — Ты не знаешь, что там произошло, — и никто не собирался посвящать Алекс в это, она уже поняла. — Поэтому не нужно судить, не зная всего. — Прими это на вооружение, — посоветовала Бэйкер. Она смотрела на Мэри Мэй и видела Дрю в каждой её черте, в каждой такой веснушке или в этом стальном взгляде. И от этого было только больнее. Сколько еще людей должно было умереть ради насильственного мира? Алекс помнила, как выглядел Дрю, когда его отец погиб — с этими запавшими глазами, кривой улыбкой на пол лица и клочковатой щетиной, которая еще плохо росла на молодом лице. У него было всё время мира, а теперь парень был мертв — это было гораздо хуже шанса, который он мог получить. — С вами там… с вами хорошо обращались? — вдруг спросила Мэри. Алекс ненавидела жаловаться или строить из себя жертву, так бы точно задрала футболку и молча продемонстрировала следы хорошего обращения. — Мы не были там пленниками, — сказала она. — Ходили на проповеди, работали, общались. Я сажусь писать и… понимаю, что о жизни внутри не могу солгать. Как и о… Джозефе. Джон лично казнил парня, который разбавлял Блажь и тем самым разрушал общину изнутри. Он и её казнит, когда узнает — если уже не узнал. — Сид домогался тебя? — Алекс удивленно вскинула брови, и Мэри со вздохом поправилась. — Слухи… ходят разные, я бы не удивилась. Бэйкер хотела бы иметь шанс послушать часть из них, но спрашивать об этом было как-то странно. — Напротив, я удивилась бы, если бы стал, — Алекс почти сразу же поправилась. — Это не редкость, когда предводители сект лицемерят в отношении своих же правил, но… это не тот случай. Подобная тема была настолько неудобной, что Бэйкер начала нервно теребить в руках карандаш — сотня заметок отправилась в урну оттого, что она не могла быть объективной. Алекс пыталась очернить Джозефа, но не смогла, поэтому теперь начала ставить под сомнение себя и то, что было у неё внутри. — Прости за прямоту, но… очень жаль, что это не так, — сказала Мэри Мэй. — Это бы дало нам лишние доказательства перед властями. — Не дало бы, — Алекс должна была оскорбиться, но не успела, потому что беседа снова направила её в нужное русло. — Журналистика — это грязное дело, и… мои слова не имели бы веса. Особенно, если я захочу потягаться с Джоном. Бэйкер пыталась остановить свой язык, но не могла, поэтому снова начала строить планы. Это всегда обходилось слишком дорого. — Для начала нужно выбраться, — будто в подтверждение её словам сказала Мэри Мэй, и Алекс снова напомнила себе об этом. Она напомнила себе об этом еще раз, когда молилась, стоя на коленях посреди гостиной Раев. Когда-то она следовала заученному ритуалу, но теперь нужды в нём не было — Бэйкер молилась и думала только о том, что где-то далеко, совсем в другом мире Джозеф Сид так же молится о её возвращении, как и она о своем побеге. Жизнь в этой временной изоляции начинала сковывать их по рукам и ногам уже через несколько дней — Алекс сидела в гостиной и переписывала цитаты, сверяясь с Библией, когда услышала наверху грохот. Это было воскресным вечером, и никто не ждал того, что произойдет — когда Бэйкер взлетела по лестнице наверх и увидела Ким, без движения лежащей на полу, то впервые почувствовала что-то сродни настоящей боли, такой четкой и всеобъемлющей. То, что происходило дальше, слилось в одну сплошную истерию — когда Алекс кричала и звала Ника из гаража или когда пыталась привести Ким в чувство, но помнила только свои окровавленные руки и эту дурацкую табуретку, которая валялась неподалеку. Алекс боялась, что Ник не успеет, но они вдвоем смогли поднять Ким и помочь ей спуститься с лестницы. — Оставайся здесь и… и запри дом, — Рай усадил жену на заднее сиденье машины и повернулся к Алекс, совсем беззащитный и растерянный. — Мы скоро приедем. Когда Бэйкер осталась на дороге перед домом в ночном безмолвном одиночестве, то впервые поняла, что боится за кого-то кроме себя — она следила за удаляющимися глазами красных фар, пока они не исчезли в дорожной пыли и темноте, а затем в два шага достигла дома. Первым делом она выключила плиту, где готовился ужин, трижды обошла дом и смогла найти силы на то, чтобы убраться в их спальне. Она мыла руки от крови снова и снова, даже когда вода стала безупречно чистой, а пальцы покраснели от холода и стертой кожи. Алекс всегда была одна и находилась с этим одиночеством почти в дружеских отношениях, но теперь перспектива остаться одной довела её почти до истерики — девушка едва смогла успокоиться и перестать тереть руки, выйти из ванной и сесть в гостиной, сжав в руках свой пистолет. Ей казалось, будто грохот сердца слышен даже в Уайттейл, и что в отсутствие Раев её не спасут даже прочные стены и запертая дверь. Бэйкер потушила свет и затем сидела в темноте и тишине, слыша только цоканье часов на кухне. Пытаясь успокоить тремор в пальцах, она начала вынимать и вставлять патроны в магазин, доведя это практически до автоматизма. Прошло слишком много времени с тех пор, как она смогла подняться и, переборов страх, подойти к двери снова. Алекс долго вглядывалась в темноту снаружи, но Раи не возвращались. Она не хотела винить себя, но так получалось опять — она врывалась в чужую жизнь и разрушала её, согласно этому ебанутому проклятью Бэйкеров, которые ничего не могли сделать правильно. Когда форд Раев вернулся, Алекс уже заснула — металл пистолета нагрелся под её пальцами и теперь стал отвратительно теплым. Бэйкер с удовольствием отложила его на тумбу, подошла к двери и через приоткрытое окно выглянула на улицу. В темноте было плохо видно, но когда Ник подал жене руку, чтобы помочь вылезти из машины, она рукой инстинктивно придержала живот — Алекс почувствовала, как внутри что-то замерло, пока не поняла, что ребенок цел. Это было что-то новое, как страх, за которым следовало сладкое облегчение. Ничего не было лучше этого странного нечто, будто без Блажи медленно возвращались чувства, и Бэйкер была согласна на всё кроме привычного безразличия. — Я сама могу дойти, прекрати, — услышала она от Ким, когда открыла двери и пропустила их обоих внутрь. Где-то на востоке небо уже начало светлеть и разгораться багряной дымкой, которую тоже хотелось выскрести мочалкой до мяса и костей. — Ты не спишь? — удивился Ник. — Не могла заснуть, когда… Всё хорошо? — Бэйкер скривилась, когда в гостиной включили свет. — Да я сам чуть сердечный приступ не схлопотал, — Рай бросил ключи на тумбу, увидел пистолет, но промолчал. — Врач сказала, что это ерунда, — добавила Ким, опираясь плечом о перила лестницы. — Просто упала. — И из-за этой ерунды мне теперь нужно нажраться, — Ник стушевался под взглядом жены, но выдержал его. — А ты иди спать. — И вот так уже восемь месяцев, — Ким хлопнула Алекс по плечу. — Бухает прямо у меня на глазах, хоть и знает, что мне нельзя. — Это как проверка выдержки, — с трудом улыбнулась Бэйкер, указывая на лестницу. — Помочь? Ближе к ночи Алекс нашла Ника в гараже — с тех пор, как жизнь Раев претерпела кардинальные изменения, он всё свободное время проводил за починкой самолета. Запах алкоголя она ощутила даже раньше, чем увидела несколько пустых бутылок — Ник безуспешно возился с чем-то внутри кабины, подпевая радио. Алекс поставила еду на станок, сдвигая часть инструментов в сторону. Она слегка приглушила звук музыки и окликнула мужчину: — Всё-таки запил? — Ник ничего не ответил, только фыркнул в ответ. — Я принесла тебе ужин. Рай пошатнулся, вылезая из самолёта, бросил стеклянную пустую бутылку в мусорную корзину к остальным, и этот звук откатился в мозгу странной неприязнью. «Алекс, ты можешь поиграть где-нибудь еще?» — Она услышала звон стекла еще до того, как поняла, что это происходит опять. Мать стояла у кухонной тумбы и выкладывала из сумки покупки, даже не глядя на неё, а Алекс продолжала смотреть. — После сегодняшнего я… — голос Ника насильно выдернул её из этого неприятного дома. Несколько лет назад из-за лесных пожаров выгорел почти весь Бастроп. Алекс тогда было шестнадцать — она ничего не могла сделать, только смотреть, как огонь пожирает дом, в котором она выросла, пожирает церковь пастора, который любил розы, и всё её сраное детство. Тогда это было важно. — Я понял, что не хочу быть, как мои блядские родители, просто не смогу, — это откровение заставило Алекс поднять глаза от стеклянных бутылок в мусорном ведре. — Не хочу, чтобы у моего сына было такое же детство, как у меня. Кому-то было просто не суждено иметь семью, ведь кто-то был просто не создан для этого. Алекс думала, что сможет оправдываться этим вечно. — Это же девочка, — напомнила Бэйкер, и Ник фыркнул. — Мне начинает казаться, что это не так уж и важно. — Совсем не важно, — согласилась девушка, указывая на поднос с едой. — Ты не будешь любить этого ребенка меньше. — А что насчет тебя? — спросил Ник, подтягивая к ним два стула. — Твое детство, родители, ты не рассказывала. — У меня неинтересное прошлое, — сказала Алекс, складывая руки так, словно хотела защититься от этого разговора. — По сравнению с настоящим так вообще отстой. — Ты вроде говорила, что выросла в приюте? — она сдержано кивнула. — Как так вышло? Сейчас невозможно было бы выбрать тему лучше: Бэйкер могла уйти от ответа или свести всё в шутку, но не хотела оказаться неблагодарной, особенно после всего того, что Раи для неё делали. — Родители… они вечно ссорились и пили. Это было в четверг, а когда я приехала из школы, уже всё было, в общем-то… В субботу я была в приюте. Алекс помнила ту полицейскую машину, которая въехала прямо на мамин любимый газон и превратила его в кровавую грязь. Помнила, как её отталкивали и даже не дали приблизиться, она так и осталась на тротуаре напротив дома Уокеров, укутанная в это дурацкое одеяло. — Это… это полный отстой, Алекс, — у Ника в голосе было столько неприкрытого сочувствия, что Бэйкер начала жалеть себя сама — она вдруг поняла, что никогда не рассказывала об этом. Девушка вытерла глаза рукавом свитера, сделав вид, будто убирает со лба волосы, а затем снова сложила руки. — Уже поздно. Ты сам дойдешь до дома или тебя отбуксовать? — Я ж не девчонка какая, — Ник осекся на полуслове. — Не имел в виду конкретно тебя. — Техасцы бухают как черти, — напомнила Алекс. — Если нас отправить в Россию, выжрем и её к сраной матери. — Знаменитое «южное обаяние?» — Верняк. Бэйкер молилась и просила указать ей путь — Джозеф верил, что это поможет. Тогда в животе должно появиться то самое чувство правильности, но вместо этого внутри была какая-то пустота, словно Джон и правда вынул что-то важное и теперь караулил в этой темноте. Это были красивые слова, но наяву было страшнее, было… неправильно. Ким говорила, что церковники слишком трусливы для того, чтобы забираться так далеко на юг, что Джон не посмеет отбирать у них или угрожать им… она говорила много чего, но затем Ник попытался связаться с Джеромом и потерпел неудачу. Несколько дней они были отрезаны от внешнего мира, пока в эфир не начал прорываться белый шум. И они больше не могли слушать новости с большой земли. Алекс приспособила под свое рабочее место даже кухонный стол — Ким приходилось ей напоминать убирать хлам со стола, когда они втроем собирались позавтракать. Бэйкер не хотела привыкать, но становилась странной частью этой маленькой семьи, будто огрызком ненужного карандаша, который до поры будет валяться в пенале, но всё еще способен злобно исторгать грифель. Джером не связывался с ними, и это однозначно было плохим знаком — они слышали, будто эдемщики обосновались на старом заводе Гринбушей и захватили несколько придорожных заправок по пути к Хэнбейн. К концу августа жара стала просто невыносимой — с самого утра они открывали в доме все окна и двери, позволяя сквозняку гонять ветер. Алекс писала за кухонным столом, иногда вслушиваясь в то, что говорила ей Ким — с тех пор, как телевизор перестал работать, они стали единственным развлечением друг друга, особенно когда Ник уезжал в город или подолгу оставался в гараже. Сегодня он наконец-то связался со своими «северными друзьями» и договорился о покупке топлива для самолёта — эта новость должна была их всех взбодрить, но почему-то внушила только тревогу, тлеющую на огарке в горячем масле. — Еще лет пять назад у нас было не принято запирать входную дверь, — сказала Ким, убирая стопку бумаг со стола, за которым сидела Алекс. — Ни у кого долине, вообще. — В маленьких городках всегда так, — ответила девушка, отвлекаясь от писанины. — Из крайности в крайность. У нас вот, например, пиздили всё, что не было прикручено. Входная дверь вдруг хлопнула от сквозняка и закрылась — Ник сейчас был наверху, поэтому обе вздрогнули, одновременно переглядываясь. Ферма Раев находилась почти на самом юге — эдемщики, если и желали найти ответы, до неё не добрались, только поэтому отсутствие вестей от Джерома казалось таким пугающим. Ким подошла к двери, чтобы открыть и подпереть чем-нибудь, но задержалась в проходе — Алекс смотрела за тем, как она сначала принюхивается к чему-то снаружи, а затем отступает на террасу, и как её колени начинают слабеть. — Что там? — Бэйкер подскочила почти мгновенно, пока Ким держалась за дверной проем. — Что случилось? — Ник! — вдруг закричала она. — Ник, спустись сюда! Алекс поняла, что произошло, когда оказалась в этом порыве сквозняка на пути к двери — в нос ударил отвратительный горький запах краски, который пробирался затем в рот, и слюна от него тоже становилась черной, как дёготь. Бэйкер придержала Ким за руку и помогла ей сесть — они смотрели на эту надпись и не могли пошевелиться. Алекс хотела сказать, что это всего лишь краска, но затем вспоминала дом на острове, Пола Граймса, фамилии, которые перечислял Рай, и слова застревали в горле. На лестнице послышались шаги, и Ник спустился вниз, щурясь от яркого света — он хотел спросить, но одного взгляда на их перекосившиеся лица было достаточно. Рай молча вышел за порог и взглянул на надпись сам. — Ей нужно уйти, — севшим голосом наконец-то выдавила Ким, положив руку на живот. — Ей нужно… — Они ничего нам не сделают, — Ник взял жену за руку и помог подняться, чтобы встряхнуть и заключить её лицо в ладони. — Ты слышишь меня, Ким? Алекс умеет стрелять. У нас есть оружие. Мы справимся. — Она права, — вдруг сказала Алекс. — Вы можете отбиться, но если Сиды узнают, что я здесь… что вы… меня прикрываете… Бэйкер уже больше недели не покидала дом, и о ней не знал никто кроме самых доверенных лиц. Таких ли доверенных? Алекс прокусила до крови губу, чтобы уничтожить вязкий запах краски на языке. Она могла сказать, что Раи наоборот спасли её и приютили, но в этой истории было слишком много белых пятен для того, чтобы что-то выдумывать. — Я сейчас поеду за топливом, — сказал Ник. Ким попыталась возразить, но он моментально обнял её. — Буду проезжать Фоллс Энд, узнаю, что происходит с Джеромом, всё будет хорошо. Ник поймал испуганный взгляд Алекс и хлопнул её по руке. — Оставайся здесь, запри дом и не шуми. Возьми оружие и защищай дом, поняла? — Ей опять доверяли чью-то защиту, и в этот раз Бэйкер только рассеянно кивнула. — Не уезжай, не сегодня, — Ким схватилась за рубашку Ника, когда тот сделал шаг вниз с крыльца. — Подожди до завтра, может, получится еще связаться с пастором… — Мы и так уже слишком долго ждали, — мужчина беспомощно развел руками. — А если в городе что-то произошло? Ким не нашла, что ответить — Алекс взяла её за плечо и потянула в сторону дома. Они проследили за тем, как Рай садится в машину, заводит её и выезжает на дорогу, ведущую в Фоллс Энд. Ким открыла дверь буфета и вытащила из-за ряда коробок с хлопьями ружье. Алекс заперла дом, убедилась в том, что все шторы задернуты, и повернулась к женщине, которая дрожащими пальцами пыталась набрать из коробки патроны. — Что они делают с теми, чьи дома помечают? — это была худшая тема для беседы, но другой у Алекс не было. Она достала из тумбы пистолет, извлекла обойму и проверила патроны — девушка делала это слишком часто для того, чтобы знать, что не хватало одного. — У нашего друга Пратчетта, — Ким вскинула ружье, проверяя прицел, — лесопилка на востоке. Месяц назад люди из церкви стали что-то вынюхивать на его землях, задавали вопросы. Джон натравил на него несколько проверок, в общем… — Они отметили его? — Когда он отказался помогать, да, — Ким долго молчала, прежде чем продолжить. — Поэтому я не понимаю, причем здесь мы. У нас нет и не было никаких дел с церковью. — Кому вы рассказывали обо мне? — Ты думаешь… — Пока просто спрашиваю. Они не могут знать — просто ткнули в небо и решили припугнуть. Ким Рай промолчала в ответ, только опустила ружье и задернула кухонные шторы, прежде чем в последний раз взглянуть на улицу. — Ник привезет топливо, и к вечеру меня здесь не будет, — Алекс думала, что проведет здесь еще как минимум неделю, пока Рай не разберется с самолетом, но теперь сама жизнь опять показывала, что плевать хотела на их планы. Или сам Бог решил вмешаться в эту размеренную текучку, потому что устал за ней следить. Ким вместо ответа кивнула — они до самого полудня просидели без движения, каждый на своей обзорной точке. Алекс заняла второй этаж, пододвинула стул к окну и села, созерцая южную дорогу, а Ким расположилась на кухне. Они почти не разговаривали несколько часов, только когда тишина становилась совсем невыносимой или когда мимо фермы проезжала какая-то машина. Бэйкер почти осязала это напряжение и пыталась понять, что Ким хотела бы сказать ей или в чем обвинить. К обеду они смогли немного расслабиться — Алекс уговорила Ким пойти наверх и отдохнуть, а сама переместилась в гостиную, таская стул от окна к окну. Бэйкер снова и снова вспоминала рассказ Джерома о надписи на его церкви, затем взяла в другую руку кассетник, который раздобыл для неё Ник, и переслушала интервью с пастором в сотый раз. Она пыталась найти в его словах какую-то подоплёку, но Джеффрис был абсолютно откровенен. Мысль о том, что сейчас с ним могло произойти что-то, что уже случилось с Граймсом или другими людьми, чьи дома отмечали церковники, причиняла боль. После заката она услышала шум на дороге и аккуратно отодвинула штору — Ким давно уснула, и этот звук в полнейшей тишине вынул Бэйкер из какого-то транса. Пальцы с трудом снялись с кнопок магнитофона, и девушка приподнялась, пытаясь разглядеть источник звука. — Это Ник. Он приехал и… — За темно-синей машиной Раев следовала еще одна, белая, с крестом на боку. Бэйкер почувствовала, как сердце упало куда-то в желудок, — … он не один. — Что? Что ты… — Алекс услышала, как на втором этаже скрипнула кровать, и Ким опустила с неё ноги. Её голос звучал слабо, но она всё равно нашла силы добраться до лестницы. — Что происходит? Церковная машина остановилась сразу позади синего форда Раев, и оттуда вышли трое — один из них открыл водительское сиденье и почти за руку выволок Ника. Мужчина пошатнулся, но не упал, только поднял ладони вверх и что-то сказал. Алекс слышала только обрывки слов, потому что пока они говорили в полтона. Девушка не решилась говорить и молча дождалась, пока Ким не спустится вниз, держась за перила — женщина остановилась рядом с окном, увидела Ника и почти сразу же взялась за ручку входной двери. Алекс уперла в неё ладонь и остановила: — Нет, не вмешивайся, — она смотрела на улицу и то, как один из эдемщиков что-то говорит Нику, а тот пытается отшучиваться и отступать назад. Другой полез в салон его автомобиля и достал пистолет — когда он повысил голос, Ким схватила ружье, стоявшее у двери. — Пошли они нахуй, — женщина ударила Алекс по руке и открыла дверь — девушка попыталась поймать её за рукав, но не успела. — Ким, иди в дом! — это говорил Ник. Кто-то из церковников оттолкнул его, и он ударился затылком о машину позади. Третий человек, стоявший неподалеку, раскрыл книгу и начал читать молитвы, и Бэйкер перестала разбирать что-либо за этим ужасным гамом. — Иди в дом, я разберусь! — Ты еще можешь помочь своей семье, Рай, — Алекс услышала чей-то незнакомый мужской голос и снова прилипла к окну, пока Ким в нерешительности застыла на пороге. — Приятель, я и так ей помогаю, — Ник почти примирительно улыбнулся, но его оттолкнули обратно к машине. Ким ударила рукой по дверному косяку, пытаясь привлечь внимание: — Что вам от него нужно?! — у неё дрогнул голос, но она не стала выходить из дома, пока пряча ружье за спиной. Ник попытался сделать ей шаг навстречу, но человек вдруг занес руку для удара — Алекс услышала этот глухой звук, и Рай снова врезался в машину, но не упал, рукой закрывая лицо. — Ким, пожалуйста, зайди в… — договорить ему помешал еще один удар в живот: Алекс наконец-то смогла поймать Ким за рукав футболки и потянуть на себя. В этой общей суматохе было сложно что-то разобрать, женщина брыкалась и кричала в её руках, и Бэйкер почувствовала, как лицо горит и заливается кровью от ногтей. Через окно Алекс увидела, как Ник что-то бросил одному из эдемщиков, и те сразу же оставили его в покое, направившись во двор фермы. Когда церковники ушли, Бэйкер разомкнула руки и отпустила Ким. Не выпуская из рук ружье, она почти бросилась вниз с лестницы к мужу, который стоял у форда и сплевывал на землю кровь. Алекс не нужно было слышать причину этого визита для того, чтобы знать — они приехали отобрать самолёт. Всё закончилось слишком быстро: Ким пыталась что-то кричать о правах, но Ник крепко держал её и не отпускал. Они несколько минут ждали, пока самолёт не вывезут из ангара и повернут на взлетную полосу. Рай молчал, только успокаивал жену и смотрел в сторону дома, где пряталась Алекс. Она и без его слов всё знала. Ей придется остаться. — Нам нужно что-то сделать, — когда церковники уехали, Ким и Алекс помогли Нику добраться до дома и сесть — у него было рассечено лицо, и он едва шел — мужчина с болезненным хрипом откинулся на диване, закрывая глаза. — Это всего лишь… всего лишь самолет, Ким, — он отчеканивал это почти по слогам, и Бэйкер видела, как тяжело дается ему сама ложь об этом. Она обернула в полотенце какую-то заморозку и передала ему, чтобы тот приложил к лицу. — Как это произошло? — Они поняли, что я собирался сделать, — сказал Ник, вытягивая ноги на журнальном столике. — Остановили и осмотрели багажник, я… — И ты им позволил? — Ким нахмурилась, складывая руки. Конечно, позволил, Алекс знала, как это происходит, потому что сама слишком часто становилась свидетелем. Она спросила: — Джером?.. — Точно, — когда Ник поднялся, что-то хрустнуло, но он не обратил внимание. — Нужно с ним связаться. Его не было в церкви, когда я проезжал, но Мэри сказала, что он со своими прихожанами. — Может, не стоит впутывать его? — Ким поджала губы. — Он и так… достаточно натерпелся от Сидов. — Он уже впутался, — Алекс наблюдала за тем, как Ник, придерживаясь за ребра, садится у радио. — Есть еще… У Прикеров есть самолет, но они живут в горах… они собирались улететь, если уже не сделали этого, нужно только… Что за… — Ник дрожащими пальцами подкручивал радио, и Алекс подняла взгляд. — Тебе... тебе стоит это послушать. Она протянула руку к наушникам, не сразу замечая кровь на своих пальцах. Ник взглянул на неё всего один раз, затем на Ким и снова на Алекс, словно не был уверен в том, что ей правда стоит это слышать. Он почти одернул руку, но девушка успела перехватить её. — … одну из ваших сестер забрали, — Бэйкер едва не выронила наушники, когда услышала этот голос. — Вероломно похитили из-под Божьего взора и глаз Отца. Вам не удастся удерживать её вечно, потому что любовь к Отцу пересилит в ней страх покаяния, и она это знает. Вы знаете, где искать её, братья и сестры, и вы вернете её. Потому что так… повелел Отец.