Доверяй. Почитай. Повинуйся

«Просите — и дано вам будет, ищите — и найдете, стучитесь — и отворят вам.  Ибо всякий, кто просит, получает, кто ищет, находит, и тому, кто стучится, отворяют». От Матфея 7:7-8

За окном медленно перекатывался предрассветный плотный туман, объявший весь остров. В ясную ночь где-то далеко на другом береге Хэнбейн можно было даже разглядеть прибрежные огни, но сейчас сквозь белесую пелену одинокой вспышкой блестел теплый фонарный свет: Бэйкер до этого не спала, но дремала, поэтому ей понадобилось еще несколько секунд, чтобы придти в себя. Человек, который зашел за ней — Скотт Андерсон, один из доверенных людей Джона, охранявших остров — сказал, что будет ждать снаружи. На улице было неприятно холодно — Алекс смотрела на свое блеклое отражение в стекле и на скромный уголёк света еще несколько долгих минут, прежде чем подняться. Вниз она спустилась, будучи словно в бреду — остальные еще спали, и передавший новость Скотт ждал её внизу на лестнице. Алекс спросонья забыла одеться теплее— она поняла это уже на улице, под пронизывающим до костей ветром. Отголоски выпитой накануне Блажи согревали и кололи изнутри кожу, но этого уже было недостаточно для того, чтобы сохранять равновесие. Вчера Бэйкер почти нашла в себе силы завязать — вылила остатки прямо в горшок с каким-то комнатным растением и продержалась ровно десять минут, пока не поняла, что всё это время перекатывала меж пальцев ключи от склада. Только когда по горлу в желудок поползла холодная, но согревающая Блажь, ей стало стыдно — до этого она ощущала лишь острую нужду и беспокойство, будто должно было произойти что-то плохое. Наутро цветок, обычно гревшийся под солнечными лучами, иссох. Алекс долго изучала взглядом осыпающиеся листья, но ничего для себя так и не решила. — Почему у склада с вооружением никого нет? — девушка скорее любопытствовала, чем пыталась ткнуть носом, но Скотт принял это почти за оскорбление, так сильно изменился в лице. Наверное, решал для себя, как дорого встанет ему отсутствие ответа. — Уолкер вчера тоже слёг, — после колебаний ответил Верный. — Ждем ответа от Фэйт, они обещали прислать нам своих… людей. Сезонная простуда много кого застала врасплох: сначала болеть начали за пределами острова, но никто не придал этому значения, так как это было естественно и неизбежно. Пока помощник бездействовал где-то за сотни километров от них, в окружении друзей, церковников выкашивала болезнь — это была нечестная игра, в которой Всевышний снова предлагал собственным детям испытание, и Алекс почти смиренно приняла его, шагая следом за эдемщиком к дому Джозефа. Бэйкер не понимала, почему разбудили именно её, но потом вспомнила, что Фэйт сейчас слишком далеко и, прощаясь в очередной раз, надеялась на её благоразумие и поддержку. — Ангелов? — Скотт не ответил. Бэйкер не была уверена, что хотела видеть снова это немое упоминание той стороны церкви, на которую закрывала глаза. Это могло пошатнуть уверенность новоприбывших, а её снова заставить сомневаться и спорить. — У нас есть, чем лечиться? — У нас полно лекарств, так что да, — единственный врач, Аманда, уехала очень некстати, и будь Бэйкер более мнительной, давно подумала бы, что это тоже Божий план, иного объяснения у неё не было. Алекс слышала, что Аманда Уоттерсон была предана церкви уже много лет, хоть исполняла свое предназначение в других местах. Было любопытно, что она не только примчалась по первому зову после перестрелки, но и исчезла аккурат в тот момент, когда люди начали заболевать прямо у неё под носом. — Что думаете, — сказала Алекс, останавливаясь перед очередными воротами, пока Скотт открывал замок, — Маккензи сможет навредить Отцу и нашей семье, если захочет влезть на остров? Если еще этого не сделал. Это было здравое опасение, особенно в этих условиях, поэтому ответ её расстроил. — Не сможет, — сказал Верный. — Пока мы держим под контролем оба моста и отслеживаем его перемещения. Эту работу взял на себя Джейкоб, еще в момент прибытия полицейского в округ, но теперь эти приказания были всего лишь пустым звуком. Алекс было интересно, кто занимается этим теперь. — Маккензи не один. — Мы тоже. Оставшийся путь они проделали в молчании, пока церковник не оставил Алекс перед длинным мостом, ведущим на малую часть острова. — И еще, — Скотт хотел уйти и с любопытством окинул Бэйкер взглядом сверху вниз, когда та подала голос, — советую держаться подальше от тех, кто кашляет или просто… болеет. Заунывный скрип дерева и запах тины почти привёл в чувство — девушка вглядывалась в предрассветное мрачное небо без единой звезды, на котором медленно расползались серые, будто паутина, облака. Со стороны Хэнбейн и моста не было видно ни одного прибрежного огонька за этой пеленой — туманы спускались с гор и завладевали округом стремительно каждую ночь, но затем так же неожиданно и исчезали, стоило ударить первым солнечным лучам. Бэйкер попыталась представить где-то на другой стороне, очень далеко от них у подножья статуи Отца, место, где сейчас спал младший помощник шерифа. Он медленно шел на поправку, и эта крохотная передышка должна была скоро закончиться. Под мостом, ближе к огражденной дороге, у машины эдемщиков двое что-то обсуждали и грелись разведенным костром — точно так же кто-то мог наблюдать сейчас за ней, в то время, как она даже не подозревала об этом. Когда Алекс взялась за ручку наружной двери, то ладонь моментально замерзла — из-за этого она даже забыла постучать, поэтому в холодной и неосвещенной прихожей долго мялась, вспоминая последний разговор. Джозеф не злоупотреблял её помощью уже несколько дней и, оставшись предоставлена самой себе, Бэйкер изнывала от скуки и бессилия — если он позвал её именно сегодня, то для этого нужен был повод. Снаружи не было видно, но в той части трейлера, что заменяла владельцу и гостиную, и рабочее место, горел тусклый свет. Сидящий за столом Джозеф не услышал ни скрипа двери, ни её шагов, поэтому крупно вздрогнул, когда Алекс негромко его окликнула. Она почему-то постеснялась зайти и стояла на пороге — только после того, как Сид взглянул на неё, поняла, что не беспричинно. — Алекс? — он попытался прочистить горло, но это не помогло. — Что ты… сейчас еще… Джозеф был настолько озадачен её приходом, что когда потянулся посмотреть время, нервной рукой едва не сбил часы со стола. В полумраке девушка разглядела, что стрелка только подползает к пяти. Когда Скотт разбудил её, то она забыла даже накинуть куртку, что уж говорить о времени? — Мне сказали, что… — Бэйкер заинтересованно осматривала беспорядок на рабочем месте, хаотично разбросанные книги, которым не хватало место даже на гостевом стуле, и скривилась, когда свет лампы ударил прямо в глаза. Она вдруг добавила, когда поняла, что это не Джозеф послал за ней. — Ты не хотел, чтобы… я знала, что тебе плохо? Джозеф не казался больным — его самочувствие не выдавало ничего, и проповедник выглядел точно так же, как и несколько дней тому, чрезвычайно спокойный, правда, немного рассеянный, в мятой рубашке, чего он обычно себе не позволял. Алекс уже не первый раз заставала Сида врасплох, и каждый раз натыкалась на эту другую сторону Джозефа, которой раньше не хотела замечать, потому что искала в нём мессию и спасителя, а не человека. — Это всего лишь простуда, — заверил он, разглядывая девушку. Бэйкер на его месте соврала бы, но Джозеф не был ею. Алекс заметила, что взгляд Сида затормозил на вороте её майки, где на коже расползалась воспаленная рана. — Утром всё будет в порядке. — Попроси Аманду вернуться, — под взглядом Джозефа девушка ощутила, как свежие шрамы прожигают её насквозь. Алекс растерянно проводила глазами Джозефа, когда он поднялся и попытался руками загрести беспорядок, будто ему причиняло неудобство, что кто-то посторонний видит эту слабину. — Еще рано и… она… наверняка отдыхает, — Джозеф словно был раздосадован её настойчивостью. Алекс вспомнила их недавний разговор, и ей захотелось напомнить о нём. — Утром попрошу связаться с ней. — Я свяжусь с ней сейчас, — сказала Бэйкер, и когда Сид усмехнулся, капитулируя перед ней, Алекс поняла, что ни капли не представляет, что ей предпринять дальше. Мысли, забитые ночным сном, который она никак не могла вспомнить, путались, поэтому девушка решила промолчать — подошла к столу и стала собирать в стопку разбросанные бумаги. — Может, сходишь отдохнешь? — осторожно предложила она, склонив голову. — Я сделаю тебе чай. Джозеф никогда раньше не соглашался, но Бэйкер считала своей обязанностью предлагать раз за разом, уже не надеясь на то, что он уступит: это задевало, даже сильнее, чем она могла подумать, но затем девушка одергивала эти мысли и заталкивала их в дальний угол. — Спасибо, — Алекс удивилась тому, что Джозеф не стал ей препятствовать: его уставшая улыбка почти обескуражила, и поэтому она не стала возражать, когда Сид приобнял её за плечо. — В шкафу есть тёплый свитер, надень, пожалуйста. — Хорошо, — Алекс попыталась представить, что ему не всё равно, но мысль о том, что Джозеф просто не хотел больше смотреть на её искалеченное тело, была сильнее. Девушка надеялась, что её улыбка не была слишком вымученной. — Над чем ты работал? — Письмо для Маккензи, — Сид перевел растерянный взгляд на стол. — Пытаюсь понять, что мне сказать ему, когда жители округа откроют ворота тюрьмы и передадут его нам. Алекс на это только хмыкнула: она поняла, что смотрит не на Джозефа, а будто сквозь него, когда встретилась с его озадаченным взглядом. — Прости. Я еще не решила, что думаю об этом человеке. — Не могу не разделять твоих чувств, — мужчина долго молчал, прежде чем ответить. — Я понимаю, что это непросто. — А что будет после разговора? У Джозефа от простуды постоянно слезились глаза: в то время, как он постоянно случайно переводил взгляд то на один неприкрытый шрам, то на другой, Алекс изучала Сида. Он был без очков, потому что ему приходилось постоянно вытирать глаза, и если раньше линзы замывали взгляд, отчего он становился почти зеленым, то теперь Бэйкер имела удовольствие видеть почти другого Отца. Она вдруг задумалась, как мало схожего осталось между ней — человеком, который нужен за Вратами — и той грешницей, которая осталась пред ними. Смело будет предположить, что Джозеф сейчас видит не её, а совершенно иную Алекс, в которой было нечто праведное, что делало её достойной быть рядом. — Мы привезем его сюда, — в этом ответе было куда больше уверенности, словно Джозеф уже думал об этом и не единожды. — Поможем ему в признании своих грехов, затем он пройдет тот же путь, который прошли все мы. Поддержим его. Когда взгляд Джозефа в очередной раз лёг на её ключицы, Алекс едва подавила желание подтянуть майку выше. Она ожидала от него любых слов, но не этих. — Я бы хотел остаться с тобой во время твоей исповеди, — голос Джозефа не передавал и части того, что Сид мог ей сказать, — поддержать тебя в это время и… — Не надо, — осипшим голосом оборвала Алекс. — Пожалуйста. Джон умел лгать, манипулировать и причинять людям боль, но остаточная честь позволила ему соблюсти тайну исповеди. Бэйкер видела, сколько неприкрытого сочувствия было в глазах Фэйт, и Джозеф сейчас смотрел на неё иначе — она бы хотела, чтобы так было всегда. Возможно, если бы не Джон, Алекс не была бы здесь, любимая, ведомая рукой Отца и своей семьей. Она не пыталась искать оправданий его поступкам, но ненамеренно оправдывала, понимая, что права в своих мыслях. Фэйт предлагала рассказать о том, что произошло, и не единожды, порой почти давила, но Бэйкер не могла так поступать, пусть и во имя этой горькой «справедливости». Врать Джозефу она хотела меньше всего, поэтому отвела взгляд, понимая, что перестает контролировать это болезненное чувство, которое душило её изнутри. Мысль о мести более не приносила удовольствия, теперь каждый раз на её место приходил стыд, и Бэйкер отказывалась от неё, не до конца понимая, что делает. Джозеф мог ответить, но не стал: он на мгновенье задержал руку на плече Алекс, будто хотел поддержать её и не мог подобрать нужных слов. Девушка вздрогнула, когда он зацепил пальцами глубокий шрам, занимавший большую часть спины — она попыталась подумать о чём-то хорошем или представить, что когда-нибудь они зарубцуются и перестанут приносить столько боли, но мысли было невозможно успокоить. Когда мужчина исчез за дверью спальни и притворил её за собой, Алекс включила электрический чайник и собрала остальные бумаги — на столе, закопанная то ли от чужих глаз, то ли от самого себя, лежала стеклом вниз фотография. Бэйкер несколько секунд не решалась к ней прикасаться, потому что не имела на это никакого права; картину со стены, на которой была изображена целая семья, Джозеф убрал еще несколько недель назад. Алекс не могла судить его за то, как справлялся он, поэтому оставила фоторамку нетронутой. Она слышала, как за дверью мужчина изредка кашляет, пока стелет кровать — Бэйкер бы поддержала его, если бы он попросил, но он не просил, и поэтому разговоры приносили больше неудобства, чем удовольствия. В доме, как обычно, было очень душно — Алекс заметила это на входе, но теперь привыкла, и впускать холодный ночной воздух не хотела. В полумраке гостиной она порылась в шкафу и наугад вытащила свитер; по истрепавшимся ниткам Бэйкер поняла, что он был связан вручную кем-то еще много лет назад; чайник щелкнул кнопкой, и девушка, опомнившись, натянула колючую одежду поверх своей майки. Алекс не рассчитывала, что Джозеф внемлет её совету и отдохнет, но он хотя бы сел — девушка пошарила глазами по прикроватной тумбочке, надеясь, что там найдет какие-нибудь лекарства, но там мостилось очередное нагромождение из книг. Она аккуратно поставила кружку с чаем поближе к Сиду и собиралась уйти — не потому, что разговор опять напоминал о пережитом, а потому, что опять постеснялась предложить свою помощь. — Спасибо, — Джозеф поймал её за руку и обнял запястье горячими пальцами. Алекс льстила мысль о том, что он бы продолжил работать даже при смерти, поэтому Верные решили прислать за ней. Она не ожидала, что Сид послушает её, и теперь смотрела на его руку, ища подвох. За последнее время они сблизились даже сильнее, чем Алекс когда-либо позволяла: она боялась признаться в том, что это гордыня говорит в ней и напоминает о том, что Джозеф доверяет ей и хочет, чтобы она оставалась рядом. — Это меньшее из… — девушка скривилась, пытаясь отыскать в себе смелость и менее позорные слова. — Если есть еще что-то, чем я могла бы помочь… — Прости, что я доставляю тебе столько хлопот, — Алекс догадалась, что он шутит, только по едва заметной улыбке. — Кто заботился о тебе, когда ты болела в детстве? Это не было попыткой влезть в её разодранный на клочки внутренний мир, но девушка всё равно заметно напряглась. — Никто, — после колебаний ответила она. — Я всегда была одна. Наверное только поэтому Алекс сейчас и не знала, что делать или что говорить: в прошлом году она слегла с гриппом прямо на съемной квартире, и ей казалось, что она может так и умереть, в одиночестве чужих стен. Она хотела вызвать скорую, но непослушное тело не позволило даже поднять руку — именно этот случай напомнил и об остром одиночестве, и о нежелании принимать в свою искалеченную жизнь кого-то еще. — А кто заботился о тебе? — разговоры с Джозефом всегда цепляли старые раны, до которых Алекс боялась дотрагиваться сама и продолжала заклеивать пластырями, хоть они давно уже истекали гноем и смрадили даже под ворохом отрицания. Сид продолжал держать её руку, и Алекс не могла отстраниться, хоть внутри каждый оставленный шрам умолял об этом. — Мне казалось, что я был один, — Джозеф даже не раздумывал над ответом. — Но затем я понял, что всё это время у меня была семья. — Спасибо, что дал мне её. Алекс могла и не знать, что будет ждать её завтра, но хотя бы была уверена в том, что она не останется в этой неизвестности одна. — Тебе нужно благодарить только себя, ведь ты позволила себе помочь, — она хотела ответить, но не знала, как выразить свою благодарность. Эта пауза позволила Джозефу продолжить. — Можно тебя спросить? — Да? — Алекс привыкла готовить ответы заранее, поэтому в горле неожиданно пересохло. — Расскажешь мне о своем прошлом? — Джозеф поймал её растерянный взгляд, поэтому добавил. — О том, кто тебя воспитал, о своей жизни… ты не обязана рассказывать, если это причиняет тебе боль. — Почему ты хочешь знать? — Алекс долго колебалась, прежде чем присесть на край кровати. Она не высвободила руку и теперь наслаждалась присутствием Джозефа, будто он был способен заменить ей остальной мир снаружи. — Мне приятно тебя узнавать. Бэйкер и рассчитывать не смела на такой честный ответ, и он её обескуражил: Алекс попыталась напомнить себе о том, что если бы не болезнь и недостаток сна, Джозеф Сид ни за что бы не сказал ей таких слов, но доводы меркли перед тем, что она чувствовала. Алекс не сразу поняла, что пытается подавить глупую улыбку на лице — в другой ситуации она бы нашла отговорку, которых было заготовлено еще на много лет вперед, но меньше всего хотела делать шаг назад. Когда она поняла, что Джозеф внимательно изучает её взглядом, ожидая ответа, а она чувствует, как полыхают щеки, то отвернулась, пытаясь справиться с внутренней бурей. — Что же… кхм, — Бэйкер лихорадочно окинула взглядом спальню, пытаясь уцепиться за что-нибудь, но на ум ничего не шло. Она потянула наверх широкий рукав свитера, обнажив предплечье и локоть. — У меня нет хороших историй и… в детстве я упала, когда перелезала через забор. Кость торчала наружу, но… мать предпочла сделать вид, что меня нет. В больницу меня отвезла соседка, но кость срослась плохо. — До сих пор болит? — Джозеф не мог знать, что играет нечестно: об Алекс так давно никто не заботился, что она ненамеренно поддалась этому участливому голосу. Она вспомнила о том, что именно эту вывихнутую руку вправлял Мэттью Уильямс, и это ошпарило её так неожиданно, что она не стала возражать, когда Джозеф взял её за ладонь и приблизил к себе, чтобы взглянуть на тонкий белый шрам, который полз выше локтя. — На погоду ноет, — призналась Бэйкер, и мужчина поднял на неё взгляд. — Если захочешь, я могу съездить с тобой в больницу, когда это всё закончится, — поймав растерянный взгляд Алекс, Джозеф добавил. — Это делают под наркозом. — В этом… есть и плюсы, — девушка попыталась спрятать свое смущение, и Сид непонимающе уставился в ответ. — Можешь спрашивать, если захочешь узнать, когда пойдет дождь. — Мне стоит держать тебя ближе? — от едва заметной улыбки Джозефа Алекс почти вспыхнула. Она кашлянула, но смешок замаскировать не удалось. — Плюс в том, что тогда я впервые поняла — мир не так уж мал. Если есть равнодушные люди, найдутся и те, кому не всё равно. — Ты права, — Джозеф вдруг усмехнулся. — Джейкоб однажды в детстве тоже сломал руку. Он… не сказал об этом даже мне и молчал целый день… он… всё это время, должно быть, превозмогал чудовищную боль, потому что у Джона был его третий день рожденье, и он… просто не хотел портить ему праздник. — Как всё закончилось? — Наш отец узнал следующим утром, — мужчина прикрыл глаза, будто пытался вспомнить. — Это был единственный раз, когда он не стал бить его за какой-то проступок, но Джейкоб… добился своего, уже когда мы ехали обратно. — Какими были ваши родители? — Хуже, чем я помню. — Я понимаю, — Алекс внимательно следила за тем, как Джозеф продолжает пальцами изучать бугристую кожу на сгибе локтя, где когда-то неестественно дыбилась переломанная кость. Шрам уже давно не причинял сильной боли, но тот, который находился рядом, — в форме одной из букв — ссаднил безостановочно уже который день. — Хочешь… еще что-то спросить? — Бэйкер неуютно чувствовала себя, отчасти потому, что впервые разговор с кем-то давался так складно и легко, словно не нужно было прилагать усилий — и сильнее всего Алекс боялась испортить то, что происходило между ними. — О твоей исповеди. Ты не обязана отвечать, но спросить я всё равно должен. — Хорошо. — Мой брат связан с тем, что ты потом сделала с собой? — Джозеф говорил нарочито тихо и медленно, будто Алекс это могло спугнуть. Она поджала губы. — Нет. — Тогда почему? — Я не… — Бэйкер запнулась на полуслове. — В приюте была одна… одна девочка, — Алекс не помнила, чтобы рассказывала об этом хоть раз, и теперь чувствовала, словно выворачивает себя на изнанку, которая оказывалась гораздо уродливее обратной стороны. — Она была такой… светлой и… хорошей, что просто не была создана для этого мира. Я была с ней, когда она… решила уйти. — Что с ней случилось? — Я не… не помню, — Алекс сморгнула выступившую слезу. — В детстве мне казалось, будто она еще дышала, просто… изменилась навсегда. Теперь я думаю, что я не спасла её тогда. Должно быть… было даже хуже, чем я помню. — Ты уверена, что хочешь знать правду? — Я приняла любой итог, — Бэйкер махнула головой, — я просто не помню… почему я сделала это с собой, я даже не помню, что… — Это пройдет, Алекс, — Джозеф взял её за другую руку, и она опустила взгляд на их переплетенные пальцы. — Прими это как свое испытание, потому что любая дорога когда-нибудь заканчивается. — Мне нужно… — Бэйкер не сразу, но высвободила руки, чтобы вытереть глаза, — поговорить с Амандой, потому что в ином случае придется… — Она уже связывалась с нами ночью, — вдруг сказал Джозеф, наблюдая за тем, как Алекс опускает рукав свитера обратно. — Сказала, что её младший брат погиб несколько недель назад — я не стал приплетать к этому еще и наши беды, пусть она тоже отдохнет. — Хорошо, — Бэйкер не стала говорить о том, как хочет этого сама, поэтому поднялась. — Я зайду через пару часов, надеюсь, что ты всё еще будешь отдыхать. — Спасибо, — Алекс не поняла, за что Джозеф благодарит её, но не стала возражать. — Это я заберу, — Бэйкер положила руку на стопку книг, покоившихся на прикроватной тумбочке. — Лучше отдыхай. — Присоединись к нашей семье за завтраком, — мужчина даже не стал спорить. — Помолись с ними, напомни им о нашем долге — поступай так, как считаешь нужным. — Хорошо. — Если захочешь с кем-нибудь поговорить, — Джозеф окликнул её уже у двери, и Алекс затормозила, впечатавшись плечом в косяк, — ты знаешь, где меня искать. — В своей постели, отдыхающим? Туман уже начинал рассеиваться — по ту сторону реки всё еще стояла мутная пелена, но зато где-то над верхушками гор уже возвышались очертания статуи, к которой совершали паломничества. Алекс несколько минут стояла у дома Джозефа под промозглым ветром, скрестив руки и разглядывая открывшуюся картину, пока не поняла, что мёрзнет. Костёр за длинным ограждением уже не был яркой ночной вспышкой, а растворялся в рассветной желтизне — если бы не запах, Алекс и не знала бы, что он есть. Путь к командному пункту, находившемся почти на самом выезде с острова, лежал через все поселение; Скотт Андерсон не стал дожидаться её у длинного моста, а вернулся на свой пост, поэтому весь этот путь девушка проделывала в одиночестве, попутно разглядывая редкий лес и вспышки солнца за высокими кронами деревьев. Какой-то юноша, несший стражу у стоянки, поздоровался с Алекс — возможно, Скотт был прав, и Маккензи ни за что не смог бы попасть в самое сердце церкви вот так просто. После нападения, в котором погибло слишком много людей, жители поселения учли свои ошибки и теперь выставляли охрану даже далеко за пределами моста. Теперь никто не смел казнить Верных, цепляя их на столбы, но зато около сотни людей в бункере Джейкоба не имели шанса увидеть Эдем. Уже будучи у общего дома, Алекс вспомнила, что в первую очередь хотела переодеться, свернула на узкую дорогу и медленно добралась до главного входа. День в церкви начинался очень рано, поэтому Бэйкер удивилась встретившей её тишине — хотелось дождаться завтрака и получить полную картину того, что происходит в поселении с людьми, оценить их настроение и состояние здоровья. Алекс боялась заболеть и так отчаянно оттягивала мысль об этом, что в голове это звучало нелепо. Сняв перед зеркалом свитер, Бэйкер поняла, почему Джозеф не мог отвести взгляд — девушка думала, что убрать повязки будет хорошей идеей, но плывшее поперек груди воспаление и правда было сложно игнорировать. Букв уже было не разобрать — только Алекс и, может быть, Джон, если он утруждал себя запоминанием таких страшных вещей, знали, какое слово предшествовало этой плохо заживающей ране. Бэйкер хотела связаться с Фэйт и рассказать о происходящем, просто так, без особого смысла или цели, но затем вовремя остановила себя, потому что у них обеих были дела поважнее. Почту привозили уже после завтрака, в то время, когда шла утренняя служба: Алекс удивилась незапечатанному конверту на своем письменном столе, в том числе потому, что не привыкла получать собственную корреспонденцию. Она бы хотела найти в себе смелость и время, чтобы написать Раям и предложить помощь, но затем вспоминала Кармину и всё то, что церковь посмела отнять у невинной крохотной семьи. Фэйт обычно передавала письма подобным образом — не ей лично в руки, но адресованные Алекс, с двумя-тремя строками, среди которых обязательно пряталась тонкая шутка. Это не была церковная типовая бумага со звездой проекта, а текста было даже меньше, чем ей оставляла вестница. «За вратами у вас еще остались друзья, — размашистым и очень корявым почерком сообщали буквы. — У вас есть ключи, приходите после заката». Письмо оставили без подписи — Алекс несколько раз покрутила в руках вырванную из тетради страницу, прежде чем спокойствие начало уступать заразному любопытству. Кто-то был в её комнате и мог рыться в её личных вещах. Об этом Бэйкер не подумала сразу, но теперь с беспокойством оглянулась, словно этот человек всё еще мог быть здесь. У Алекс уже давно не было ничего личного, мыслей в том числе — она вдруг поймала себя на том, что вспоминает Сару. Бывшая подруга так же могла зайти в её комнату, а перед этим спокойно вытащить из кухонного стола один из ножей. У Фэйт был свой человек в тюрьме округа. Еще совсем недавно Бэйкер задавалась вопросом, мог ли посторонний попасть на остров и быть глазами Маккензи… теперь эта мысль заставила всё тело потяжелеть. Вместо того, чтобы позволить ей осесть, Алекс сняла спальную одежду и тепло оделась, затем вышла на залитую солнцем улицу и отправилась к выезду. Парень, который нес стражу и поздоровался с Бэйкер, всё еще стоял на своем месте и проводил её взглядом — он был здесь еще до неё, хорошо общался разве что с Дрю, который был предан церкви больше, чем когда-либо станет она. Длинную трассу, которая пролегала через весь остров, замело сухими желтыми листьями, но Бэйкер не смогла заострять на этом внимание. Гревшиеся у костра эдемщики поинтересовались целью её визита исключительно из любезности и не стали задерживать — Алекс и представить себе не могла, что когда-нибудь наступит время, и её будут пропускать свободно, без лишних вопросов, но семья подарила ей возможность стать кем-то другим. Минув церковную машину и нелепо выставленный блокпост, девушка по тропинке свернула к пропускному пункту, где обычно дежурили несколько человек. — Не помешаю? — ровным тоном поинтересовалась она, заходя в нагретое тепловентилятором помещение, в котором обычно едва умещались двое радиотехников. — Доброе утро, — мужчина, которого Алекс видела на каждой трапезе, был удивлен её визитом. Девушка заметила на столе раскрытое Откровение, но не стала извиняться. — Что-то случилось? Он спросил это, потому что Бэйкер слишком долго стояла в проходе и молчала. Она пожевала губу и ответила: — Нет. Всё в порядке. Хочу связаться с Фэйт, это можно устроить? — Конечно, — эдемщик указал рукой, чтобы она села на пустое место рядом. Алекс попыталась вспомнить имена обоих радиотехников, работавших здесь ежедневно, но не смогла. Коллега, чье место она заняла, параллельно следил за камерами. Одна из них показывала знакомые места — склад с боеприпасами, разгрузочную стоянку, выезд с острова. Алекс увидела знакомый придорожный билборд и забор в том месте, где его чинили. Девушка молча наблюдала за работой техника — Фэйт доверила ей ключи от двухэтажного склада, где хранили Блажь и пищевую продукцию, которую привозили лично на нужды действующего церковного поселения. Об этом мог знать кто угодно, новоприбывшие в том числе. «За вратами у вас еще остались друзья», — кто-то помнил о ней. Ник Рай? Фэйгрейв?.. Если этот человек был на трапезе, когда Джозеф объявил о её новом назначении, то зачем стал так рисковать? — Нет связи с ними, — Подтверждения не требовалось, но мужчина всё равно сообщил это уже через несколько долгих минут ожидания. — Можете подождать, я попробую через несколько минут связаться с соседним аванпостом. Это мог быть кто-то из новобранцев, кого Верные Фэйт не так давно привезли с водоочистной станции — Алекс пугала одна мысль, что они не заметили этого и подпустили человека так близко к Отцу. — Нет, — Алекс колебалась несколько секунд. — Не страшно. Свяжите меня с Амандой. — Уоттерсон? — Да, она должна быть сейчас недалеко от Фоллс Энда, на одной из наших баз. Эдемщик сначала что-то поискал в журнале, где обычно записывались любые передвижения, а затем принялся настраивать аппаратуру. — Насчет сегодняшней проповеди ничего не известно? — полюбопытствовал он, выдергивая Алекс из собственных беспорядочных мыслей. Девушка с трудом сконцентрировала взгляд на мужчине, а потом махнула головой. — Нет, ничего не изменилось. Нужно пользоваться передышкой, которую дал нам Маккензи и… немного отдохнуть. Всем нам. — Тоже верно, — согласился связной. — Если увидишь Отца, передай, что мы желаем ему скорейшего выздоровления. — Обязательно, — эдемщик спустя несколько рядовых фраз передал рацию Алекс, и та прочистила горло. — Это Бэйкер. — Что-то произошло? Алекс вспомнила себя на одинокой ночной дороге, ведущей прочь от Фоллс Энда, когда она задавалась тем же вопросом, но на другом конце линии была пугающая тишина. Возможно, ей соврали, и когда Бэйкер звала по имени своих друзей, по очереди каждого, надеясь, что хоть кто-то откликнется на этой частоте, они все были уже мертвы. — Нужно, чтобы ты вернулась домой, — Алекс прикрыла глаза и попыталась унять тремор в руках. — Сегодня. — Сегодня? — рация сильно искажала голос, но от Бэйкер не укрылось легкое раздражение. — Я не могу, я сейчас на… на похоронах и… — Я знаю, — Алекс заметила, что радиотехник, пусть и пялится в раскрытую книгу, всё же внимательно слушает их разговор. — Отцу стало хуже, а на постах из-за болезни почти никого нет. Именно поэтому в комнате оказалась эта записка, которая ставила под угрозу всю общину и её собственную жизнь — Бэйкер вспомнила о ней, когда зацепила пальцами в кармане куртки и подумала, что её надо сжечь. — Я не… — Я знаю, — терпеливо повторила Алекс. — Но теперь тебе нужно сделать выбор — твой мертвый брат или живой Отец. Надеюсь, он будет правильным. Перед глазами стоял Джозеф, который писал письмо для Маккензи, даже после того, как тот хладнокровно бросил тело его старшего брата волкам. — Мы обе знаем, почему ты говоришь это, — спустя несколько секунд тишины сказала Аманда. — Мы это обсуждали. — У тебя времени до конца сегодняшнего дня, — сказала Алекс. — Потом можешь искать себе другую семью. Бэйкер никто не ответил, хоть связь и не прервалась: она взглянула на радиотехника, и тот, оценив состояние связи, пожал плечами. — Хорошо, — Аманда отключилась, даже не прощаясь. Алекс отложила рацию и какое-то время молчала, перебирая в кармане куртки скомканную записку. — От Сопротивления нет никаких новостей? — спросила она затем, пытаясь разбавить это неловкое молчание. Вопрос времени, когда об этом разговоре узнает Джозеф, но Алекс снова и снова повторяла себе, что иного выбора нет. — С прошлого воскресенья ни одной, — ответил эдемщик. — Сохраняют радиомолчание, чтобы мы не знали, куда перевозят оружие и где позиционируются. — И как, помогает? — Вчера мы взяли грузовик с людьми — они везли их в тюрьму округа, видимо, там сейчас их главная база. Охотники из Уайттейл держат под контролем большую часть дорог. — И где сейчас эти люди? — В нескольких часах пути сюда, на аванпосте. Значит, скоро прибудут сюда: Алекс пожалела, что не может заглянуть в головы чужих людей на предмет скверных помыслов. Было ужасно, что это происходит и может произойти снова, если они что-то не предпримут. — Вы здесь давно работаете? — Ну… лет шесть, — связной не успевал за мыслями Алекс, поэтому начал чувствовать себя неуютно. — Что вы обычно делаете во время вирусных болезней? — мужчина уставился на Бэйкер, словно не до конца понимал, о чём речь. — Карантин? — Такого раньше никогда не было, — неуверенно отозвался он. — А если кто-то болел, ему находилась замена. — Кто займет ваше место, если вы заболеете? — поинтересовалась Алекс. — Ваш коллега? — Он сейчас болеет… — в голосе эдемщика становилось всё меньше уверенности. — Тогда кто? — Не знаю, может быть… пришлют кого-нибудь на замену. Здесь есть памятка. И указал на прикрепленный к одному из экранов пожелтевший от времени лист бумаги, на котором неровными строками плыли указания. Когда Алекс вернулась к Джозефу, тот спал: девушка вернула свитер в шкаф, закрыла от яркого солнечного света все шторы и какое-то время бесцельно пялилась на цветочные занавески, пытаясь понять, о чем думать и что делать. Письмо она сожгла, возвращаясь через дорожный блокпост — там ей сообщили, что Джон должен был вернуться вечером. Бэйкер честно пыталась не связывать оба события, но после этого известия начала сомневаться в том, что всё происходящее — это нелепое стечение обстоятельств. На завтрак собрались почти все, кто еще был способен работать на благо церкви: Алекс долго искала нужные слова, но затем Холли её поддержала, и напутственная речь вдруг стала лишней. Бэйкер пыталась подумать о том, что с ними за одним столом сидел человек, написавший ей записку. Он мог быть кем угодно — мужчиной, женщиной, кем-то, с кем она обсуждала дела церкви и ненамеренно выдавала важные сведения. Джон Сид точно знал бы, что делать, а Алекс оставалось только молча глазеть в свою тарелку и гадать, что предпринять. Темнело уже после пяти. Бэйкер вышла заранее, забрав бумаги, которые подписывала в отсутствие Фэйт. В собственной комнате она не могла находиться, а в спальне Фэйт присутствовал её неуловимый запах, от которого хотелось притворяться беспомощной: стараясь уйти от собственных мыслей, Алекс сначала пересела в столовую, а когда солнце начало катиться за верхушки снежных гор, ушла на улицу. Еще днем она договорилась с Холли и еще несколькими женщинами, что они будут периодически навещать Джозефа в его доме — сама Алекс побоялась заходить, потому что в ином случае пришлось бы лгать. А лгать было невыносимо больно. Вместо этого Алекс уже битый час разглядывала издалека складскую зону, где неизвестный назначил встречу. Своего оружия у неё не было; Аманда во время последнего разговора мягко намекнула Бэйкер о её нестабильном состоянии, и девушка поняла, что настаивать более чем бессмысленно и в подобной ситуации только навредит. Боеприпасы выдавали по требованию и только по личному разрешению Джейкоба — когда Алекс поняла, что отныне это и её забота тоже, было уже слишком поздно что-то менять. — Развлекаешься? — Бэйкер всё чаще ловила себя на мысли о том, что она бесцельно созерцает мир и не замечает того, что происходило вокруг: только поэтому дружеский голос Холли заставил её крупно вздрогнуть. — Привожу мысли в порядок, — с запозданием отозвалась Алекс, рассеянно разглядывая женщину. Еще несколько дней назад она назначила её ответственной по всей хозяйственной части — это с натяжкой можно было назвать повышением, но Холли и слова против не сказала. Из-за количества работы она почти не спала и в спорах с поставщиками и охотниками, которые добывали для них мясо, наверняка посадила большую часть нервов. Как бы то ни было, Холли в отличие от неё умудрялась одеваться не только по погоде, но еще и выглядеть при этом хорошо, даже в подобных обстоятельствах. Бэйкер думала отпустить шутку, что надеется так же сохраниться к этому возрасту, но подобное стоило оставлять только для близких друзей. — Может, тебе тоже стоило бы отдохнуть? — спросила женщина, скрещивая руки и склоняя голову, чтобы смотреть Алекс прямо в глаза. — Ты спрашиваешь, потому что?.. — Аманда возвращается, да? Этот игривый, ни к чему не обязывающий диалог почти развлекал. Бэйкер ухмыльнулась, настолько они с Холли превосходно сочетались в подобной игре. — Этот поступок выглядит незрело? Импульсивно? — А ты как считаешь? — Считаю, что нам нужен врач. — Хм, — Холли беззлобно скривилась, словно начала о чём-то догадываться. — Финнеас теперь у нас безвременно ушедшая звёздочка? Алекс бы не подпустила доктора Фини к Джозефу даже на пушечный выстрел, но Холли об этом было знать необязательно. — Я пыталась связаться с Фэйт в первую очередь, — почему это звучало как оправдание? — Когда мой сын заболел в прошлом году, я была вне себя, — отметила Холли. — Сидела у него постели всю неделю и… у нас было несколько врачей, но никому из них я не доверяла так же, как своему младшему брату. — Он ушел? — Алекс не нужно было лишнее подтверждение, но женщина, поджав губы, криво улыбнулась. — Помнишь Корделию? — Бэйкер кивнула. — Она поехала к своим родителям и они… в общем, они были в том бункере — я слышала, что часть тел просто не нашли. Я это к чему… все когда-нибудь уходят, Алекс. Мой брат был прекрасным человеком, не сомневаюсь, что и Джейкоб тоже. Но подобную утрату сложно пережить, даже не… это невозможно пережить, с этим можно только смириться. Но на это тоже нужно время. — В подобных условиях ни у кого из нас нет времени смиряться, — ответила Алекс, а помолчав, добавила. — Я поговорю потом с Амандой и извинюсь. — Я скажу, что ты вызвала её, потому что считаешь более квалифицированной, чем Финнеаса, — Холли хитро сощурила глаза. — На фоне постоянных врачебных дрязг это будет смотреться более чем. — Спасибо. Раз у нас тут день откровений — я слышала, Джон приезжает сегодня. — Я тоже слышала нечто подобное. — Дела церковные? — Я думала, что новому вестнику Отца о них известно больше, чем мне. Алекс виновато развела руками. — Как видишь, новый вестник Отца только и делает, что изводит врачей почём зря. Куда ему до церковных дел. — И всё же — это важное назначение, — ответила Холли. — Когда Сиды прибыли в округ, они были сами по себе, и вестников необязательно должно было быть трое. Подумай об этом. Алекс растерянно кивнула, пытаясь объять сказанное. — Надеюсь, Джон вернется с новостями. Мы их заслужили. — Ему рассказали, что Джозеф болен, — подумав, сказала Холли. — Иначе он бы и не приехал. Алекс не стала цеплять эту очевидную рану, только кивнула. Попрощавшись с Холли, Бэйкер почувствовала себя нелепо, потому что бесцельно маячила посреди поселения, пытаясь найти в себе силы что-то предпринять. Сегодня был будний день, и занятым работой людям было не до вестницы Отца, чья роль была скорее представительской, чем исполнительной; Джозеф сам это доказал несколько дней назад, когда запретил покидать пределы острова. Она не могла потушить горящий дом, находясь внутри, и поэтому отчаянно билась, как птица о прутья клетки, думая, что меняет мир за её пределами. Слова Аманды о том, что причины поступка Алекс известны им обеим, не покидали голову. Бэйкер то и дело приходилось в разговоре прикусывать язык, потому что несколько дней назад она едва не сорвалась на Фэйт, а это было уже что-то из ряда вон. Придерживая папку с бумагами, девушка с трудом отперла ключом двери склада и налегла плечом на дверь, чтобы та поддалась. Внутри всё было точно так же, как вчера и несколько дней назад — Алекс становилась здесь слишком частым гостем, поэтому скорее по привычке обошла здание изнутри и проверила каждый угол. Подобная смелость однажды едва не стоила ей жизни, но Бэйкер была слишком озадачена для того, чтобы успевать концентрироваться на собственной безопасности. Всё равно нужно было взять хотя бы нож. Положив свои рабочие документы на один из ящиков, она сунула руки в карманы и выдохнула ртом, чтобы понаблюдать за облаком пара. У Алекс не было заготовлено каких-то слов, и девушка вспоминала об этом каждый раз, как старые половицы заунывно скрипели под сильным ветром или когда люди снаружи проходили слишком близко, что ей казалось, будто они направляются сюда. Бочки с Блажью были запечатаны и практически законсервированы от непогоды и любых внешних условий, но Алекс всё равно чуяла прелый сладкий запах, который на языке становился почти железным. Когда Бэйкер в очередной раз краем слуха уловила чьи-то шаги, то замерла и почувствовала, как сердце падает куда-то вниз. — Простите, — на пороге стоял парень, которого привезли во время последнего крещения. Болезнь тоже тронула его, худого и нескладного, но он до сих пор стоял на ногах и вчера даже самоотверженно принял ночное дежурство. — Здесь дверь открыта, я подумал, что тут посторонние. — Нет, здесь только я, — Алекс долго колебалась с ответом. Что, если она ошиблась? Она видела этого парня за завтраком, и он наравне с остальными слушал о том, что Джозеф болен, и что оборона их поселения страдает от этой неожиданной эпидемии. От этого ей стало так обидно и страшно, что Бэйкер поняла — всё то, что она испытывала ранее, было неумело сыгранной бравадой, прячущей глубоко под собой боязнь за собственную семью. Они вдвоем долго изучали друг друга взглядами: Алекс не могла поверить, что с виду безобидный мальчишка был способен на подобное. С другой стороны, никто не мог знать, что и она была паршивым, гнилым до костей человеком, так что всё казалось справедливым. — Я не думал, что вы придёте, — осторожно сказал парень, останавливаясь перед закрытой дверью — отсюда теперь был только один выход, через него. — Я же… мы же крестили тебя, — Алекс пыталась убедить хоть кого-нибудь из них двоих в наличии чести. — Да. У него не было оружия — Бэйкер слишком долго общалась с Уильямсом и ему подобными, поэтому заостряла внимание даже на позе, которую он принял. Парень выжидал и отвечал так осторожно, как только мог, ей оставалось только быть его отражением. — Я не ожидал, что в воде будет столько Блажи, — он первым пошел на уступки. — Понадобилась целая неделя для этого разговора. — Как тебя зовут? — Алекс вспомнила, как в день нападения сидела рядом с умирающим человеком, который всего лишь хотел знать, что Отец цел. И вдруг поняла, что не может позволить этому случиться снова. — Стив. — Что ты думал делать, если бы тебя отметил один из Верных и отправил на кряж, Стив? — Меня бы не отметили. Именно поэтому для поездки выбрали меня. Алекс видела людей, которые выглядели хуже чем он, но всё равно отправлялись на кряж. Если не туда, то к Фэйт, требовалось лишь одно неосторожное слово. Парню очень повезло оказаться на острове именно в это непростое время; Бэйкер вдруг подумала о том, что это могло быть и не везением вовсе. — Выбрали? Как пушечное мясо? — Алекс не понимала, почему улыбается. Джон однажды выбрал её для поездки в долину, и она думала, что поступает правильно, потому что помогает семье и делает это без насилия. Только вот семье было плевать на эту жертву. — Мы все действуем для общей цели, — спокойно и тихо отозвался Стив. Он уже понял, что Бэйкер не представляет опасности, поэтому сложил руки на груди и смотрел в её полное смятения лицо. — Кто тебя прислал? Мэри Мэй? Ник? — Алекс больше никого не знала. Будь она на месте Стива, то не стала бы отвечать, потому что подобное было слишком явным. — Сопротивление — это не один человек, — парень вздрогнул, когда совсем рядом со складом кто-то подал голос. Они оба напряглись и обратились в слух. Стив еще не знал, чего ожидать от Алекс, поэтому не сводил с неё взгляда. Она отвечала тем же. — Они… тебя отправили за мной?.. — Здесь очень много наших. Часть не спасти, потому что их уже накачали Блажью, другие стали зверьми в клетках Уайттейл. — Тебе не рассказывали обо мне, — догадалась девушка. Она на пол тона понизила голос, сама не понимая, к чему подобная предосторожность. — О том, почему я здесь. Почему семья хочет, чтобы я была здесь. — Это секта, которая мучает и ломает людей. Использует их как вещи, чтобы затем выбросить, — сказал Стив. — Есть еще причина? — Что будет, если я откажусь? Возможно Стив слышал об Алекс Бэйкер, которую за руки выволокли из придорожного дома и насильно затолкали в фургон, пока за спинами эдемщиков в деревянной ловушке заживо сгорали люди. Сейчас он видел перед собой другого человека, лояльного Отцу, и почему-то всё равно предлагал ей шанс. — Если бы я пришел на пустой склад — это был бы отказ, — сказал Стив. — Засада на грешника, который проник в самое сердце церкви — это был бы отказ. Но вы здесь. — Я пришла поговорить об этом, — парень скривился, и она добавила, совсем тихо. — Пожалуйста. — Вы хотите меня переубедить? — Сколько близких ты потерял за то время, пока вы ведете войну? — Стив долго колебался с ответом, словно считал. — Много. Алекс пока потеряла только себя, но для правильного выбора ей хватило и этого. — Я здесь, потому что хочу это прекратить, — Стив не знал Алекс Бэйкер, целые ночи тратившую на написание статьи, которую хотела передать в большой мир, находившийся за горной грядой. — Я была здесь, когда убивали людей, я… даже могла стать одной из них. Я видела, как убивали невинных и… тех, кто не заслужил этого. Это должно закончиться. — Это закончится, — эхом откликнулся Стив. — Но ни одна война не обходится без жертв. — Это не закончится, потому что победителей не останется, — ответила Алекс. — Будет апокалипсис или нет, жертвами станем мы все. — Почему бы Сидам не уступить? Это они — захватчики и убийцы. Вы предлагаете мне сейчас предать моих друзей во имя этого. Бэйкер не верила, что говорит это, но, выбирая из двух зол, она бы предпочла меньшее зло. И надеялась, что Стив это понимает. — Потому что кто-то должен сделать первый шаг. Я не могу остановить семью, но я могу изменить её. Ты не можешь остановить Сопротивление, но ты можешь изменить его. Джозеф верил в избранность Маккензи в то время, как тот не делал ничего, чтобы всё изменить. Возможно, Отец ошибался. Возможно, избранность принадлежала таким, как они. Стив долго молчал, словно обдумывал сказанное: будь Алекс на его месте, подростком, терявшего близких и хотевшим войну, она бы даже не стала слушать. Будь она Алекс Бэйкер, бегущей с тонущего корабля, то предпочла бы насилие. Но она уже не была ей. — Я не могу забрать вас насильно, — сказал парень спустя долгое время. Бэйкер уже успела признать собственное поражение, хоть до конца и не осознавала его. Стив смотрел на неё исподлобья, и Алекс знала, что в случае отказа и у него лишь один путь — через неё. — Я безоружна, — ответила она, понимая, к чему он ведёт. — Я пришла сюда только поговорить, потому что мне не всё равно. — Мне жаль, — сказал Стив. — Вы не похожи на них. — То есть? — Не настаиваете на покаянии, — колеблясь, качнул головой тот. — Не обращаете насильно в свою веру. Не… Остаетесь человеком. — От покаяния мало что зависит, если оно неискреннее. Я была по обе стороны, я это знаю. — Мой отец даже ходил в эту церковь. Много лет назад. Бэйкер хотела бы дожить до момента, когда перед ними откроются Врата Эдема. Она бы хотела увидеть их собственными глазами и понять, что весь её путь не был напрасным. — Наши судьбы сейчас определит твой выбор, Стив, — честно сказала Алекс. — Я хочу, чтобы ты вернулся домой и рассказал об этом разговоре Сопротивлению. Возможно, это наш единственный шанс, иначе мир никогда не наступит. Бэйкер не могла заставить себя остановиться, даже замолчать не могла: она была готова сделать что угодно, только бы Стив убрался с этого острова, потому что знала — в ином случае кто-то пострадает. Джозеф понял бы. Парень не отвечал, и Алекс на секунду подумала, что всё кончено. — Я позабочусь о том, чтобы ты выбрался отсюда, — это было единственное, что она могла предложить со своей стороны. — Я… — Стив словно хотел возразить, но закончить фразу снова помешали чьи-то шаги за дверьми склада. Бэйкер почувствовала, будто задыхается: они уставились друг на друга в ожидании, когда человек пройдет мимо, но этого не произошло. — Ты здесь. Хорошо. Алекс вздрогнула, словно её уличили в преступлении. Джон сказал это даже раньше, чем увидел её, словно знал, что она будет здесь. Внутри от этого осознания всё стало леденеть. — Брат Джон, — Стив сменил тон так неожиданно, что Бэйкер начала сомневаться, тот ли человек перед ней. Сид мельком взглянул на парня и затем снова на Алекс. Она медлила с приветствием, но Джон всё еще ждал её ответа. — Как ты узнал, что я здесь? — спросила девушка. В голову прокралась мысль о том, что это всё не могло быть простым совпадением — Стив молча смотрел на неё, потому что до сих пор стоял к Джону спиной, и Алекс пыталась понять, что происходит. — Если Алекс не в центре урагана, значит она на складе с Блажью, — прямолинейно выразился Сид, разглядывая её. Бэйкер готова была поклясться, что от этого взгляда у неё стремительно слабеют колени, а тело валится на бок. Девушке пришлось ухватиться рукой за ящики, чтобы не последовать этому чувству. — Пойдем, — продолжил Джон. — Нам нужно поговорить. Мог ли Джон попытаться от неё избавиться?.. Сид посторонился, чтобы она вышла наружу, и Бэйкер бросила беспомощный взгляд на Стива. Тот подал голос, только когда она на негнущихся ногах подобралась к двери. — Я сообщу, когда выполню ваше поручение, вестница. Это не был однозначно положительный ответ, но и отрицательным он тоже не был — Алекс не понимала, чего ей ожидать и к чему готовиться, поэтому молчала. — О каком поручении речь? — Джон спросил это уже у неё, когда они оказались за дверью склада. Стив вышел следом и помог закрыть тяжелые двери. На улице стемнело: сквозь редкий туман пробирались угольки света из окон домов, но Алекс не замечала этого, так была обескуражена происходящим. Вопрос Джона застал её врасплох. — Эпидемия, — односложно отозвалась она, с трудом укладывая собственные мысли; Бэйкер заперла дверь снаружи на ключ и украдкой взглянула назад, надеясь обнаружить рядом Стива, но его уже не было. — Что-то слышал. Надеюсь, это стоило порчи отношений с единственным лояльным тебе врачом. Алекс пыталась не связывать это высказывание с планом, который Джон имел на неё. Она хотела спросить о Фэйт, о Хэнбейн и о том, почему он так поступил с ней, даже не извинившись, но после произошедшего не могла отыскать нужных слов. Они продолжали идти в тишине, — Сид ждал её ответа — пока Бэйкер не заговорила первой. — Зачем ты приехал? — спросила она. — Что-то случилось? Возможно, Джон только что спас ей жизнь — Бэйкер должна была рассказать ему об этом разговоре и о том, что происходит, но не могла. Сейчас всё зависело не от неё, и девушка ненавидела, когда так происходило. — Обязательно должно что-то случаться? Алекс промолчала: на улице было холодно, но лицо мужчины при этом оставалось абсолютно белым. Джон еще даже не видел брата, — догадалась девушка — он приехал только что и первым делом пошел к ней по какой-то причине. Это должно было придать ей уверенности, но пугало даже больше. Одна мысль о том, что придется провести какое-то время бок о бок с Джоном причиняла ощутимое неудобство — девушка почувствовала, как до боли знакомый страх распространяется от поясницы холодным и неприятным зудом, а затем охватывает голову, мешая думать. — Ты не приехал на совет вестников, — Бэйкер хотела ответить утвердительно, но могла только что-то невнятно бормотать. Ей почему-то было неудобно и стыдно за то, что она заняла место Джейкоба, словно не заслужила его, и теперь все до единого, Джон в том числе, знали об этом. — Фэйт решила провести его на несколько дней раньше, чем мы договаривались, — Алекс нахмурилась. — Не веришь? Спроси её сама. Фэйт проводила совет только по одной причине, и обоим она была сейчас хорошо известна. Бэйкер не стала цеплять эту тему, чтобы не обнаружить там что-то гораздо менее приятное, чем их текущий разговор. — Или вы просто не хотите пересекаться. Отсутствие ответа уже о многом говорило. Бэйкер очень хотела спросить Джона обо всём, что крутилось на языке, но не решалась. Фэйт была права отчасти — теперь у неё была крохотная ставка в этой игре, и Джон больше не имел права обходиться с ней так, как раньше. Он не говорил об этом вслух, но это было видно по изменившемуся тону. Или это Алекс так давно не видела его, что воспоминания казались хуже, чем было на самом деле. Джон молча показал ей рукой путь, и Алекс подчинилась. Оказавшись на свету, — у основания длинного моста — Бэйкер наконец-то смогла разглядеть Джона получше. Возможно, ей показалось, но борода будто стала длиннее, словно мужчина какое-то время не утруждал себя заботами о собственной внешности. Он плохо выглядел, и дело было даже не в этом — Алекс нутром ощущала неправильность происходящего. Сид ни разу не улыбнулся за время их беседы и, казалось, пытался вовсе её избежать. Но Холли с Джозефом были правы, он и правда вернулся, пусть не таким, каким был раньше. Отцу никто не сообщил о приезде Джона, поэтому, если он планировал сделать сюрприз, у него получилось. При виде своего брата Джозеф практически засиял, и Алекс с трудом спрятала улыбку. Он выглядел гораздо лучше, чем ночью, измотанный болезнью и работой. Когда они вошли, Джозеф давно не спал и даже успел навести порядок в доме — фотография на столе всё еще лежала рамкой вниз, но в остальном изменения радовали. — Спасибо, что вернулся, — Отец сначала обнял Джона, а затем обхватил обеими руками его лицо и продолжил, но уже на порядок серьезнее. — Я знал, что могу рассчитывать на тебя. Младший Сид не ответил, и когда Джозеф отпустил его, а затем взглянул на Алекс, она растерялась. Возможно это было именно то, что было нужно Джозефу — его семья, его брат, а не… Алекс Бэйкер. — Как ты себя чувствуешь? — с трудом выговорила она, и Отец приобнял её за плечо. — Лучше? — Благодаря тебе, — с какой-то едва читаемой теплотой отозвался Джозеф. Алекс надеялась, что они оба понимали, какой это был пустяк, но внутри всё равно все кипело от этого внимания. — Я заходила днем, — Бэйкер невзначай взглянула в сторону Джона, но по равнодушному выражению лица того мало что можно было сказать. — Чтобы вернуть свитер. Еще раз спасибо. Слова оказывались гораздо быстрее мыслей, и Алекс не сразу поняла, что подобное стоило оставить между ними. Джон молчал, но он так же и внимательно слушал. — Ты могла оставить его себе, — Джозеф улыбнулся краешком губ и потрепал девушку по плечу. Алекс заметила, что Джон в это время снял пальто, повесил его на спинку стула и так же молча сел, дожидаясь конца их беседы. Эта напряженная пауза вернула мысли Бэйкер к Стиву — она боялась, что в любой момент сможет услышать стрельбу или крики, доказавшие очередную её ошибку. — Почему ты не связался с нами раньше? — Джозеф присоединился к брату за столом, и у Алекс не было иного выбора, кроме как сесть рядом. Она всё еще не понимала, зачем Джон захотел, чтобы она присутствовала, поэтому готовилась к худшему и ждала ножа в спину. — Вчера с кряжа на Хэнбейн перевозили фургон с боеприпасами, — пояснил младший Сид. — До места назначения он так и не доехал — Сопротивление прослушивает нас так же, как мы их, поэтому от рации пришлось отказаться. Только письма. — Хорошо, — Джозефа это не удивляло. — Поисковая группа закончила разбираться с бункером, — продолжил Джон. — Я приехал лично обсудить список погибших: с нами уже связывались члены Сопротивления, которые хотят похоронить своих близких, это хороший момент для вербовки. — Что ты им ответил? — Что нужно дождаться твоего решения. — Ты прав. Нам нужно показать, что мы отличаемся от Маккензи — выдать тела, пригласить на похороны, провести службу… храм Святого Слова подойдет? — Вполне, — Джон долго колебался. — Нужно только назначить день. — Ты останешься на ужин? — Конечно. — Тогда обсудим это завтра? Алекс краем глаза взглянула в сторону Джозефа, пытаясь понять, хочет ли он, чтобы она присутствовала при этом обсуждении. — Конечно, — Джон отзывался односложно, и девушке было сложно винить его в отсутствии настроения. — Я думаю, ты уже в курсе, что Алекс теперь займет место вестника, — Джозеф не спрашивал его мнения и не ждал одобрения, он просто констатировал этот факт, но выражение лица Джона оставалось беспристрастным. — Поздравляю, — он обратился к ней, и девушка даже не смогла улыбнуться. — Можешь уезжать в Уайттейл хоть завтра. Центр ветеранов в твоем полном распоряжении. — Туда почти день пути, — Алекс растерялась и перевела взгляд на Джозефа. — Я обещал, что семья тебя поддержит — пока помощник опасен и пока существует Сопротивление, ты останешься здесь. Джон прищурился. — Мне нужно возвращаться в долину. — У меня есть кое-какие соображения по поводу вербовки в Уайттейл, — сказала Алекс. — Можем обсудить завтра. Младший Сид взглянул на неё с плохо скрываемым любопытством: наверное, ему тоже казалось, что новое назначение было не более чем неуклюжей попыткой закрыть течь в тонущем корабле с помощью куска тряпки. — Будет полезно послушать. Мне сообщили, что еще до ранения Маккензи перехватил контроль на одном из наших аванпостов — на «Санрайз». — Я знаю, — Джон поднял на Джозефа удивленный взгляд, и тот поправился. — Фэйт рассказала. Младший Сид нахмурился, но ничего по этому поводу не добавил. — Я наладил охрану в Уайттейл и хочу отправиться к себе на какое-то время, чтобы всё исправить. Мы займем ферму — мне нужен небольшой отряд Верных и одна безлунная ночь. — У «Санрайз» ведь есть хозяева? — поинтересовалась Алекс, не дожидаясь согласия Джозефа. — Были хозяева, — поправил Джон. — Ферма принадлежит церкви уже несколько лет. — Сопротивление думает, что вы отобрали её силой. Нужно всего лишь доказать им обратное. — Я предпочитаю более надежные методы, — сказал младший Сид. — Возможно, это сработало бы до Жатвы, но сейчас лишь навредит. — Разве сейчас не самое подходящее время для того, чтобы перековать свое оружие на садовые ножи? * — Я… — Та супружеская пара, у которой мы купили ферму, сейчас далеко? — спросил Джозеф, и Джон непонимающе прищурился. — В нескольких часах езды. — Тогда почему бы не попробовать? Алекс не ожидала, что Джозеф займет её сторону. Более того, что Джон не станет возражать, только кивнет. Она не могла остановить семью, но она могла изменить её. — Есть какие-нибудь новости по поводу Маккензи? — Бэйкер первой нарушила эту тишину. От этого человека её уже воротило, и с каждым разом говорить о нём было всё неприятнее: Алекс уже спрашивала себя о мире, который мог быть без его пришествия, поэтому сомневалась, что может быть объективной. — Я связывался с ним еще до ранения, — сказал Джон, и Джозеф нахмурился. — Ты говорил с ним? — Раз или два, — колеблясь, ответил он. — Это всё равно бесполезно, он не желает никого слушать, никогда не отвечает и не идет на уступки. Чего и следовало ожидать. — Может, его подруга смогла бы на него повлиять? — предложил Отец, и Джон фыркнул. — Джоуи не в силах повлиять даже на собственную судьбу. Она могла бы давным давно покинуть стены бункера и присоединиться к своей новой семье, — когда взгляд младшего Сида остановился на Алекс, та вздрогнула, — но предпочла сопротивляться. — Может, стоит отдать её Маккензи? — осторожно предложила девушка. — Пойти ему на уступки. — Мы уже шли на уступки, — вздохнул Джон. — Пытались поговорить с ним, пытались остановить его — ему всё мало. Джейкоб предлагал очернить Маккензи, чтобы Сопротивление увидело, какой из него герой на самом деле, но полицейский прекрасно справляется сам. — То есть? — Я считал, что он попытается захватить наши радиовышки, чтобы получить сигнал и позвать помощь. Но он этого не делает — Маккензи продолжает сеять хаос, продолжает топтать всё, что мы создали, богохульствует и… — Джон, — Отец вдруг остановил брата, когда тот повысил голос. — Он это поймет. — До или после того, как убьет нас всех? Этот вопрос заставил всех замолчать. Алекс никогда до этого не соглашалась с Джоном, но теперь была вынуждена. — Мы будем держать его в узде, — медленно и почти по слогам произнес Джозеф. — Позаботимся о том, чтобы он не покинул тюрьму, о том, чтобы его передали в наши руки. Больше никто не пострадает. — Сейчас вся надежда на план нашей дорогой сестры, — с нескрываемым предостережением сообщил Джон. — Я хочу быть уверен, что он сработает, хочу проконтролировать всё, что она и Финнеас сейчас делают. — Если тебя это успокоит, то, пожалуйста. Разговор о делах продлился куда дольше, чем Алекс рассчитывала, и теперь она ощущала себя измотанной. Когда они вдвоем с Джоном вышли на улицу, была уже глубокая ночь. Погода стояла безветренная, но неприятная и колючая — в окнах уже не горел свет, а тишина была настолько осязаемой, что Бэйкер буквально чувствовала сквозившее в воздухе напряжение. Она бы хотела выдумать нелепую причину и остаться с Джозефом, потому что боялась того, что Джон сможет сказать ей наедине, и теперь нервно сплетала и расплетала пальцы. Уже было очень поздно, а Стив никак не дал о себе знать — Алекс надеялась найти его и подвести беседу к логическому завершению, и теперь волновалась, зная, что не сможет до утра сомкнуть глаз. Они вышли из дома несколько минут назад, но почему-то продолжали стоять в круге света, исходившего от подвесного фонаря. Очевидно, Джон ждал от неё чего-то, и Алекс от этого чувствовала себя неловко. — Можно спросить? Сид в ответ поднял голову. — Полагаю, у меня нет выбора, ты же всё равно спросишь. Алекс никак не могла понять, шутит ли он, поэтому растерялась. — Когда ты… стал вестником Джозефа, — Джон заинтересованно вскинул бровь, — знал ли ты, что всё делаешь правильно? — Было гораздо проще это понять, чем тебе сейчас. Потому что этот мир был для нас новым, и собственные ошибки можно было переиграть. А сейчас каждая может стоить жизни — здесь уже не до правильности. — Ты не согласен с моими методами, — Джон кивнул. — Почему? — Иногда путь насилия — единственный. Джозеф это понял, пусть и отрицал до последнего. Ты тоже поймешь, когда увидишь плоды своих ошибок. — Поэтому ты не хочешь освобождать Джоуи? — Хадсон сама препятствует своему освобождению. Если мы хотим, чтобы она приняла нашу сторону, я хочу быть уверен в том, что она достигнет искупления. Это же касается и Маккензи, и любого другого. — А если он не уверует? Джон взглянул на неё так, словно она сказала что-то глупое. — Это уже моя забота. Алекс лучше других знала, как может выглядеть искупление. Ей лишь казалось, что она сильная — Маккензи наверняка тоже так думает. — И это того стоит?.. — Этого хочет Джозеф. Ты и представить себе не можешь, как много помощник значит для Сопротивления, — покачал головой Джон. — Если Маккензи примет нашу сторону — это закончит войну сразу же. Людям нужен хороший пример, значит он им станет. Алекс пробыла вместе с Джоном почти всё утро: еще до рассвета привезли фургон с новобранцами, и они сразу же провели крещение. Джозеф не заходил в холодную воду, но приветствовал посвященных уже на берегу; Бэйкер сначала выискивала Стива глазами, надеясь, что он захочет снова с ней поговорить, затем, когда Сиды освободили её от работы, посетила его в гостевом доме самостоятельно. Не нужно было даже придумывать предлог — Алекс самостоятельно вызвалась помочь с распределением и еще несколько часов моталась по всему поселению, пытаясь пристроить всех прибывших и найти им место для ночлега. Стива не оказалось ни в доме, ни на посту — когда Бэйкер на выезде проверяла журнал, в котором с недавнего времени отмечались все, кто покидал остров, то не увидела его имени даже там. Аманда вняла её совету — она прибыла вечером, хоть Алекс и забыла за этим проследить, так оказалась озабочена вчерашним днем. Врач начала работать уже с ночи, а утром после крещения и завтрака навестила Джозефа в его доме. Бэйкер всё еще была готова объяснить Отцу свой поступок, но он не упомянул об этом, даже когда Алекс вечером, как и обещала, пришла обсудить план для Уайттейл. Джозеф был не один — Бэйкер по привычке долго бродила вокруг дома, прежде чем решилась зайти, и затем поняла причину своего беспокойства. Джон сидел к двери ближе всех, поэтому первый заметил её; в помещении кроме них двоих еще была Роуз, и Алекс показалось, будто она прервала их беседу. — Зашла узнать, как идут дела, — пояснила девушка, наткнувшись на немой вопрос Джона. — Как видишь, я еще не уехал. Джозеф стоял у книжного шкафа и искал что-то среди книг: когда Алекс подала голос, он обернулся к ней и приветственно улыбнулся. — Уверен, что Алекс не это имела ввиду, Джон. — И всё же мне интересно, когда ты уедешь. Вместо ответа младший Сид криво усмехнулся и продолжил что-то писать. Пользуясь паузой, Алекс обратила внимание на Роуз — после возвращения из бункера Джона у них не было возможности поговорить хотя бы пару минут; Роуз всё чаще замечали не на кухне, а наравне с новобранцами у тренировочных лагерей, она заметно подтянулась и словно посерела лицом. Бэйкер вспомнила о её сестре и ей вдруг стало стыдно, потому что она даже не выказала соболезнования, ведь была больше озабочена собой, а произошедшем узнала из уст Холли только вчера. Сейчас мало чего осталось от девушки с кухни, которая рассказывала Алекс о своих родителях и секретничала со сверстницами. Бэйкер вдруг увидела в ней себя, беспомощную и растерянную. Она задавалась вопросом о причине её визита, но затем заметила на столе поднос с едой: Алекс сама попросила приносить Отцу ужин, но теперь сомневалась в своем решении. Джозеф наконец-то нашел нужную книгу, поддел её за корешок и передал Роуз. Алекс знала их практически все, и некоторые принесла сюда сама, когда перебирала припасы: одни Джозеф читал когда-то давно, другие она советовала ему и почти с пеной у рта выбивала им право пребывания на этих полках. «Алая буква» Гортона как раз была их тех, которые Джозеф отказывался читать до последнего, и спустя каких-то несколько недель Отец отдавал эту книгу кому-то другому — Алекс с трудом подавляла в себе это горькое чувство, и потому помрачнела. — Вы уже ужинали? — растерянно полюбопытствовала она, разглядывая Роуз и то, как она раскрывает книгу на форзаце. Алекс видела её стрельбу на полигоне, несколько дней назад — хотела предложить ей место среди Верных, но Итан запретил. Он сказал, что это место еще нужно заслужить, тем более Роуз была еще совсем ребенком на фоне остальных солдат. Они из-за этого долго спорили, но к общему знаменателю так и не пришли — Алекс хотела спросить мнение Роуз и подтолкнуть её к решению, но из-за болезни Отца это всё отошло на второй план. — Только собирались, — Джозеф указал рукой на стол. — Хочешь составить нам компанию? — Нет. Да, — Алекс вытерла тыльной стороной руки уставшие глаза и попыталась еще раз. — Я хотела поговорить. Она бы предпочла сделать это наедине, но понимала, что Джон останется здесь в любом случае, а искать подходящий момент было некогда. Стив и его исчезновение были лишь вопросом времени — Алекс надеялась, что он сейчас был очень далеко от острова, Сидов и её семьи. — Я вернусь, чтобы забрать посуду, — Роуз сделала шаг в сторону, и Джозеф с улыбкой тронул её за плечо. Алекс от этого почти вздрогнула. — Я сам, спасибо за беспокойство. Роуз попрощалась, но уже почти на пороге вдруг вспомнила: — Алекс, Итан заходил, пока тебя не было, — Бэйкер что-то невнятно промычала, — просил зайти и просмотреть кое-какие накладные, он без них не может уехать или что-то вроде того. — Спасибо за беспокойство, — голос неожиданно наполнился язвительностью, и Джозеф нахмурился: Алекс пришлось прикусить язык, чтобы не продолжать этот фарс. — Что-то случилось? — поинтересовался Отец, сделав шаг в сторону Бэйкер. Та дождалась, пока дверь за Роуз закроется, а затем положила папку с бумагами рядом с Джоном. — Вчера кое-что случилось, да, — осторожно ответила девушка. Она описала произошедшее в двух предложениях, чудом не сорвавшись в оправдания. И затем, наткнувшись на тишину в ответ, подчеркнуто спокойно добавила. — Я говорю об этом только потому, что этот человек уже наверняка далеко отсюда. — И ты решила никого не ставить в известность? — у Джона был удивительно ровный голос, и предостережение Алекс улавливала исключительно в мелких паузах между словами. Она кивнула. — Ты отдаешь себе отчет в том, что ты делаешь, и какому риску себя подвергаешь, Алекс? — спросил Джозеф. Бэйкер болезненно скривилась: — Не нужно обходиться со мной, как с умалишенной. — Тогда не веди себя, как умалишенная, — сказал Джон. — Что могло произойти с тобой, если бы не я? Алекс сама задавалась этим вопросом, и каждый раз выводы были еще более мрачными. Стив не стал бы причинять ей вред. Джон мог не верить в это, но Бэйкер умела влиять на людей ничуть не хуже его. Не к месту было говорить, что если бы не это качество, она вряд ли дожила хотя бы до своего совершеннолетия. — У меня всё было под контролем. Не надо строить догадок — я жива, мы все живы, а он уже не здесь. — Да, не здесь, — продолжил за неё Джон. — Рассказывает Сопротивлению о том, сколько на острове людей, и как сюда лучше пробраться. Алекс перевела беспомощный взгляд на Джозефа, но тот молчал, сложив руки. Бэйкер почувствовала себя будто преданной из-за этого. Джон со скрежетом отодвинул стул и поднялся. — Думаю, еще не поздно его выследить. Он назвал свое имя? Кто с ним общался еще? — Я тебе не скажу, — ответила Алекс. Джон почти изумленно взглянул на неё. — Не понял? — У меня с ним был договор. Если я сейчас нарушу его, то чем буду лучше Маккензи? — Похоже, я в тебе ошибался. И это моя вина, ведь это я не довел твою исповедь до конца. — Джон, достаточно, — Джозеф подал голос, только когда его брат повысил тон, и младший Сид сразу же оборвал свою речь. Алекс испугалась, что он сейчас расскажет Отцу всё, что знал о ней, и чувство паники оказалось настолько всепоглощающим, что девушка стала задыхаться. Бэйкер с трудом ухватилась за край стола и, только найдя опору в нём, успокоилась. Джон продолжал молчать, безотрывно глядя на неё, словно решал, будет ли стоить сказанное своей цены. — Оставь нас, пожалуйста, — спустя какое-то время добавил Джозеф, и его брат подчинился. В этот раз Алекс не стала дожидаться хлопка двери. — Он не прав, — она уже не знала, кому пытается это доказать. Возможно, дело и правда было в этой чертовой исповеди, и только поэтому она продолжала вести себя так, как не нравилось другим. — Не в этом дело, — отозвался Джозеф. — Мое мнение для тебя и правда настолько не важно? — Что? — Потому что твое важно для меня. Я не могу требовать от тебя того же, но надеялся на взаимопонимание. Алекс опешила от этих слов. Она так долго готовила доводы в свою защиту, что не подумала о том, что судить её за поступки никто не собирается. — Я собиралась рассказать, — растерянно сообщила девушка. — Но была слишком напугана. Кто-то опять был в моей комнате, мне… и так неспокойно там быть. Ты только уснул, я… — Думала, что всё придется решать самой? — окончил Джозеф. — Не надо. Не делай так больше. — Я постараюсь, — колеблясь, ответила Алекс. — Командная работа явно не для меня, но… — Никогда не поздно начать, — Сид протянул ей руку, и она приняла этот жест, даже не задумываясь. Стив не дал знать о себе ни на следующий день, ни на следующей неделе — Бэйкер надеялась, что так будет и дальше. Со дня на день должна была приехать Фэйт; пусть мысли Алекс были спутанными и вязкими из-за Блажи, а она сама не всегда была уверена в днях недели, Бэйкер не забывала думать о возвращении вестницы. Должно было пройти по меньшей мере три недели до появления видимого результата, и Джон лично пообещал заняться этим вопросом, но у Алекс всё равно внутри комом стояло необъяснимое чувство тревоги. Когда терпеть это становилось невыносимо и больно, Бэйкер снова возвращалась к Блажи; она втайне надеялась, что однажды не покинет пределы этого сладкого сна, но затем под ногами в зеленом тумане вместо изрешеченной росами травы оказалась холодная Хэнбейн, и Алекс почудилось однажды, что она видит лицо Фэйт в этой жестокой воде. Это было плохим знаком — Бэйкер не верила в подобную чушь, но находила всё меньше и меньше причин на то, чтобы следовать своим старым привычкам. Они оказались выскоблены изнутри точно так же, как прорезавшие кожу буквы — Алекс думала, что вспомнит ярче, когда увидит Джона, но этого не происходило. Он был прав, лишь это одно имело значение для Алекс Бэйкер, достойной оказаться за Вратами рука об руку с Отцом. Джозеф сказал, что Джону требуется время: что он не станет препятствовать этому решению Алекс, пусть и не согласен с ним. Вместо того, чтобы пререкаться, Джон несколько дней почти не появлялся на людях, если дело не касалось проповедей, крещения или трапез. Бэйкер догадывалась, что он и их встречи пытается сократить до минимума: когда Алекс предложила Джозефу устроить что-то вроде семейного ужина к приезду Фэйт, Джон отказался принять участие в подготовке, прикрываясь работой, хотя Алекс со слов Холли точно знала, что он уснул за столом почти сразу же и проспал весь день. В то же время Бэйкер не находила себе места, и это было заметно — Джозеф попросил её передохнуть и не требовать от себя невозможного, но подслащенные Блажью мысли было сложно остановить. Благодаря Аманде люди медленно шли на поправку; если Отец и чувствовал себя слабым после болезни, Алекс об этом ничего не знала. Она была уверена, что Джозеф хочет оградить её от очередного волнения, поэтому никогда ни на что не пожалуется, по крайней мере, пока Бэйкер рядом. К счастью, семья восприняла известие об ужине с неожиданным энтузиазмом: Алекс и представить не могла, какое значение для них имела Фэйт, как важно для людей было собраться в такое непростое время и знать, что остальные вестники и Отец были в порядке. Она недооценивала значение этих вещей даже для самой себя, и только теперь поняла, как ей самой необходимо это спокойствие. Алекс начала подготовку с самого утра: распорядилась припасами, долго в компании Холли и остальных составляла список блюд, а затем почти весь день провела на кухне. Еще ночью начал идти дождь. Сначала это была лишь небольшая морось, но уже к утру вода затопила вытоптанные дороги, а тучи лишили землю солнца, и из-за этой мрачной темноты во всем поселении с рассвета горел свет. Оставшись на кухне в одиночестве, Алекс вспомнила, как прятала здесь книги и проводила ночи одну за другой. Сейчас в верхнем шкафу стояла посуда — Бэйкер встала на носки и потянулась, чтобы достать её оттуда, но глупо было надеяться, что она могла немного подрасти за эти несколько недель. — Я помогу, — Алекс вздрогнула и обернулась на Роуз, мелькнувшую в дверном проеме. — Вот. — Спасибо, — Бэйкер наблюдала за тем, как девушка достает из буфетного шкафа тарелки. На Роуз была свободная майка на несколько размеров больше, и на неприкрытой коже то тут, то там проступали давно зажившие шрамы. Алекс спрашивала себя, почему девушка смело выставляет их напоказ, в то время как она стыдливо прячет, словно какое-то клеймо или уродливое увечье, на которое все будут без стеснения пялиться, прямо как Джозеф в своем доме. Гортон считал, что в мире нет более жестокой кары, чем лишение преступника возможности спрятать лицо от стыда — Алекс вдруг поняла, что в открытой одежде ощущает себя словно у позорного столба, не имея возможности что-то изменить. — Хорошо быть высокой, — с явно вымученной улыбкой сообщила Роуз, останавливаясь напротив Алекс. — Я могу еще чем-нибудь помочь? Чувствую себя ужасно бесполезной. — Почему? — Я ничего не умею. Если до начала Жатвы это не так сильно бросалось в глаза, то теперь… — Я видела тебя на тренировках с Верными, — вспомнила Алекс. — Уж поверь, стреляешь ты лучше, чем я. — Оружие мне всё равно никто не выдает, — скривилась Роуз. — Видимо, считают ребенком. Бэйкер отчасти была согласна с этим решением — если бы оружие в церкви выдавали любому неподготовленному человеку, то она вряд ли бы стояла здесь. Случай со Стивом только доказал это. — Очевидно, на это есть веские причины, — отозвалась Алекс. — Сколько тебе? Семнадцать? — Шестнадцать. Роуз выглядела старше своего возраста — при первой их встрече она была совсем не такой, почти девочкой. Бэйкер сама была ненамного старше, поэтому понимала. Её тоже никто никогда не воспринимал всерьез, ведь что она может сделать со своей комплекцией? Джон сильно ошибался в ней, раз подумал, что она не сможет дать отпор, возможно в Роуз тоже что-то было, и она пыталась отчаянно это показать. — Я могу попробовать убедить Итана, — сказала Алекс, и Роуз непонимающе на неё уставилась. — Он ведь рекрутёр в Уайттейл. Только мне нужно знать, хочешь ли ты этого. — Стать Верной? — девушка выглядела ошеломленной. — Я не… Это… Разве так можно? — Почему нет? — Алекс понятия не имела, как ими становятся, но надеялась, что теперь Роуз не постигнет участь Клэнси, Реймонда или других солдатов Джейкоба, с которыми Уильямс советовал не разговаривать вовсе. — Пройдешь ряд тренировок, пообщаешься со знающими людьми. — Это одолжение? — недоверчиво переспросила Роуз. — Почему? — Мы ведь семья, — Алекс наконец-то вспомнила о посуде и понесла её в столовую. Роуз нагнала её с другой стопкой тарелок. — Спасибо. Мы не… общались какое-то время, я… — Всё в порядке, — Бэйкер снова вспомнила о её сестре. — Буду рада, если ты однажды будешь сопровождать меня как вестника. Мне будет спокойнее. Роуз расплылась в улыбке. — Я постараюсь. В столовой уже были люди: из-за ливня рабочий день свернули гораздо раньше, и церковники собрались в общем доме, чтобы пообщаться и обсудить последние новости. Джозеф тоже был здесь — они с Алекс обменялись улыбками, пока девушка расставляла тарелки. — От Фэйт ничего? — поинтересовалась девушка, подойдя к Отцу. Тот покачал головой. — Они несколько часов назад покинули оранжерею, должно быть, еще в пути. Из-за дождя связь плохая. — Без неё мы не начнем. — Как скажешь, — примирительно улыбнулся Джозеф. — Роуз, как тебе книга? — Непростая, — отозвалась девушка. — Но я прочла уже почти половину, спасибо. Когда Роуз кто-то окликнул, и она отошла от них, Отец обратил внимание на мрачное лицо Алекс. Она не стала дожидаться вопроса. — Адюльтер — не самая подходящая тема для этого возраста, — в пол тона произнесла девушка, даже не задумываясь над собственными словами. Она не стала говорить, что прочитала её даже раньше, потому что ханжеским приютам больше всего нравились такие же пуритане, и было неудивительно, что настоятели попытались выудить из всего этого какой-то урок. Согрешившего священника в их маленьком религиозном мирке явно не существовало. — Напротив, сейчас она как нельзя кстати, — возразил Джозеф, и Алекс вдруг подумала о том, что они спорят, точно пожилые супруги. Сид поймал её настороженный взгляд. — Что? — Возможно, я ревную, — сказала она, убедившись, что их никто не слышит. — Что? — Джозеф прекрасно слышал её слова, но зачем-то всё равно хотел, чтобы она их повторила. Алекс не сразу поняла сказанное собой. — Я вовсе не… не это имела в виду. Боже… я, — она почувствовала, как к лицу приливает краска. — В моем мире не так много хороших вещей, чтобы… я могла ими делиться. Алекс не выдержала заинтересованного взгляда Джозефа и опустила глаза, буквально ощущая, как ей становится стыдно — на ум не приходило ничего, что могло бы исправить собственные слова. — Разве я давал повод? — почти вкрадчиво поинтересовался Отец, тронув её за плечо. Бэйкер мотнула головой и запустила руку в волосы, пытаясь этим немного себя отрезвить. — Мне надо… еще помочь с приготовлениями, я и так наговорила слишком много глупостей для одного дня. Она не стала дожидаться ответа и точно знала, что Отец смотрит ей в спину. Возможно, она их обоих избавила от неловкого разговора, но он хотя бы помог ненадолго забыть о Фэйт и остальных переживаниях. Дождь барабанил по окнам до самого вечера — Алекс надеялась, что ливень закончится, но погода только ухудшалась, а из-за тумана видимость сводилась к нулю. Бэйкер даже думать не хотела о том, что сейчас происходит на дороге.