***
— Баата? Казар не ответил, словно не слышал его. Его взгляд блуждал где-то вдалеке, за горами… Словно он пытался что-то высматривал на горизонте. — Баата? — повторил Луллак и, снова услышав тишину, коснулся ему на плеча. — Брат? — А? Он дёрнулся, словно от удара, и на мгновение в его глазах мелькнул страх. Наконец поняв, кто перед ним, Баата тяжело выдохнул и устало потёр виски. — Извини, — глаза цвета морисского ореха казались почти чёрными. — Я сегодня… Не очень хорошо спал. — Из-за Салихат? — выдал Луллак первое, что пришло в голову. Баата отвёл взгляд, снова устремляясь разумом к горизонту. Что-то занимало его мысли. Явно не жена. Но достаточно ли он доверяет ему, чтобы рассказать?.. — Я видел сон, — очередной вздох сорвался с его губ. — Не могу сказать, что хороший… Луллак слегка приподнял бровь. Неужели человека, который извлекал выгоду — и золото — из поломанных судеб целого народа, мог зацепить какой-то кошмар? Или дело не в этом? — Бесконечный лабиринт, который кажется садом, — продолжил тем временем Баата. — Жалобные голоса где-то на краю сознания… Но главное — девушка с золотыми глазами, — он нервно дёрнул плечом. — И я откуда-то знаю, что она настоящая. — В смысле? — не понял Луллак. — То есть… Она видела тот же сон, что и ты? — Да, — он звучал не слишком уверенно, но почему-то хотелось ему верить. — Понятия не имею, откуда я это знаю… Баата снова отвернулся к окну и замер, глядя вдаль. Словно действительно мог разглядеть там незнакомку из бесконечного лабиринта. Она и правда занимала его мысли… Салихат бы это не понравилось. — Почему она пришла к тебе? — Луллак подошёл ближе. — Она решила, что я могу ей помочь, — он приобнял себя за плечи, словно кутаясь от холода. — Но я не могу… И это убивает меня. Вопрос почти сорвался с губ, но тут же растворился в воздухе. Салихат тоже пришла в голову не просто так. Девушка с золотыми глазами… Она такая же жертва. Это единственное, что когда-либо трогало Баату. — Её тоже кто-то… — Альдо Ракан, — казар повернулся к нему, пронзая тёмным острым взглядом. Луллак скрипнул зубами. Этого стоило ожидать. У юного принца было слишком много общего с Шамилем… Баата понял это сразу. Несомненно, его злость после первой встречи была связана с этим. А внимательный, прости Создатель, кузен даже не заметил. — Почему ты так на меня смотришь? — казар подозрительно прищурился, словно догадывался, о чём он думает. — Это произошло и с тобой, так ведь? Комнату накрыла такая тишина, что Луллак слышал стук собственного сердца. Баата молчал, глядя на него открытым холодным взглядом, словно ждал удара, но не боялся его. Словно уже не переживал о его мнении. — Я всё думал, когда же ты догадаешься, — Баата ядовито ухмыльнулся, не отводя глаз. — Да, со мной происходило разное, — он особенно выделил последнее слово. — И что из этого? Не выдержав его взгляда, Луллак опустил голову. Представить, чтобы подобное произошло с мужчиной, а тем более, с сыном казара, было за гранью его возможностей, но теперь он понимал всё. И женитьбу на Салихат, и изгнание Шамиля, и… Девушку с золотыми глазами. — Прости меня, мой казар, — не в силах поднять голову, он медленно опустился на одно колено. — Я не должен был… Баата ответил не сразу. Спустя несколько мгновений напряжённой тишины, послышались шаги. Тонкие холодные пальцы легли ему на голову, зарываясь в волосы, как холодные горный ручей проникает между камнями. Луллак зажмурился, чувствуя, как стучит сердце. — Я не виню тебя, — тихий голос Бааты рассыпался по комнате, как мягкие осенние листья. — Ты не обязан был догадаться, — холодная рука исчезла, и Луллак сам поднял голову, чтобы увидеть его лицо, растерянное и печальное. — Сказать по правде, я не хотел, чтобы ты знал. — Почему? — спросил он прежде, чем успел подумать. Баата устало усмехнулся, и Луллак медленно поднялся на ноги. Хотелось обнять его, спрятать от жестокого мира, который обидел его… Но юный казар смотрел на него так, что быстро стало понятно — любой, кто тронет его пальцем, лишится руки. Или сразу головы. — На тебя никто не посягнёт, — Баата окинул его внимательным взглядом. — Ты высокий, сильный, — он нервно дёрнул плечом. — Не такой, как я. Луллаку нечего было возразить. Юный казар и правда был весьма тщедушен и невысок, да и лицо его обладало все набором черт, что принято называть красивыми. Он представил себе это лицо в обрамлении длинных кудрей, заплетённых в небрежную девичью косу… И всё встало на свои места. — Ты говорил кому-то ещё? — спросил он первое, что пришло в голову. — Саба всё знал с самого начала, — Баата снова отвернулся к окну. — Салихат я тоже сказал, — его плечи слегка опустились. — Чтобы она не спрашивала… Не важно, — чёрные кудри качнулись из стороны в сторону. — На самом деле… — мгновение тишины. — Отец тоже знал. Луллак тяжело выдохнул. Вот откуда ноги растут… — Поэтому ты не хотел, чтобы я знал, — его голос дрогнул. — Из-за него. — Отец назвал меня позором рода, — проговорил Баата почти беззвучным шёпотом, дрожащими руками обнимая себя за плечи. — Ещё раз — и он лично меня задушит… Так он сказал. Отчего-то ему было легко представить эту картину и понять, зная Адгемара, что он не ограничился только словами. Вот же лис… — Баата, — Луллак коснулся его плеча и тут же отдёрнул руку, чувствуя его дрожь. — Прости, я… — Я не хрустальный, брат, — горько ухмыльнулся казар, глядя на него из-под чёрных кудрей. — И к тому же, — бледные губы слегка тронула улыбка. — Я тебе доверяю. "Я тебя не боюсь", — услышал он между строк. Сделав несколько тяжёлых шагов, Луллак приобнял его за плечи. Чёрные кудри пахли жжённой бумагой и крепким шадди. Баата слегка облокотился на него, прижимаясь спиной к его груди. Говорить что-то по этому поводу не хотелось. Что-то не должно быть сказано никогда. — Девушка с золотыми глазами, — Луллак всё же решил вернуться к изначальной теме. — Что ты ей сказал?***
Беги! Мэллит прижалась к шее коня, концентрируя взгляд на всаднице, что мелькала впереди. Женщина в чёрном плаще на огненно-красном коне манила за собой. Своей грацией, чёрно-белыми волосами цвета штормового неба… А ещё — песней. — Мстить за любовь — тризнами, — её голос звучал подобно грому и густая тьма вокруг будто бы подпевала ей. — Кольцами василисковыми… Мэллит ничего не знала о василисках, но сейчас ей было не страшно. Даже если кто-то выскочит из темноты и попытается схватить её… С ней была волшебная незнакомка. Отчего-то ей казалось, что её послал названный Баатой. — Я не боюсь молнии и огня! Голос, полный силы, обволакивал её со всех сторон, высасывая тревогу и страх, да и вообще все чувства. Осталась только решимость. Бежать. Спасаться. Найти его. — Город твой станет пламенем, — продолжила тем временем незнакомка. — Зря я тебя славила, — на этой фразе сердце буквально выпрыгнуло из груди, настолько сильно она была созвучна её израненной душе. — Бойся меня, правильно, беги меня! Мэллит спрятала лицо в чёрной гриве, пахнущей ранним овсом и четырьмя травами. Правильно. Всё правильно. Пусть он боится. Он должен понести наказание. — Из огня — в полымя — мне не больно, — запрокинув голову, Мэллит запела вместе с незнакомкой. — Что истлело — не стало любовью, — нужные слова сами появились у неё в голове. — Золото не сотворишь из углей… Я не буду твоей! Темнота вокруг отступила, и, широко раскрыв глаза, Мэллит увидела желтовато-голубое утреннее небо и кудрявые белые облака. Крепко сжав поводья, чтобы не упасть, она оглянулась вокруг. Справа стелились зелёные поля ароматного свежего овса, слева — густой лес с тонкими дрожащими осинами и корявыми раскидистыми дубами. Улыбка сама растянула пересохшие губы. Всё вокруг будто приветствовало её. Тепло и радушно… Как блистательный Робер. — Золото не сотворишь из углей, — повторила Мэллит едва слышным шепотом. — Я не буду твоей. Над головой пролетела сорока. Тёплый ветер, пахнущий овсом и четырьмя травами, всколыхнул спутанные рыжие волосы. Она бессильно обняла коня за шею… И погрузилась во тьму.***
Услышав снаружи голоса и стук колёс, Алонсо отложил замученную его тревогой гитару и вышел из своего шатра. Его верный эскадрон вытянулся по струнке, словно они тоже чувствовали его напряжение. Не сказать, чтобы он не доверял Никола, но всё же… — Братик! — едва открылась дверь кареты, как него налетел маленький золотой ураган в форме пятилетнего ребёнка. — Арно… — выдохнул Алонсо, одним движением поднимая его на руки. — Мелкий ты засранец… Повизгивая от восторга, малыш обхватил его шею руками, так что старшему брату ничего не оставалось, кроме как прижать к себе дрожащее маленькое тельце и уткнуться носом в золотистые кудри, глядя поверх его головы. Туда, где мятежный полковник Карваль подал руку роскошной женщине с уже заметным беременным животом… Его матери. — Герцогиня… — восхищённый возглас разнёсся по лагерю эхом, а некоторые солдаты присели на одно колено, выражая своё почтение к жене Первого Маршала. Но она не обращала на них никакого внимания. Найдя взглядом сына в генеральском мундире с жёлтой перевязью, она сделала несколько неуверенных шагов протянула к нему руки. — Сынок… Поставив брата на землю, Алонсо в несколько шагов оказался рядом. Положив одну руку на её живот, откуда его звал сероглазый мальчишка из сна, он уткнулся лицом в её плечо, чувствуя, как тревога отступает. Мама здесь, с ней всё хорошо. И это главное. — Мама… — Моё ты сокровище, — тёплые тонкие руки нежно огладили его плечи. Подняв голову, Алонсо встретился взглядом с тёмными усталыми глазами Карваля. Мятежный полковник улыбался себе в усы, глядя на эту сцену исполобья, словно сотворил великое чудо и теперь гордился своим творением. Вот же засранец… Чем заплатишь ты, как заплачешь? Алонсо оглянулся вокруг, силясь понять, откуда голос, но все молчали. — Мама, ты тоже это слышишь? — он слегка отстранился, но в её небесно-голубых глазах не было ни капли понимания. — Женский голос… — Я ничего не слышу, — мама оглянулась. — О чём ты, сынок? Видно в пламени, что будет дальше… — Женщина поёт, — но Арно, похоже, тоже её слышал. — Смотри! Алонсо поднял глаза туда, куда показывал младший брат, и брови сами приподнялись вверх. На столбе у одного из шатров сидела сорока. И смотрела на него яркими золотыми глазами. Слышишь, копыта стучат в пыли — Мир сгорает из-за любви. Поняв, видимо, что её заметили, чёрно-белая птица поднялась в воздух и полетела прочь. Малыш Арно, как зачарованный, побежал за ней.