Доверяй. Почитай. Повинуйся

«И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло». Откровение Иоанна Богослова 21:4

Этой ночью никто так и не сомкнул глаз: они втроем, Раи и Алекс, просидели до самого рассвета в полной темноте, прислушиваясь к звукам с улицы. Бэйкер до последнего слова знала всё то, что хочет высказать ей Ким, поэтому пережевывала эти несуществующие обвинения в своей голове, пока не почувствовала, как в ней крепчает безрассудно-геройская идея сдаться самой или хотя бы прекратить подвергать опасности эту семью. Всё происходящее казалось каким-то очень плохим сном — разница была лишь в том, что раньше она могла проснуться, а теперь должна была что-то делать. Ник не проронил ни слова — он двигался с большим трудом, и Алекс была почти уверена, что у него сломаны рёбра, но предпочла промолчать, чувствуя в этом свою вину. — Джон не может знать наверняка, — это она сказала уже утром, решившись наконец прервать тяжелое молчание. За несколько часов их вынужденного дежурства, если это можно было так назвать, они не проронили ни слова, словно до последнего сдерживали всё, что вертелось на языке. Алекс бы хотела знать, о чём думают остальные. Ким промолчала, а Ник скорчил гримасу, опускаясь за обеденный стол. — Судя по тому, что мы живы, так и есть, — сказал он, поймав осуждающий взгляд жены. — Она права, все те, кому я рассказывал — доверенные лица. — Если бы Джон знал, что я здесь, то давно прислал бы своих людей, — продолжила Алекс. У неё было много времени подумать в тишине, так как единственным путём из состояния страха и ступора был поиск выхода. — Он сказал, что меня удерживают здесь насильно просто потому, что иначе его люди линчуют меня прежде, чем это смог бы сделать он. — Я тут подумал, — вдруг сказал Ник, — еще давно думал, на самом деле, но…у Прикеров на севере вроде как был старый самолёт, и он на ходу, если Кайл его починил. — Они собирали вещи еще неделю назад, — ответила Ким. — Наверняка уже выбрались из Хоупа. — Сейчас это наш единственный шанс, — возразил Ник, кивнув в сторону Алекс. — Сначала наши друзья, затем самолёт… я не думаю, что сектанты на этом остановятся. — Я приблизительно знаю, на каких дорогах нет блокпостов, — сказала Алекс. — Допустим, Джон не знает, что я жива — он просто ткнул наугад, думает, что я испугаюсь и выйду прямо к нему в руки. Её начало пугать то, что она начала анализировать младшего Сида, и это начало иметь смысл. Не только он умел становиться умным и проницательным. — Ты предлагаешь ждать? — резко поинтересовалась Ким. — Как долго? — Хотя бы пару дней, — Алекс уловила внутри себя эту пристыженность, ей было неудобно даже смотреть женщине в глаза и говорить это. — За это время нужно попытаться наладить связь с Фоллс Эндом, проработать план и пути отхода. Всё получится. — Ты ведь понимаешь, что чем дольше мы ждем, тем меньше шанс того, что Прикеры еще в округе? — Ник это не спрашивал, он уточнял и надеялся, что Алекс осознает всё риски. Она вместо ответа только кивнула, продолжив заламывать руки. Больше никаких ошибок — она пообещала это пастору Джерому, и теперь каждый шаг должен был сопровождаться огромной уверенностью в успехе, потому что права на неудачу никто не даст. Аудио обращение, которое замещало собой все станции, Алекс прослушала, как минимум, раз двадцать, пока не поняла, что от одного голоса Джона и его интонацией её начинает тошнить. Она так же записала это сообщение на пленку, отразила на бумаге, а затем вдруг осознала, что каждое слово теперь знает наизусть. Это помогало отнюдь не хуже постоянных тяжелых разговоров с Ким — Алекс вспоминала о своих шрамах и причиненной боли каждый раз, когда её опять выворачивало наизнанку, и грела внутри себя это приятное нечто, сродни возбуждению и адреналину. И ничего не могло подмять под себя это чувство. На следующий день Ким всё же уговорила мужа съездить в больницу — они оба хотели верить, что нет ничего противозаконного в этом, но Ник всё равно взял с собой пистолет. Алекс начинала привыкать к этой теплой тяжести, когда занимала ночной пост или снова проверяла обойму без одного патрона. — Вот, — Ким застала Бэйкер ближе к обеду, когда та третий раз за день сверялась с картами и выуживала из памяти расположения блокпостов, о которых знала. Алекс подняла глаза на женщину, держащую в руках цветную коробочку. — Я еще приготовила одежду… на всякий случай. Они ведь ищут Алекс Бэйкер, а не тебя. — Тёмный цвет мне никогда не шел, — ответила девушка после секундного замешательства. Они назначили выезд этой ночью, и Алекс вдруг поняла, что потеряла себя, и произошло это не сегодня, когда она примеряла новую одежду и закрашивала себя, как отбеливают стену от слова «грешник», а когда-то совсем давно. Словно мир отгрызал от неё по кусочку, и это продолжалось так долго, еще до приезда в Хоуп, что теперь Алекс не понимала, кто она на самом деле. И спросить тоже было не у кого. Ким сначала предложила свою помощь, — скорее из вежливости, чем из искреннего желания помочь — но Бэйкер заранее знала, что ей нужно отказаться. Она заперлась в ванной и молча вытряхнула из коробки в раковину несколько тюбиков. Алекс уставилась в зеркало, пытаясь запомнить себя новую до единой черты, а затем взлохматила выгоревшие волосы какого-то непонятного серо-мышиного цвета. Это единственное, что было общего между ней и отцом — по маминым словам — и, должно быть, это и стало камнем преткновения между ними обеими. Бэйкер вдруг поняла, как бы хотела его знать или хотя бы увидеть разок, чтобы точно так же жадно запомнить и затем воспроизводить в памяти, как Джозефа. Она так много могла бы ему рассказать сейчас, но не могла, потому что даже не знала имени. И теперь уже никогда не узнает. Алекс смешала в миске краску, тщательно размешала её и какое-то время глупо смотрела на эту смесь с ядовитым запахом, прежде чем взять кисть и начать наносить на волосы. Это было единственное, что их связывало, но теперь уже нет. Она не узнавала себя сама — куда там Сидам разглядеть в ней Алекс Бэйкер?.. Выйдя из ванной, девушка остановилась, потому что услышала голоса на кухне — Раи не обсуждали её, и уже одно это заставило испытать недюжинное облегчение. Алекс остановилась наверху лестницы, прислушиваясь к смеху Ким — Ник как раз рассказывал что-то весёлое. Он вернулся из больницы всего пару часов назад, и сейчас сидел за столом без рубашки, приложив к ребрам пакет со льдом. Как Бэйкер и думала, это оказался перелом, который ни в какое сравнение не шел с причиненным моральным увечьем. Когда Алекс показалась в коридоре, оба замолчали, долю секунды разглядывая её — девушка смутилась, зачем-то взявшись руками за низ клетчатой рубашки, но затем лицо Ким из бесцветного снова стало приятным, словно она встретила старого знакомого. — Гораздо лучше, — сказала она. На кухне пахло ужином, и Бэйкер села напротив Ника, кивнув ему. — Никогда не красила волосы, — темно-каштановая краска неожиданно скверно легла на её выгоревший цвет, создав какую-то бурую грязь вместо обещанного на картинке, но Алекс на что-то лучшее и не надеялась. — Эта ситуация прямо-таки открывает новые горизонты, — ехидно подметил Ник, перекладывая лёд. Бэйкер заметила огромный синяк прямо посередине груди, куда ударил эдемщик, поэтому сглотнула, пытаясь выдавить какое-то подобие улыбки. — Что сделаешь первым делом, когда вернешься домой? У Алекс после душа было слишком хорошее настроение для того, чтобы отмолчаться и в этот раз. Она последовала примеру Ника и откинулась на стуле. — Не знаю, — растерянно сообщила она спустя секунду раздумий. — Наверное, узнаю, что с моей квартирой или… пойду восстанавливать документы. — Документы? Серьезно? — Ник фыркнул, обесценивая это банальное желание. — А если приедешь ночью? — Тогда нажрусь и вырублюсь, — улыбнулась девушка и поднялась, чтобы помочь Ким разложить тарелки. Это семейное застолье всё больше и больше напоминало о том, чего Алекс была лишена, и какое-то чувство, то ли обида, то ли зависть, опять прокралось внутрь, словно она всё еще была той маленькой девочкой, которая смотрела за тем, как мать выгружает из сумки стеклянные бутылки. — Уже ближе к истине, — сказала Ким с кухни. — Представь, как обрадуются твои друзья или парень. Она не хотела задеть, но это вышло ненамеренно — Алекс едва смогла сдержать на лице эту очень хрупкую и неудобную улыбку. — Меня там никто не ждет, — больше всего сейчас хотелось перевести тему, поэтому девушка решила не дожидаться этого сочувствующего взгляда на лице Ким. — А откуда вы берете продукты? Магазины еще работают? — Ну, в долине осталось не так много, — неопределенно пожала плечами женщина. — Скоропорта давно не было, видимо, эдемщики пытаются прессовать все въезжающие грузовики. А если по фигне, то всяких макарон и круп в магазинах полно. Некоторые пытаются по дешевке распродать товар и уехать. Мясо у местных покупаем, но, сама понимаешь. Алекс кивнула — вечно это продолжаться не могло, и рано или поздно какая-то сторона получит существенный перевес. Они накрыли на стол и принялись ужинать. Старались говорить на какие-то отвлеченные темы, но случайно каждый раз трогали сегодняшнюю поездку, обращали внимание на карту, меняли план действий и уже спустя несколько минут после начала трапезы начали прокручивать уже давно известное снова. Ким вроде как смирилась и перестала смотреть волком — иногда что-то подсказывала по существу и тщательно изучала план, пока Алекс опять проговаривала всё по пятому кругу. План был идеален, но, как известно, стоит рассказать о нём Богу, и он только посмеется на это. Хотела бы Бэйкер знать, как всё выглядело с его точки зрения. Одно было хорошо — он им не препятствовал, потому что знал наперед, и, будь тут Джозеф, он бы посоветовал не сопротивляться Его замыслу. Алекс долго искала совета, но ответ на все её вопросы был прямо перед ней. Когда приходит тотальный пиздец, хочется иметь хоть какой-то гарант истины. Пусть сегодня это будет Бог. Алекс знала Ника всего ничего, но этот его оптимизм казался каким-то очень наигранным, будто он из последних сил пытался не выказать своего страха. Бэйкер, когда ей было страшно, тоже всегда отшучивалась или помалкивала, поэтому подобное показалось ей до ужаса знакомым. Она только хотела верить, что играет в эту игру получше Рая. Сразу после ужина Ник пошел осматривать машину — опять же, по пятому кругу, и каждый в этом доме не мог найти себе покоя, перекладывая вещи и мысли с места на место. Алекс с крыльца дома наблюдала за тем, как Рай ходит вокруг форда и то подпинывает колеса, то садится внутрь и регулирует зеркала. Она бы даже предложила свою помощь в этом очевидно бессмысленном деле, но в машинах разбиралась ровно столько, сколько сам Ник в журналистике. Рассвет уже догорал — небо покрылось беспорядочными пятнами, словно от какой-то заразы, и теперь смотрело этим уродством на них сверху, и сколько бы Алекс не вглядывалась, всё равно видела это потрясающее сочетание самого отвратительного, что когда-либо существовало. Ветра не было целый день, и теперь летняя духота испарялась, уступая место сентябрю. Это можно было даже ощутить в воздухе, словно давно знакомый запах жары вдруг сменится сожженными листьями, и ты ждешь этого в предвкушении, уже не имея возможности спутать сентябрь с чем-то другим. Ферма Раев была практически тупиковой, но сегодня даже этот угол был лишен звуков, словно кто-то вдруг переключил тумблер и заставил всех замолчать. В этом было что-то страшное, словно затишье перед огромной бурей, которой даже не было на горизонте, но о ней знали все до единого. Это чувство было настолько знакомым, что Алекс остро ощущала тоску по дому — и домом был не остров Хоупа, а родной Техас с его дикими аллеями торнадо и этим запахом жженых листьев. Поняв, что Нику явно не по душе её безмолвное надзирание, Бэйкер спустилась с террасы и, лениво переставляя ноги, подошла к машине. — Всё проверил? — иронично осведомилась девушка. Было несправедливо судить его в тот самый момент, когда она сама не могла найти себе места и бесцельно болталась вокруг дома, разглаживала и поправляла одежду, без конца лохматила волосы и раскладывала в голове все планы в алфавитном порядке на тот случай, если что-то пойдет не так. У Алекс всегда было плохо с планированием, и она действовала по наитию — это самое шестое чувство привело её к Рубикону и приказало хорошенько всё взвесить, поэтому сейчас девушка откровенно наслаждалась своими мыслями, словно в голове наконец-то всё встало на полочки. После Блажи, которая оставляла внутри только белесый сладкий туман и приторные обещания, это в кои-то веки казалось настоящим. — Я бы еще номера снял, как думаешь? — Ника выдавало это нервное напряжение. Если он себя будет так вести в дороге, то первый случайный блокпост может стать для них и последним. — Что бы ты подумал, увидев ночью на дороге машину без номеров? — Ты права, — он нервно скрестил руки, потоптался на месте и с ног до головы окинул Алекс взглядом, прежде чем снять кепку и надеть на неё. — Вот, так лучше. Козырек упал почти на глаза, и девушке пришлось пальцем поднять его — от кепки пахло Ником, немного потом, еще его гаражом и машинным маслом. Алекс так давно не чувствовала никаких запахов, кроме Блажи, что была рада всему остальному. Дождаться ночи было мучительно сложно — стрелки часов будто не двигались совсем, и время упрямо стояло на месте, сколько бы Алекс не сверлила взглядом кухонные часы. Нечто подобное всегда происходило в ожидании праздников, только это волнение нельзя было сравнить ни с чем. Время ползло к двенадцати, и с каждой минутой нарастал стук сердца, крепчала тревога, накатывали страхи и сомнения. Сворачиваться было поздно. Алекс не ела уже несколько дней, из-за волнений и кошмаров не могла уснуть и ближе к полуночи поймала себя на том, что клюет носом. Из-за страха снова увидеть плохой сон она бы всё равно не смогла уснуть, но теперь это усложнялось гнетущим волнением, из-за которого беспорядочно тряслись руки, а её саму бросало то в жар, то в холодный пот. Бэйкер бесцельно шаталась то по дому, то выходила на террасу, и продолжала эту бессмысленную ходьбу до тех пор, пока не убедилась в том, что стрелка уже подползает к часу ночи. — Пора ехать, — она сказала это почти с треволнением, которое поглощало изнутри так стремительно, что для других чувств попросту не оставалось места. Ким безуспешно пыталась найти себе занятие, но вместо этого просто помыла посуду и села у радио в попытках связаться с Фоллс Эндом. Они не получали известий из города уже несколько дней, а машинное радио, которое ловило частоту бара Фэйргрейвов, пропускало только религиозную чушь. Когда Алекс показалась с этим заявлением в доме, Ким тотчас поднялась и, округлив глаза, едва открыла рот, чтобы что-то спросить, но затем молча двинулась за Бэйкер на двор. Нику таких напоминаний не требовалось — он уже сидел внутри форда, бесконечно выравнивая зеркала и переключая станции радио. Когда на одной из них обнаружилось наизусть выученное обращение, он наконец-то выкрутил звук на минимум и потянулся открыть Алекс двери. — Что мне делать, если ты не вернешься? — спросила Ким, склоняясь над машиной, и в этом голосе было столько растерянности, что Алекс снова испытала дикое желание извиниться. За что конкретно, она уже сама не понимала. — Езжай к Грейс, она за тобой присмотрит, — кажется, они с Ником это уже обсуждали. — Люблю тебя, — когда Ким отошла от машины, чтобы дать ей выехать со стоянки, Рай снова поправил зеркало и прочистил горло. — Ни пуха ни пера? Они выехали на дорогу, и Ник почти сразу же погасил фары — если повезет, к двум ночи они будут проезжать неподалёку от Фоллс Энда. Бэйкер каждый свой план подвергала сомнению, поэтому лишь надеялась, что они не умрут. — К чёрту. Форд трясся на каждой кочке, и сердце от этого замирало: казалось, будто их машина издает так много шума, что об их приближении все будут знать за милю. Ферма Раев осталась далеко позади, а у них перед глазами теперь была только чернота, изредка разбавляемая выцветшим небом. Серебряный отблеск луны то появлялся, то исчезал, и это тоже не играло им на руку. Когда более менее ровная дорога закончилась, и они утонули в бесконечной веренице деревьев, Алекс ощутила смирение и спокойствие — за поясом грелся пистолет, их окружала полнейшая тишина, и всё шло по плану. — Здесь жили Лорелы, — зачем-то сказал Ник, когда перед глазами выросли стены дома и побитые зубчатые стекла. Алекс молча проводила взглядом это лишенное жизни место, пока они объезжали его по бездорожью. — Ты знал их? — девушка зачем-то продолжила этот тяжелый и бесполезный разговор, будто от этого беспокойства могло стать куда меньше. — Сына их, — кивнул Ник, — ходил с ним в школу. Алекс ощутила нечто сродни ностальгии, вспоминая свою — эта мысль помогла придти в себя, потому что она снова поняла, что ей есть ради чего бороться. — А какая она была? — спросила девушка, натыкаясь на взгляд Ника. — Ваша школа. — Не знаю, — тот пожал плечами, — обычная, как и у всех. Её закрыли несколько лет назад, потому что весь персонал либо разъехался, либо переметнулся на сторону эдемщиков. Любая тема у них сводилась к этому — Алекс прикусила язык, вспоминая, что о чём-то подобном уже слышала из уст сестер, живших на самом острове. — Как-то неправильно, что столько детей теперь останутся без образования, — сказала девушка. — Сиды не имеют права выбирать для них такое будущее. — О, тема о правах, — Ник вывернул руль, и колеса застучали по деревянному мосту, — моя любимая. Алекс помнила, как ей самой сложно далось образование и вообще сам факт его получения: если бы не врожденная упертость, она бы так и осталась никем и из неоткуда. Роуз, её сестра или даже Эмма не производили впечатление людей, которые будут лезть из кожи вон, чтобы добиться своего, и Бэйкер боялась, что после того, как им удастся вылезти во внешний мир, они не смогут противостоять ему. Мысль о том, что Алекс предала Эмму, оттягивая этот шанс, выскользнула наружу последней. Девушка уже давно перестала узнавать местность, но Ник уверенно вел машину всё дальше и дальше по пыльным дорогам в полной темноте. Алекс какое-то время всматривалась в эту черноту, но вскоре поняла, что это бесполезно, поэтому развернула карту и попыталась что-то разглядеть в ней. — Еще миля или около того, — пояснил Ник. — Скоро выедем на открытую местность. Они были в пути уже почти два часа — тяжелые тучи наконец перегородили луну, и этот свет блестел сквозь них, пытаясь прорваться. Когда вдалеке за гущей черных деревьев замаячило темное небо, они оба вдруг услышали какой-то звук, словно от болгарки или бензопилы. Ник моментально вдавил по тормозам и заглушил мотор — машина так и остановилась на пороге этого лунного света, полностью окруженная раскидистыми деревьями. — Ты слышишь? — они сидели в полной темноте, ища этот звук, и Алекс кивнула. — Это вертолёт. — Что? Нет, — девушка попыталась вспомнить, видела ли она нечто подобное на острове или в остальных местах, но память подбрасывала только переоборудованную стоянку, где сейчас парковались машины. Алекс высунула голову из окна машины и завертела ей, пытаясь понять, откуда доносится звук, но они были окружены им полностью, а широкие кроны деревьев мешали увидеть хотя бы клочок неба. — Если Сиды теперь контролируют небо, то… — звук удалялся от них, но по прежнему звенел в ушах, как отголоски недавнего сна или крик, который расходился эхом. — То всё пиздец как плохо. У Рая дрогнул голос, и он вдруг убрал руки с руля. Алекс поняла, что тоже начинает бояться. — Мы слишком далеко зашли, — твердо сказала она еще спустя мгновение, когда они снова очутились в полнейшей тишине. — Едем как ехали, у нас план. Бэйкер уже поступала необдуманно и экспрессивно, этого опыта оказалось более, чем достаточно. — Ник, ты меня слышишь? — тот закивал. — Поехали. Это был страх — Алекс не должна была говорить этого или настаивать на том, чтобы он рисковал своей жизнью ради неё, глупой журналистки, но иного пути у них всё равно не было. Они заходили слишком далеко для того, чтобы вот так просто сдаться. Рай, видимо, подумал о том же, потому что повернул ключ и завел машину. Когда они покинули тенистый подлесок и очутились на дороге, выбеленной лунным светом, то Алекс практически почувствовала себя голой. В небе по правую руку от них что-то вспыхнуло, и хлопок выстрела прозвучал почти сразу же. В этот раз Ник не остановился, но скорость сбросил: — Это в Фоллс Энде, — с каким-то настороженным изумлением сказал он через секунду раздумий. — Кто-то палит из сигнального. Когда одиночный хлопок превратился в очередь, и где-то совсем далеко в этой пугающей тишине залаяли собаки, Алекс ощутила, как по спине ползет холод. Ник потянул руку к приборной панели и снова стал щелкать рацией, но натыкался на сплошной шум и обрывки песен, которые крутили по местному радио. Небо на несколько секунд объялось алой вспышкой, и этот свет тут же потонул в привычной черноте. Бэйкер боялась, что они были единственными, кто увидел этот сигнал о помощи, но в то же время внутри всё кричало — это не наше дело, нужно ехать. Она не успела об этом сказать Нику, потому что за пригорком вдруг выросла машина, полностью перегородившая им путь. Рай моментально притормозил, и оба, не пристегнутые, едва не поцеловали лбами приборную панель. Церковная легковушка была еще очень далеко, но сердце стало колотить такую дробь, что Алекс не смогла бы соединить мысли и перейти к выполнению одного из своих планов. — Здесь не должно быть блокпоста, — только и сказала она: Ник, оставив её без ответа, включил заднюю передачу и стал медленно отъезжать назад. Позади не было ни одного отворота, только бескрайние поля и горизонт, за которым будто всё еще догорала вспышка сигнального пистолета. В этой темноте церковная машина мигнула фарами, почти принуждая их остановиться. Алекс не знала, что будет более подозрительным: то, что они сейчас развернутся и будут мчаться, не разбирая дороги, или то, что решат играть по их правилам. — Твою мать, твою мать, — Ник бормотал это почти нараспев, как сраную молитву, и Бэйкер отчаянно хотела присоединиться, — твою, сука, мать. Он остановил машину, но и подъезжать не стал — так у них было хоть какое-то преимущество. По краям дороги вырисовывались деревянные заборы, и если разговор пойдет не так, они всегда смогут его прекратить. Алекс хотела до последнего надеяться на мирное разрешение ситуации, но были выстрелы со стороны города, была красная вспышка, был самолёт Ника и вертолёт, который теперь стерег воздушное пространство над Хоупом. В полной тишине — только собственное учащенное дыхание — они слышали, как хлопает дверь церковной машины, и как от неё отделяются три выбеленных силуэта. Алекс инстинктивно натянула козырёк кепки почти на нос и положила ладонь на пистолет, спрятанный за широким подолом рубашки. Прошло еще около минуты этого страшного ожидания, прежде чем над их фордом склонился бородатый мужчина. Девушка заметила у него татуировку прямо на лице — крест церкви, перечеркивающий лоб и переносицу. Бэйкер почти сразу же уперла взгляд вперед и непринужденно откинулась на сиденье. — Поздновато для прогулок, нет? — осведомился Верный, окинув взглядом салон. Два других подошли со стороны Алекс, но наклоняться к ней не спешили — девушка буквально чувствовала, как сердце прорывается сквозь ребра, а в висках грохочет. — Мы в больницу едем, — Бэйкер думала, что всё уже кончено, но Ник ответил совсем уверенно. — Моей жене плохо. Мужчина снаружи машины бросил на неё короткий и явно незаинтересованный взгляд, но затем сразу же вернул всё внимание к Раю. — Нужна помощь? — Среди вас есть врачи? — незамедлительно парировал Ник, словно раздраженный этой небольшой остановкой и самим разговором. — Нет, — эдемщик сделал небольшую паузу, будто что-то взвешивал. — В церкви есть, можем сопроводить вас прямо туда. Алекс почувствовала, как изнутри её что-то душит — она хотела ответить, но изо рта раздавался только какой-то невнятный и тяжелый хрип. — До больницы будет быстрее, — Ник отвечал спокойно и ровно, как у неё самой ни за что бы не получилось. Бэйкер перевела взгляд направо и заметила у человека снаружи в руках автомат. Она надеялась хотя бы локтем нащупать под рубашкой пистолет, но даже не смогла пошевелиться. — Я бы на твоем месте согласился, — посоветовал мужчина. — Сегодня всё решится, и после этого выбирать сторону будет поздно. Ник промолчал, и Алекс увидела, как побелели его пальцы, сжимающие руль — он мог бы прямо сейчас дать по газам, и церковники потеряют их машину из виду буквально через полмили. Сегодня всё решится — у девушки закружилась голова, когда она поняла, что речь о Жатве. Они бы могли согласиться, а затем дождаться удобного момента и перестрелять их. Звук в таких местах расходится очень плохо, а за залпами выстрелов из Фоллс Энда будет не ясно, где находятся они. Алекс не понимала, откуда взялась эта жестокая, порожденная страхом и отчаяньем мысль. В иной раз они бы отделались легко, потому что никто не имел право их задерживать или обыскивать, но сегодня что-то изменилось. Бэйкер поняла это, когда эдемщик вдруг заметил пистолет, лежащий на приборной панели: — Знаешь, это оружие могло бы пригодиться Отцу, — Алекс слышала такие слова уже не в первый раз, но теперь они вызвали неприятную дрожь между лопаток, словно туда легла чья-то рука и придавила к столу. Эта беспомощность была настолько ощутимой, что к горлу подкатила тошнота. — Мне оно тоже пригодится, — спокойно ответил Ник, и несколько секунд они оба молчали, обмениваясь взглядами. Алекс вдруг потянула Рая за рубашку: — Пожалуйста, — она это почти прохрипела. — Мне нужно в больницу. Верный снаружи машины снова вспомнил о её присутствии — одного взгляда на Алекс всегда было достаточно, чтобы понять, что ей правда нужна помощь, и затем мужчина кивнул кому-то из своих напарников: — Отгони машину, пусть едут. Время словно замерло и только теперь двинулось с места, как стрелка часов в плохом замедленном кино. Алекс ощутила почти облегчение, когда один из эдемщиков двинулся выполнять приказ. Она ватной рукой вытерла мокрый и холодный лоб, всё еще держась поближе к Нику. Тот, не поворачиваясь к ней, вдруг сказал: — Мы уже почти приехали, потерпи немного, — Бэйкер закивала, бросив на татуированного мужчину полный благодарности взгляд. Это были люди Джейкоба, и они ни за что бы не узнали её, безымянную жалкую журналистку под своими ногами. У них не было никаких причин отпускать их. Они могли отобрать машину, а им самим дать выбор: поехать прямиком на остров или остаться посреди поля в ночи, далеко от городов и людей, в окружении волков и диких собак. Алекс вспомнила Клэнси и Рэймонда — они оба были способны на такой поступок, лишь бы поиграться с местными, но затем всё равно согнать их как крыс на сортировку или насильственное крещение. В том, что делали эти люди, не было смысла. Она хотела бы сказать об этом Нику, но слова застряли на пути к горлу. — Присоединяйтесь к церкви, — напоследок посоветовал мужчина, положив руку на окно форда, — пока еще не стало слишком поздно. Рай бросил короткий взгляд в сторону города, где совсем недавно мерцала красная вспышка — не было сомнений в том, что церковники тоже её видели. Если не стали её причиной. — Мы подумаем, — коротко отозвалась Алекс. Было бы глупо отказывать человеку с оружием, она надеялась, что Ник осознавал все риски и сейчас согласится с ней. Когда в салоне раздалось длинное шипение, они оба вздрогнули, одновременно переводя глаза на автомобильную рацию, которая до этого беспрерывно вещала голосом Джона. — … мы в церкви пастора, приём. Это Фоллс Энд, у нас тут… нужна помощь… — из-за шипения Бэйкер не разобрала и половины слов, — … не возьмут нас живыми. Ник, если вы там… приём. Им стоило выбрать другой день для поездки — она думала, что этой ночью всё будет точно так же, как и во время любой другой, спокойно и тихо, но что-то происходило и закручивало в водоворот слишком быстро. Алекс не смогла отвести взгляд, поэтому задержала дыхание, вслушиваясь в происходящее — Рай до сих пор не вдавил педаль газа, но когда эдемщик снаружи направил внутрь салона автомат, стало уже слишком поздно. — Неужели Ник Рай? — спросил он спустя несколько секунд этой тишины. — И опять едет посреди ночи невесть куда. Это были не те люди, которые избили его и отобрали самолёт, но они явно знали о произошедшем. Даже не так — их проинформировали об этом. Ник всё так же спокойно отреагировал: — Не невесть куда. В больницу. — Тогда тебе не составит труда показать нам багажник? Там ничего не было, а сумка со всеми записями Алекс лежала у неё под ногами, но девушка почувствовала скользнувшее за шиворот напряжение. — Шериф Уайтхорс знает об этом беспределе? — Мы всегда можем дождаться Джона, — предложил эдемщик. — Уверен, он будет очень воодушевлен, когда приедет сюда посреди ночи. Поняв, что пререкаться бесполезно, Ник вздохнул и потянулся открыть дверь машины. В ту же секунду мужчина рядом с Алекс проделал то же самое. Прежде чем вылезти, девушка ногой задвинула сумку под сиденье. Вот она, иллюзия выбора. Алекс молча наблюдала за тем, как Ник вместе с Верным обходят машину и отпирают багажник. Церковник долго искал фонарик, а затем посветил внутрь, прежде чем убедиться в своей неправоте. — Я думал, жена Рая беременна, — мужчина, стоявший рядом с Алекс, разглядывал её всё это время. Девушка почувствовала, что её объяло холодом. — Сплетни быстро расходятся, — онемевшими губами произнесла она, всё еще не поднимая головы. — Ну да. Она думала, что на этом их разговор закончится, но эдемщик вдруг стволом пистолета поддел козырек кепки. Алекс должна была отреагировать адекватно, но вместо этого замерла и съежилась, словно перед броском. Она не могла потянуть руку к оружию, но пальцы всё равно беспокойно дрогнули. — Что такое? — спросил Верный, когда закончил с багажником. — Кое-что проверяю, — ответил другой. У Бэйкер больше не было возможности прятать глаза, и её внимательно разглядывали, будто что-то было не так с её лицом. — Какие-то проблемы? — севшим голосом поинтересовался Ник, складывая руки. — Пока нет. Снимай рубашку, — эдемщик обращался к Алекс, и она нахмурилась. — Что? — Ты хочешь, чтобы я сам это сделал? — Она отступила назад и спиной врезалась в открытую дверцу машины. — Если у тебя нет шрамов, значит и бояться тебе незачем. — Каких шрамов? — Алекс не понимала, откуда вытаскивает эту невозмутимость. — Мы просто кое-кого ищем. Не усложняй жизнь нам и себе. — Я не буду ничего снимать, и я имею на это полное право. — Оставь её в… — Ник попытался влезть, но бородатый эдемщик вдруг наставил на него автомат и кивнул, чтобы тот отошел подальше. Рай нехотя подчинился, не сводя глаз с Алекс. Девушка не смогла отстраниться, когда мужчина грубо схватил её за предплечье и рванул за рубашку так сильно, что ткань захрустела, разрываясь по шву. — Ну, что там? — поинтересовался бородатый эдемщик, пока второй удерживал Бэйкер за руку и пытался повернуть к свету. Шрамы под его пальцами снова начали кровоточить, и девушка почувствовала, как у неё кружится голова и слабеют ноги от этой боли — она попыталась вывернуться и найти опору, но тяжелая рука не позволила ей даже пошевелиться. — Джон сказал, что тебя похитили, — сказал мужчина, силком поворачивая лицо Алекс к себе. — Что-то не похожа ты на пленницу. По-моему, ты просто предала Отца. — Нужно отвезти её к нему, — бородатый мужчина почти шутливо ткнул Ника под сломанное ребро. — Значит, ты не только предатель, а еще и лжец? — Думаю, никто не расстроится, если она не вернется, — Алекс увидела в глазах держащего её человека какую-то невозможную ненависть и презрение, будто это было чем-то личным. — На колени. — Какого хера вы творите? — Бэйкер бы хотела, чтобы в этот раз Ник промолчал, но он не смог. — Думаете, Сиды это одобрят? — Им необязательно знать, — мужчина снова повернулся к Алекс, и теперь надавил на её плечо. — Дважды я повторять не буду. Рука хрустнула под пальцами, и девушка охнула, чувствуя, что не может не подчиниться, потому что хочет прекратить эту боль. Она пригнулась, но эдемщик не стал с ней церемониться и грубо толкнул так, что Алекс коленями ударилась о землю. Рот моментально забился пылью, и она закашлялась, пытаясь хотя бы отползти в сторону. — Предатели Отца заслуживают лишь одного, — сказал мужчина, приставив пистолет к её лбу. — Жрать грязь с ботинков его последователей. Давай. Сделай это. Он пнул её носком обуви по ноге, почти принуждая к этому. Второй церковник молчал и даже не пытался вмешаться — это была неоправданная, животная жестокость, свойственная только несчастным и злым людям. Не такими должны быть верующие. — Нет, — Алекс даже не успела выговорить это до конца, как получила весьма ощутимый удар рукоятью пистолета — в голове зазвенело, а виски прокололо такой болью, что на несколько мгновений исчез звук. На краю этого звона она слышала, как что-то кричит Ник. — Только дай мне повод, — в лоб снова уперся ствол пистолета, и Бэйкер подняла глаза, пытаясь поймать двоящуюся луну и лицо человека, которого ненавидела сейчас сильнее, чем что-либо до этого. Внутри не было страха, только отвращение, стыд и ярость, клокотавшая комком красного зарева, как то, отпечатавшееся в небе над Фоллс Эндом. — Это гордыня, — вдруг обозленно сказала Алекс. — Я с того света приду, но позабочусь о том, чтобы рассказать об этом Джозефу. О, и он меня обязательно услышит. Мужчина хотел ответить, но не успел, потому что земля под ними будто вздрогнула. Взрыв откатился с таким грохотом, будто на сраное четвертое июля.* Алекс дернулась в сторону и попыталась вытащить из-за пояса пистолет, но эдемщик оказался быстрее, почти навалившись на неё сверху. Следующий удар выбил из неё весь воздух, и девушка отчаянно забарахталась, пытаясь не захлебнуться дорожной пылью и собственной кровью. Борьба длилась не больше секунды — Алекс хотела сгруппироваться, цеплялась ногтями за руки, пыталась оцарапать лицо и извивалась, но затем почувствовала, как шею обхватывают пальцы, прижимают к земле и душат до белых пятен в глазах. Вокруг них мелькали взрывы, но личный мир Бэйкер сузился до этих рук, когда она пыталась найти опору хоть в чем-то и беспомощно елозила по песку, поняв, что теряет сознание. Под ногти забивалась грязь, и Алекс вдруг нащупала что-то твердое и холодное под пальцами. Одного удара оказалось недостаточно — тело было словно ватным, а в голове продолжало звенеть, но Бэйкер смогла занести руку еще и еще, пока снова не смогла дышать. Эдемщик попытался еще раз ударить её, и девушка уже спустя несколько секунд почувствовала, как щеку обдало кровью и болью — эта возня в пыли продолжалась словно целую вечность и распаляла внутри ярость и превосходство, поэтому Алекс не смогла остановиться, даже когда оказалась сверху, а лицо человека перед ней превратилось в груду мяса и крови. Её остановил Ник — он вдруг обхватил её поперек груди и оттащил в сторону. Она только тогда увидела, как из липких и мокрых рук выскальзывает на землю камень, и как небо вокруг сияет, всё испещренное красными полосами. — Всё уже закончилось, — это Рай прокричал почти на ухо, когда Алекс снова беспомощно дернулась вперед, пытаясь завершить начатое. — Он уже мертв. Всё. Девушка обхватила мокрыми пальцами горло, словно стянутое тугой веревкой, и закашлялась, пытаясь снова сделать вдох — она с трудом сглотнула этот ком пыли и грязи, и только тогда поняла, что натворила. Это было не то же самое, когда на её глазах от яда умирали эдемщики — внутри поселилось незнакомое ранее злобное ликование и восторг, словно исполнилась какая-то детская мечта. Алекс бы хотела сказать, что она этого не хотела, или что ей жаль, что она испугалась или пыталась выжить, но это была неправда. — Нельзя ехать дальше, — вместо слов изо рта вырывалось одно сипение, вибрирующей болью расходившееся по всему горлу. — Там могут быть еще блокпосты, нужно возвращаться. Камень так и лежал на земле под её ногами, и на языке от этого появлялся вкус пепла и горечи. Бэйкер пыталась смотреть на что-то другое, но взгляд упрямо возвращался к изуродованному телу и тому, что она сделала и о чём не жалела. — Тогда в Фоллс Энд? — Алекс только тогда поняла, что бурое небо и этот запах гари, стоявший поперек горла, не были ложью — вдалеке над городом ввысь поднимался столб дыма и огня. Ник помог ей подняться, и девушка увидела и остальные тела — у неё не было сил спрашивать, поэтому Бэйкер просто схватилась рукой за дверцу машины и подтянула порванный рукав рубашки. Сердце никак не желало успокаиваться — Алекс будто заново училась дышать, и они оба молчали, не решаясь разрушать эту тишину. Девушка попыталась взъерошить волосы дрожащей рукой, но вовремя вспомнила о том, что она еще грязная и мокрая от крови. Эта мысль никак не желала усваиваться в голове, или это Бэйкер не позволяла ей осесть. Рай обошел машину кругом, захлопнул багажник и вдруг вспомнил, что до сих пор держит в руке пистолет. — Я отгоню машину, а затем пойдем пешком, — Ник долго изучал землю и тела на ней, прежде чем обратился к девушке. — Через поле, это недалеко. Алекс молча села в машину и еще раз проверила сумку под ногами — это было важнее всего остального, а об остальном южане всегда могут подумать завтра.* Ник попытался объехать тела, но Бэйкер всё равно померещился какой-то хруст под колесами — она взглянула в зеркало заднего вида, но чернота поглотила весь мир за пределами их машины. — Наверное, мне и правда стоит убедить Ким уехать, — вскоре они отъехали достаточно далеко для того, чтобы церковная машина скрылась за холмом. — На север, подальше от этого дерьма. Не знаю, правда, что будет хуже, секта или канадские деньги с бобрами и оленями. Ник не улыбался, но Алекс была готова забиться, что он пытается помочь. — Если потеряешь жетоны от «Монополии», всегда можно будет взять пару канадских долларов, — девушка хотела взять карту, но снова вспомнила о крови — она вытерла ладони о джинсы и только тогда почувствовала, как к ней возвращается самообладание. — Надо было… надо было просто дать по газам, — вдруг сказал Ник. — Прости, я… затупил. — Всё нормально, — ответила Алекс. — Мы ведь живы. Еще неизвестно, чем бы всё кончилось, если у них бы получилось уехать: следом за этой заставой могло оказаться несколько других, и те люди могли знать Алекс лично. Они вернулись в лесную глушь и объехали сожженный дом — Рай остановил машину прямо за дырявым забором, заглушил мотор и какое-то время молчал, барабаня пальцами по рулю. — Эти… шрамы. — Бэйкер ждала этого вопроса. — Почему ты не рассказала о том, что они… сделали с тобой? — Это и так было… достаточно унизительно, — Алекс с трудом выровняла голос, затем открыла дверь и вылезла из машины. — Надо идти. Рукав рубашки болтался практически на соплях — Алекс попыталась затолкнуть оторванную ткань под край майки или лямку белья, но всё было тщетно. Она достала из-под сиденья рюкзак и смотрела за тем, как Ник пытается ветками и листьями задрапировать машину от чужих глаз. Грохот со стороны придорожного города уже не казался чем-то противоестественным — небо почернело от дыма, почти полностью загородив собой луну, и они шли напролом через подлесок прямо к нему, избегая дорог и освещенных мест. Когда они пересекли поле, уже было почти четыре. Алекс не спала несколько дней, но не чувствовала усталости, только какое-то отчаянье и смирение, потому что не надеялась на успех и давно подготовила себя к подобному. Ник же произошедшее принял слишком болезненно — они с Джеффрисом были хорошими друзьями, и Алекс могла только догадываться, что он сейчас чувствовал, видя это гниющее на востоке небо. Выстрелы до них почти не долетали: какое-то время было совсем тихо, и Бэйкер уже подумала, что они не успеют. Было глупо и опрометчиво направляться прямо в эпицентр происходящего, но другого выбора у них всё равно не было. Алекс чувствовала себя какой-то бомбой замедленного действия, которую все передавали из рук в руки, и в этом была доля истины. — Здесь когда-то было красиво, — в полтона сказал Ник, стоило им оказаться на очередной проселочной узкой дороге. — Жаль, ты не оказалась здесь раньше, чтобы увидеть своими глазами. Трава под ногами была выжженной и очень грязной, а недавние дожди превратили когда-то ухоженную тропу в неровное месиво. Алекс уже успела споткнуться, поэтому теперь внимательно выбирала путь. — Все такие округи одинаковы, — коротко отозвалась девушка. Ей бы не хотелось быть здесь: ни раньше, ни позже. Монтана казалась ей уродливым бельмом на глазу или разодранной гноящейся болячкой, которую хотелось ногтями расчесывать до тех пор, пока внутри всё не будет гореть от боли. Алекс уже устала от этого места. Ей казалось, что еще немного, и она сдастся. Если город захвачен, и если Джером окажется мертв, то ей будет совсем некуда идти — загнанные в угол животные всегда нападают до последнего, так должна поступить и она, иначе всё начнется сначала. Цветастые сны под теплым покрывалом, руки Фэйт и Отца, накрывающие её плечи, жизнь по чужим правилам и покаяние. Алекс не была готова к этому. — Мы почти каждые выходные устраивали барбекю раньше, — продолжил Ник, когда они по лесной дороге свернули под холм. — Может, когда всё закончится, сможем снова приглашать друзей и… приезжай, если сможешь. — Конечно, — она вычеркнет Монтану из своей жизни, как только окажется за границей штата. — Люблю барбекю. Что принести? — Что угодно, только не макароны с сыром, — фыркнул Рай. Алекс не понимала, зачем продолжает этот бессмысленный разговор, но если Нику было от этого проще, то она просто не могла закрывать глаза на этот крик о помощи. — Я неплохо готовлю чили, — Бэйкер в последний раз пробовала нечто подобное только в детстве, когда родители были еще живы. Она сказала это, не подумав, и теперь острая боль подавила под себя остальное. Они тщательно избегали разговоров о Фоллс Энде, даже когда выстрелы стихли, а перед ними расстелилась долина Холланд, объятая ночными огнями. Алекс видела вдалеке выбеленные стены церкви, и это возвращало её к тому самому дню. Её сны — это её личное дело. И Джон был не при чем, Фэйт не имела к ним отношения, никто, кроме неё самой. И если внутри что-то твердило, что это была её, Алекс, вина, то это имело смысл. Они шли тихо, но уже на подходах к городу несколькими метрами выше их голов просвистела пуля — всего одна, предупреждающая. Ник замер и схватил Алекс за руку, но та и не думала двигаться. — Кто идет? — мужской голос спрашивал откуда-то из травы сбоку, и девушка завертела головой, пытаясь разглядеть в этой темноте хоть что-нибудь. — Ник Рай, — ответили ему. — Мы ехали мимо и услышали выстрелы. От высокой травы отделилась черная фигура, и мужчина убрал пистолет: — Эдемщики напали на город, — сказал он. — Четыре грузовика, просто приехали посреди ночи и стали расстреливать дома. Мы отбились и пока держимся, но они придут снова. — Как вы смогли отбиться? — удивленно спросила Алекс. — Фэйгрейв прослушивает их станции. Этот приказ крутили везде, поэтому у нас было время подготовиться. Вы к нам присоединитесь? — Пастор Джером жив? — Ник не дал прямого ответа, но собеседник этого не заметил. — Он в церкви, помогает раненым и организует оборону, — он кивнул, чтобы следовали за ним. — Мы заколотили окна, там пока безопаснее всего. Джон не мог не знать, что рацию прослушивают — если бы это было важно, он бы отдал приказ лично и запретил разглашать. Так они наверняка поступили с церковью Агнца Божьего, поэтому о нападении никто не знал. Алекс боялась предположить, что всё происходящее было искусно выставленной ловушкой, а они бросали карты на стол, не подозревая о том, что партия давно сыграна. Мужчина проводил их почти до города, а затем вернулся на пост; церковь Джерома выглядела совсем иначе, как неприветливый и будто бы постаревший разом лет на десять дряхлый сосед, который не любил гостей. Задняя дверь была открыта — в нос бросился запах крови, спирта и железа, смесь, которую Алекс теперь знала слишком хорошо. Сам же пастор Джером, сгорбившись, сидел на полу, помогая перебинтовывать какого-то парня. Местные стащили в церковь диванные подушки, матрасы, простыни и прочие тряпки. Часть из них, порванная на неаккуратные бинты, лежала ворохом прямо на досках. Почти все лавки расколотили, чтобы было чем забивать окна, и эта угнетающая атмосфера плыла в воздухе и комком останавливалась в горле. Темноволосая высокая девушка с любопытством окинула глазами Алекс и Ника, когда они вошли внутрь, но не поздоровалась. Люди, точно как на острове в день нападения, сидели кто где — раненные, умирающие, стонущие и захлебывающиеся в собственной рвоте. Алекс сглотнула, чтобы не подавать виду, когда мужчина перед ней закашлялся, выплевывая на руку кровавые сгустки вперемешку с пеной. — Ты в порядке? — Ник присел и тронул Джеффриса за плечо — тот вздрогнул и как-то заторможено оценил обоих взглядом, будто долго соображал, какой из вопросов задать первым. Он не спал уже несколько ночей, и это было хорошо видно на немолодом уставшем лице. — Мы были к этому готовы, — пастор кивнул на раненого парня перед ним, и Рай без слов присоединился. Алекс спрятала пистолет за пояс и села рядом, разглядывая изувеченную выстрелами голую грудь и влажную от крови рубашку. — Что произошло у вас? Бэйкер только сейчас вспомнила про разорванную рубашку, следы борьбы на лице и о запекшейся крови под ногтями — ей бы не хотелось рассказывать об этом. Ник пришел на помощь: — Эдемщики отобрали у меня самолет, и… мы не могли связаться с тобой, поэтому поехали к Прикерам. — В Уайттейл? — удивился Джером. — Туда ведь полдня езды, как вы думали проезжать заставы? — Поэтому мы и выехали ночью, — сказала Алекс. — Вы видели вертолёт? — Он был полицейский, — ответил раненный парень, и девушка наконец вспомнила о нём. — Так Грейс сказала. — Это было пророчество, — Бэйкер думала, что этот день никогда не наступит, по крайней мере, в ближайшие несколько недель, пока она не найдет способ выбраться из округа. — То, о котором говорится в Откровении. — Рано или поздно это должно было произойти, — резонно заметил Джером. — Нужно продержаться хотя бы до утра, пока не получим новостей. От полиции или от… Или от Сидов, если они перебьют полицейских, навсегда связывая себя кровью с законом. — Мне нужно вернуться домой, — вдруг сказал Ник, отводя взгляд от открытой раны. — Ким, она ведь… совсем одна. — Езжай, — коротко ответил Джером. У пастора руки были в крови, и он опустил их в таз с розовой водой, где уже лежали какие-то иглы и инструменты вроде пассатижей. — Я пригляжу за Алекс. Рай в нерешительности остановился, разглядывая её: девушка всегда чувствовала себя глупо, когда приходилось прощаться, поэтому просто протянула руку. — Спасибо, — сказала она. Ник взялся за её ладонь и потянул к себе, порывисто и неожиданно обнимая. — За всё. — Надеюсь, мы еще свидимся, — Алекс бы этого не хотела. Ни при каких обстоятельствах. — Я приеду, как смогу, ладно? — Ладно, — она наблюдала за тем, как Ник покидает церковь через заднюю дверь, и поняла, что страх накрывает её с головой, как и истерика, тлевшая на краю сознания. Неизвестная беда всегда внушает больше страха*, так было и будет. Джером вдруг тронул Алекс за руку: — Нам понадобится твоя помощь, — Джеффрис хотел еще что-то сказать, но его окликнула девушка из другого конца церкви. — Побудь с ним пока. Пастор мельком глянул на парня, лежащего на земле, и тот криво улыбнулся. — Мы тут справимся, иди, — он выглядел плохо, с запекшейся в уголках губ кровью и тем самым отсутствующим выражением лица, которое обычно преследует умирающих людей. Алекс надеялась, что пастор знает, что делает. — Мне нужно позаботится об остальных, — сказал Джеффрис, поднимаясь. — Если нужны будут лекарства… — Совсем не болит, — свистящим полушепотом возразил парень, но Алекс знала, что это не так. Она присела и глазами еще раз обвела наспех зашитую рану — запах лекарств смешивался с этим сладковатым привкусом мяса и крови, наполнял пустой желудок и мешал трезво думать. Девушка так бы и сидела молча, если бы парень к ней не обратился. Он попытался поднять руку для рукопожатия, но едва смог пошевелить пальцами. — Я Майк, если что, — он кривился, с длинными паузами выговаривая каждое слово; даже смуглая кожа не могла скрыть его побледневшего лица. Девушка попыталась улыбнуться, чувствуя, как трескаются сухие губы. Свежий синяк заливал большую часть его лица, и налитый кровью глаз выглядел даже страшнее зашитой пулевой раны. — А я Алекс. Как это… как это произошло? — она понимала, что не должна спрашивать и тревожить его, но и притворяться, что всё в порядке, не могла. Если бы Бэйкер умирала, ей было бы страшно и одиноко — она бы тянулась к людям и мечтала всего лишь о том, чтобы поговорить. — Сраные эдемщики просто… просто влетели сюда. Разбили баррикаду и перестреляли из автомата тех, кто был на улице. Как животные, — Майк снова закашлялся, и Бэйкер поспешно отвела взгляд, понимая, что больше не может смотреть. Как животные. Это нападение было спланированным от начала и до конца: Джон уже однажды поступил с ней как с пушечным мясом, когда бросил безоружную в Холланд, как детей бросают в реку, чтобы научить плавать. Он мог поступить так снова. Ради «благих целей». — Может, принести каких-нибудь обезболивающих? — неуверенно поинтересовалась Алекс, и парень натянуто улыбнулся. — Не надо тратить на меня лекарства. Задняя дверь церкви снова отворилась, и Майк перевел глаза на людей с носилками. Он с трудом, но поднял руку, чтобы показать: — Это Питер, — Бэйкер взглянула назад, где мужчины опускали на пол тело подростка с темными кучерявыми волосами — автоматная очередь прошлась прямо по голове, изуродовав до неузнаваемости черты лица, и Алекс с трудом сглотнула, — маленький братишка. Я видел, как он упал — даже не успел понять, что… — Мне… мне так… — эти слова были бесполезны, девушка поняла слишком поздно, что лучше промолчать. Она увидела, как у Майка в уголках глаз собирается влага. — Хорошо, что Аманды здесь нет, — Алекс едва расслышала этот тихий голос. — Ей не нужно знать. — Ты не… ты не хочешь помолиться? — она запнулась посередине слова. — За… Питера. Майк слегка качнул головой, и Бэйкер взялась за холодную руку, разглядывая свои пальцы с забившейся под ногти грязью и кровью. Это было слишком, даже для неё. — Мертвым наши молитвы уже не нужны, — свистящим шепотом сказал парень. — Лучше молиться за живых. Алекс вспомнила только одну. Джозеф читал её — и они все — в день нападения, когда они в одночасье потеряли часть своей семьи. Он бы знал, что делать сейчас. Он бы этого не допустил. Майк умирал медленно. Он, должно быть, хотел, чтобы Алекс осталась с ним еще ненадолго, но девушка ушла сразу же, как только Джером позволил передохнуть. Она сказала, что вернется, но на самом деле не собиралась — это было слишком больно. С каждой секундой Бэйкер вспоминала всё больше молитв: пока стояла в ванной пастора и отмывала руки от запекшейся крови, пока смотрела в зеркало и пыталась найти в нём что-то кроме отчаянья. Алекс долго изучала себя в отражении, прежде чем смогла умыть лицо — шрамы на руке зудели и стягивались новой кровавой коркой, и с каждым движением всё внутри ныло, словно от истощения и ужасной усталости. Только теперь девушка поняла, почему ей было так тяжело говорить и дышать: пальцы синими пиявками отпечатались прямо на шее, почти от самых ключиц до челюсти; беспорядочно разбросанные темные следы были похожи на позорный ошейник или неудачно легшую тень, но не исчезали от света, а только становились уродливее. В гостиной царил беспорядок: весть о нападении словно подняла Джеффриса прямо с постели — он спал до этого на диване, где совсем недавно Алекс проводила это чертово интервью и считала, что всё решится мирно. Рамка всё так же стояла на журнальном столике, и девушка потянулась к ней, пытаясь найти еще хоть что-то, напоминавшее о том дне. Темнокожая девушка на фотографии всё так же улыбалась ей — Бэйкер почувствовала, как пальцы слабеют, и рамка выскальзывает из рук прямо на дощатый пол. Люди дрожали от холода на рассветном берегу, и Мишель была среди них — Алекс теперь не понимала, как могла позволить себе забыть. Она прокусила губу, силясь не разрыдаться. «Она с детства была не такой, как другие». Мишель вошла в черный речной мазут и растворилась в нём. Это не был плохой сон, который неприятно вспоминать, это было что-то другое, болезненно накрывшее с головой. Фотография среди осколков стекла была всего лишь фотографией, отражением ребенка, у которого впереди была вся жизнь. Алекс вдруг поняла, что не сможет рассказать об этом Джерому. Трусость то была или милосердие, она не знала. Каждый будет сидеть под своею виноградною лозою и под своею смоковницею, и никто не будет устрашать их. Алекс собрала осколки и поставила фотографию на стол еще до того, как пастор вернулся в дом — он долго пробыл в ванной, а когда они наконец-то остались наедине, Бэйкер не смогла найти нужных слов. Она чувствовала, что предает его с каждой такой минутой молчания. — Что мне делать? — севшим голосом спросила она. Кто-то должен был знать, если она сама не могла дать ответ. Джером предложил ей чай, как в первый день встречи, но Алекс отказалась. — Если к утру ничего не изменится, — мужчина поставил всего одну кружку и сел за стол, дожидаясь, пока закипит чайник, — будем думать. К Прикерам тебя отправлять бесполезно, особенно сейчас. Особенно, если они уже далеко отсюда. — Мне придется остаться? — Бэйкер откладывала эту мысль в своей голове, но теперь поняла, что ответ слишком очевиден. — Если полиция арестует Сидов, то нет, — Джером не верил в это и сам. Город бы не тонул в крови, если бы стражи порядка справились со своей задачей. Ждать утра и новостей тоже было бессмысленно, они оба это понимали. — Если я… — Алекс осеклась, когда дверь в дом хлопнула, и на пороге кухни появилась миловидная худенькая девушка с раскосыми глазами. Та самая, которая провожала их с Ником глазами на входе в церковь. — Джером, нам нужны еще лекарства, бинты и… — она с любопытством остановила взгляд на Алекс, и та почему-то отвернулась. — В гостиной на столе всё, что есть, — сказал мужчина. — Если не хватит, придется выходить наружу и искать в соседних домах. Когда девушка кивнула и удалилась искать припасы, Алекс продолжила прерванную мысль, но уже на полтона ниже: — Если я не найду другого способа выбраться, рано или поздно меня найдут. — Можешь говорить при ней, — Джером наконец-то налил себе чай и снова сел, устало опустив голову на руки. — Джанетт хорошая девушка. Да и мы сейчас всё равно в одной лодке. — Джон сказал, что меня похитили, — добавила Алекс. — Я боюсь представить, что он сделает с тобой или… если найдет меня здесь. Хватит уже смертей. — Мы все вверили жизнь Богу, — серьезно ответил Джером. — «Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят». Как я могу отвернуться от тебя? Алекс бы отвернулась. В этом была разница между ней и Джеффрисом. — Там совсем ничего не осталось, — когда Джанетт вернулась обратно на кухню, они оба молчали, копаясь в собственных мыслях, и голос девушки словно вывел их из транса. — В магазине Робинсонов наверняка что-то есть, — пастор снял очки и вытер уставшие глаза. — Я могу чем-то помочь? — спросила Алекс, и Джером неуверенно повел плечом. — Да, вдвоем вы справитесь быстрее. У тебя оружие с собой? — Бэйкер кивнула и наконец-то вспомнила про рюкзак, оттягивающий плечи и уставшую спину. — Пусть он побудет у тебя, — девушка передала его пастору, и тот кивнул. — Я буду в церкви, — предупредил Джером, и Бэйкер вместе с Джанетт вышла на улицу: где-то на востоке солнце уже лизало краешки гор, но в городе всё еще стояла ночь. Алекс думала, что снаружи ей станет полегче, но воздух словно замер и здесь, обдав их обеих жаром и запахом смерти — дорога оказалась перегороженной в нескольких местах, и баррикада, та самая, о которой рассказывал Майк, состояла из сгоревших машин, мебели и досок, словно дешевая декорация какого-то фильма. Все тела горожане давно перенесли в церковь или сложили у неё — на дороге остались только люди в грязных холщовых рубашках, и это всё было так неправильно и неприятно, что Бэйкер насильно отводила взгляд от этих чужих раскинутых рук и лиц, будто смотрящих прямо на неё. На Джанетт был выпачканный в крови и масле фартук, такой, как носят в пабах или ресторанах: Алекс сразу поняла, что это и есть та самая новая официантка из «Крыльев любви», но не стала спрашивать об этом. — Нам сюда, — сказала девушка, указав рукой на двухэтажный магазин с неказистой вывеской. Дверь была незаперта, и они зашли — колокольчик зазвенел, приветствуя посетителей, но хозяина внутри не оказалось. Это была обычная лавка с самообслуживанием — журнальные ряды, всякие необходимые вещи и выпивка, словно в магазине Граймса. — Что нужно искать? — Алекс заглянула за прилавок и глазами нашла ключи от подсобки. Джанетт рукой ткнула куда-то вглубь помещения. — Тряпки, бухло, всё, что может пригодиться, — Бэйкер решила не тревожить девушку и направилась сразу к хозяйской двери на первом этаже: за ней оказался обычный угол, набитый хламом, швабрами и ведрами для уборки. Алекс какое-то время покрутилась там, не решаясь зайти, а затем по лестнице поднялась наверх, в жилую зону. Джанетт всё еще копалась в магазине и, судя по шуму, что-то смогла найти: она присоединилась к Алекс уже с набитым рюкзаком, в котором дребезжало стекло. — Так вот… — Бэйкер вздрогнула, словно её застали за чем-то плохим. — Тебя ведь Алекс зовут? Эти штуки на радио… про тебя? — Про меня, — отрицать очевидное было глупо. — И Сиды считают, что мы тебя похитили. Почему? — Не знаю, — Алекс хотела закончить этот разговор, но не понимала как. — Здесь был один перебежчик, — продолжила Джанетт, наблюдая за тем, как Бэйкер вытаскивает из шкафа одежду и складывает прямо на пол — матрас в спальне хозяин поднял и закрыл им окно. В воздухе еще остался этот запах пыли и пороха, но на самом матрасе не было ни одной дыры от пуль. — Жил рядом с нами, и… они называли его своим «братом». — Что с ним стало? — Исчез. Или его забрали. Мы не знаем. Алекс не понимала, на что рассчитывала: поджав губы, она продолжила собирать одежду. Джанетт какое-то время неподвижно стояла у двери, но затем присоединилась и стала помогать. Когда Бэйкер передала официантке хлопковую рубашку, которую можно было порвать на бинты, то заметила обручальное кольцо. — У тебя есть семья? — спросила Алекс. — Где они? — Да, муж и… — Джанетт словно только что сама вспомнила о кольце, потому что взглянула на руку, — сын, ему два. Они в безопасности, с нашими друзьями. Алекс сомневалась, что кто-то мог быть в безопасности: она решила не отвечать, поэтому продолжила собирать вещи. В прикроватной тумбе обнаружились патроны, видимо, забытые хозяином дома. Раз они были здесь, вдвоем, то Робинсон мертв или ранен — девушка пыталась отгонять от себя мысль об этом, но она упрямо лезла снова и снова. Фотография в рамке изображала целую семью, счастливую и улыбающуюся. Сейчас она наверняка была разбита на осколки, как Мишель Джеффрис и остальные, кто теперь жил без боли и страха под своей виноградной лозой. Алекс бы хотела верить в это. Когда где-то вдалеке хлопнул выстрел, Бэйкер подумала, что ослышалась — они обе замерли на долю секунды, вслушиваясь в происходящее на улице. Алекс инстинктивно положила руку на пистолет, и Джанетт перевела на неё округлившиеся глаза. За окном ничего не было — только медленно рыжеющий асфальт и верхушки непрерывной горной цепи далеко на западе. Крики были далеко отсюда — Бэйкер попыталась отодвинуть матрас от окна, чтобы иметь полный обзор, но даже не смогла ухватиться за него скользкими и мокрыми от пота руками. — Что это… что происходит? — севшим голосом спросила Джанетт, останавливаясь всего в нескольких шагах. Глухой звук вдалеке нарастал, превращаясь в визг шин по асфальту — кто-то снаружи кричал и пустил в ход оружие, и эти вспышки огней, будто от фейерверка, кружились по еще черной ночной земле. — Нам нужно остаться здесь, — Алекс наблюдала еще несколько минут, прежде чем увидела силуэты людей прямо внизу, на улице — кто-то из них пальнул по неоновой вывеске бара, и та обиженно заморгала, превращая асфальт в месиво разноцветных красок. — Всё будет хорошо. Выстрелы слились в одну бесконечную вереницу, от которой дрожали стекла, и Алекс вздрагивала, с каждой секундой понимая, что сердце выбивает болезненную дробь. Когда на улице вдруг оказались смазанные силуэты людей, она отпрянула от окна, больно ударившись о стену затылком. — Сядь, — охрипшим голосом приказала Алекс, ненамеренно переходя на шепот. Джанетт мгновенно послушалась, даже не осознавая до конца своих действий — когда Бэйкер приземлилась на холодный пол и схватилась за рукоять пистолета, дверь на первом этаже распахнулась. Официантка дернулась, и половица под её ногой скрипнула; этот звук потонул в тысячи многих, когда по лестнице застучали тяжелые ботинки. Дверь в спальню была закрыта, но не на засов — Алекс глазами пробежалась по комнате и поняла, что если они останутся здесь, то всё будет кончено. Они могли спрятаться в шкафу и переждать это; Бэйкер не знала, свои это или чужие поднимаются по лестнице, но когда попыталась встать и схватить Джанетт за руку, та вдруг пальнула прямо по двери. Сердце глухо стукнуло и словно остановилась — Алекс слышала только неожиданно стихнувшие шаги снаружи и тяжелое мужское дыхание. Джанетт испуганно обхватила пистолет обеими руками, когда Бэйкер ватными и непослушными пальцами выпустила её локоть и села обратно на подкосившихся ногах. — Мы будем стрелять, — у официантки дрогнул голос, но она теперь направляла оружие прямо на дверь. За ней долго молчали, прежде чем от этой тишины отделился мужской незнакомый голос. — Мы понимаем, — почти примирительно сказал он. — Если вы выйдете сейчас, то никто не причинит вам вреда. Алекс почувствовала, как выпускает оружие из дрожащих рук, как тело ослабевает, а мир вокруг исчезает, оставляя её наедине с этим голосом. Вдруг стало тяжело дышать — девушка захрипела, силясь сделать хотя бы один вдох, но могла только беспомощно хватать воздух и пальцами ощупывать изрешеченное синяками горло. — Отец примет вас всех, — сказали из-за двери, когда Джанетт не ответила. — Жители города тоже получат прощение, если вы убедите их. Алекс была готова стрелять: она липкими и мокрыми пальцами сняла пистолет с предохранителя и пыталась поднять непослушную руку, чтобы прицелиться. Она надеялась, что Джанетт понимает, что делает. Бэйкер подавилась слюной, когда ощутила холодный металл у своей головы. — Прости, — она сказала это очень тихо. — У меня… у меня сын. — За что? — Алекс смотрела на ствол пистолета, нацеленный ей в лоб, и не понимала, чем это заслужила. Она бы хотела сказать, что понимает Джанетт, и что они могут разобраться с этим, но она не понимала. У неё в глазах, должно быть, было столько детской обиды, что официантка отвела глаза. — Здесь Алекс Бэйкер! — когда она крикнула это, по ту сторону двери стало очень тихо. — Если я… если я отдам её, меня отпустят? — Конечно, — с запинкой ответили снаружи. — Мы можем открыть дверь? — Они лгут, — сказала Алекс. — Он не отпустят тебя, даже не… — Да, — Джанетт медленно поднялась и потянула Бэйкер за собой. — Да, можете войти. Когда один из людей, стоявших в коридоре, толкнул дверь, и та со скрипом открылась, обнажая их обеих, Алекс ощутила почти отчаянье — мужчина, стоявший ближе остальных, кивнул в их сторону, и Джанетт поплотнее прижала ствол к её волосам. — Это она? — эдемщик в черной футболке повернулся к кому-то из своих, и тот неопределенно пожал плечами. — Похожа. Но не блондинка. — Это она, — ответила осипшая Джанетт, подтолкнув Алекс в коридор. — Я могу идти? — Конечно, — мужчина махнул рукой, и несколько других церковников за его спиной посторонились, освобождая проход и опуская оружие. Он поймал Алекс за плечо и сжал, но не до боли. — Добро пожаловать домой. Джанетт с пистолетом в руках направилась к лестнице, придерживаясь ослабевшей рукой за перила — она уйдет отсюда и никогда не расскажет о том, что предала её. Никто не узнает. Когда её нога оказалась на первой ступеньке, держащий Алекс мужчина окликнул девушку: — Как тебя зовут? — Джанетт, — у неё дрогнул голос, и она убрала оружие, видя, что остальные стоят совершенно спокойно. — Джанетт Вайс. — Ты верующая, Джанетт Вайс? — Да, я… да. — Ты знаешь, кого обычно помещают на девятый круг ада*, Джанетт Вайс? — Алекс успела увидеть это изумление в глазах Джанетт за секунду до того, как она вспомнила. От выстрела в ушах зазвенело — Бэйкер застыла на месте, наблюдая за тем, как тяжело падает она вниз, и как в висках громко стучит от страха и неожиданности. За грохотом она услышала хруст, и спустя секунду всё затихло, когда Джанетт достигла конца лестницы. Вместе с этим снова вернулся звук — Алекс вдруг поняла, что снова может дышать и слышать, как выстрелы на улице соединяются с криками о помощи. Эдемщик взял её за плечо и легонько подтолкнул к лестнице. Она вздрогнула и почувствовала, как щеки горят от неожиданно сорвавшихся слёз. — Больше тебе не причинят вреда, — примирительно сказал мужчина, заметив её смятение. — Мы не позволим. Джанетт лежала лицом вверх с неестественно вывернутой шеей — на её лице остался тот самый нелепый отпечаток, как у Ломбарда в той машине. Алекс почувствовала, что медленно оседает прямо на пол и беспомощно ловит руками перила лестницы — церковник придержал её за плечи, смазывая кровь со свежих ран, но Бэйкер больше ничего не чувствовала, будто кто-то вынул её из собственного тела и оставил только способность видеть. — Нужно сообщить об этом, — предложил другой человек, когда они спустились вниз. Алекс пришлось переступить тело Джанетт, у которой остался двухлетний сын. Мужчина остановил Алекс на пути к выходу и открепил от пояса рацию — девушка наблюдала за тем, как два других человека медленно и осторожно подходят к двери и долго высматривают что-то. — Чисто, — сказал один из них, пока шипение в рации не сменилось тишиной. — Приём. Джон, у нас Алекс Бэйкер. Приём. — Что? — в этом слове было так много затаенного удивления, даже помехи на станции будто стихли — Алекс задержала дыхание, не в силах думать ни о чем другом. — Я у церкви. — Принято. Конец связи. — Она ничего не сделала, — Алекс решилась сказать это, когда они вышли на охваченную огненным рассветом улицу. — Она всего лишь… всего лишь… Наставила пистолет. Хотела выжить. Хотела свободу. Бэйкер не понимала, зачем защищает её, но такой смерти Джанетт не заслужила. — Похитила тебя? — спросил мужчина, ведший её за локоть. — Предатели должны знать, что их ждет только одно. — Оскар, Дельта Два, приём, — рация не позволила Алекс ответить. Эдемщик поднес её к губам и подтвердил. — Дельта Два, приём. — Город взят. Джон стоял на дороге у церкви Джерома, объятой пламенем — Алекс не сразу поняла, что это не солнце горит в воздухе и вздымается наверх. — Нет… Боже, — жар скользнул по лицу, и в носу оказался запах горящего дерева, мяса и резины. Они заколотили двери, не оставили им ни шанса: сквозь треск пламени были слышны вопли, будто нечто пыталось выбраться из преисподней, и Джон вдруг повернулся к ней, словно удивленный её визитом. — Разве это не похоже на Божий замысел? — Алекс думала, что сможет ответить, но из горла вместо этого вырвался только невнятный хрип, и она мотала головой с каждым шагом, как её приближали к Сиду. Он вдруг развел руками и одарил её снисходительной улыбкой. — Словно… путь в Дамаск. И обретение тобой веры. — Джером не сделал ничего, — вместо крика изо рта вырывались одни рыдания, и Бэйкер сама не могла разобрать ни слова. — Он просто… ты… Алекс не понимала, откуда находит силы на сопротивление — Джон едва заметно улыбался сквозь бороду на эти попытки, и небо горело вместе с ним, пока Бэйкер захлебывалась в криках и унижалась, пытаясь вырваться из крепко держащих её рук. Когда крыша обвалилась, и сноп горячих искр взмылся наверх, соединяясь с остальным жаром, у Алекс уже не осталось сил кричать. Она не смогла противостоять тому, что Джон вдруг взял её за плечи и приблизил к себе — борода больно уколола щеку, когда он остановил губы у её уха и сказал: — Не усложняй себе жизнь: семья думает, что ты жертва, Алекс. Не становись убийцей. — Ты чудовище! — Сид не отпустил её, даже когда она начала биться в его руках, не имея иного выбора. — Он не сделал ничего плохого, он был… Гораздо лучше тебя. Алекс ощутила эту мысль где-то внутри, и мир погас, когда затылок вдруг обожгло звенящей болью.