Riptide

Мир окрашивается в розовый, когда первый лист превращается в красный наступающей осенью. В последние дни лета между ними с Чимином всё развивалось медленно, но не менее интимно. Они привыкли оставаться допоздна в гостиной, слушая музыку через одни наушники, пока это не приведёт к страстным поцелуям в час ночи. Другие участники не возражают, пока они ведут себя тихо и не будят никого, проникая в чью-нибудь комнату. Они начинают чаще спать вместе, когда становится холоднее, и Чонгук привыкает открывать глаза с утра и видеть лицо Чимина. Он думает, что мог бы просыпаться так всю жизнь. Наступает день рождения Чонгука, и Пак пытается заполнить этот день максимальным количеством поцелуев, которые может подарить между встречами, и это странно, как многое изменилось за эти 365 дней с прошлого сентября. Чон чувствует себя по-новому, намного лучше, когда состоит в отношениях с Чимином, является важным человеком для него. Вскоре после дня рождения они снимают новый клип, не совсем клип, но это видео, в котором надо гулять по краю леса и спать в пикапе, и Чон думает, что это всё напоминает сказку, пусть съёмки и высасывают все силы. Чимин шутит с ним весь день и жмётся к нему сентябрьской ночью; макнэ понимает, что делает всё то же самое. Они чувствуют себя хорошо рядом друг с другом и лёжа под одеялом на двухэтажной кровати. Он позволяет Паку крепко обнимать себя, пока лежит на его руке, так близко, что их разговоры доступны только им, а сами парни спрятаны от остального мира. Они — живые привидения, между ними образовались взрослые отношения за эти месяцы, спрятанные в собственном мирке, где никто не видит ничего серьёзного в их действиях. Чонгук засыпает в складках куртки старшего, щекой прижимаясь к его щеке, и все смотрят сквозь них, как будто ничего не происходит. Они заканчивают съёмки Пролога высоко на открытом воздухе и под чистым небом. Парни в отличном настроении в день рождения Намджуна. У них есть время для нормальной вечеринки во время съёмок на улице, и они не упускают возможность, отправляясь в ресторан, в котором старшие немного напиваются пивом. Чонгук узнаёт, что Сокджин быстро пьянеет, когда соглашается съесть васаби только после нескольких напитков; никому не пожелаешь такое увидеть. И остаток ночи проходит в таком же духе, продолжаясь, пока их животы не набиты, а они не отправляются праздновать «Полномасштабную феерию дня рождения Намджуна» (цитировано со слов Тэхёна) в общежитие. Не то, чтобы Чонгук никогда не пил со всеми, потягивая соджу по особым случаям, когда они празднуют вместе. Но сегодня он чувствует себя особенно хорошо, даже замечательно, сидя рядом с прижатым бедром Чимина и множеством бутылок на полу. Он закидывает в себя шоты, как настоящий профессионал, потому что парень просто счастлив, да и почему бы и нет: хёны слишком заняты, напиваясь на кухне, чтобы следить за ним. Тэхён растянулся на полу около бутылок и смотрит на него особенным взглядом с усмешкой на лице; ночь только начинается, а соджу всё ещё льётся рекой. Чонгук выпивает четвёртый шот, когда начинает чувствовать эффект первых трёх, из-за чего кончики пальцев начинает покалывать. — Воу, притормози, Чонгуки, — растягивает слова Тэхён. Он пытается пить, не поднимаясь, из-за чего напиток течёт по рту и подбородку. Чон смеётся. — Мы не пили на мой день рождения. Я навёрстываю упущенное. — Как безответственно, — он трясёт головой, поднимая себя с пола, хотя и с некоторыми трудностями. — Чимини, скажи ему? — Хмм? Он может почувствовать тепло Чимина рядом и переводит взгляд на него: его щёки горят, а в глазах отражаются блики. Пак на той стадии опьянения, где он весёлый и довольный, смеётся каждую секунду без особой причины. Это посылает разряды по всему телу младшего, а в самой сердцевине груди что-то болит. Он думает, что, возможно, все четыре шота ударили в голову в один момент. Тэхён фыркает и своим пьяным мозгом решает, что сейчас самое лучшее время для того, чтобы втиснуться между Чонгуком и Чимином, закидывая руки им на плечи. Он откидывается назад, длинные и нескладные ноги закидывает на чужие колени и нежно хлопает их по головам. — Я люблю вас, ребята, вы знаете это? — начинает он, и макнэ бросает взгляд на Пака, обмениваясь улыбками.- Даже если вы не позволите мне больше спать с вами, и Чимин будет тратить все свои деньги, водя тебя покушать, а не меня, даже несмотря на то, что вы выгнали меня из отеля, чтобы заняться одному богу известно чем и… — Мы поняли, хён, — заверяет его Чонгук, а старший начинает хихикать. — Мы тоже любим тебя. Он даже не может злиться на него из-за того, что пытается чувствовать себя комфортнее с ними. У этого парня просто такие руки, и ноги, и сердце, особенно, когда тот пьёт. Друг болтает о любви и дружбе, и улыбка не исчезает с лица Чонгука. Он всегда такой сентиментальный. — В общем, я просто счастлив за вас, и я рад, что вы тоже счастливы, — он целует их в макушки с громким звуком, без стеснения осыпая их любовью и комплиментами. Потом они затихают, но с приятной тишиной, как будто они общаются без слов. Чимин опять уменьшает расстояние между ними и незамедлительно хватает его руку, обводя линии на ладони указательным пальцем. Чонгук зачарованно наблюдает за ним. Он любит, когда Пак ведёт себя так. В отношениях с Чимином всё кажется возможным, как будто он мог бы достать до луны и положить её в карман или проглотить солнце, если сильно постарается. — Я люблю твои руки, — произносит старший, немного надувая губы, когда наконец-то сплетает их пальцы вместе и сжимает. — Почему? Парень пожимает плечами. — Они большие. И приятные, — его речь звучит немного невнятно. Он сжимает руку Чимина, ничего не отвечая, чувствуя, как некий фильтр в голове исчезает, пока алкоголь течёт по крови. Парень понимает, что ему надо перестать пить сегодня, чтобы не сказать что-то слишком стыдное. Например, как ему нравится то, как сочетаются их руки вместе, как он любит, когда Чимин гладит его волосы ночью и немного чешет на затылке. Они все слишком честные, когда пьянеют. — Мои руки слишком маленькие, чтобы быть приятными, — признаётся хён, смотря на них, крутя их и сравнивая. — У тебя очаровательные ручки, хён, — произносит Чонгук, сразу же сожалея о сказанном, когда замечает, что их уши покраснели. Просто, блять, уже слишком стыдно. — Ты пьян. — Ты тоже. Чимин облокачивается на него, пока его голова не располагается на чужом плече. Он хочет поцеловать место между бровей Пака и делает это, а парень морщит лицо в ответ, улыбаясь. — Вы, парни, такие милые, что это даже отвратительно, — Сокджин кричит им с другого конца комнаты, и все остальные смеются над ними. Он дёргается. Парень закатывает глаза на их улюлюканья и наклоняет голову так, чтобы никто не мог смотреть ему в глаза. — Вы смущаете его, перестаньте, — отрезает Намджун. Он тоже смеётся, но хотя бы пытается быть хорошим. Чимин отодвигается так же быстро, как и упал на него, смущённый и пытающийся сдержать улыбку. Он слишком легко смущается для человека, который сам любит смущать других, думает Чонгук. Смех над ними, наконец, стихает, перерастая в полусмех и полустон, когда Сокджин начинает шутить бесконечные «отцовские» шутки. Он слишком горд ими, и Намджун почему-то смеётся над каждой. Хосок и Юнги исчезают с кухни после второй, Мин запинается о свои собственные ноги, а Тэхён находит себе новое место на полу, где можно развалиться и смотреть в потолок. Чонгук наблюдает за всеми с его комфортного места на диване с Чимином, его пальцы всё ещё немного покалывает, но разум становится яснее с каждой минутой. С того момента, как он начал пить, его терпимость к алкоголю стала лучше (или хуже, с какой стороны посмотреть). Иногда плохо уметь пить. Он трезвеет слишком быстро, но всё равно наслаждается этим немного пьяным состоянием после. Кажется, Чимин чувствует себя точно так же, всё ещё хихикая звонко, но менее часто, взгляд останавливается на нём каждые несколько минут. Пока они целуются, Чонгук замечает руку парня высоко на своём бедре, и он удивляется, когда это зашло так далеко. Пак на вкус как соджу и вишнёвый бальзам для губ. Чимин дёргается в его руках. — Кровать? — бормочет он, и макнэ кивает. Они пытаются незаметно уйти, и у них почти получается, пока Намджун не встречается взглядом с младшим, а тот не закрывает дверь. Его рот открывается, когда он указывает на него, выглядя немного оскорблённым. — Хэй, вы не можете занять комнату, это мой день рождения! — Прости, Намджун-хён, — пищит Чимин, и Чонгук ставит точку, захлопывая дверь с глуповатой улыбкой на лице. Он рвано выдыхает, когда Чимин кусает его губу. Джуну придётся спать на другой кровати сегодня. — Чонгук-а? — плавно произносит Пак, прижимаясь губами ещё раз перед тем, как отодвинуться. Его ноги уже подкашиваются. — Да? — Ты можешь… — он целует его в челюсть, — пойти взять мне воду, которую я оставил в гостиной? Младший останавливается: — Ты издеваешься. Я не вернусь туда. Он медленно целует его шею. «Пожалуйста». Невероятно, думает Чонгук, откидывая голову назад. — Ладно, ладно. Чимин смеётся над тем, как быстро тот сдался, тыкая ему в щёку. — Спасибо. — Ах-хах, неважно, — он мысленно жалуется на любовь, буквально льющуюся из него, и переводит взгляд на закрытую дверь. Парень открывает её на счет три, на цыпочках выходит из комнаты, надеясь, что он достаточно тихий… — Это было быстро, — незамедлительно подмечает Хосок. Блять. Чонгук замирает в движении, и все смотрят на него, как стервятники на добычу. Ебаный Чимин, ебаный Пак Чимин, думает парень, пока мелкими шажками добирается до воды на столе. Он делает это слишком медленно, остальные уже окружают его с поднятыми бровями и устрашающими ухмылками, и глаза макнэ метаются, как у пойманного животного. — Просто пришёл за водой, — бормочет он, пытаясь найти путь отступления. — Вы серьёзно собираетесь переспать в нашей комнате? В мой день рождения? — распаляется Намджун, махая кружкой так, что содержимое внутри опасно булькает. Голос Чонгука звучит напряжённо, когда он говорит. — Есть и другие кровати, хён, — он двигается вправо, но Сокджин блокирует проход. — Вы же предохраняетесь? У Намджуна есть презервативы в… — О, боже мой, — парень почти кричит, закрывая уши руками. — Всё не так… мы не…. Аа… — Оставь их, — Юнги присоединяется, держа стакан в руке так же, как держит его старый притязательный мужчина, только кончиками пальцев. — Он молод, дай ему повеселиться. Вот когда я был его возраста… Хосок быстро прерывает его, закрывает рот рукой. — Хорошо, хён. Думаю, тебе на сегодня хватит, — парень громко смеётся, при этом выглядя не трезвее старшего, но Чонгук никак это не комментирует. — Хватит стоять на пути молодой любви, — Тэхён появляется за лидером, жалуясь и ложась тому на плечи. Чон-младший начинает отступать, пока Намджун оккупирован. Он не думает, что когда-либо хотел сильнее сгореть заживо. Парень нервно чешет затылок, замечая пробел около Сокджина, и решает рискнуть. Остальные замечают это слишком поздно, когда он уже убегает, быстро захлопывая дверь спальни и спасаясь от доносящихся криков. — Наш Чонгуки теперь настоящий мужчина. — Настоящая любовь. — В моей спальне. В мой день рождения. Парень захлопывает за собой дверь, прижимаясь к ней спиной, как будто закрыл врата в ад, и чуть не спускается по стенке вниз. Его взгляд опущен, когда Чон передаёт бутылку Чимину, прерывающему его дыхание. — Ты не поверишь, что я только что пережил ради этого, — он поднимает взгляд. — Ох… — Спасибо, — мягко произносит Чимин, забирая бутылку рукой, чуть виднеющейся из-под толстовки Чонгука. Он одет в большую голубую кофту Supreme, которую младший оставил на лестнице кровати, и его маленькое тело поглощено им, утопая в свободной материи рукавов. Край собирается около его голых бёдер, не оставляя ничего воображению, и Чонгуку интересно, слишком ли он молод для того, чтобы умереть от сердечного приступа. Он смотрит на чужие выбритые ноги, думает о том, каково это — коснуться их губами, и Чимин переминается, оглядываясь назад. Макнэ теперь просто пьяный, возбуждённый беспорядок, и это не помогает. Пак выглядит так хорошо, что у Чона начинается жар. — Это моё, — глупо произносит он. — Если ты не хочешь, чтобы я носил её, то можешь просто снять, — Чимин убирает воду, облокачиваясь на лестницу в ожидании. — А ты… — Чонгук жестикулирует, указывая на худи. — Под кофтой что-нибудь есть? — его джинсы становятся тесными, а дыхание учащённым. — Почему бы тебе не узнать? — он подстрекает, и парень сразу же сдаётся. Он не уверен, как у них получится подняться по лестнице, пока они заняты буквально высасыванием жизни друг из друга, но в чём он точно уверен сейчас, так это в том, что под толстовкой только узкие чёрные боксеры, и младший не может перестать водить руками по ним, сминая пятую точку, пока они валятся на незаправленную кровать. Чимин хватается за его волосы и оттягивает зубами губу, они уже тяжело дышат в ночи. Он надеется, что остальные участники разговаривают достаточно громко, чтобы не услышать их, так как он ничего не слышит из-за рваных вдохов и выдохов. — Я знал, что ты любил только мою задницу всё это время, — смеётся Чимин, когда парень особенно сильно сжимает её, а потом не может сдержать смех. — Ты прав. Её и твои бёдра. Твои единственные важные качества. — Что это? — Чимин насмешливо поднимает бровь и ведёт рукой к груди Чонгука, пока тот не замечает. Он сжимает его сосок, и стон, вырвавшийся изо рта младшего, такой глубокий и быстрый, что они вдвоём замирают на секунду. — Вау. — Ты знаешь, что они чувствительные, — бормочет парень, пряча лицо в шее старшего. — Да, но я не знал, что они настолько чувствительные, — он проводит пальцем по ним ещё раз, наблюдая за реакцией. — Поэтому это единственная вещь, которая будит тебя? Ты просто возбуждаешься? — он трёт сосок между пальцев, улыбаясь так, как будто только узнал какой-то важный секрет. По груди и животу младшего разбегаются мурашки, он сдерживает стон в горле, когда накрывает ладонью член в трусах Чимина. Просто в эту игру играть могут оба. Чимин звучит так, как будто из него выбили весь воздух, и наклоняется вперёд, убирая руку с груди, чтобы крепко схватится за талию Чонгука, и это сводит с ума и дарит наслаждение, как будто он нашёл свой собственный рай в теле парня в его кровати. — Я хочу увидеть тебя, — говорит Чон в уголок губ, и его голос уже не звучит, как его, слишком хриплый и отчаянный. Чимин быстро кивает, разбираясь с молнией на кофте и скидывая её с плеч в кучу за спиной. Палец Чонгука проходится по краю трусов настойчиво и медленно. — Подожди, — он выдыхает, и макнэ останавливается, думая, что Пак может опять остановиться. И это нормально, он может подождать. Но вместо этого Чимин надувается, осматривает его снизу вверх и раздражённо произносит: «Ты всё ещё в одежде. Это нечестно». И Чонгук наклоняется вперёд и смеётся слишком громко, целуя его в щёку и шепча «хорошо». Он снимает футболку, а потом переходит к джинсам, стягивая их вниз, пока они не застревают на коленях. «Блять, это пара узких…» Чимин веселеет, пока наблюдает, как младший пытается стянуть джинсы, в подушку смеясь над его действиями. Наконец, он садится помочь, тянув за низ, когда парень стягивает сверху, маневрируя около коленок, а потом и голеней. Брюки сняты, а два парня смеются вместе, резко выдыхая воздух, когда Чон прижимает другого обратно к матрацу. — Нам не нужно ничего делать, если ты не хочешь, — напоминает ему Чонгук. Пак смущённо отводит взгляд. — Кажется, я должен говорить тебе это. Тот пожимает плечами в ответ, целуя парня за ухом, пытаясь сказать, что это нормально, и старший прикрывает глаза, тихо хмыкая. — Я доверяю тебе, — произносит он, проходя пальцами вниз по животу Чонгуку. Это движение посылает мурашки по всему телу, слова такие тихие, но решительные. Они синхронно двигают губами в тысячный раз за эту ночь, и Чон снимает трусы Чимина, пока не чувствует, как чужой член прижимается к его телу. Он отодвигается, чтобы раздеться самому, а потом выкидывает ненужный предмет гардероба в сторону. Парень замечает взгляд старшего и чувствует себя уязвимым, но не в плохом смысле. — Что? — интересуется он. — Ты великолепный. Чонгук мнётся, тяжело сглатывая. — Ты такой сентиментальный, когда пьяный, хён, — наконец произносит парень, и Чимин просто улыбается. Он разводит ноги парня в стороны, теперь они полностью голые на одеяле, и волосы на их руках стоят дыбом. Парень глубоко вдыхает и выдыхает, и его ладони располагаются на бёдрах старшего, мускулы немного дёргаются, когда он прикасается к ним. Член Чимина розовый и гладкий, и Чонгук почти не удивляется, когда в голове проносится мысль взять его в рот. — Не только ты пялишься, знаешь? — выдыхает Чимин. И Чон наконец-то начинает двигаться, наклоняясь для поцелуя на груди, просто потому что это кажется правильным, и продолжает. Из лёгких исчезает воздух, когда Пак поднимает бёдра, и он неожиданно чувствует так много от пальцев на ногах до кончиков ушей. Парень двигается до пупка, а потом опускается к ногам, посасывая внутреннюю сторону бедра, как в своих мечтах несколько месяцев назад. Изо рта Чимина вырывается звонкий стон, и, наверное, им стоит попытаться быть не такими громкими, но тяжело думать об этом, когда старший звучит так прекрасно со ртом прямо около своего члена. Чон берёт его в рот с каким-то любопытством, обводит языком кончик, экспериментируя, и наблюдает за реакцией парня всё время: его глаза закатываются, а зубы врезаются в нижнюю губу. Он заходит дальше, и тогда появляется рука в волосах, нежно поглаживающая и тянущая до того, как он успевает отстраниться. — Я нормально справляюсь? — Ну, мы не зовём тебя золотым макнэ просто так, — быстро произносит Чимин, и Чонгук бы засмеялся, если бы не был занят чем-то другим. Он признаёт, что это не лучший вкус на земле (не отвратительный, но и не такой замечательный, как любят притворяться люди в порно), но что-то в том, что он чиминов, кружит ему голову, заставляет его опускаться ещё и ещё ниже, брать за щеку. Чонгук учится дышать через нос и трогать рукой у основания, пока другой мнёт его пятую точку. — Почему ты так хорош в этом? — неразборчиво бормочет Чимин. — У тебя вообще есть рвотный рефлекс? Чонгук останавливается. — Что? — О, боже мой. Он быстро продолжает, рука двигается по всей длине, импульсивно язык проходится от основания к концу. Пальцы на ногах Чимина подгибаются, когда губы опять берут член в рот, скользя вниз и вверх, дальше, пока Чон не чувствует его в своём горле. — Чонгук, — он трогает его за плечо, и парень чувствует странную гордость за то, что смог довести его до этого. — Я близко. Он хмыкает в ответ, держа рот вокруг его члена, пока двигается и дрочит рукой. Проходит немного времени, и Пак кончает ему в рот, всхлипывая, и это происходит неожиданно, несмотря на предупреждение. Чонгук отодвигается и пытается проглотить, но сперма горькая, а его нос дёргается, и Чон, как бы он не хотел быть тем самым парнем, не может этого сделать. Она выливается изо рта на простыни, и младший уверен, что он точно не выглядит привлекательно. — А ты чего ожидал? Это не помадка на торте Намджуна, — смеётся Чимин. Чон вытирает остатки вокруг рта. — Не знаю. Он опять нависает над Паком, чужие руки двигаются на талии, и Чонгук зависает из-за прикосновений. Чимин смотрит на него слишком влюблённо для кого-то, кто видел, как он размазывал сперму по матрацу. — Хэй. — Хэй. Глаза старшего окружают морщинки, когда он улыбается, и это самая прекрасная вещь во Вселенной. — Твоя очередь, ладно? — рука Чимина двигается вниз к его члену, проходит по нему несколько раз, и Чон рвано выдыхает, опираясь на локти. — Ладно. — Я не знаю, как тебе нравится, так что… — Просто… делай это… как… — он берёт руку Чимина в свою и двигает по своему члену медленно, немного закручивая, а потом делает быстрые и медленные толчки. Парень убирает руку, чтобы не упасть на Пака, сжимая подушку над головой и постанывая, когда старший проходится пальцем по кончику. Он ловит рот Чонгука в этот момент, беспорядочно целуя его и ускоряя руку, и Чон толкается в него, ноги дёргаются, а сердце ускоряется. Чимин кусает его губу, потом подбородок, челюсть, не замедляясь ни на секунду. — Дерьмо, — он знает, что кончит быстрее, чем того хочет, но парень не может замедлиться сейчас, не когда губы старшего так идеально касаются его, а рука двигается быстро и интенсивно по его члену. Другая рука Пака находит его сосок, пальцы скручивают его быстро и сильно, и Чонгук знает, что он кончает, падая рядом, его бёдра сжимаются, и Чимин ловит ртом чужой стон. Он лежит на груди парня около минуты, но кажется, что время остановилось. Тяжело сказать, когда он решается посмотреть на Чимина, и сперма растекается между их телами. — Это произошло, — Чон перемещает взгляд от живота хёна к его лицу. — Это произошло, — подтверждает парень, в его глазах опять то же самое выражение, что и раньше. Кажется, что тот просто переел сладкого. Он берёт кофту, которая теперь застряла между стеной и кроватью, и использует её, чтобы очистить их, скидывая предмет одежды потом с кровати и падая рядом с Чимином. Намджун убьёт их с утра, когда узнает, думает он. — Теперь мне придётся заняться стиркой, — говорит Чон, смотря в потолок. Пак громко смеётся, поворачиваясь, чтобы обнять парня. — Я думал, что тебе нравится стирать. — Не когда всё в сперме. Парень смеётся сильнее, и Чонгук скидывает простынь, чтобы укрыть их чистым одеялом. Жар в теле успокаивается. Их сердцебиения замедляются. Младший не думает, что когда-либо чувствовал что-то похожее, только отдалённо напоминающее выброс эндорфинов после долгого бега в жаркий летний день, когда он падает обратно в постель. Теперь дыхание Чимина спокойное около его плеча, и он чувствует ком в горле, появляющийся каждый раз, когда макнэ хочет заплакать. Это глупо. Он глупый. Он даже не понимает, почему этот раздражающий ком там. — Чонгук-а? — Что? Пак играется с чёлкой на лбу, проводит пальцами к щекам, как будто изучает их форму. — Я люблю тебя. Ком в горле большой, как никогда, и он не может просто избавиться от него. Его лёгкие кажутся такими сжатыми. — Серьёзно? — Мхмм, — Чимин оборачивает руки вокруг его талии. — Тебе не надо ничего отвечать. И дело в том, что он хочет, правда хочет. Парень хочет повторять Чимину, как сильно он любит его, хочет сказать, что любовью покрыта его кожа и дыхание, хочет заверить, что он достанет самую далёкую звезду рыболовной сеткой, только если Пак попросит. Но он не говорит. Может быть, потому что он напуган, или потому что эмоционально истощён. Это плохие отговорки, но он всё равно не говорит. Вместо этого парень целует его, как будто это единственная вещь, которую может сделать правильно, поцеловать его со всей любовью, которую только может найти в чёрной дыре своего сердца. Чонгук держит лицо Чимина в ладонях, как что-то хрупкое, как крылья бабочки, соединяет их губы ещё несколько секунд и потом опять откидывается на подушку. Он думает, что может почувствовать усталость, исходящую от тел. — Спокойной ночи, хён. — Спокойной ночи.