***
Деревянный мост был настолько узким, что на нём едва ли могли разъехаться две лошади, а про повозку и говорить не стоило. Впрочем, учитывая, что с двух сторон к реке почти прижимался лес, было не очень понятно, кто и зачем вообще построил здесь мост. Будто специально для тайных встреч. — Генерал? — раздалось за спиной. — Оставайтесь на месте, — приказал он тихо, и эскадрон передал сигнал дальше. — Если что, стреляйте. — Так точно, — прошептал кто-то один, и остальные ответили ему, как эхо. Фульгат, почувствовав волю хозяина, двинулся вперёд. Шёл он медленно, явно давая понять, что ему не нравится эта идея. Даже он понимал, что на противоположном берегу, как и у них за спиной, скрывается небольшая армия. Получившая ровно такой же приказ. Алонсо погладил коня по шее. Под его копытами заскрипели старые доски. Мост точно не провалится под двумя лошадьми? Он мельком глянул на зелёную воду, в которой отражались окружающие деревья. Дна не было видно. Когда он остановился на середине моста, из леса напротив появился всадник. Пегий конь под ним не выглядел особенно породистым, зато нёс на себе следы многочисленных боёв. Приглядевшись к всаднику, Алонсо отметил густые острые брови, ранние залысины и подвижный небольшой рот, рассечённый шрамом, спускающимся от лица к груди. — Никола Карваль, — всё, кроме шрама, полностью соответствовало тому описанию, что дал ему Робер. Всадник приблизился, втиснув своего коня между Фульгатом и перилами. Тот протестующе надул ноздри, но громко возражать не стал. Видимо, проникся важностью момента. — Алонсо Алва, — отставной полковник талигойской армии смотрел на него минуту, прежде чем начать говорить. — Не буду врать, что мне приятно познакомиться, — он протянул ему руку. — Но уважение к подвигам обязывает. Алонсо пожал протянутую руку. Конечно, ему неприятно. Когда-то он был офицером Южной Армии, наверняка кто-то в эскадроне его помнил. Но потом было восстание Окделла, тяжёлые ранения в попытке спасти своего сюзерена, Мориса Эпинэ, позорная отставка… С другой стороны, видимо, Никола, ведомый одному ему известной логикой, которую ещё предстояло разгадать, одобрял варастийскую кампанию. Это давало шанс. Небольшой, но тем не менее. — У меня есть кое-что для вас, — Алонсо снял с плеча тяжёлую сумку и положил её перед собеседником, прямо на круп коня. — Что это? — Карваль нахмурился, но по нервному блеску в глазах он догадался, что ему интересно. — Перед отъездом кардинал в великой милости своей, — это прозвучало даже ироничнее, чем думал Алонсо, — поделился со мной бесценной информацией о ваших делах. Здесь, — он похлопал по сумке, — донесения, в которых есть признаки, что в вашем отряде есть осведомитель. И мне кажется, даже не один. — Сколько же? — Никола приоткрыл сумку и пробежал глазами бумагу, которая лежала сверху. — Как минимум, трое, — Алонсо пожал плечами. — Почерк человек может поменять. Но орфографические ошибки и характерные выражения вытравить куда сложнее. — Вы правы, — он долго молчал, глядя прямо перед собой, а затем посмотрел ему в глаза в полной растерянности. — Не так я представлял себе нашу первую встречу. Почему мы не дерёмся насмерть, например? Сложно драться с тем, кто держит в заложниках твою мать… Но не говорить же это вслух! — Почему? — Алонсо слегка улыбнулся. — Это просто. Моей задачей было умиротворить Эпинэ. Не уничтожить его.***
Визит Рокэ стал для Его Высокопреосвященства полной неожиданностью, поскольку он явился по собственному почину. Ворон был в кэнналийском платье для верховой езды и как никогда напоминал разбойника с большой дороги, но не простого, а придуманного и воспетого великим Дидерихом. Маршал был трезв и казался веселым, а что творилось в его душе, если, конечно, таковая имелась, знал разве что Леворукий. Сильвестр в сии глубины заглядывать не собирался, главное — с ним можно было разговаривать. Отчего-то без Изабеллы в комнате это было намного проще. Его Высокопреосвященство отодвинул донос из Эпинэ, тем более, что тот был ложным. — Хорошо, что вы зашли, Рокэ, — произнёс он, глядя мимо горящих синих глаз. — Завтра я бы в любом случае вас потревожил. — Завтра это не получится даже у вас, — Рокэ уселся напротив кардинала. — Сегодня вечером я еду. — Куда, если не секрет? — На войну, куда же ещё? Сильвестр едва не поперхнулся давно остывшим шадди. Он собирался обсудить загадочное исчезновение господина кансильера — спаси Создатель его грешную душу — растворение герцогини Алва на просторах Эпинэ или, на худой конец, его неоднозначную связь с Изабеллой, но Ворон, как всегда, осчастливил его новым сюрпризом… Леворукий его побери. — Погодите, — Сильвестр взглянул в слегка сощуренные глаза, будто там когда-то бывали ответы на все его вопросы. — Как сегодня? Савиньяк ещё не готов. — Савиньяк выступит, как сможет, — Алва задумчиво провёл пальцем по замысловатой резьбе, покрывающей ручку кресла. — Равно, как и Альмейда, хотя про адмиралов говорят, что они выходят. Но я еду сегодня, — вернулся он к изначальной теме. — И не ругайте своих шпионов, они не знали. Об этом отъезде знаю только я. Сильвестр чуть было не назвал Рокэ сумасшедшим, но осёкся, вспомнив разговор годичной давности. Учить Ворона воевать столь же глупо, как его крылатого родича — летать… А потому кардинал засунул проповедь подальше, за границу сознания, и спросил о более насущном: — Кого же вы осчастливите совместным путешествием? Вы же не думаете, что я отпущу вас без охраны? Не после исчезновения герцогини, которое не смог объяснить ему ни один прознатчик… Удивительно, что Рокэ этим не озабочен… Неужели не знает? — Сотня кэнналийцев вас устроит? — скучающим голосом уточнил Ворон. — Не считая десятка парней из Варасты, которые сейчас болтаются по Олларии, моего оруженосца и виконта Валме в качестве десерта. — И его оруженосца? Рокэ не соизволил ответить. Риторический вопрос. Всё назначение Валме затевалось ради этого, только глупец не понял бы. — Не понимаю, почему вы выбрали наследника Бертрама, — честно признался кардинал. — Потому что он спас моего оруженосца и его сестру во время погрома, — маршал потёр глаза, словно эта тема утомляла его. — Мои старшие давно говорили, что он зря прожигает свою жизнь, и, как видите, оказались правы. Или он задумал этот ранний выезд ещё давным-давно и теперь хотел взять сына с собой, при этом не напрягая Савиньяка… Кто знает. И то, и другое было правдой. А герцог Алва никогда не врёт. Если только… — Это был не я, — словно прочитав его мысли, произнёс Рокэ с невыносимой улыбкой. Сильвестр заглянул в смертельно синие глаза, но не нашел в них ответа. — Вы не скажете мне, я так понимаю, — это был не вопрос. — Верно понимаете, — его улыбка стала шире. — Просто примите этот подарок, Ваше Высокопреосвященство. — Что ж… — кардинал поднялся и прошёл к угловому шкафчику. — Раз уж вы уезжаете, придётся выпить. Если вы, разумеется, не решили стать трезвенником. Рокэ рассмеялся, прикрыв рот рукой, и на мгновение он заметил лёгкую дрожь тонких длинных пальцев. — Я намерен пронести все свои пороки до конца земного бытия, — Ворон смотрел на него, и озорные искорки веселья плясали в его глазах. Сильвестр достал «дурную слезу» — любимое вино Изабеллы, Леворукий её побери — разлил по бокалами. Искорки пробежались по великолепному алатскому хрусталю и утонули в пряной золотистой жидкости, таящей в себе неизвестные оттенки и полутона. «Дурной виноград» не просто капризен, он совершенно непредсказуем. Винный мастер и тот не знает, что именно у него получится, пока не получится. У лозы год от года меняется вкус, и при этом он остается легким, четким, фруктовым, очень бодрящим. Как сама Изабелла. Рокэ аккуратно отпил из своего бокала, глядя на него поверх сверкающего хрусталя. Солнечные зайчики бродили по его лицу, лениво гоняясь друг за другом, а кардинал смотрел в его глаза и понимал, что подписал себе смертный контракт, когда решил испить юности из красивого сосуда по имени Изабелла Алва. — Киллеан назвал мою дочь куртизанкой, — бросил Ворон как бы между прочим, но Сильвестр знал его достаточно, чтобы понимать, что именно он имеет ввиду. — Вы думаете, я настолько глуп? — сегодня «дурная слеза» имела привкус клубники, но они оба знали, что завтра она может горчить. — Нет, — Рокэ чуть прикрыл глаза. — Не настолько, — одним глотком влив в себя вино, он встал. — Но моя дочь любит вас. Просто имейте ввиду. Ответить Сильвестр не успел — Рокэ поклонился и стремительно вышел вон.