Роза Ветров

— И виконт просто ушёл? — Ричард не поверил своим ушам. Дворецкий нервно повёл плечом, поднимаясь по лестнице так медленно и печально, будто собирался лечь поспать прямо на ступеньках, не обращая внимания на герцога Окделла, полного незначительных с его точки зрения тревог. Подумаешь, новоиспечённый оруженосец выглядит так, будто убьёт кого-нибудь буквально этой ночью. Главное, чтобы лишний раз не выходил из комнаты. — Юный маркиз сказал, что хочет спать, — возмутился дворецкий. — Монсеньор посчитал, что не стоит его тревожить… Ричард махнул рукой. Бесполезно что-либо ему объяснять… Тяжёлая деревянная дверь медленно открылась, впуская незванного гостя в тёмную и совершенно пустую комнату. Даже отобранная у дворецкого свеча не помогла. Кровать была пуста. — Но как же это? — слуга Марселя разом растерял всю свою уверенность. — Где же… — Замолчите, ради Создателя! Ричард совершил быстрый круг по комнате и, не найдя ничего, повторит маршрут уже более вдумчиво. Ему не хотелось верить, что Андрес мог просто уйти и не оставить ни единой подсказки, где его искать. Что он действительно решил исчезнуть, а не поиграть с ним и пресловутым монсеньором… — А это что? — заметив на пустом столе небольшой листок бумаги, Ричард тут же схватил его и поднёс к свече. — Это его почерк! — Прощальная записка? — удивлённо воскликнул дворецкий, но Ричард проигнорировал его. — Я уйду в те края, где меня никто не найдёт, — прочитал он медленно, не веря своим глазам. — Я исчезну бесследно, обняв бесконечную тьму, — рука вздрогнула, чуть ни столкнув бумагу с огнём, но Ричард вовремя остановил себя. - И когда в мою келью рассвет ранним утром придёт, он застанет в ней страх и печальную думу мою. Перед мысленным взором тут же появился Андрес, сгорбившийся над столом с тонким пером и печальными думами. А господин кансильер ещё смел говорить, что он заслужил то, что с ним произошло! — Я исчезну бесследно, сливаясь с ночной тишиной, — продолжил тем временем Ричард, чувствуя, как холодок бежит по спине. — Небеса моих глаз растворятся в потоке из звёзд, — что за детская метафора, Андре… — А когда монсеньор всё поймёт, убегая за мной… Он меня не найдёт в этом городе тухнущих грёз. Он и правда собирается бежать из города? Прямо сейчас? — Чёрный конь подо мной — вот моя бесконечная боль, — теперь перед мысленным взором появился всадник на чёрном коне. — Синий плащ за спиной — вот покров той, что вечно следит, — Дикон оглянулся, но в темноте не было никаких синих глаз, только пугающе пустая комната. — Синий взгляд вечно ждущей… Идёт по пятам он за мной, напевая под нос себе мой же унылый мотив. Ричард на мгновение отвёл глаза, пытаясь собрать мысли в кучу. Незаметно уехать ночью ему вряд ли удастся, ворота охраняются куда сильнее, чем днём — распоряжение Первого Маршала после Октавианской ночи — но вот на рассвете… Значит, Андрес ещё в городе. Кивнув собственным мыслям, он вернулся к чтению: — Я уйду на восток, где погибшие стонут в ночи, — а вот и подсказка. - Выпивая из трав полевых бесконечную тьму, — это был слишком очевидный намёк на Варасту. — Я уйду, растворюсь в предрассветной степи… — чья-то холодная рука будто сжимала горло. — И умру. Ричард не помнил, как выскочил на улицу. Не помнил, как вскочил на Сону и помчался прочь.

***

— Так вот ты где! Ночью Ноха казалась намного больше, чем днём, ведь слабые лунные лучи, проходящие через витражи и прорехи в крыше, лишь слегка освещали отдельные участки пола, а стены, покрытые древними фресками, по большей части таились в тени. Но сейчас Ричарда волновали вовсе не они. — Дикон, — Андрес, сидящий на полу в центре огромного круга, похожего на компас, даже не повернулся к нему. — Ты ждал кого-то другого? — он подходил к нему медленно, как к дикому коню, что вот-вот и убежит, растворясь в предрассветной степи. — Я сказал монсеньору, что собираюсь спать, — в темноте послышался грустный смешок. — Я не думал, что он мне поверит… — Так значит, то стихотворение предназначалось ему… Когда до скрюченной фигуры оставалось три шага, Ричард остановился. Заметив это — как будто почувствовав кожей — Андрес поднялся на ноги, так же медленно, полусогнувшись, как в страшных сказках встают живые мертвецы. Ледяные глаза почти светились в темноте. — Ты правда собираешься умереть? — спросил он главное, что занимало его с того момента, как бумага, покрытая резкими строчками, полными боли, показалась перед ним. — Хах, — Андрес чуть отвёл глаза, глядя в витражное окно под потолком. — Мне, конечно, не слишком улыбается жить в том качестве, в котором я нахожусь… Но умирать на совсем — не то, чего мне хотелось бы… — По крайней мере, пока не отомстишь? — Дикон сделал шаг вперёд. — С чего ты взял? — Андрес стоял на месте, и ледяные глаза пронзали несчастного герцога в самое сердце. — Может быть, я и правда собирался выехать через восточные ворота, а потом свернуть на юг… — В Эпинэ? — В Кэналлоа, — бледные губы растянулись в ехидной улыбке. — Врёшь, — Ричард качнул головой и сделал ещё один шаг. — Туда удобнее ехать из западных ворот. — И давно ты стал таким рассудительным? — тонкие чёрные брови взлетели вверх. — Я просто не могу в это поверить, — протянув руки, он положил руки на острые дрожащие плечи и снова не ощутил сопротивления. — Андрес, которого я знаю, никогда бы не сбежал, не добившись справедливости… — Дикон, — он опустил голову. — Я говорил монсеньору и скажу тебе — никакой справедливости нет… — Это не значит, что можно просто оставить всё, как есть… — Да ты даже не знаешь, как есть! — Андрес попытался оттолкнуть его, но Ричард не собирался сдаваться. — Ты же уже был у Штанцлера, да? — Он нёс какую-то чушь, — спорить об этом не было смысла. — Что ты заслужил то, что получил… Что ты унижал тех, кто проигрывал тебе на тренировочном поле, бил их, пока не вставали, — пальцы сами сжали на его плечах. — Конечно, я не поверил ему. Андрес замер на месте, глядя ему глаза, будто ища какой-то подвох, но на самом деле его не было — Ричард говорил чистую правду. Как он мог поверить в то, что человек, пожалевший замученную лошадь, будет бить уже побитых?! — Почему? — только и смог спросить он, и Дикон впервые почувствовал себя старшим. — Потому что я тебя знаю, — отрезал он. — Не важно, существует справедливость или нет, — чуть встряхнув Андреса, он снова заглянул в холодную глубину голубых глаз. — Ты — хороший человек… Ты не мог такого сделать. — Разве хороший человек способен на месть? — Андрес нервно усмехнулся. — Разве те, кто сломал тебя, должны ходить безнаказанными? — очередная встряска и нервный смех. — Разве это справедливо? Андрес качнулся вперёд, падая лицом на плечо Ричарда, и обхватил его руками, то ли обнимая, то ли используя его, как надёжную опору. Которой он и являлся. — Нет, — прошептал он на грани слышимости. — Это несправедливо.

***

— А я говорил тебе, — Рокэ положил ладонь на струны, резко обрубая музыку. — Что ж, это справедливо, — Марсель поднялся на ноги, приветствуя обоих оруженосцев. — Ты лучше знаешь и своего сына, и своего оруженосца… — То есть вы думали, что я не вернусь, монсеньор? — Андрес тут же ощетинился, но Ричард широко улыбнулся — видимо, понял, что его буйного друга никто не бросал. — Твой отец ставил на то, что Ричард убедит тебя вернуться, — виконт Валме вернулся в кресло и наконец смог расслабиться. — Я — на твою самостоятельность. — Хах, — оруженосец махнул на него рукой и сел рядом с отцом. — Так значит, вы мне не поверили… — Герцог Алва никогда не лжёт, — усмехнулся в ответ Марсель. — Про его детей такого никто не говорил. — Хах, — Рокэ снова принялся перебирать струны. — Ричард, раз уж стоишь… Налей мне вина. — И мне! Окделл картинно закатил глаза и разлив почти бесцветную жидкость по бокалам, тоже наконец присел. Сегодня они будут пить «Горькие слёзы». Это лучше, чем лить их. — Брат мой, брат — огонь поднебесный, мне ответь, где ты отныне? — Марселю тут же вспомнился Робер Эпинэ, каким он видел его много лет назад, ещё в Загоне. — Молний ряд был тебе тесным, а теперь — не тесно в камине? Неужели он тоже имел ввиду именно это? Он что-то знает о его несчастной судьбе? Виконт Валме не привык верить слухам, но Алонсо поехал усмирять Эпинэ… Связано ли это с рядом молний и камином? Кто может сказать? — Я ушел и теперь не жди, — а ведь он может и ждать. — Отсвет молний впереди… — Это все, что тебе дадим, — словно эхо, ответ Андрес куда более высоким тенором, чем отец. — Ты теперь один. — Ты теперь один, — подтвердил Рокэ, словно ставя печать на какое-то одному ему ведомое обещание. Марсель отпил немного «слёз» и скосил глаза на Ричарда. Тот, похоже, понимал, понимал куда больше, чем он сам… И это надо исправлять. — Брат мой, брат — душа водопада, мне ответь, где твоя радость? — умерла вместе с Джастином Приддом, очевидно. — Как же так наполнилось ядом то, что пело, то, что смеялось… — Я ушёл и теперь не жди, — продолжил за ним Андрес. — Снег размоют весной дожди… — Средь воды и звенящих льдин, — на этот раз вступил и Ричард, хотя, казалось бы, он не должен был знать эту песню. — Ты теперь один. — Ты теперь один, — Рокэ качнул головой, словно сомневался в этом. Марсель подпёр подбородок рукой, чувствуя, будто погружается в очередную тайну этого мира… В которую посвящены истинные Люди Чести. А он и остальные — нет. — Брат мой, брат — молчание камня, мне ответь, где твоя сила? — Ворон скосил глаза на своего оруженосца, и тот смущённо отвёл взгляд. — Горных врат нет больше, а мне лишь остались скорбь да могила… — Я ушёл и теперь не жди, — ответил Окделл как бы нехотя, как бы виновато. — Камнем сердце стучит в груди… — Скорбной памяти господин, ты теперь один… Так, уже были Молнии, Волны и Скалы… Очередь Ветров, верно? — Брат мой, брат — холодное сердце, что мне скажешь вместо ответа? — но вместо него вступил Андрес, явно обращаясь к кому-то далёкому. — Как мешал боль с медом и перцем? — или к собственному отцу? — Как устал летать против ветра? — Я ушел и теперь не жди, — но тот лишь улыбнулся сыну, что вообще не сочеталось с песней. — Перья крыльев моих найди… — В облаках и среди вершин, — Ричард едва вынес силу этой строчки. — Ты теперь один. — Ты теперь один, — эхом повторил Марсель.