Указ
В связи с подготовкой бунта против законной власти династии Олларов и королевства Талиг на землях герцогства Эпинэ, мы, Фердинанд Второй Оллар, приказываем генералу Алонсо Алве, маркизу Алвасете, отправиться в указанное герцогство с малыми силами и умиротворить население. В связи с важностью и секретностью миссии мы, Фердинанд Второй Оллар, даруем генералу Алонсо Алве, маркизу Алвасете, полномочия проэмперадора герцогства Эпинэ сроком до окончания миссии. — Не слишком ли много проэмперадоров? — риторический вопрос, главным был следующий: — И почему именно Алонсо Алва? — Действительно, почему? — Рамиро возник из темноты за спиной короля, и Фердинанд не без злорадства заметил, что кардинал едва ни схватился за сердце. — Молодой генерал обладает незаурядным ораторским даром, — Сильвестр разговаривал с королем, но смотрел на юношу за его спиной. — Он притягивает к себе людей. К тому же, насколько мне известно, Золотой эскадрон предан ему лично. Лучшего кандидата для… Умиротворения населения не найти. Фердинанд оглянулся на Рамиро. Юноша прикусил губу и смотрел в сторону. Думал… Но о чём? — Жестокий вы человек, Ваше Высокопреосвящество, — проворчал Рамиро, сверкнув глазами. — Мой брат только что вернулся домой. Я понимаю, что Талигу без него конец, но позвольте ему хотя бы немного побыть с семьёй. Вот оно что… За полгода войны молодой человек просто соскучился по своему брату? Всё настолько просто? Впрочем, кардинал в это вряд ли поверит. — Пусть встретит Зимний Излом дома, — Фердинанд подписал указ и передал его Рамиро под грозным взглядом кардинала. — А после отправляется. Указ секретный. — Понимаю, — Рамиро усмехнулся, сверкнув зубами, и убрал бумагу за пазуху. — Сегодня мой брат его получит. Конечно, это значило, что скоро о его содержании будут знать все Алва и Савиньяки, но больше никто. Сильвестр тоже знал это. Разумеется, доволен не был. Но это его проблемы. — Благодарю, Ваше Величество, — Сильвестр медленно поднялся и так же медленно вышел, явно показывая, кто тут правит на самом деле. Рамиро подошёл к двери, выглянул, чтобы поприветствовать утреннюю стражу, и обернулся к королю. И только теперь Фердинанд заметил в его руках нечто, обëрнутое кожей. — Я принёс вам кое-что, — Рамиро положил свёрток на стол. — Только аккуратно… Фердинанд с максимальной осторожностью развернул кожу. Картина на обложке древней книги сразу бросилась в глаза, несмотря на то, что надписи на незнакомом языке не говорили ему совершенно ничего. — Диамни Коро? — король не верил своим глазам. — Не знал, что он писал книги… — Не писал, — Рамиро качнул головой. — Этот трактат издан в единственном экземпляре. Для Эрнани Святого. Но не думаю, что он успел это прочитать. — Невероятно, — древние страницы выглядели столь хрупкими, что Фердинанд опасался к ним прикасаться. — Отец рассказывал, что дядя Карлос нашёл эту книгу в Гальтаре, — Рамиро опустился в кресло, где до этого сидел Сильвестр. — Даже начал переводить. До того, как сгинул. — Вот как, — Фердинанд вытащил из-под трактата намного более свежую книгу, явно переплетённую вручную. — Но здесь весь текст? — Моя сестра заканчивала, — подтвердил он. — Можете не беспокоиться. Перевод точный. Фердинанд покачал головой. За всю жизнь он получил много дорогих подарков. Но этот, казалось, был ценнее их всех.***
В комнате не было зеркала — матушка говорила, что негоже добропорядочной девушке на себя любоваться — но Айрис давно приспособилась к этому досадному обстоятельству. В тёмное время суток, а особенно в предрассветные сумерки оконное стекло позволяло хотя бы примерно увидеть себя. Девушка отряхнула шерстяное платье, повязала на шею тёплый платок и внимательно оглядела своё отражение. — Сойдёт, — она вздохнула. — Не герцогиня Алва, конечно… Но что теперь делать? Расплывчатое отражение ответить не соизволило. Айрис резко развернулась к нему спиной и вышла прочь. Весь замок ещё нежился в блаженной дрёме, так что никто не помешал бы юной герцогине прогуляться по стенам в гордом одиночестве. Высокое светлеющее небо было удивительно ясным, лишь несколько небольших облачков, напоминающих птичьи перья, скучились у желтеющего горизонта, встречая приход солнца. Айрис зябко поёжилась и спрятала руки в рукава. Спустя почти год молчания, Ричард написал матушке, заверяя, что с началом зимы прибудет домой. Она не была уверена, что чувствует по этому поводу. С одной стороны, она радовалась, что хотя бы брат вырвался из этого гиблого места, тем более, что матушка всегда требовала от него больше, всё же единственный сын. С другой… Одна только мысль о том, что он приедет в дорогой одежде, которой в Надоре не водилось уже очень давно, и вообще, что он подышал воздухом свободы, а она была лишена этого просто потому, что девочка, сжимала её сердце. Зависть — страшный грех, так говорила матушка, но как можно не завидовать тому, кто лишь благодаря случаю живёт лучше, чем ты? Если бы Айрис родилась мальчиком, она бы сейчас уехала учиться в Лаик, как и Ричард год назад. Но, будучи девочкой, уже вступившей в брачный возраст, она могла надеяться только на удачное замужество… Если, конечно, матушка каким-то чудом выберет кого-то хотя бы отдалённо интересного. Рассчитывать на это не приходилось. С другой стороны, решать должен Ричард, он же герцог, старший мужчина в семье. Он ведь наверняка встретил немало интересных мужчин за время своей службы. Взять хотя бы семью герцога Алвы… Сколько у него взрослых сыновей? Трое? Четверо? От подсчётов её отвлёк движущийся силуэт на горизонте. Похожий на карету. Неужели? Когда экипаж въехал в ворота, Айрис уже ждала неподалёку. Пара гнедых, что привезли герцога Окделла в родовой замок, стоила, кажется, как этот самый замок. Да и сам Ричард, в чёрном плаще, отороченный лисьим мехом, и шляпе с белым пером, выглядел настолько инородно, что незнающий человек не поверил бы, что год назад его забрали отсюда. И что он, к тому же, не хотел уезжать. — Айрис! — заметив сестру, Ричард заключил её в объятия. — Я так рад… В его руках было тепло, и говорил он так искренне, что Айрис пристыженно уткнулась носом в его плечо. Как так можно? Он к ней так тепло, а она… — Ричард, — прошептала она. — Я рада, что ты приехал. Я… Соскучилась. — У тебя руки холодные… В следующий момент на её замерзших руках были кожаные перчатки с красивой золотой вышивкой. Айрис с удивлением смотрела на подарок. — Я рассказывал про тебя одному своему другу, — на момент она увидела своего прежнего брата — неуверенного и смущающегося любой мелочи. — Он спрашивал, что ты любишь, ну и я сказал, что ты по утрам гуляешь на свежем воздухе. Так что это тебе. На день рождения. Он, правда, уже прошёл… — А у твоего друга есть имя? — с иронией поинтересовалась Айрис.***
На его плечи легли мягкие руки, и в серых рыбьих глазах сидящего напротив коменданта столицы загорелся ревнивый огонь. Сидящий слева от него виконт Валме прыснул, а граф Ариго — которого почему-то полагалось считать начальником — сверкнул на него глазами. — Благородные господа желают ещё вина? — Марианна наклонилась через него, наполняя его бокал. Она пахла шиповником и сиренью. Прекрасная весница весны. Лучшая из женщин… Если бы её можно было любить. — Нашему дорогому генералу вы налили без вопросов, — Марсель приподнял свой бокал, и он наполнился. — Почему так, баронесса? — В самом деле… — паркетный маршал поджал губы, как обиженный ребёнок. — Здесь есть люди выше его по званию. — Если бы люди выше по званию, — нет, его нужно было проучить, — не воспользовались тем, что командование Южной Армии перешло к Первому Маршалу, чтобы остаться дома, пока мы искали смерти на Дарамском поле, — Ариго скривился, будто съел лимон, — возможно, я не был бы сегодня самым желанным гостем баронессы. — В самом деле, граф, — Людвига она лишь на мгновение задела рукой, пока наливала ему и Ги, но комендант тут же расплылся в улыбке. — Героев следует чтить. — Какие герои могут быть, если командует Первый Маршал? — Ариго быстро опустошил бокал. — Шесть тысяч против ста двадцати, Ги, — Алонсо чувствовал, как его накрывает ярость. — Ты действительно думаешь, что один Первый Маршал может разобраться с такой проблемой? — Ты, птенец, будешь меня тактике учить?! Ариго вскочил, но тут же сел, едва не выронив бокал — на его плечах лежали руки, но только уже не Марианны. — Разве вы не знаете, что баронесса не терпит рукоприкладства в своём доме? — Рамиро выглядел так, будто готов придушить этого паркетного маршала голыми руками. — Вы пьяны, граф, — в голосе баронессы звучала сталь — Ги Ариго с этим металлом был не так хорошо знаком, как с золотом. — Идите домой. — Но мы не закончили игру, — заметил Килеан смущённо. Ариго не стал его слушать. Резко скинув с себя чужие руки, он быстро покинул дом, едва ни забыв шляпу и плащ. Килеан бросил карты на стол и тоже принялся собираться. Марсель мельком подсмотрел их карты. — Пустой блеф, — фыркнул он. — Рамиро, вы так вовремя… — Ах, маркиз, — Марианна нежно провела пальцами по его плечу, и Рамиро улыбнулся. — Вы так давно не заходили… Неужели позабыли меня? Алонсо поймал взгляд брата. Тот одарил его хитрой улыбкой и взглянул на Марианну. — Я искал тебя, братец, — он чуть приобнял куртизанку за талию. — Дело есть… Но учитывая компанию, — Марианна кокетливо накручивала его волосы на палец, — дела могут подождать. Алонсо склонил голову набок. Покосился на Марселя, который деловито собирал карты. — Развлекайтесь, молодые люди, — ответил он на незаданный вопрос. — Не смущайтесь, генерал, — Марианна взяла его за руку и потянула за собой. — Уверена, вам понравится. — Ну если ты так говоришь…***
«Чтобы создать живое движение» — прочитал Фердинанд, едва разбирая мелкий острый почерк сестры Рамиро. — «Наблюдайте за живыми людьми. Как бы очевидно это ни звучало, но только так можно наполнить жизнью фигурки на холсте». Король вздохнул. Как же ему наблюдать настоящую жизнь живых людей, если он почти не выходит из своих покоев, а когда выходит, то путешествует от тронного зала до спальни и обратно? На глаза попалась главная боль. Королева награждает Первого Маршала. Сердце прекрасной дамы принадлежит непобедимому воину. Их позы наполнены жизнью, ведь именно так они выглядели на самом деле. Именно потому, что он видел их в жизни. Фердинанд завесил картину и вернулся к тексту. Но буквы расплывались, он уже не мог читать их без того, чтобы не подносить свечу настолько близко, что драгоценный текст мог бы пострадать. А потому, закрыв книгу, он встал и медленно прошествовал к окну. — Разве это справедливо? — обратился он к тусклому Вепрю на небосклоне. — Я же её муж… Далёкие звёзды остались совершенно равнодушны к его вопросу. Не то чтобы Фердинанд действительно рассчитывал на ответ. Человек в зависти просто не живёт свою жизнь, а мечтает о том, как будет жить чужую, — так сказал Рамиро. Нет, конечно, Фердинанд не мечтал жить жизнью Рокэ Алвы. По крайней мере, не той её частью, где были генеральные сражения и традиционные суды. Нет. Но у Первого Маршала была и другая половина жизни. Та, в которой его жена не строила из себя ледяную статую на официальных мероприятиях, а демонстративно прижималась к нему на глазах у всех. С левой стороны. Со стороны сердца. — К Леворукому! — восклинул он и распахнул дверь. — Ваше Величество? — сонный Давенпорт аж подскочил. — Что случилось? — Мы идём в спальню Её Величества!***
— Милый? — Мм? Рокэ отложил книгу и поднял на неё глаза. Невозможные синие глаза, в которые она влюбилась двадцать лет назад. В юности Эми много читала о любви, но реальность была намного лучше всех этих глупых легенд. К тому же у взрослой Эмильенны не было времени читать книги. Разве что вместе с детьми. — Ты знаешь, что Валентин у нас ночевал? — После дня рождения? — похоже, это его нисколько не удивило. — Неужели наша девочка отучила его от придворных манер? А то я смотрю, она расцвела… Теперь понятно, почему. — Отец грозился выгнать меня из дома, когда застал тебя в моей комнате, — Эми поцеловала его в лоб. — Адель тоже залезала к нему в окно… Вся в тебя. — Разве это плохо? — Рокэ поймал её за подбородок. — Эми, наша девочка выросла… Её уже не воспитаешь. — Как перестать их воспитывать… — она хотела отвести взгляд, но Рокэ не дал. — Ладно Адель, но Иса… — Любовь моя, — Эми не поняла, как оказалась прижатой к кровати. — Я говорил это ещё генералу Вейзелю… Мы с тобой — счастливчики, Эми. Мы встретили свою любовь на заре жизни. Но удача не передаётся по наследству, — он прижался лбом к её лбу, и ей показалось, что воздух кончился. — У нас пятеро взрослых детей, и только Адель нашла свою любовь. Позволь остальным развлекаться. Они взрослые. Эми не могла ответить. Нельзя говорить, когда любимый мужчина прижимает тебя к кровати и смотрит так… Строго, но вместе с тем с такой любовью, что на жар пробивает. — Ах, — Рокэ прочитал её мысли, как всегда. — Любовь моя… Их губы встретились. Эми обхватила руками его шею. И не планировала отпускать. По крайней мере, до утра.