----------
Он решает, что Намджун будет первым. Им всегда было легко говорить друг с другом, что-то в лидере делает его надёжным и достойным доверия. Он приходит к Чонгуку, когда чувствует беду, спрашивает, что случилось, с нижней кровати с таким спокойствием в голосе, которому младший всегда завидовал. Его интонация развивалась со временем, приобретала настойчивость и в то же время беспокойство. Раньше, когда парень был младше, он считал это раздражающим, отталкивая Намджуна, когда тот совал нос не в своё дело, но сейчас это успокаивает. Ким выслушает независимо от того, как многим готов поделиться Чон, и посоветует что-нибудь, в который раз напомнив, почему именно он лидер. Так что Чонгук ждёт его в их спальне, нервно тыкая в игру на телефоне, пока не слышит знакомый щелчок входной двери и звук снимающейся обуви. Парень свешивает ноги с верхней кровати, слушает шаги через гостиную и пытается вспомнить, почему ему надо это делать, почему он не может промолчать в этот раз. Ему просто надо посмотреть прямо в глаза Намджуну и сказать это. Всё будет в порядке. Он знает, что взгляды Кима прогрессивнее взглядов большинства корейцев. Он разъяснял это несколько раз, небрежно комментируя каждую новость в мире или усаживая их всех, чтобы удостовериться, что все они думают одинаково. Он показал то, что поддерживает группа, ещё с самого начала: понимание, доверие и необходимость двигаться вперёд. И почему-то Чонгук всё ещё нервничает, сомнение зарождается в его горле, как желчь, и делает лицо бледным. - Что с тобой? – спрашивает Намджун и поднимает брови, когда входит. – Тяжёлый день за просмотром аниме? Тот с белыми волосами опять умер? Тебе уже пора привыкнуть к этому. Чон проводит рукой по лицу. Он забирает назад всё хорошее, что думал о лидере последние десять минут. - Это не об аниме, хён, - не лукавит макнэ, бормоча ответ в пальцы. Парень надевает чистую футболку с тихим «хах». Его голова показывается через несколько секунд, и он приостанавливает свою типичную вечернюю рутину, взглянув на Чонгука. Он опирается на постель, его выражение лица становится серьёзнее. - Ты в порядке? Он слышит тихий скрип, когда переворачивается на кровати. - Ага. - Ты хочешь сказать мне что-то? - Ага. - Ты что-то сломал? - Нет. Намджун садится на лестницу, ожидая ответа. - Что происходит? - Ахх, - Чон разглядывает свои колени. – Я не знаю, хён, это всё просто случилось..? - Что случилось? - Я встречаюсь кое с кем, - выдыхает он. - Со школы? Во рту становится сухо. Между ними пауза, которую никто не пытается заполнить, но Намджун спокоен, как всегда. Он ждёт, когда Чонгук сможет опять говорить. - Нет, хён. - Значит, какой-то айдол? Он кивает, интересуясь, о чём именно думает лидер. Что если это милая девочка, которой макнэ и трёх слов не сказал. Парень знает, что множество девушек проявляло к нему интерес, девушки, которые искусно флиртовали и заставляли чувствовать макнэ неудобство, когда он был совсем ребёнком, но Намджун, скорее всего, помнит их лица лучше, чем он. Они никогда не были по-настоящему важны ему, просто старше и уверенней, нося на лице ухмылку, казалось, что они пожирали его каждым острым взглядом. - Будет непросто, - осторожно предупреждает Ким. – Ты знаешь, каково это. Чонгук опять кивает, сдерживаясь, чтобы не сбросить последнюю бомбу. - Кто она? Мы вообще часто работаем с её группой? - Каждый день. - Хах? С кем же мы работаем каж… - И это он, хён. - Что… оу, - Намджун с открытым ртом пялится на ковёр. – Вот дёрьмо, Чонгук-а. - Ага - Ты и Чимин-а? - Ага. - Я думал, может… Я не хотел ничего утверждать. Как долго? Его горло раздражено и воспалено, когда он сглатывает. - Несколько недель..? – парень кашляет, голос звучит слабо. Ким кладёт подбородок на ладони, как будто принимает информацию, обдумывает её. Тишина такая мучительная, что Чонгуку хочется закричать, просто чтобы нарушить её. - Я не собираюсь указывать, что тебе делать, - наконец произносит он, забираясь на кровать. – Вы прекрасно знаете риск, вы не глупые. Просто… что бы ни случилось, в первую очередь мы все друзья. И мы команда, - он поворачивается к нему лицом. - Да, хён. - Ты уверен в этом? В нём? Чонгук не сомневается: - Точно. - Хорошо. Именно это важно. А потом старший улыбается с ямочками, и мышцы Чонгука расслабляются. Он откидывается назад на матрац, его тело кажется уставшим. С одним покончено, думает он. - Ещё что-то? - Не, это всё. Спасибо, хён, - он забирается под одеяло, чувствуя, что мог бы проспать несколько дней. – Спокойной ночи. Намджун продолжает готовиться ко сну, уходя почистить зубы и умыть лицо, пока Чонгук вжимает лицо в подушку, чувствуя облегчение, смущение и немного благодарность. Ему интересно, как дела у Чимина; может быть, он подавился страхом и не смог сделать этого. Остальное общежитие было тихим. Возможно, он уснул до того, как Хосок и Юнги просто вернулись домой. Такое легко могло произойти. Но первый шаг был сделан. И, может, он не совсем рад этому, но Ким знает и принимает их. Странное чувство, как будто парень получил благословление от отца, те слова, которые значат немного больше, чем должны, и Чонгуку тяжело сдержать из-за этого улыбку. Ему повезло со своей второй семьёй, в которую он был закинут много лет назад, с лидером, умным и открытым, верящим в людей, принимающим свои собственные решения и следующим за сердцем, даже если последствия устрашают. Ему чертовски повезло. - Хэй, Чонгук-а, - бормочет Намджун, когда выключает свет, и Чонгук слышит, как постель наверху скрипит. - Хмм? - Спасибо, что рассказал мне, - он поворачивается. – Знаю, что это непросто. Чон кивает, а потом понимает, что старший не может видеть его: - Ага. Спасибо, что выслушал, хён. - В любое время. И он знает, что Намджун именно это и имеет в виду.----------
Только первый день съёмок клипа для Dope, а все уже в каком-то ёбаном бреду. Он не уверен, происходит это из-за недостатка сна или еды, или что-то с воздухом в месте, где они снимают, или это просто жара, настигающая их. Его ноги немеют из-за хореографии, прогнанной слишком много раз, Юнги ведёт себя как пьяный большую часть дня. Тэхён… Что же, Тэхён делает немного странные вещи, но в этом нет ничего нового. Намджун и Сокджин отпускают тупые шутки друг другу, хотя сегодня они пошутили как минимум 50 штук за последний час, истерически смеясь между собой. Хосок, скорее всего, самый нормальный, что уже кажется подозрительным. И есть Чимин. Ебаный Чимин. Не то чтобы парень не восхищался задницей Чимина до этого. Если рассмотреть все жопы, то у него она отличная, и все, кто говорит по-другому, по мнению Чонгука, просто лжецы. Но то, как чёрные штаны обтягивали его бёдра весь день, слишком сильно на задней части, является самой большой его проблемой. Потому что все знают, что у Пака крутая жопа, но Чимин знает об этом лучше всех. Когда на него на первого надели наряд, парень повернулся посмотреть на свою пятую точку, ухмыляясь, когда поймал взгляд Чонгука, наблюдающего, как тот ходит. И он знал, что делает с младшим, оставляя Чона с открытым ртом, обездвиженного и с горящим телом на ближайшие пять минут. С того момента поддразнивания не прекращались: Чимин наклонялся вниз, когда макнэ был сзади него, играл с его волосами во время перерыва, подмигивал, когда замечал чужой взгляд. В какой-то степени Чонгук хочет ударить его. Сильно. Своим ртом. Сейчас около трёх часов ночи. Место съёмки – беспорядок из лишённых сна парней, пытающихся работать через безумие. Он спрашивает Тэхёна об этом. В комнате отдыха они вместе валятся на маленький диванчик, и Чонгук готов рвать на себе волосы. Они пахнут потом и спреем для волос. - Чимин-хён тебе не казался, - он неопределённо машет рукой в воздухе, подбирая правильное слово, - более уверенным каким-то? Ким кивает ему, и его веки закрываются. Его голос звучит неразборчиво. - Думаю, это из-за красных волос. Ему нужно убрать их, - он прижимает к себе подушку. – Собираюсь отрезать их, пока тот спит. - Знаешь, что он сделал недавно? - Хм? - Он посмотрел на меня. С другого конца комнаты, - глаза макнэ тоже начинают закрываться. Он откидывается на друга, чувствуя себя разрушенным физически и морально. – И он ослабил галстук. Что это значит? Хён? Тэхён хрюкает в полусонном состоянии. - Наверное, это значит, что он хочет… - он поднимает брови даже с закрытыми глазами. – Ты знаешь. - Ты не помогаешь. - Сам спросил. - Заткнись. - Я пытаюсь, но ты продолжаешь говорить со мной. Чонгук резко хватает подушку с дивана и кладёт её на колени друга, потому что, что же, он понял его. Парень откидывается на неё, и усталость накрывает его с головой. Подремать 30 минут будет недостаточно, но это всё, что он может себе позволить, и он готов потратить их на мысли о Чимине, потому что макнэ слишком влюблён в парня с красными волосами и хитрой улыбкой. Это убивает его. И ему нравится; голова чертовски болит просто из-за мысли о нём. Он смотрит сны о вишнёво-красных волосах и глазах, смотрящих на него из-под больших круглых очков. Сохранять мысли в PG-13 рейтинге ужасно тяжело, но необходимо: во-первых, потому что у них впереди ещё часы съёмок, и он не собирается проводить их в полувозбуждённом состоянии. И, во-вторых, потому что сейчас он пытается уснуть на своём лучшем друге, боже мой, он же не извращенец. Время идёт, и с каждым кликом стрелки часов Чонгуку всё больше хочется, чтобы они были дома. Он хочет проскользнуть в кровать Пака, несмотря на жаркую погоду, тихо поцеловать его и прошептать спокойной ночи друг другу в губы. Он скучает по его рту. Прошло где-то полчаса, но, боже, он скучает по нему: его губы идеальные, мягкие, и когда-нибудь сведут макнэ в могилу. Он ждёт всю ночь и утро этого облегчения, крика «заканчиваем» от директора. Знакомые слова звучат уже после восхода солнца, в тот момент, когда парень готов свалиться замертво. Чимин слишком уставший, чтобы дразнить его, а Чонгук слишком уставший, чтобы реагировать. Все они валятся в автобус после того, как сказали все «спасибо» и «до свидания» работникам. Воздух внутри спёртый и горячий, но Пак всё равно садится рядом, засыпая в его руках, как только машина начинает движение.----------
Они просыпаются вместе с одеялом, запутавшимся в их ногах, и полуденным солнцем, просачивающимся через окно спальни. Жарко. Чимин жмётся к нему, закинув ногу на бедро, дыхание оседает на его липкой коже, но Чонгук двигается лишь затем, чтобы провести рукой по чужому затылку. Они потеют, и это должно быть противно, но получается наоборот. Это приятный вид интимности, чувство тепла в его животе, напоминающее о домашних десертах или посиделках около костра. Чимин шевелится, когда кончики пальцев проходятся по позвоночнику, сонная улыбка появляется на его лице, как у кота после долгого сна. - Который час? – спрашивает он хриплым после сна голосом. - Поздно. - Ммм, мы одни? - Думаю, да. - Проверь. Чон вылезает из-под Чимина, осматривая пустые кровати. Хосока нет. Он смотрит через перила. Кровать Тэхёна не заправлена, но его тоже нет. - Мы одни, - подтверждает парень, возвращаясь на своё место сзади и зарываясь носом в чужие волосы. Пак сдвигается, вытягивая шею, чтобы смотреть на него. «Хорошо». Он целует его, медленными движениями напоминая о ленивом лете. Нога движется по талии Чонгука, пока Чимин не оказывается на нём, с широко расставленными ногами и прижатыми друг к другу грудными клетками. Он играет с волосами младшего, как ребёнок играет с цветами в саду: проводит пальцами через них легко, с каким-то любопытством, закручивает длинные пряди по бокам. В этом есть какое-то благоговение, которое не даёт Чону вдохнуть. Как будто у старшего весь мир в руках. - Мне нравится твои такие волосы, - говорит он, подчеркивая пробор. – Ты выглядишь более… взрослым. Чонгук тихо посмеивается: - Правда? - Мхмм, - Чимин улыбается, оставляя поцелуй на лбу. Это всё напоминает сон. – Я говорил с Юнги-хёном. Неожиданная фраза пробуждает Чонгука, голос звучит более резко, чем он хотел, когда парень спрашивает, как всё прошло. Макнэ оборачивает руки вокруг чужой спины, и Пак наклоняет голову к тому месту, где находится сердце. - Он знал, - Чимин немного посмеивается. – Юнги-хён умный, - он начинает подцеплять пальцами край футболки младшего, обводя каждое ребро. – Он сказал много вещей, имеющих смысл. Я почувствовал себя лучше. Ему нравится притворяться, что ему всё равно, но на самом деле он волнуется, да? Может быть, больше, чем все мы. - Да, он такой, - Чонгук соглашается, ресницы подрагивают под ещё одним прикосновением. Скоро руки Чимина путешествуют около кромки его футболки, медленно пробираясь к тёплому животу. Чон чувствует, как тот проходится по очертаниям мышц, втягивая воздух, когда Пак начинает аккуратно массировать тазовые косточки. Они не были так близки с Малайзии, и это шокирует его тело, посылает тёплые сигналы и зажигает молнии в его голове, которые он пытается игнорировать. Когда старший опять целует его, кажется, что начинается что-то важное. Он чувствует, что в последнее время между ними было много такого: они начинали, останавливались и начинали опять, работая над своими неловкостями и неуверенностями. Он думает, что никогда не устанет от этого, когда каждый поцелуй кажется первым и переломным моментом. Парень будет рад начинать каждый свой день рядом с Чимином до конца жизни. Чонгук берёт лицо парня в руки, когда поцелуи становятся более настойчивыми, сердце кричит, когда его кривой зуб кусает губу младшего. Кажется, что они обмениваются словами через рты друг друга, шепча секреты прямо в душу. Всё такое изумительное и яркое, и Чону интересно, из-за этого ли люди целуются с закрытыми глазами. Он переворачивает их, делая перерыв в поцелуе, их дыхание тяжёлое, а сердцебиение ускоряется из-за ухмылки Чимина под ним. Парень проскальзывает рукой под футболку старшего. Они такие горячие. - Могу я? – неуверенно спрашивает Чонгук. Он не хочет давить на него, но, кажется, что-то изменилось в Чимине. Может, Тэхён был прав. Может, есть что-то магическое в макушке ярких, красных волос. Пак кивает, помогая снять свою футболку через голову, а потом хватаясь и за чужую. Он избавляется от неё в одно мгновение, вцепившись в руки Чона и возвращая его на место наверху него. Их тела опаляют друг друга, и Чонгук никогда не чувствовал ничего лучше. Чувствительная кожа колется от прикосновений рук старшего на его плечах. Он всё целует и целует его, пока их руки исследуют и запоминают каждый изгиб, из-за чего мышцы напрягаются, а дыхание замирает. Чимин словно солнце, полное света, энергия и жар под губами, и парень поглощает пламя за пламенем, продвигаясь к подбородку, шее и груди. Он хочет поцеловать Вселенную, поблагодарить каждую звезду просто за мысль о Пак Чимине. Через минуту бёдра Чимина сталкиваются с его с тихим стоном, слетающим с его губ, и это встряхивает макнэ, заставляя его укусить кожу над ключицей. Рука проходит через волосы, а потом останавливается на щеке; она нежно отодвигает его, и Чонгук сразу же останавливается. Оба тяжело дышат. - Всё в порядке? - Ага, - Пак смеётся слишком громко, вытирая пот со лба. – Лучше, чем просто в порядке. Просто давай без укусов, - ухмыляется он. – Не хочу шокировать мейкап-нун. Младший кивает немного слишком сильно. У него немного кружится голова, а сам он держится на адреналине в венах и бабочках в животе. - В этом есть смысл. А потом он останавливается, скользит взглядом вниз по телу Чимина, пот собирается на его животе и розовый румянец на груди. Он красивый, и Чонгук чувствует себя неуважительно, сидя на нём. Парень знает: его лицо, скорее всего, опухшее из-за того, что он только недавно проснулся, и тёмные круги говорят о том, что он спал слишком долго. Он знает, что не сравнится с парнем, лежащим между его ног и улыбающимся, как восьмое чудо света. - Ты уверен, что в порядке? Чимин кусает губу, и Чону становится интересно, как кто-то может быть одновременно таким милым и сексуальным. - Я не вертел жопой просто так, Чонгук-а, - он толкается бёдрами, почти оставляя младшего без сознания. Он рвано выдыхает вместо ответа. «Слава богу», - бурчит парень про себя. Потом, запинаясь: «Действительно хотел тебя… хочу тебя… этот образ… слишком тебе идёт». Он целует его опять, пока Пак смеётся, и их зубы сталкиваются немного болезненно, но это не мешает, ведь они улыбаются, наслаждаясь каждой минутой, когда их тела соприкасаются. У Чимина чувствуется стояк через шорты, и Чонгуку приходится тяжело дышать через нос, когда он понимает это, боясь кончить лишь от одной мысли об этом. Он тоже возбуждён и задаётся вопросом, когда это произошло, посасывая кожу на шее Пака так, чтобы не оставить никаких отметок. И в момент инстинктов или отчаяния (или обоих вариантов) он просовывает колено между ног старшего, двигает их ближе и проводит по его бёдрам, а Чимин наоборот движется вверх. Чон понимает, что ему не нужна ясная ночь, чтобы видеть звёзды. - Дерьмо, - неразборчиво мямлит Чонгук. Чимин всё ещё восстанавливает дыхание, его голова откинута назад. Он близок к полной потере контроля, когда начинает уверенно вести руками ниже по спине Пака, доходя до его задницы, когда… - О, боже мой. И эти слова, к абсолютному страху Чонгука, не Чимина. Это звонкий, высокий крик очень удивлённого Хосока. - Я ничего не видел! Не волнуйтесь! – опять слышится голос. Макнэ поворачивает голову так быстро, что слышит звук хрустящих костей. С одной рукой, прикрывающей глаза, и другой, ориентирующейся в пространстве, Хосок поворачивается по кругу, пытаясь найти выход. Он выглядит забавно, с его лица исчезли все краски, и это было бы смешно, если бы не было в то же время так пугающе. - Рад, что вы со всем разобрались, - второпях произносит он, пытаясь выйти из комнаты, но сначала врезаясь в дверь. «Оу». Он пытается ещё раз и справляется, хлопая дверью за собой. Чонгук смотрит вниз на Чимина, надеясь, что, может быть, чёрная дыра просто засосёт их сейчас. Он замер так же, как и младший, пялясь на него с открытым ртом, как будто никогда даже не предполагал, что их могут спалить, просто войдя в комнату, и они шокированно смотрят друг на друга целую минуту. - Что же, - наконец начинает говорить Пак, - хотя бы теперь нам не надо ничего рассказывать ему. Проходит секунда, и потом они начинают смеяться, слишком захваченные моментом, слишком захваченные друг другом, чтобы заботиться о чём-то ещё. ---------- Разговор с Сокджином происходит немного иначе, чем Чонгук ожидал. Он остаётся последним, кому надо рассказать. Большая часть нервов была потрачена на признания другим, но Чонгук всё ещё нервничает из-за неизвестности, ожидающей его. Он как обычно заходит на кухню, засунув руки в карманы его худи, и изучает то, что готовит хён. Парень смотрит через его плечо в кастрюлю, не имея в голове никакого плана, просто абстрактную идею того, что ему надо сказать. - Вкусно пахнет, - комментирует он, а Сокджин продолжает готовить. - Что тебе надо? - Что? - У тебя такой тон, как будто тебе либо что-то надо от меня, либо ты что-то сломал, - он смеётся, а потом поворачивается, облокачиваясь на тумбочку. Его руки скрещены, а голова немного наклонена. - Просто хотел поговорить, хён, - оправдывается младший. - Ух, ну ладно, Чонгуки, - он возвращается к готовке с улыбкой на лице, как будто он уже что-то знает. Это типичная улыбка для Джина, но из-за неё всегда сложнее. Иногда ему интересно, вдруг хён умеет читать мысли. Он пытается сохранить свой разум пустым. Знаете, просто на всякий случай. - Ты сказал, что хочешь поговорить, но ты молчишь, - напоминает ему парень, теперь добавляя специй в блюдо. - Точно, что же, мне надо сказать тебе кое-что. Остальные знают… - Можешь передать соус? - Сокджин указывает на бутылку соуса на другом краю кухни, и Чон исполняет просьбу, дотягиваясь до него, выдыхая. - Мы с Чимином вместе… как бы вместе, вместе… - Я так и думал, - просто отвечает Ким. – И это неправильный соус, Чонгук-а, я говорил о том, что рядом с ним. Макнэ смотрит на него несколько секунд, а потом идёт и берёт правильный. - Так это… а что потом? Сокджин пожимает плечами: - А чего ты ожидал? - Не знаю, - его руки повисли, и Джин продолжает смотреть в кастрюлю, наблюдая, как суп бурлит в его ложке, как будто он слишком глубоко думает о чём-нибудь. - Чонгук-а… - говорит он, как будто думает, что тот уже ушёл, как будто проверяет, что тот ещё здесь и слушает. - Да, хён? - Я горжусь тобой. Прямота заставляет Чонгука неловко переступать с ноги на ногу. - Почему? Сокджин облизывает губы, его взгляд всё ещё опущен: - Потому что не все достаточно храбры, чтобы говорить о таком. Между ними повисает пауза, и Чонгуку кажется, что хён говорит не об абстрактной группе людей, которым не хватает храбрости. Спокойствие в его голосе звучит слишком лично, и младший запоздало понимает, что они с Чимином не единственные, у кого были секреты. - Просто подумал, что вам, парни, надо знать, - наконец произносит макнэ, пожимая плечами и направляясь к выходу. - Скажи, если что-то понадобится, ладно? – произносит Сокджин до того, как он уходит. Истинное значение не ускользает от Чонгука. - Хорошо, хён. В голове он ставит галочку напротив пятого и последнего участника, думая, что не только научил других чему-то новому о себе, но и узнал новое о них самих. Так и устроена семья, думает он. Они слушают, и они делятся, они растут, и они учатся вместе.