***
Белая перина была мягкой, осволакивающей, тело проваливалось в неё, как в тополиный пух по весне… Герцогиня Окделл протёрла глаза, но так и не нашла в себе сил даже откинуть лёгкое стёганое одеяло, которым её накрыли ночью. Мирабелла не помнила, как её сюда принесли, не помнила, как заснула… Всё, что она помнила — юношу с лицом Эгмонта и мужчину с серыми глазами… И ещё — слова. Вы не убийца, герцогиня, — низким звенящим голосом произносит первый. Вы помните белый анемон, герцогиня? — робко вопрошает второй. Мирабелла помнила. Она ещё не настолько отчаялась, чтобы забыть один из самых счастливых моментов своей бренной жизни. Момент, где она первый и последний раз чувствовала себя по-настоящему любимой. Герцогиня закрыла лицо руками, испуская мучительный стон. Муж никогда не любил её, даже когда она подарила ему наследника, её милого маленького Ричарда… Спустя год после этого он назвал новорождённую дочь в честь той, кого Мирабелла не хотела даже помнить. Почему так? Чем она согрешила, что получила такое наказание? Воспоминание прошлой ночи снова проникло в мечущийся разум. Юноша с лицом Эгмонта смотрел на неё проклятыми зелёными глазами Айрис Хейл. Вы не убийца, герцогиня… Вот почему Эгмонт никак не изменил своё отношение к жене с рождением наследника. У него уже был сын… Вот же ублюдок! Мирабелла села на кровати и закричала, не сдерживаясь, давая гневу вырваться наружу. Ублюдок! Ублюдок! Ублюдок! Даже сын зеленоглазой шлюхи считает, что она не заслужила всего этого страдания. Что она — несчастная женщина, заслужившая хотя бы немного сочувствия… Тяжело вздохнув, Мирабелла наконец отняла руки от лица. Затуманенный взгляд зацепился за яркое пятно в ногах, и она заставила себя протереть глаза от слёз. На тумбочке у кровати стоял букет алых маков.***
Генерал Вейзель ничуть не изменился с того момента, как Дикон видел его последний раз. Всё такой же строгий и аккуратный от зачёсанных волос до начищенных сапог, затянутый, несмотря на жару, в плотный мундир, он вызывал желание вытянуться по стойке смирно и отдать честь. Что Ричард и исполнил с превеликим удовольствием. — Рокэ, вы опять пили, — сказал генерал вместо приветствия. Это было чистой правдой, Дикон был с Алвой с самого утра и мог со всей честностью засвидетельствовать, что визит на верфи не прошёл бесследно для маршала и его свиты… Сказать по правде, он и сам пропустил как минимум бокал. — Пришлось, Курт, — Ворон мурлыкал, как игривая кошка. — Был такой повод… — Вы всегда найдёте и повод, и вино, — нахмурился бергер. — Повод без вина — это страдание, — изрёк Рокэ с наигранной пьяной глубокомысленностью. — Вино без повода — пьянство, — Ричард даже на мгновение задумался, взвешивая эту идею в уме. — Вас и ваших людей хорошо устроили? — Да, благодарю, — Вейзель насупился. — Хотя я бы попросил вынести из моих покоев некоторые картины… — Я даже знаю, какие, — оруженосец не знал, но вполне себе представлял, о чём речь. — Марсель, возьмёте себе парочку морских дев? — С удовольствием, — Валме всё-таки щёлкнул каблуками, хотя до этого явно был где-то не здесь. — Я ничего не имею против найери. — Это Марсель Валме, — до странности светским тоном объявил Ворон. — Наследник хитреца Бертрама и мой офицер для особых поручений. — Рад знакомству, виконт, — Вейзель церемонно поклонился и, подняв голову, наконец-то обратил внимание на Ричарда. — Корнет Окделл, отрадно видеть вас. — Это взаимно, генерал, — Дикон не смог сдержать улыбку. Рокэ тем временем удобно расположился на диване и так сладко потянулся, что Ричарду снова пришло в голову сравнение с котом. Марсель тоже не смог остаться равнодушным и сдержанно усмехнулся. — Раз вы довольны жизнью, Курт, самое время поговорить о деле, — бледное лицо маршала заострилось, и оруженосец снова выпрямил спину. — А из вашей спальни как раз вынесут красоток. — Я готов, — немедленно согласился артиллерист. — Надеюсь на этот раз долг не потребует от меня… — Успокойтесь, — сверкнул глазами Ворон. — На сей раз вашей совести ничего не угрожает. Вейзель нахмурился, но промолчал. Ричард слегка поморщился. Сейчас спустя время, ему было даже немного жаль затонувшие под селем деревни, всё же там были женщины, старики и ни в чём не повинные дети… Но генерал с самого начала переживал свою вину куда острее… Совесть порой убивала её носителя. Проведя долгие дни с Робером, Ричард не мог не знать об этом. — Вы следили за дорогой? Не знай он, сколько Рокэ выпил, мог бы сказать, что маршал трезв, как Эсперадор. — Нет, — покачал головой Вейзель. — Мы ехали ночью и очень спешили. Я заметил только совершенно чудовищные скалы вдоль дороги. У самого города их сменила стена. Лично Ричард находил эти скалы великолепным творением богов и даже внутренне жалел, что брат — всё ещё странно было называть Артура именно так — не видит этого. Он, как истинный Повелитель Скал, точно оценил бы. — Речь именно о ней… Рокэ пустился в поэтичные объяснения о том, как Лит с Ундом создавали это место, а затем — о том, что они обсуждали прошлым вечером, а именно — планы вражеского генерала. Ричард, разумеется, внёс во всё это не слишком большой вклад, но чувство сопричастности наполняло его так же, как тогда, на Дарамском поле. Он был частью великого. И это было великолепное ощущение. — Что вы надумали? — спросил Вейзель, когда Алва закончил свои многословные описания. — Я? — Рокэ поднял бровь в притворном удивлении. — Мы знакомы двадцать лет, — с нажимом произнёс он. — Но я не помню, чтобы вы хоть раз поступали так, как советуют старшие. Я представляю, что будет делать Капрас, я предложил вам то, что можно ему противопоставить, вас это не устраивает. Чего вы хотите? Ричард прикрыл рот рукой, чтобы никто не видел, как он прикусил губу в предвкушении. Услышав об этом вчера, он прыгал от восторга. — Довести до ума то, что не доделал Лит, — Ворон же казался совершенно спокойным. — Веньянейра должна примыкать к Фельпскому холму напрямую. — Ты рехнулся, — выдохнул Вейзель. Генерал и маршал мерили друг друга взглядами буквально пару мгновений и расхохотались. Год назад Ричард Окделл решил бы, что рехнулись оба. Но сегодня хохотал вместе с ними.