***
Алонсо старательно насиловал карту, пытаясь по донесениям за последний год вычислить местоположение логова одной из банд, а Робер сидел на подоконнике, наблюдая, как во дворе тренируются солдаты. Золотой эскадрон. Те, кто приехал умиротворять его бедное герцогство. — Алонсо… — М? — Воронёнок не поднимал головы, но Иноходец давно заметил, что разговаривать ему это не мешало. — Они ведь слушаются тебя во всём? — он кивнул на окно, не до конца уверенный, что Алонсо поймёт, о чём речь. — Переживаешь за своих верных подданных? — Алонсо рассмеялся, открыто и добродушно, как умел только он. — Я дал эскадрону чёткий приказ — мирное население не обижать. С разбойниками церемониться не могу обещать. — Я переживаю не за разбойников, — Робер отвернулся. — Скорее за заговорщиков… Воронёнок не ответил. Эпинэ тоже молчал. Не говорить же ему, что многие из тех, кого, согласно донесениям, следовало считать заговорщиками, он знал лично ещё десять лет назад… Ведь они участвовали в восстании Окделла. С чего бы вдруг сын Рокэ Алвы стал бы их щадить? — Робер, — Алонсо возник перед ним совершенно неожиданно, и его пёстрые глаза смотрели обеспокоенно. — Если ты знаешь кого-то из этих людей, лучше скажи… — И что ты тогда сделаешь? — Эпинэ вздохнул. Воронёнок отвёл взгляд. Несколько минут — целую вечность, как показалось Роберу — он смотрел на своих людей во дворе. Ленивые солнечные лучи гуляли по его острому лицу, играя в белых, почти прозрачных ресницах. Непослушная прядь сбежала из его небрежной причёски, и Алонсо, не особенно переживая, завёл её за ухо. — Ты не прекратишь считать меня чудовищем, да? — он поднял взгляд и взглянул на солнце. — Робер… Если с твоими заговорщиками можно договориться, я должен это сделать, что бы там ни думал кардинал. Поэтому, пожалуйста, расскажи мне о них.***
Его высокопреосвящество кардинал Талига обозрел свою персону в зеркале и усмехнулся, вспомнив Авнира с его длинным белым лицом и голодным блеском в провалившихся глазах. Епископ Олларии куда больше похож на злодея, чем страшный Дорак. Агариссцы будут разочарованы, ну да Леворукий с ними, главное — договориться. Кардинал вздохнул и поморщился — в последнее время глубокие вдохи причиняли боль. Мерзкая микстура, которую ему дал Рамиро, могла быть сколько угодно волшебной, но если он продолжит в том же духе проводить некоторые ночи, лекарств будет мало. Нужно попросить Алву добыть морисского врача, язычники, по слухам, лечат лучше золотоземельных академиков, что олларианских, что эсператистских. Авнир счёл бы это ересью и оскорблением Создателя, ровно так же, как и «истинники», среди которых он выглядел бы куда уместнее, чем среди своих нынешних собратьев по вере. Хотя нет, адепты Истины отличаются невзрачностью и незаметностью, так что Авнир, несмотря на сродство душ, им бы не подошёл. Сильвестр ещё раз вздохнул и вышел из кабинета. Его встретил огорчённый и даже удручённый взгляд секретаря. Агний — хороший помощник, но с догадливостью у него туго, он даже сам не сообразил предложить своему брату денег взамен на слежку за генералом Алонсо… Впрочем, этим кардинал займётся позже. — Епископ Оноре и его спутники в саду? — Да, отец мой… — Я слышал, епископ Авнир проповедует на Дворе Висельников? — Это так, — в глазах молодого священника появилась озабоченность, — но он не призывает отверженных к миру и добру. — О чём же он говорит? — Разъясняет главу о змеях… — Я так и думал, — кивнул Сильвестр. Авнир удручающе предсказуем. Собрал толпу, объяснил, что лучший способ попасть в Рассветные Сады — это придушить парочку еретиков, но лавочники не проявили особой прыти, хоть и нацепили чёрные банты. Тогда этот яростный ревнитель веры отправился на Двор Висельников и воззвал к ворью. Любопытно, Авнир понимает, что он призывает убивать и грабить, или на самом деле считает, что сеет Свет в заблудших душах? Похоже на то… Когда всё кончится, епископ получит в подарок Книгу Ожидания, почитав которую на сон грядущий, уже не проснётся. Медленно спускаясь по лестнице, Сильвестр снял серебряное кольцо с сапфиром и сжал его в кулаке. Возможно, не стоит демонстрировать благочестивому эсператисту этот символ своей связи с домом Алва… Он остановился и поднёс к лицу сияющий камень. Из его синих глубин на него смотрела Изабелла и улыбалась своей обычной ускользающей улыбкой. Смеялась над его сомнениями. Наглая девчонка. Его высокопреосвященство надел кольцо обратно. Пусть агариссец смотрит. И думает, что хочет. Епископа Оноре сопровождали двое — хмурый крепыш и стройный светловолосый юноша. Последний производил приятное впечатление, но Сильвестр сразу отметил слишком мягко очерченный рот и опущенные глаза. С такой мордашкой проще всего жить, прячась за юбку жены или матери. Церковь слабаков не слишком жалует, а этот молодой человек явно, случись чего, начнёт бестолково блеять и махать руками. Зато сам епископ приятно удивил. Он либо был отменным притворщиком, либо в самом деле хотел мира и любил ближних, но при этом казался ни блаженным, ни глупцом. — Ваши спутники, почтенный Оноре, вероятно, голодны… Решится он на разговор без свидетелей или нет? — Если хозяева будут столь милосердны, что возьмут на себя заботу о моих братьях, — Оноре улыбнулся, будто совершенно не подозревал подвоха. — Моё сердце исполнится благодати. — Тогда пусть… — Брат Пьетро и брат Виктор, — подсказал эсператист. — Пусть Пьетро и Виктор идут прямо по этой дорожке, справа они увидят обвитый виноградом одноэтажный дом. Они как раз поспеют к полуденной трапезе. Эсператисты почтенно поклонились и ушли. Значит, Оноре уполномочен вести тайные переговоры. — Я хочу быть откровенным, — гость не стал ходить вокруг да около, Сильвестру это понравилось. — Пятеро из семи магнусов сошлись на том, что мир между нашими церквями предпочтительнее вражды. — Насколько я знаю, ордена Истины и Славы считают иначе. Чистоты, не Славы, но лучше излишней осведомлённостью не щеголять. — Леонид на нашей стороне, — возразил Оноре, попавшись в его ловушку. — Магнуса Клемента поддержал Орден Чистоты. Юстиниан думает о политике, а не о Создателе, — он говорил так искренне, что кардиналу вспомнился последний разговор с генералом Алонсо. — Но они не пойдут против воли конклава. Сильвестр в этом сомневался. Тем не менее, Оноре был прав. Мир был бы предпочтительнее вражды.***
Спустя два часа сражения с картой — Алонсо совсем не чувствовал себя победителем — пришлось взять Робера в охапку и выйти на улицу. Солдаты уже успели отстрелять своё и разошлись по двору, но все равно радостно приветствовали своего генерала. Эпинэ вглядывался в их лица, словно искал кого-то. Через полчаса прогулки он наконец решился: — Алонсо, слушай… — Да? — он как раз остановился, чтобы заново собрать волосы, но лента запуталась и не желала развязываться. — У тебя в эскадроне был парень, — Робер на момент замолчал, подыскивая слова. — Такой, на северянина похож… Со шрамом на щеке. Он ещё так пристально на меня смотрел… — Артур, — без труда опознал Алонсо. — Зачем он тебе? — Мы лишь парой слов перекинулись, но он мне кого-то напомнил… Не вижу его здесь… Неужели успел погибнуть? — Не беспокойся, — да как же её развязать? — Всё с ним нормально. Я оставил его в столице, охранять Айрис Окделл. — Айрис Окделл, — задумчиво повторил Робер, силясь что-то вспомнить. Алонсо тем временем сел на ближайшую лавку — благо, следы вчерашнего дождя уже успели высохнуть — и сосредоточился на слишком тугом узле. А ведь леди Арлетта говорила, что надо распускать волосы на ночь, но нет же, ему же лень их расчесывать по утрам… — Эгмонт рассказывал о девушке, на которой он не смог жениться, — Робер устроился рядом, не слишком близко, но и не слишком далеко. — Её звали… Айрис Хейл, кажется так. Неужели он назвал дочь в честь своей первой любви? — Похоже на то, — наконец освободив волосы от ленты, Алонсо в сердцах выкинул то, что от неё осталось. — Если герцогиня знает… — Судя по тому, что Ричард рассказывал о ней, — он откинул волосы назад, попутно ища по карманам ту самую, красно-белую ленту, которую ему оставила прекрасная бакранская незнакомка. — Она всё знает. — Но как же это… — его голос сорвался от возмущения. — Это же бесчеловечно… Как он мог? Я понимаю, можно не любить жену, сердцу не прикажешь, но… — Разрубленный Змей, Робер! — Алонсо наконец посмотрел на него. — Я понимаю, вы дружили… Но у меня есть основания считать, что Эгмонт Окделл был либо дураком, либо мерзавцем. И я не уверен, какой вариант хуже…***
Герцогиня сидела за столом и старательно выводила пропись, а ядовитый маркиз стоял над душой и внимательно следил за её движениями. Кэнналийский был чем-то средним между простым и знакомым алфавитом и морисской вязью, так что Артур давно заклеймил письменную его часть, как слишком бесполезный навык, чтобы быть таким сложным. Но наблюдая за тем, как Айрис старается, он чувствовал себя лентяем. — Не жмите так сильно, — советовал тем временем Рамиро, довольный своей нужностью. — Иначе вязь расплывается… Возьмите лучше так, — он накрыл её руку своей, поправляя. Артур отвёл глаза. Какое право он, простой солдат, имеет предъявлять претензии брату генерала? Граф Васспард и ему подобные — один разговор, но это Рамиро Алва… Помимо того, что это будет выглядеть попросту жалко, его мучала куда более существенная проблема. Айрис это нравилось. И это перечёркивало все возможные возражения. Артур почесал в очередной раз разболевшуюся руку и бросил на них беглый взгляд. Она просто сидела и писала, а он — просто стоял рядом. Будто неприличный жест был миражом, иллюзией, игрой разума. Артур покачал головой. В конечном счёте, разве кто-то может быть лучшим вариантом для опальной герцогини Окделл, чем сын самого Первого Маршала? Конечно, Айрис заслуживала лучшего, а таковым был генерал… Но разве его брат так уж плох? Он не позволяет себе яда в присутствии герцогини, он заботится о ней, учит её кэналлийскому, наконец. Конечно, Артур знал, что в случае чего Рамиро легко отдаст свою жизнь… Это могло стать проблемой, но… — Нижайше прошу прощения, — Рауль возник рядом совершенно неожиданно, так что Артур едва удержался от того, чтобы не дать ему по лицу. — Герцогиня… — Что случилось? — Айрис обернулась, не вставая из-за стола. — Приходил посланник виконта Валме, — ответил Рауль, демонстрируя коробку, завернутую в зелёную ткань и обвитую золотой лентой. — Сказал, что вкусный подарок… Артур отобрал у него подарок и жестом отправил прочь. — Вкусный подарок, говорите, — Рамиро улыбался, и Артур с удивлением обнаружил, что он делал это совершенно искренне. — Моя очередь пробовать первым. Артур усмехнулся левой половиной рта. Иногда Рамиро мог быть даже забавным. Хотелось верить, что для юной герцогини он будет таким всегда… Но Артур не верил.