***
Устав следить за уроками сестры, Ричард спустился в гостиную и нашел там Артура. Начальник охраны точил свою шпагу, сидя у горящего камина, а Ленни удобно устроилась у его ног и тихонько посапывала. Стоило ему, однако, подойти ближе, как собака встрепенулась и подняла голову, приветствуя его радостным лаем. — Герцог, — Артур смотрел на него серьёзно-безразлично, как на что-то само собой разумеющееся. — Добрый день. Вы чего-то хотели? Ричард хотел, чтобы к нему проявили больше уважения, но не говорить же об этом напрямую, к тому же боевому офицеру, который пять лет провёл в кавалерии… — Я хотел, — все слова вылетели из головы под этим холодным серо-зелёным взглядом. — Я хотел поговорить с вами, Артур. — Хорошо, — он кивнул, глядя куда-то на свой клинок. — Давайте поговорим, — Ленни потёрлась о его ногу, сбивая напряжение, и солдат усмехнулся левой половиной лица. — Если позволите… — А? — Ричард сел, тут же получив свою порцию собачьего восторга. — Давно не точил шпагу, — Артур пожал плечами. — Если позволите, я продолжу это делать во время разговора. Не сочтите за неуважение. — Конечно, продолжайте, — Ричард был только рад — разговаривать с Артуром глаза в глаза и удержаться от желания его стукнуть было бы тем ещё испытанием. — Безопасность превыше всего, верно? Начальник охраны кивнул и продолжил точить шпагу, бережно так, будто она была живым существом. Длинный узкий клинок имел множество отметин, а рукоять, когда-то богато отделанная золотом, была вся в царапинах и немного напоминала лицо самого Артура. — Ваша шпага, похоже, давно с вами, — Ричард не знал, с чего начать разговор и вообще ради чего всё это затеял, но отступать было уже поздно, к тому же… Это ведь довольно безопасная тема, верно? — Вы с ней так ласковы… — Я называю её Мэри, — Артур провёл точильным камнем по клинку, и Дикону показалось, что она ответила ему тихим женским голосом. — Она была моим единственным другом долгие годы… До встречи с генералом Алонсо. — Понимаю, — не очень уверенно согласился Ричард. — Алонсо такой человек… С ним нельзя не подружиться. Артур чуть повернул шпагу, чтобы наточить другую её сторону, и Дик заметил золотой щит с выбитым на нём цветком. — Это… — Анемон, — ответил Артур, не дослушав. — Герб рода, в замке которого я вырос. Хозяева сказали бы, что я украл её… Но я предпочитаю думать, что взял своё. Пусть даже они считают иначе. — Так вы бастард, — догадался Дикон и удивился, как не понял этого раньше, ведь тогда всё это непонятное неуважение к Людям Чести в частности и дворянам в целом становилось, конечно, не справедливым, но вполне понятным. — Да, — кивнул он. — Знаете, — золотой анемон смотрел на Дикона, но он совершенно не узнавал этот герб. — Я хотел его спилить, чтобы… Вы понимаете. — Почему не спилили? — Дикон не хотел представлять, как могли относиться к бастарду в замке, что он хотел избавиться от герба. — Он напоминает мне о матери, — ему показалось, что широкие плечи поникли. — Видите ли… Мой отец не женился на ней, даже не смотря на то, что знал о моём, так сказать, зарождении. — Но почему? — Ричард аж задохнулся от возмущения. — Это же жестоко… — Отец был Человеком Чести, — Артур буквально выплюнул это название, и Дикон не смог осудить его, как бы ни хотел. — А мать… Кажется, в ваших кругах используют слово «навозники». Дикону стало горько. Конечно, связывать себя узами брака с родом настолько ниже себя было не принято… С другой стороны, эру Рокэ ведь это не помешало! — Моя мать так и не вышла замуж, — продолжил тем временем Артур, не обращая на него внимания. — Для этого ей нужно было избавиться от меня, а этого она сделать не смогла. — Конечно, — Дикон с трудом проглотил ком в горле. — Вы же её единственный сын. Матери обычно любят своих детей… Ленни ткнулась носом в замершую руку Артура, и он погладил её, глядя куда-то себе под ноги. — Разумеется, — ответил он куда тише, чем до этого. — Несомненно, она любила меня. Но отца всё-таки больше. — С чего вы взяли? — Ричард не хотел вставлять в эту историю своё ненужное мнение, но не смог сдержаться. — Отец погиб во время восстания, — Артур поднял глаза, и Ричард увидел в них зимний Надор, суровый и безжизненный. — Узнав об этом, мать покончила с собой. Сбросилась с крепостной стены. Ричард отвернулся, чтобы Артур не видел, как он едва ни плачет. Но сдержаться было очень сложно. Как же так можно?! Знать, что девушка беременна от тебя, и всё равно не жениться на ней! Только потому, что она родом не вышла! — Как он мог?! — вырвалось у него. — Это же… Бесчеловечно… Я даже слов подобрать не могу! Артур долго смотрел на него, как будто бы спокойно, но Ричард не мог отвести взгляда от его серо-зелёных глаз и видел, что в них бушевала снежная буря. А ведь если бы его отец повёл себя, как настоящий Человек Чести, возможно, Артур мог бы быть его товарищем или даже названным братом… Теперь ему остаётся только терпеть его несправедливое отношение к себе. А всё из-за того, что один подлец не решился жениться на девушке! — Герцог, — Артур моргнул, и буря исчезла, на её месте снова были обычные серо-зелёные глаза, только теперь не такие холодные. — Ричард, — он протянул руку и похлопал Дика по плечу. — Прошло уже десять лет. Не стоит так переживать. — Но… Артур улыбнулся, и шрам на его щеке дёрнулся, словно пытался последовать за здоровой половиной лица и не смог. Дикону стало теплее. — Генерал Алонсо показал мне, что среди высокородных господ есть неплохие люди, — сказал он, и Ленни ответила ему радостным лаем. — Мне приятно знать, что это верно не только для дома Алва. Дикон чувствовал, что у него горит лицо. Полчаса назад он боялся подойти к этому парню, но теперь… Похоже, они стали теперь ближе, чем он мог предполагать. — Ваш отец был мерзавцем, — отрезал Дикон. — Если бы ему хватило смелости… Всё было бы иначе. Артур отвернулся к огню. Красные отблески расползлись по его лицу, и глаза сделались совсем зелëными. Ричарду вспомнилось благостное и уверенное лицо Эрнани Святого. Артур походил на него и на Леворукого одновременно. — Было бы, — согласился он, сверкнув на Ричарда своими зелёными глазами. — Но я бы не попал в Южную Армию, не встретил бы генерала Алонсо… И вас. — Бросьте, — Дикон отвернулся. — Я же ничего такого не сделал… Точно ничего такого, чтобы встать в один ряд с Алонсо. — Ричард, — Артур рассмеялся, и Дик не знал, как к этому относиться. — Кто вас научил так себя принижать?***
— Хм, — Белль пригляделась к себе в зеркале, закрыла руками ключицы и обернулась к нему. — Как думаешь, мне пошёл бы розовый жемчуг? — Розовый жемчуг? — Ли взял её руки в свою и завёл ей за голову, открывая шею. — Никогда не думал об этом, — он пробежался пальцами по её ключицам. Белль улыбнулась, облизывая губы. Он представил на своём месте Сильвестра. Предрассветные сумерки, свет свечей и она, юная и прекрасная. Её кожа, нежная и и гладкая… Наверняка он чувствовал себя не в своей тарелке, но даже суровый кардинал Талига не мог не обратить внимания на лучшую из женщин. Тем более, что он даже не святой. — Это идея Сильвестра? — спросил он, уже заранее зная ответ. Изабелла знала, что он знает, а потому и не думала отвечать. Вместо этого она прижалась к нему, и Лионель пожалел, что на них обоих слишком много одежды. Свободной рукой он провёл по её щеке и откинул назад часть её золотых волос. Его Высокопреосвящество был прав, жемчуг подошёл бы ей прекрасно. Алва не носят золота, но ведь розовый можно обрамить и в серебро… — Как думаешь, если я подарю тебе жемчужные бусы, он меня отравит? — прошептал он ей в губы. — Если отравит, я отравлю его, — Белль улыбнулась хищной улыбкой, будто это не она стоит перед ним без всякой защиты. — И, поверь мне, он знает об этом. Лионель поцеловал её, прижимая к себе за талию. О чём она думала, связываясь с кардиналом? О сведениях, которые таким образом можно добыть? Или о каком-то влиянии на него? Или… Он ей просто нравится? — Ли, — она прикусила ему губу. — Если ты продолжишь думать в том же духе, я обижусь. — Больше не повторится, — Лионель подхватил её на руки и повалил на кровать. Золото её волос рассыпалось по серебристому шёлку, обрамляя довольное улыбающееся лицо. Ему всегда нравилась её улыбка, но теперь он увидел в ней жемчужный блеск. Сильвестр, будь он проклят. — Врёшь ведь, — она схватила его за воротник, и синие глаза оказались прямо перед ним. — Каюсь, — Ли прижался лбом к её лбу. — Такое сложно выкинуть из головы. — Неужели ревнуешь? — Белль коснулась его щеки пальцами. — Ты не принадлежишь мне, — он смотрел ей в глаза и говорил именно то, что думал. — Я не имею права ревновать. Но поиздеваться над ним сам Леворукий велел. — Ты не сказал мне всей правды, — она видела его насквозь, и этого было не исправить, с таким можно только смириться. — Да, — Лионель поцеловал её в лоб. — Но не сказал и ни слова лжи.