Роза Ветров

Шамиль проснулся от боли, буквально раскалывающей череп, попробовал вдохнуть и закашлялся. Нос был полностью забит. Он слабо помнил о том, что вчера было, но лицо болело так, будто его хорошенько приложили об стену. — Проснулся? — его лба коснулись холодные мягкие пальцы, а ласковый бархатный голос наполнил воспалённое сознание. — Не двигайся. — Саба, у меня нос не дышит, — прохрипел в ответ Шамиль. — Потерпи, мальчик мой… Шамиль медленно выдохнул. Саба, старый дворцовый лекарь, плавными движениями протирал его лицо влажной тряпкой, и скоро он наконец смог установить очаг боли. Шамиль вытащил руку из-под одеяла и коснулся носа. Вроде бы он был на месте… Только немилосердно болел и категорически не дышал. — Нос не сломан, — сообщил тем временем лекарь. — Слава Создателю… Шамиль отобрал у него тряпку и высморкался. Тяжелые веки не хотели подниматься, но когда ему всё-таки удалось перебороть желание заснуть обратно, Шамиль обнаружил, что она вся в крови. Старый лекарь вздохнул и аккуратно погладил его по голове. — Сильно болит? Шамиль поморщился и высморкался ещё раз. Нос отозвался вспышкой боли, резкой, но вполне терпимой. — Жить буду, — проворчал он, бросая тряпку на пол. — Дай другой платок. Саба покорно склонил седую голову и направился к стоящему рядом тазу. Шамиль медленно сел на кровати, чтобы кровь не пошла снова. Что же всё-таки вчера произошло? Нос не сломан, но как же больно… — Что я вчера делал? — спросил он скорее у себя, чем у лекаря. — Подрался что ли с кем-то? — А ты не помнишь? Саба сделал сложное лицо и протянул ему влажную тряпку. Шамиль вздохнул. Конечно, лекарь, будучи всего лишь слугой, никогда не критиковал его пьянство вслух, но всегда осуждал про себя. Переживал за здоровье сына своего казара. Пусть даже он уже несколько месяцев как мёртв. — Я вчера проводил время со своими друзьями, — вспомнил Шамиль, вытирая лицо. — Кажется, — перед мысленным взором возникло лицо старшего брата, как всегда, холодное и строгое. — Кажется, Баата приходил… Голова ответила на упоминания брата глухой болью в висках. Ну конечно, всё дело в нём. — Это он меня ударил, да? — Шамиль нашёл глазами лекаря, который тут же опустил голову. — Саба… — Да, — обречённо подтвердил он. Шамиль наконец выбрался из кровати. Ноги стояли не слишком уверенно, но ему было всё равно. Баата должен ответить за свои дела! — Бацута, — выругался он, видя, как Саба побледнел. — Знал ведь, что я не смогу ответить, пока пьяный… Лисёнок, мать его… Лекарь отвёл взгляд, но Шамиль видел, как он спрятал кулак под длинным рукавом. Ну конечно… Ведь именно поэтому Саба всегда больше любил старшего брата, чем младшего. — Прости, — ссориться с лекарем Шамиль не хотел, хоть ему и было неприятно. — Не стоило приплетать его мать. Она же не виновата, что её сын трус и подлец.

***

Деревяшки столкнулись с громким стуком. Луллак поднял голову, чтобы всё-таки отследить это эпическое столкновение. Баата сжимал деревянный меч обеими руками, едва сдерживая напор младшего брата. Шамиль был на полголовы выше и заметно шире в плечах, не удивительно, что силовое столкновение было проблемой для старшего из братьев. Тем не менее, он упрямо смотрел в глаза грозному противнику, отстаивая свою позицию. А если точнее, то своё право бить Шамиля за проступки. Баата поднырнул под удар брата и режущим движением ударил его в живот. Будь в его руках сабля, атака могла бы быть смертельной, но Шамиль даже не согнулся. Вместо этого он стукнул палкой по согнутой спине Бааты, повергая того на землю. Перекатившись вбок, казар едва избежал удара по голове. — Создатель, — Луллак потёр глаза — эту ночь он спал не слишком хорошо, да и Баата не дал проспать до полудня. — Когда-нибудь они убьют друг друга… — Ну, за шестнадцать лет как-то не убили… Он скосил глаза на говорившего и увидел древнего старца с лысой головой и седыми усами. Он прятал руки в рукавах и внимательно следил за дерущимися мальчишками. — А ты?.. — Саба, — сверкнули чёрные глаза, ещё более чёрные из-за почти белых бровей. — Придворный лекарь. — Просто Саба? — удивился Луллак. — Без рода? — Я отказался от своего рода, — и не похоже, чтобы переживал по этому поводу. — В тот момент, когда посвятил себя служению Хисранда-Ханда. — Роду, значит, — кивнул Луллак, не очень веря — Кагета всё-таки не Талиг, здесь куда чаще встречается личная привязанность, чем родовые клятвы. — Адгемару и его жене Мариам, — уточнил Саба, внимательно следя за боем. — Матери Бааты, — понял Луллак, но лекарь не удостоил его ответом. Так вот, в чём дело… Ему было шесть, когда Мариам умерла в родах, так что он плохо помнил её. Только тонкий нос, такой же, как теперь у Бааты… И миндалевидные глаза цвета морисского ореха. Если старый лекарь поклялся в верности Мариам, не удивительно, что он так переживает… От размышлений его отвлёк громкий крик: — Сдохни! Луллак видит этот момент будто бы в замедленном времени. Шамиль бьёт боковой в голову. Баата не успевает ни закрыться, ни наклониться. Палка летит ему прямо в висок. Так ведь и правда можно убить! Юный казар смотрит на брата совершенно ясным взглядом, а затем чуть склоняет голову в сторону от удара. Палка встречается с его челюстью. Луллак моргает. Баата лежит на полу и не двигается.

***

В первый момент Шамиль не может поверить в то, что сделал. Он действительно со всей дури ударил брата по голове… Хотя, вроде бы по челюсти… Почему он не двигается? — Чего ждёшь? — тихий хрипящий шепот казался куда громче, чем был в реальности. — Что? — не понял он, наклоняясь к лежащему брату. — Если хочешь раскроить мне башку, сейчас самое время, — Баата начал смеяться и закашлялся, выплёвывая кровь. — Да не собирался я тебя убивать! — Шамиль обернулся к всё ещё стоящим в стороне мужчинам. — Саба! Лекарь немедленно опустился рядом, аккуратно приподнял голову Бааты и положил себе на колени. Брат закрыл глаза и снова закашлялся. — Лежи смирно, мальчик мой, — Саба аккуратно ощупывал пострадавшую щёку. — Жить буду, — Баата сплюнул кровь вместе с зубом и открыл глаза. — Так чего ты хотел, Шамиль? — наконец, он обратил внимание на брата, но лучше бы не обращал. — Твоё желание убить меня выглядело довольно искренне. — Я не собирался тебя убивать, — Шамиль отвернулся, чтобы не встречаться с ним взглядом. — Просто… Ты чуть не сломал мне нос, вот я и… Отомстить решил. — Мм, — брат пару мгновений издавал непонятные звуки. — Зуб не передний… Полагаю, это честно. — Хах, — за спиной послышался голос Луллака. — Я говорил, что тебе стоило высказать Шамилю свои претензии с утра, когда он будет трезв… Вы же так друг друга убьёте, мой казар. — Луллак, ради Создателя, — Баата простонал, но отворачиваться не стал, видимо, не хотел тревожить лекаря больше нужного. — Я сам разберусь со своим братом. Шамиль поднял взгляд на стоящего рядом двоюродного брата. Луллак ведь тоже вчера приходил… Может, хоть расскажет, почему Баата вдруг решил вспомнить, как они дрались в детстве? — Что случилось-то? — спросил Шамиль в пустоту, надеясь, что ему ответит хоть кто-то из присутствующих. — За что мне чуть нос ни сломали? — А я говорил, — Луллак вздохнул, но так ничего и не сказал, видимо, не желая злить своего казара ещё больше. — Меньше пить надо, — Баата смотрел на него, как на неразумного ребёнка. — Брат, ты помнишь, что делал в третий день Зимних Ветров? Третий день Зимних Ветров… Шамиль вообще плохо помнил весь месяц, после Зимнего Излома его приглашали отпраздновать то туда, то сюда, он проехал по всей стране и поднимал чаши с юными наследниками всех родов, которые ещё остались после Дарамы. Но если подумать… — Сразу после Излома я поехал к роду Гурпотай, — припомнил Шамиль с трудом. — Они потеряли много людей во время Дарамы… Я хотел поддержать их. — Похвально, — Баата улыбнулся, и с его губ скатилась капля крови. — Так поддержал, что у Або-ло-Геронти через несколько месяцев внук родится. Кхе, — видимо, кровь попала ему в горло, потому что брат снова закашлялся. — Помнишь девушку по имени Салихат? Шамиль не помнил. Абсолютно. — Мой казар, — Саба выглядел настолько беспомощным, что Шамилю стало его жаль. — Ради Создателя… У тебя челюсть выпала… — И что? — Баата удивлённо моргнул, словно в этом не было ничего такого. — До свадьбы заживёт… Я надеюсь. — Подожди, до какой ещё свадьбы? — не понял Шамиль. — Или я что-то опять забыл? Брат вздохнул, закрыв глаза рукой. Как будто устал объяснять очевидное. Шамиль отвернулся, чтобы уложить в голове сказанное. Значит, дочь Або-ло-Геронти по имени Салихат теперь беременна, видимо от него… Но при чём тут вообще Баата? Шамиль помотал головой. — Ты, получается, женишься на этой Салихат, — поняв, что сам не в силах постичь полёт мысли брата, Шамиль пересилил свою гордость и решил спросить. — Но зачем? Разве это не я должен сделать? — Ах, братец, — Баата резко сел и простонал от боли. — Я тоже так думал, — обычно впалая гладкая щека уже начала опухать, но брат, похоже, решил не обращать внимания на боль. — Но потом увидел Салихат своими глазами. — И что? Увидев, что брат пытается встать, Шамиль протянул ему руку, надеясь, что период вражды миновал, и они могут снова мирно не замечать существования друг друга. — Если ты на ней женишься, — Баата долго смотрел на протянутую руку, а потом схватился за неё. — То не переживёшь первую брачную ночь. — Ни за что не поверю, что ты это делаешь ради меня, — Шамиль поднял его на ноги, и Баата чуть ни упал на него. — Конечно, нет, — его огромные глаза смотрели кристально честно. — Ради неё.