***
Гонец приехал рано утром, когда дочери ещё спали. Герцогиня Окделл встретила его во дворе, прямо у конюшен. Место совершенно неподобающее, но Мирабелла была готова пережить небольшой позор и запах навоза, чтобы предотвратить немыслимое. Черноволосый южанин с пышными завитыми усами — подобное было в моде даже во времена её юности, но даже тогда она не разделяла всеобщего восторга — носил дорогой камзол из чёрной ткани, расшитой золотыми узорами, явно с намёком на дом Окделлов, и широкополую шляпу с белым пером, что была создана для предохранения от солнца, но против холодного надорского ветра была совершенно бесполезна. На мгновение герцогине даже стало жаль несчастного… Но потом он открыл рот. — Герцогиня Мирабелла, какое счастье видеть вас так скоро, — вместо поклона гость вытянулся, как по команде смирно, так что Мирабелла чётко уверилась в своём подозрении — этот человек явно служит Ворону, даже при том, что носит цвета их семьи. — Меня зовут Рауль, — классическое имя для уроженца Эпинэ, как же его занесло на службу к Алве? — Герцогиня Айрис не предупреждала… — Вы носите цвета дома Окделл, — разозлённая самим фактом существования этого человека, герцогиня не удостоила его даже приветствием. — Но кому вы служите на самом деле? — Герцогине, — Рауль удивлённо приподнял брови, словно она сморозила несусветную чушь, но он слишком вежлив, чтобы сказать ей об этом напрямую. — Само собой, — Мирабелла сплела пальцы, чтобы хоть немного успокоиться, но это не помогло. — Но кто платит вам содержание? — Рич… — он запнулся, словнно только сейчас осознал, кто перед ним. — Я имею ввиду, герцог Окделл. — Неужели? Даже если так, любые деньги, которыми сейчас распоряжается Ричард, приходят из кармана Ворона. Из его рудников, из его виноградников… Герцогиня почувствовала болезненный укол в груди. Если бы не те ублюдки, что обдирали Надор до нитки все эти годы, её сын мог бы получить достойное содержание… И не зависеть от милости убийцы. — Я встретился с герцогом во время кампании в Варасте, — поняв, видимо, что она заметила его военную выправку, Рауль решил добавить деталей в свою историю. — На войне не важно, кто ты по происхождению и званию, умирать вы идёте вместе. — Значит, вы подружились с моим сыном на войне… Мирабелла сама не заметила, как усмехнулась. Интересно, кто придумал эту замечательную трогательную историю? Айрис или Ричард? У кого хватило наглости и фантазии? Где-то в глубине её разума, однако, подняла голову полумёртвая сущность, именуемая надеждой. Что, если это правда? Что, если сын действительно нашёл друзей в армии и теперь именно они охраняют его непутёвую сестру? Герцогиня одёрнула себя. Глупости… Кто станет дружить с сыном предателя и изменника? Они наверняка просто делают вид… А её бедный мальчик им верит, потому что ему безмерно одиноко… — Допустим, — вздохнула Мирабелла, понимая, что если продолжит, то совершит страшный грех убийства. — Для чего же вы приехали? — Понимаете, — Рауль достал из сумки свёрток, по размеру слишком напоминающий шкатулку. — Герцогиня Айрис выразила желание поздравить своих сестёр и отправить подарки… — Ах, вот оно что… Она подавила порыв уничтожить подарок, даже не открывая, желательно вместе с гонцом, но вместо этого вежливо склонила голову. Не хватало ещё, чтобы кто-то из вороньего гнезда подумал, что у них получилось её задеть. — Я полагаю, будет правильно отдать его вам, — Рауль улыбнулся, фальшиво и оттого мерзко. — Благодарю, — тихо произнесла Мирабелла, сжимая свёрток дрожащими пальцами. — Доброго дня, — гонец поклонился и, не медля, направился в конюшню. Правильно… Слугам убийцы не было места в доме убитого. Так и не сдвинувшись с места, герцогиня сорвала ткань с посылки дочери и увидела резную деревянную шкатулку с золотой эмблемой дома Окделлов на крышке. Холодная мерзкая рука ужаса сжала горло. Эта паршивка… Купить что-то на деньги Ворона и прилепить сверху золотого кабана… Полупрозрачная белая бабочка села на дрожащие от ярости пальцы. Мирабелла медленно выдохнула и резким движением открыла шкатулку. В ней лежали две скромных золотых броши, одна с агатом, другая — с изумрудом. Обе в виде бабочек.***
Несколько нежных розовых цветов запутались в чёрных растрёпанных кудрях, а завершали композицию две белых бабочки, ловящие солнечный свет своими полупрозрачными крыльями. Арно остановился, не дойдя три шага до сидящего под деревом казара, который без всякого стеснения облокотился на стол и предавался мирному отдыху, словно ему не нужно было подавлять мятеж, отражать гайифскую интервенцию и ловить непокорного брата. Казалось, он задремал. И видел прекрасные сны. — Кто здесь? Длинные ресницы вздрогнули, приоткрывая оленьи глаза цвета морисского ореха. Арно отвёл взгляд. Видит Леворукий, если бы Баата был дамой, у него не было отбоя от кавалеров, даже не смотря на чрезмерно худощавое по местным меркам телосложение. А уж в Талиге… Арно представил его в бальном платье вроде тех, что носили при дворе, и тут же отбросил эту мысль… Ведь так шрам на его шее не спрячешь. Но если… — Друг мой, — наконец заметив его, казар подарил Савиньяку беззаботную улыбку и чуть сдвинулся вбок, явно освобождая место для него. — Ты искал меня? — Да, — чуть помедлив, он пристроился рядом с Баатой, стараясь не придвигаться слишком близко. — Сегодня утром я получил письмо из Олларии… — Ты? — приподняв бровь, уточнил он. — Не посол? Бабочка слетела с его головы и уселась на руку, совершенно не опасаясь большого человека. Мотыльки глупы, — отчего-то вспомнились Арно слова матери. — Они путают фонарь с луной… Но никогда не спутают добрую душу с душой злодея. — Полагаю, посол получит своё чуть позже, — он пожал плечами. — Но мой брат… — Эмиль? — с лёгкой надеждой уточнил казар. — Лионель, — Арно качнул головой. — Он пишет, что Северная армия вышла из Олларии и движется в сторону Кагеты, — для Бааты это определённо была хорошая новость. — Он возглавил её. — Лионель, — длинные ресницы вздрогнули. — Ты говорил, он служит в королевской страже… Или я неверно помню? — Ты помнишь всё верно, — кивнул он. — Они действительно убрали его из дворца, чтобы отправить к нам… Баата задумчиво почесал бровь, и Арно подумалось, что уж кто, а его старший брат точно найдёт общий язык с казаром. Мысль эта отозвалась болезненным эхом в его голове — если так, то казар явно предпочтёт проводить такие моменты с Лионелем, а не с ним… Что за глупая мысль? Савиньяк ущипнул себя за руку. Отчего он вообще решил соперничать с собственным братом за внимание Бааты? Он ведь даже не прекрасная дама… Пусть и легко сошёл бы за таковую в соответствующем наряде. — Что ж, раз так, — казар, не подозревавший о его метаниях, улыбнулся, широко и искренне. — Мы устроим твоему брату тёплый приём.***
Палаццо Сирен, кажется, так назывался этот дом, было до неприличия роскошным — с высокими фонтанами во дворе, изящными скульптурами на крышах и лестницах… А ещё — яркими живыми цветами, где можно и где нельзя. Это была чужеродная роскошь, не надорская и даже не талигойская, но измученному долгой дорогой Ричарду здесь нравилось. Должно быть потому, что даже несмотря на жуткую жару, находящееся недалеко от моря палаццо чудесно обдувалось морским бризом… Куда меньше, однако, ему нравились отросшие до плеч, выгоревшие почти до белизны и мокрые от пота волосы. И как только этот гран-дукс — или как его правильно называть, только Леворукий разберётся — может носить свои роскошные меха в такое пекло? Зачесав непослушные сосульки назад и перевязав их чёрной лентой, Дикон наклонился к зеркалу, разглядывая огрубевшее и будто бы заострившееся за время дороги лицо. Что-то в нём неуловимо изменилось… Но что же? Ричард накинул чёрную кэналлийскю рубашку и повёл ладонью по наконец-то гладкому подбородку. Дуксия собиралась в полдень, так что найти высоким гостям приличного цирюльника никто не сподобился, но Дика это не сильно расстраивало — для него было счастьем видеть себя в гладкой зеркальной поверхности, а не высматривать своё отражение в мутной речной воде. Смутная фигура промелькнула за спиной. Ричард быстро обернулся и увидел Ворона, который без всякого стука зашёл в отведённую оруженосцу комнату и, как ни в чём не бывало, уселся на подоконник. — Загар тебе идёт, — заметив, что на него смотрят, Рокэ улыбнулся, легко и беззаботно, словно они приехали на отдых, а не на войну. — Думаете? Ричард повернулся обратно к зеркалу. Навязчивая мысль, что засела в голове, стрекотала под черепом упрямым сверчком, но никак не желала выходить на свет. Что же… — Хм, — Рокэ издал задумчивый звук, и в отражении было видно, что он тоже разглядывает лицо оруженосца. — Кажется, ты стал больше похож на Артура… Если не считать шрама, конечно же. — Точно! И как только он не понял раньше? Лицо осунулось от долгой дороги и недосыпа, и Дик, сам того не заметив, стал намного ближе к старшему брату, чем ожидал… Удивительно. — Только не вздумай повторять его шрам, — Рокэ ехидно усмехнулся. — Они, безусловно, украшают мужчину… — Но? — Болван, — Алва склонил голову набок. — Мне казалось, тебя волнуют чувства моей дочери… — Монсеньор! — Ричард обернулся к нему, чтобы увидеть до неприличия довольную улыбку. — Да Леворукий с вами… Переведя взгляд на окно, чтобы подавить желание его стукнуть, Дикон заметил бабочку, кажется, ту самую, что встретила их на въезде в город. Солнечные лучи играли в полупрозрачных крыльях, и он не смог подавить улыбку. — Что там такое? — Рокэ обернулся так стремительно, словно там могли быть враги. — Ничего, монсеньор, — Ричард пожал плечами. — Кажется, полдень близко.