Riptide

Рождество наступает и проходит в суматошных шоу, слишком большом количестве кофе и возвращении смеха Чимина, напоминающего звенящие бубенцы. Он — это последнее, что Чонгук видит в канун Рождества, и первое, когда он просыпается утром; они оба скучают по дому, но находят его кусочек в объятьях друг друга. Чимин шепчет ему: «Доброе утро», и Чон тихо шепчет ему то же в ответ, и день становится хорошим даже со всеми шоу и репетициями. На Рождество макнэ получает комикс, альбом Троя Сивана от Намджуна и таинственную упаковку презервативов и смазки, оставленных на ночном столике без записки. С красным лицом он прячет их под одежду, как только видит. Ему кажется, что это либо Сокджин, либо Юнги, но парень всё равно слишком смущён, чтобы спрашивать. Чимин дарит ему кольцо, простое серебряное кольцо, которое лежало в его шкафу, он неловко даёт его парню во время завтрака. Пак бормочет, что Чонгуку не обязательно носить его, что у него не было времени сходить в магазин и купить что-нибудь, но он думает, как ему бы подошло оно, и кольцо всё равно немного велико ему. Чон надевает его в середине речи Чимина и наблюдает, как тот сразу же замолкает. Кавер стал частью макнэ, и он думает, что у его парня всё так же с кольцом. Младший крутит его на указательном пальце; такое ощущение, что тот подарил ему сердце, как бы говоря: «Забирай, оно твоё». На Рождество они выступают на концерте в Кобе, который идёт не по плану. Тэхён и Юнги заболевают, второй концерт отменяется, его мысли заполняют разочарованные лица фанатов, и Юнги волнуется из-за этого больше всех. Потом Намджун получает травму. Это беспорядок, через который они проходят лишь потому, что у них нет другого выбора. Эти несколько дней они изменяют хореографию, делая её без Намджуна, и у Чонгука с Чимином остаётся время друг на друга только во время сна (хотя его у них тоже недостаточно). Пак практикует своё сольное выступление в одиночестве, младший работает над Yanghwa Bridge для его дуэта с Zion T., а между этими делами они репетируют Perfect Man для MBC. Всё проходит в суматошном ритме, пока они не оказываются 30 декабря на KBS Song Festival, за кулисами, откуда слышны крики толпы. Они одеты в белые костюмы, смотрят выступления других за сценой, и Чонгук узнаёт, что его парень нервничает, по тому, как он прекращает говорить, и отрешённому взгляду в момент, когда тот смотрит на сцену. Парень легонько целует его в затылок, молча успокаивая, а потом укладывает его волосы обратно. Его руки остаются на плечах старшего, когда начинается медленная песня, и он опускает их на талию. — У тебя получится, — говорит Чон, но Чимин не отвечает, лишь подходя ближе. Они раскачиваются из стороны в сторону, Чонгук приближается, пока его грудь не прижата к чужой спине, и они окружены людьми, но макнэ это не волнует. У них никогда не будет того, кого он сейчас обнимает, даже кого-то похожего. Чимин отклоняется назад на него, и Чон останавливает его, кладя руки на бёдра, а потом он заходит ещё дальше, заставляя младшего обнять его сильнее и буквально держать на себе его вес. Парень прислоняется щекой к уху Чимина, расслабляясь, и Хосок смотрит на них так, как будто он боится, что они начнут целоваться на людях. — Время пришло. Свет на сцене затухает, музыка замолкает, и Пак кивает, отходя. Чонгук показывает ему два пальца вверх перед тем, как они оба исчезают в толпе, находя свои места на сцене. Участники ждут ещё одного выступления, прорабатывая в голове все движения танца; проходит ещё немного времени, и Чимин встаёт на своё место в середине, ловя на себе белый свет, который делает его каким-то внеземным. Даже когда все нервы на пределе, это не заметно на его лице во время выступления. Чонгук наблюдает за ним со стороны, ожидая своей очереди, и думает, что, наверное, Пак был рождён для сцены. Ночь проходит замечательно, все их выступления выходят хорошими, и у них даже находится время, чтобы отпраздновать день рождения Тэхёна, среди всего этого хаоса за сценой. Чимин становится более расслабленным и весёлым, ударяя Кима по спине во время поздравлений. Они больше касаются друг друга, только теперь старший не волнуется и продолжает ухмыляться Чонгуку, как будто может читать его мысли. Сложно держать свои руки при себе, когда в них столько оставшегося адреналина, только посылая друг другу пламенные взгляды. — Ты выглядишь так хорошо, — произносит Чонгук, кладя ладонь на спину Чимина. — Хах, и ты, конечно же, не смотрел на мою задницу всё это время? Он убирает ухмылку с лица Пака, щипая его за пятую точку и отвечая: — Как-то сдерживался. — Ну, если ты так говоришь. Они смотрят друг на друга, ухмыляясь, искры летают между ними, что-то блестит в глазах. Чимин игриво кусает губу, делая её красной, и ладони Чона потеют. Его дыхание ускоряется, когда старший наклоняется, приближая рот прямо к его уху. — Я бы хотел, чтобы ты поцеловал меня прямо сейчас. Чонгук облизывает свои потрескавшиеся губы. — Разве ты не устал? — Нет. — Так что… позже в отеле? — выдыхает он. — Ага, — соглашается Чимин, оглядывая его сверху вниз. — Хорошо. — Хорошо, — он улыбается в пол, а потом уходит, как будто не сделал комнату на сто градусов жарче минуту назад. Чонгук смотрит на него, пот скапливается на его висках, и он ждёт, когда же эта ночь закончится.

----------

Они возвращаются назад поздно, но его пульс всё ещё не успокоился, а Чимин всё ещё выглядит красиво в лифте, поднимающим их в комнаты. Они желают «Спокойной ночи» остальным, пытаясь не казаться очевидными в том, что их буквально трясёт, быстро идут до комнаты по коридору, пока их сердца ускоряются. Парни слышат, как за ними открывается дверь. Тэхён прямо отвечает, что это пиздёж, когда Чонгук говорит, что они просто собрались спать, скептически наблюдая, как макнэ пытается найти ключ от номера. — Да ладно, вы, парни, вы выглядите так, как будто готовы скакать друг на друге всю ночь, — произносит Тэ, совсем не удивлённо. — Я даже заволновался на минуту в машине… Чимин топает ногой, когда Чон наконец достаёт ключ со дна сумки, но до Кима ещё не дошло, что ему пора уходить. Он кладёт руки им на плечи и слегка сжимает их. — Я рад, что вы разобрались со всем. Вы как… — Мы тоже, Тэ, — немного раздражённо произносит Чимин, — но, так как мы со всем уже разобрались, нам бы хотелось побыть наедине сейчас, и я люблю тебя и надеюсь, что у тебя был хороший день рождения, но сейчас нам пора… Чонгук-а, где ключ… О, слава богу. Чимин забирает карту из его рук, Тэхён начинает уходить, смеясь над расстроенным выражением лица Чимина, когда замок почему-то загорается красным и не открывается. Его брови поднимаются, пока Ким идёт по коридору в собственную комнату. — Повеселитесь! И как только Тэхён отворачивается, замок загорается зелёным, и парни влетают внутрь. — Скучал по этому, — шепчет Чимин, когда дверь закрывается, хватаясь за шею и Чонгука и притягивая его к себе, пока они не ударяются о стену. Он подскакивает, и Чон сразу же ловит его за бёдра, уже издавая стон, потому что они так долго не проворачивали такое в номере отеля. Кровать достаточно большая для них двоих, она уже ждёт их, и младший готов, так готов опять почувствовать всего Чимина, в лучших обстоятельствах, чем были раньше. Он целует его шею, и Пак сжимает его волосы в ответ, и он чувствует себя таким потерянным в нём, футболка старшего поднимается под его руками. Парень оглаживает тазовые косточки Чимина, кусая у кромки футболки, его шея начинает болеть из-за такого положения. — Ты такой низкий, Чимин, — ухмыляется макнэ, сильнее хватая его бёдра и подтягивая парня выше. Так его намного легче целовать. Парень легонько ударяет его по груди в ответ. — Я старше тебя, помнишь? Ребёнок. Они смеются, Чимин крепче обнимает ногами талию Чона, и это забавно, как мало, но в то же время много изменилось между ними. Они всё ещё дети, которые прикалываются друг над другом, лучшие друзья, которые глупо шутят и громко смеются по ночам. Только теперь они делают ещё и другие вещи. Они дразнят друг друга прикосновениями, пока Чимин резко не дёргает бёдрами с появляющимся стояком. — Ты уверен, что хочешь называть меня ребёнком, пока я держу тебя так? Я мог бы и уронить. — Ты бы так не сделал. Старший не перестаёт смеяться, его глаза прекращаются в маленькие щёлочки, и он хватается ногами ещё сильнее. — Думаешь? Чонгук поднимает бровь, проверяя его, пока отходит от стены и несёт парня на кровать. Его сердце останавливается, когда их лбы соприкасаются, улыбка Чимина так близко и так лучезарна. Он отпускает его, кидая на матрац, и смеётся, когда хён немного подпрыгивает на нём. Пак выпрямляется, когда парень нависает над ним, его колени расставлены в сторону, и младший смотрит вниз большими и тёмными глазами. — Ты идиот, — говорит ему Чимин, поглаживая большим пальцем щёку. — Ты любишь меня. — Забавно, иногда такое случается. Чонгук двигается, чтобы медленно поцеловать его, в процессе задирая футболку, и Пак пытается расстегнуть ремень, насколько у него получается, не смотря на него. Чуть позже они оба полностью раздеты, а простыни вокруг них смяты, их кожа горит под прикосновениями. Чимин чувствует себя так хорошо из-за чужих пальцев. Одеяло путается где-то в ногах. Пальцы касаются члена Пака, и он надеется, что за стенкой этого не слышно, потому что они ещё ничего не начали, а парень уже громко стонет. Как будто он думал об этом весь день. Они быстро дышат, когда скользят друг об друга, руки хватаются за спину Чонгука, прижимая их друг к другу до невозможности близко. Ногти Чимина впиваются ему в спину. — Хён, тебе правда надо постричь ногти, — жалуется младший, целуя его за ухом. — Прости, — он ослабляет хватку и проводит ладонью по позвоночнику, ниже, пока не хватается за пятую точку. Он стонет, когда Чимин сжимает её, соединяя их рты в поцелуе. И парень любит губы старшего, он думает, что кусать их и посасывать, наблюдать, как они краснеют и набухают, — слишком тяжело. Эти губы большие и мягкие, в отличие от его собственных, и Чонгук никогда не привыкнет к ним, к тому, как настойчиво они прижимаются к его рту, как иногда они имеют вкус клубничной помады. — Хочу спуститься ниже, — бормочет Чон, особо не задумываясь. Его губы расслабляются. Чимин стонет: — Вообще… Я думал… — он замедляет их поцелуй, пока восстанавливает дыхание, его глаза встречаются с взглядом макнэ. — Я имею в виду, если ты хочешь… Он ждёт, пока Пак лезет в свою сумку. — У меня всё есть. Я просто, — он делает паузу, соединяя их руки, — хочу быть ближе к тебе сейчас. В голове Чонгука всё встаёт на свои места, и в его животе появляется странное чувство, которое распространяется по всему телу. Он облизывает губы, сжимая руку старшего. — Хорошо. Чонгук отодвигается, чтобы Чимин мог найти всё необходимое в своей сумке, и в груди Чонгука возникает острая боль, как будто в голове совершается переворот. Он смотрит на парня, его пальцы дёргают простыню. Чон думает, что он никогда не хотел Чимина больше, чем сейчас, с его разгорячённым телом и спутанными волосами, достающего смазку и презерватив на кровать. И ещё младший никогда не чувствовал себя настолько неопытным. Пак тихо садится, оставляя на губах Чонгука короткий поцелуй. Они смотрят друг на друга и, не отрывая взгляда, и падают на матрац. — Привет, — говорит Чонгук, нависая над ним, а Чимин берёт его лицо в руки. — Привет, любимый, — его руки такие тёплые, а голос такой нежный. Чонгук думает, что он сошёл с ума. Он целует его лоб, потом губы, подбородок и щёки. Парень целует веснушки на груди старшего, прижимая губы рядом с пупком, где, он чувствует, дыхание Чимина замедляется. Его глаза закрываются, когда рот перемещается к бёдрам, опускаясь ещё ниже. Чонгук целует его там, а потом под коленкой. Он не совсем уверен в том, что делает, ему просто надо сделать парню приятно. — Что ты делаешь? — спрашивает Чимин, закрывая руками лицо. Чонгуку интересно, насколько сильно он покраснел. Он проходится губами по его икре. — Люблю тебя. — Что это значит? — Не знаю, — он начинает целовать его обратно, в этот раз по другой стороне. — Думаю, я могу быть пьян? — поцелуй на талию. — Вообще, тебе стоит игнорировать всё, что я сейчас говорю. — Поцелуй под подбородок. — Я же говорил тебе, что ты красивый, да? Чимин смотрит на него так, как будто не может поверить в происходящее, и это чувство взаимно, думает Чон; его щёки настолько красные, что он видит это даже в темноте. — Думаю, несколько раз говорил, — отвечает он, — но это не точно… — Что же, ты красивый, — он соединяет их лбы и сглатывает. — Очень красивый. Даже когда ты просыпаешься, и твои волосы странно выглядят. — Секс ударил тебе в голову, Чонгуки. — Возможно, — он тянется за смазкой, садясь, чтобы открыть её. — Ты готов? Чимин кивает. Смазка холодная, он распределяет её по пальцам, и что-то в бутылке кажется ему знакомым. — Ты получил это на Рождество? Пак открывает глаза: — Откуда ты узнал? — Потому что я получил то же самое, — бутылка отставлена в сторону, а парень садится между ног Чимина. — Знаешь, кто подарил это? — Без понятия. Санта? — он опускается на колени, прижимая к себе ноги, и неожиданно атмосфера опять меняется, когда парень притягивает к себе за шею Чонгука. — Послушай, я просто, — он выдыхает, — хочу почувствовать тебя. Ему не надо говорить дважды. Он прижимает указательный палец ко входу, и старший втягивает ртом воздух, Чон ждёт, когда тот расслабится, и мышцы не будут такими напряжёнными, чтобы продолжить. Он пытается использовать все те мысли о сексе, которые были у него в голове, каждую статью и видео, просмотренное им, и парень думает, что он просто накручивает себя, держа половину пальца внутри Чимина, который медленно дышит под ним. — Я не совсем знаю, что делаю, — признается Чонгук, проталкивая палец полностью внутрь, пока Пак кусает нижнюю губу. — Я тоже, но ты… — он замолкает, когда парень начинает двигать палец внутри, — справляешься. Он наклоняется вперёд, пока другая рука гладит бедро старшего, подтягивая колено Чимина ближе к груди. — Ты когда-нибудь уже делал это? — Чонгук задаёт вопрос куда-то в его шею. — Трогал себя там? Зачем ты спрашиваешь? — Ага. Просто интересно. — Несколько раз, наверное. Его веки становятся тяжелее. — Это… сексуально. — Думаешь? — он издает что-то среднее между смешком и стоном, и Чонгук кивает с закрытыми глазами, начиная проталкивать второй палец. — Хмм, я думал о тебе, знаешь? Чон стыдливо скулит, его второй палец внутри, а стояк мешается между ног. — Боже. — Это Чимин. Чимин ухмыляется, несмотря на румянец на лице, мозг Чонгука продумывает столько вариантов развития событий, когда он смотрит на то, как сияет он под ним. Чон начинает раздвигать пальцы через секунду, наблюдая, как ухмылка исчезает, его губы слегка открываются, и младший целует его так, красиво и в открытый рот. Его руки дрожат, когда Чимин стонет под ним, он немного сгибает пальцы внутри. Парень проходится по точке, которая заставляет старшего кричать второй, третий раз. — Просто скажи, когда будешь готов, ладно? Через несколько минут растяжки, пока Пак привыкал, он чувствует лёгкое похлопывание по плечу и шёпот: «Всё, я готов». Он вытаскивает пальцы, вытирает смазку о простыни и открывает презерватив, который надевает с слегка трясущимися пальцами. Все чувства обострены: неуверенность, радость и любовь, бурлящая в нём. Его руки лежат на бёдрах Чимина, Чонгук пытается контролировать дыхание, боясь, что взорвётся от того, как красиво парень выглядит с разведёнными ногами и светящимися, как звёзды, глазами. Он хочет чувствовать его под кожей, хочет раскрыть старшего, как мандарин, очищающийся от кожицы. — Почему ты нервничаешь, а не я? — Чимин берёт его руки и успокаивает их. — Я не нервничаю, просто… так много всего. Старший хмыкает. — Давай попробуем так, ладно? Он садится, поворачиваясь и указывая Чонгуку откинуться назад к изголовью. Смазка уже в его руках, когда младший опять поднимает взгляд, Чимин тихо сидит на коленях, пока ведёт рукой вниз и вверх по его члену. И Чон задыхается, потому что он совсем не был готов к тому, что ладонь хёна окажется там. Но это не продолжается долго, скоро Чимин поднимается на коленях, его ладонь ложится туда, где бьётся сердце младшего. Чонгук двигает бёдрами, думая, что он может застонать только из-за мысли о том, что Чимин объездит его. Год назад они боялись признать свою симпатию, а теперь они здесь. Пак в его руках, медленно опускается на него, его голова откинута назад. «Это горячо», — первая мысль в его голове, как будто Земля горит, и огонь быстро распространяется вокруг них, поглощает их, забирает весь кислород из атмосферы и лёгких. Чонгук не двигается, закрывает глаза, потому что чувствует слишком многое, ожидая, когда Чимин опустится. Маленькие вздохи и тихие стоны звучат где-то в его голове. Его пальцы подгибаются, он пытается сконцентрироваться, сфокусироваться, а потом он полностью внутри Пака. Они так близко, как будто их сердца бьются в унисон. — Вау. Чимин молчит где-то минуту, привыкая. Его пальцы всё ещё на груди, а Чон водит своими руками по его бёдрам, пытаясь успокоить их. — Вау, — наконец, отвечает Пак, начиная немного двигаться, открывая глаза и натыкаясь на взгляд младшего. Солнце может быть и за 150 километров отсюда, но Чимин всё ещё с ним, и он такой же горячий и полыхающий. Парень медленно двигается вверх и вниз, увеличивая движения, когда он становится увереннее, открывая рот. Из-за энергии и жара глаза Чонгука слезятся, он двигается в парня с почти писком, за который ему было бы стыдно, если бы он мог нормально думать. Когда его рука движется к члену старшего, он целует его, и поцелуй получается беспорядочным, но нужен ему, нужен рот, который остановит поток этих сопливых слов с его языка. Он дрочит Чимину, пока их бёдра двигаются. Они дышат друг другу в губы, и это идеально. — Ты удивительный, Пак Чимин, — бормочет парень, поцелуи не помогают бороться со словами. Он двигается вверх, и Пак наклоняется вперёд, хватаясь на спину младшего и прижимая к себе. — Я люблю тебя. Блять, я так люблю тебя, вот дерьмо, Чимин. Контроль ослабевает, быстрее двигаясь по члену Пака, посасывая его язык, и старший издаёт самые прекрасные звуки, звуки, которые он хочет выжечь в своей голове и повторять. Чонгук хочет, чтобы это не заканчивалось, но он чувствует, что ноги Чимина ослабевают, и он так близок к разрядке, что ему приходится сдерживать себя. Чон просто хочет увидеть, как старший выглядит, когда кончает с Чонгуком внутри. Он хватается за плечи Пака, сжимает его член и целует Чимина. — Я здесь, я здесь, — вздыхает Чонгук. — Давай, хён. И Чимин кончает, ногти впиваются в лопатки, когда они целуются. Он смотрит, как старший кончает между ними, и это как стоять на краю Вселенной и смотреть на взрыв звезды. Его щёки окрашены в нежно-розовый румянец, его волосы напоминают закат, прилипая ко лбу. Пак выглядит уставшим, но он продолжает двигаться на Чонгуке, пока тот не получает разрядку почти сразу после него. Ноги старшего слабеют, он падает на Чона, и теперь они просто тяжело дышат. Там, где лежит Чимин, кожа влажная, и младший не уверен, пот ли это или слёзы парня, но он всё равно гладит его по спине, шепча неразбериху в его волосы, пока тот не успокаивается и не слезает с его члена. Чонгук укладывает Пака на подушку, а потом встаёт, избавляясь от презерватива и принося мокрое полотенце из ванной, возвращаясь обратно в постель. Он смотрит на парня рядом с ним, медленно вытирая их кожу. Они смотрят друг на друга, наслаждаясь моментом. — Ты много говоришь во время секса, — говорит Чимин, проходясь подушечками пальцев по его телу. Чонгук немного смеётся, но смотрит вниз, туда, где он очищает живот парня. — Прости. — Нет, это мило, — улыбается Пак. — Обычно ты не говоришь такое. Я просто не ожидал такого. — Я тоже. Он убирает полотенце и жмётся ближе к нему, накрывая их одеялом, пока комната охлаждается. Они ложатся рядом, как делали до этого, руки Чимина обнимают его талию, и он хочет, чтобы это стало самым родным чувством на земле, хочет тысячи повторений. Чонгук думает, что не важно, кем они станут в итоге как музыканты, как участники одной группы, как люди, они всегда найдут друг друга, как река всегда находит океан, создавая новую жизнь в месте встречи. Он вливался в Чимина годами, и они вместе создали это устье реки; два разных человека построили что-то прекрасное в месте встречи, что-то, что никто другой не может потрогать. Они стали такими важными друг для друга, как симбиоз. Его руки тихо перемещаются на рёбра старшего, он чувствует дыхание под своей ладонью. И это удивительно, как всё происходит, как люди влюбляются. Он влюблён во всё: от его дыхания до изгиба улыбки. Он влюблён в смех. Он любит парня по имени Пак Чимин, и Вселенная завидует, потому что Пак Чимин любит его в ответ. Их пальцы переплетаются, и Чонгук думает, что они похожи на тех людей, о которых пишут книги. — О чём ты думаешь? — тихо шепчет старший, так тихо, что парень почти пропускает это мимо ушей. Он думает несколько секунд. — О нас. — О чём именно? — Думаю, просто… мне нравится жить рядом с тобой. Взгляд Чимина смягчается. Он сжимает его руку, пока пытается спрятать лицо в подушку. — Давай долго будем вместе. — Ага, — отвечает Чонгук, его заполняет слишком много сопливых эмоций. — До бесконечности и ещё дольше. Пак смотрит на него. — Знаешь, беру слова назад. И они смеются в подушки; между ними всё ещё слишком много всего, с чем они не могут справиться, что заполняет их, неважно, смехом или любовью. Чимин хихикает на груди Чонгука, и кажется, что они просто плывут вместе. — Напомни, почему я люблю тебя, — произносит старший, всё ещё прижимая губы к его коже. — Потому что я талантливый и с красивыми руками? Пак ударяет его по груди второй раз за ночь, младший лишь прижимает его сильнее. — Я тоже люблю тебя, кстати. Просто. Напоминание, — добавляет Чонгук. — Я знаю, что любишь, — он поднимает голову, чтобы посмотреть на него, и кажется, что они так замирают на долгое время. — Мы и правда что-то, да? — Ага, мы что-то, — Чонгук улыбается, вспоминая все те ночи в Малайзии. Чимин начинает зевать в грудь младшего, пока его пальцы выписывает что-то на коже. «Что-то. Моё что-то», — его голос затихает, и Чон чувствует, как тело на нём тяжелеет. Он бормочет песню, пока засыпает, слушая спокойное дыхание Чимина. Они преодолели штормы, наводнения и скалы, теперь они могут мирно плыть вместе, медленно качаться на волнах, отправляясь в будущее.