Роза Ветров

Война. Ричард долго не мог осознать, что все это значит для него. Эр Август засуетился в тот же день, когда она была объявлена, надеясь уберечь наследника великого Эгмонта от необдуманного шага, опасностей войны и влияния Алвы, и прежний Дикон с радостью принял бы эту помощь, но сейчас… Сейчас, стоило ему подумать о том, чтобы оставить Рокэ наедине с этой безнадежной — по мнению всех, кроме самого Ворона — кампанией, как в памяти тут же всплывали грустные голубые глаза Аделии, игривая улыбка Вероники, Андрес с его шпагой и левой рукой, бледное лицо маршала и его песня… Слёзы на щеке Валентина. Мёртвый Эстебан Колиньяр и кровавые лужи на плитах Нохи. Мертвый Джастин Придд и его просьба о милости. Жестокие, но такие правильные слова, сказанные любящей женщиной ненавидящему — ненавидящему ли? — юноше… Ричард помотал головой и открыл окно, вдыхая терпкий воздух Олларии. Во дворе Алвы сновали туда-сюда слуги и порученцы, а сам герцог отлучился еще три дня назад — поехал встречать Южную Армию, которой и предстояло выступить в поход. Ричард должен был идти с ними… Или не должен? Эр Август устроил все так, что по прибытии Рокэ получит письмо от дяди Эйвона с уведомлением о том, что матушка больна, и просьбой отпустить оруженосца к семье. Ворон должен был вернуться сегодня вечером или завтра утром, а значит, все решится буквально через несколько часов… Ричард опустился на кровать, уже не удивляясь, что сел на что-то острое. Острое протестующе запищало и, поднявшись, он обнаружил очередного недовольного ежа. Любимое орудие юных эреа Алва казалось смутно знакомым, и Дикону на момент подумалось, что они просто оставили его себе в качестве домашнего животного. Решив про себя, что общение с юными дамами ему не повредит, а то и поможет избавиться от тяжелых мыслей, Ричард аккуратно отряхнул бедное животное и отправился на поиски его хозяек. Девочки обнаружились через полчаса — они сидели в гостиной на первом этаже и, кажется, занимались вышиванием. Ричард с трудом представлял, как эти две непоседы умудряются сохранять спокойствие, но скоро ответ был найден — им оказалась черноглазая Арлетта, которая сидела на том же диване, подогнув под себя ноги, и почти спряталась за огромным томом Дидериха и иногда выглядывала, чтобы шикнуть на сестер. Именно она и заметила его первой. — Ваш кавалер явился, — она улыбнулась, скорее вежливо, чем тепло. — О-о, — близняшки тут же подскочили и окружили его, отбирая колючего вредителя и немедленно сажая его на диван. — Так вот где он был, — та, что потише, Эвита, кажется, даже удивилась. — Конечно, — ответила Франциска. — Я же его туда запустила! А главное — все прекрасно понимали, куда! — Зачем, ради Создателя? — черные глаза недоуменно выглядывали из-за Дидериха. — Потому что! — девочка насупилась и скрестила руки на груди, глядя на Ричарда обвиняющими, пронзительно голубыми глазами. — Потому что падре взял тебя к нам, чтоб ты женился на одной из наших сестер! — Да! — ее близняшка наконец поняла, в чем суть претензии, и присоединилась к сестре. — А ты даже не шевелишься! — Но послушайте! — Ричард примирительно поднял руки, но послушать его тираду о приличиях и присяге они не успели — в гостиную вошел человек. Незнакомец был высок, в военной форме и носил шляпу, так что Ричард не мог опознать его сразу, но как только он снял шляпу, открывая собравшимся пусть собранные в хвост, но все равно черно-белые волосы, Окделл начал что-то подозревать. И подозрение подтвердилось. — Бра-а-тик! — Франциска и Эвита тут же набросились на него, и Алонсо Алва — это не мог быть никто другой, верно? — еле поймал их. — Ты здесь! — Конечно, я здесь! — черно-синие глаза быстро поймали напряженный взгляд Окделла, но Алонсо решил решать проблемы по мере поступления. — Приехать в Олларию и не навестить самых главных дам этого мира? Создатель бы покарал меня на месте при одной мысли о таком преступлении! Наследник Алвы явно переигрывал, но «главных дам мира», кажется, это вполне устраивало. Арлетта же отложила книгу и смиренно ждала своей очереди. Когда младшие сестры вдоволь наобнимались и позволили опустить себя на пол, Вороненок поднял старшую и закружил по комнате. Она вскрикнула от неожиданности, но потом рассмеялась, легко и беззаботно… Дик ощутил острое желание очутиться в Надоре, только чтобы вот так обнять своих сестер. Они, побери матушку Леворукий, заслужили это, а не только вечные нотации и серость. — А вот, наконец, и наш гость, — дойдя, наконец, до Ричарда, Алонсо похлопал его по плечу и широко улыбнулся. — Как вам у нас? Ричард остранился, недоумевая, с чего вдруг такое панибратство, да еще и от брата-близнеца Рамиро… Алонсо, впрочем, истолковал его замешательство по-своему. — Что ж, я скажу формально, раз вы так хотите, герцог, — последнее слово вышло уж очень язвительно. — Я Алонсо Алва, маркиз Алвасете, намерен стать вашим другом.

***

Если бы Дика спросили, что не так с теньентом Алвасете, он бы не сразу нашелся, что ответить. Он казался полной противоположностью своего чудовищного близнеца — дружелюбный, приветливый, положительно настроенный к новым людям, даже к Людям Чести… И даже при том, что он четко выразил намерение стать другом герцогу Окделлу, — с чего бы это? — навязывать свое общество или какую-то дружбу он не собирался. Просто ехал рядом, иногда поддерживал ничего не значащие разговоры, восхищался красотами мира, что-то напевал себе под нос… Через неделю похода Ричард обнаружил, что начинает беспокоиться, когда его нет рядом слишком долго, а еще через пару недель ничего не значащие разговоры превратились в обсуждение лошадей, а потом и людей. Эром Алонсо был генерал от кавалерии Эмиль Савиньяк, а отцом — Ворон, так что о первых он знал действительно много. О вторых — меньше, но все равно больше, чем надеялся узнать Дикон. — Нельзя доверять мужчинам, которые предпочитают линарцев всем остальным породам, — кажется, Вороненок уже говорил об этом, но Дик решил не заморачиваться, а просто слушал. — Впрочем, я это уже упоминал… Просто увидел Манрика… Генерала Манрика, и не смог сдержаться. Ричард улыбнулся. Леонард Манрик не пользовался популярностью ни у солдат, ни у младших офицеров, ни у генералов, но Ворон почему-то согласился взять его с собой. Наверное, не стал спорить с кардиналом, хотя кто знает… Что творится в голове у Алвы, знает только сам Алва. — Алонсо, — позвал он, пока собеседник не отвлекся. — Да? — Ты сказал, — перейти с ним на ты было даже проще, чем с Андресом, и даже вино не понадобилось, — что мужчинам, которые предпочитают линарцев, нельзя доверять. Что они слабы духом, а значит, бросят тебя в критической ситуации, но… А что насчет дам? Алонсо потер висок двумя пальцами — он всегда так делал, когда задумывался — и замолчал надолго. Черные брови почти сошлись на переносице, а глаза убежали куда-то вдаль. Ричард поймал себя на мысли, что все еще опасается смотреть в них напрямую… У Рамиро один глаз был черным полностью, а второй — напоминал синий пирог, от которого отрезали кусок, глаза же его брата-близнеца были более симметричными, но это этого не менее жуткими — один был черным, а другой — синим, но в каждом из них из зрачка будто исходили шесть лучей второго цвета… Ничего странного, что лекарь и священник, которые присутствовали при их рождении, были так напуганы. — С дамами все сложнее, Дик, — наконец, страшные глаза вернулись к собеседнику. — От них у нас не принято ждать решительности или смелости… Сражаясь с грабителями, что влезли в дом, мужчина не ждет, что его жена так же возьмется за шпагу или пистолет. Так люди жили веками, — он отвел глаза. — Но знаешь… Я ценю смелость вне зависимости от этого. Отец говорил мне еще в детстве, что лучшая из женщин та, что в случае надобности будет сражаться, а не прятаться за ближайшего мужчину. Такие женщины вызывают уважение, — он улыбнулся и искоса посмотрел на Дика. — А без уважения нет и не может быть настоящей любви, — он мечтательно закрыл глаза и слегка откинулся назад, едва ни роняя шляпу. Кто бы мог подумать… Наследник Ворона мечтает о настоящей любви. Не о чинах, не об орденах, даже не о победе. О настоящей любви. — Пожалуй, ты прав, — Дик невольно улыбнулся — поступок Аделии в Нохе уже не казался таким жутким. — А что твоя матушка… Эреа Эмильенна? Она тоже в случае надобности будет сражаться? — Еще как! — Алонсо рассмеялся. — Она хранит под подушкой пистолет, — заметив его недоумение, Вороненок соизволил пояснить. — Когда мы уезжали, она рассказала мне об этом. Я спросил, что думает отец. Она улыбнулась и ответила, что раз он его оттуда не забрал, значит, одобряет. — Думаешь, пока нас не будет, что-то произойдет? — Ричард напрягся. — Твоя семья в опасности? — Ричард, — Алонсо вдруг стал неожиданно серьезным. — Не пытайся казаться глупее, чем ты есть. Естественно, они в опасности. Отца Оллария боится и уважает, но теперь его там нет. Все, что стоит между детьми и Олларией — это матушка, потому что… Нехорошо так говорить о брате, — недели похода уже научили Дика, что братом Алонсо называл обычно только Рамиро, — но он для этого не годится, а Андрес уже скоро отправится в Лаик, и он тоже… Ничего не понимает. Признаться, Ричард последовал примеру Андреса и тоже ничего не понимал, поэтому старший из воронят тяжело вздохнул и принялся объяснять: — Вся эта война — заговор, Дик, — сказал Алонсо, глядя куда-то на шею своего рыжего мориска. — Сторонники Раканов, — он никогда не называл их Людьми Чести, — хотели навязать Талигу долгую и сложную войну, которая покажет, насколько слабы Оллары, и возвысит самого Альдо. Помимо этого, отцу дали титул Проэмперадора, а это значит, что если наша кампания провалится, он лишится головы или будет вынужден бежать в Кэналлоа… Я к тому, что это заговор уже против него. — А… Понял… — Ни кошки ты не понял, — возразил Вороненок. — Помимо этого… Его Высокопреосвященство в этом никогда не признается, но на самом деле ему тоже выгодно отсутствие отца в столице. Не будет никакого случайного, как думает кардинал, милосердия к наследникам неугодных домов. Никто не помешает ему существенно проредить ряды Лучших Людей и избавиться от тех, кого он считает врагами Талига. Надо говорить, что его список врагов несколько длиннее, чем у отца? В него входит, например, Ее Величество… И твой друг Валентин. — И я? — ответа на этот вопрос не требовалось.