Спаси меня, Хельга.

      Хельга проснулась около полудня. Тяжёлый эмоциональный груз настолько измотал её, что бедняжка уснула прямо в прихожей, где после ухода Джеральда проплакала несколько часов. Всё тело ныло от боли, то ли от жёсткого пола, то ли от эмоционального передоза. В голове начали всплывать не самые приятные воспоминания вчерашнего дня.       Патаки не спеша встала и направилась на кухню, чтобы взбодрить себя лошадиной дозой кофеина. Моментально всё пространство вокруг наполнил пряный аромат кофейных зёрен. Хельга взяла кружку с горячим напитком и подошла к окну.       Серо, тоскливо, одиноко — вид, что открылся девушке, как никогда совпадал с её душевным состоянием. Яркое лазурное небо сейчас скрывалось под толстым слоем свинцовых туч. Порывистый ветер колыхал верхушки деревьев. Хельга села на холодный подоконник, согнув ногу в колене, и отпила глоток бодрящего напитка. Сквозь мутное стекло она наблюдала за людьми. Вечно куда-то бегут, торопятся, стараются быть везде первыми — это ли то, что действительно важно в жизни? В этой вечной погоне за лучшей жизнью и каждодневной суете люди забыли о том, что действительно важно. Никто уже не остановится, увидев одиноко растущий цветок в трещине асфальта, никто не остановится погладить уличного котёнка или щенка, потому что все вечно куда-то опаздывают. Люди перестали замечать саму жизнь.       Мутные дождевые капли брызнули на окно, заставив Хельгу вернуться из круговорота собственных мыслей. Кофе в кружке давно остыл, а блондинка продолжала всматриваться в прозрачные капельки, стекающие по стеклу. Приятную тишину нарушил звук мобильника. Патаки нехотя встала и, взяв свою сумку, начала искать телефон.       — Привет, Фиби, — нажав кнопку ответа, произнесла блондинка.       — Привет, Хельга, — на другой стороне послышался облегчённый выдох подруги. — Как ты? Где ты? Почему так долго не отвечала?       — Спокойно, Фибс. Давай всё по порядку, — Патаки уселась на диван. — Со мной всё прекрасно. Я дома. Отвечала долго, потому что не могла найти телефон.       — Слава Богу, — Хейердал вздохнула с облегчением. — Я так волновалась за тебя. Думала, ты…       — Я что? Пошла искать Арнольда? — со злостью кинула блондинка. — Ты ведь тоже всё знала, Фиби, почему ты сразу не рассказала мне?       — Потому что я не хотела, чтобы ты страдала, Хельга, — повысив тон, ответила японка. — Я предпочла бы, чтобы ты оставалась в неведении.       — О чём ты говоришь, Фибс?! Я же не на одну неделю приехала. Рано или поздно я бы всё равно узнала обо всём! Ты не должна была скрывать это от меня…       — Прости, Хельга, я просто хотела защитить тебя… — голос подруги стих. — Я же знаю, ты всё ещё любишь его.       — С чего ты решила? — возмутилась Патаки. — Прошло целых шесть лет, Фибс! Ты не думала, что я переросла свою детскую влюблённость?       — Это не так, Хельга! — цыкнула Хейердал. — И мы обе это знаем.       — Знаешь что, Фибс, если ты позвонила, чтобы поорать на меня, то давай в другой раз, — шикнула блондинка. — У меня есть и другие дела, нежели выслушивать твои глупости.       — Ты в самом деле думаешь, что сможешь повлиять на него?       — Я из кожи вон вылезу, в лепёшку расшибусь, если надо, то даже жизни не пожалею, но обязательно спасу этого болвана!       — Вижу, ты в самом деле настроена серьёзно, — Фиби тяжело вздохнула. — Что мне сказать, чтобы переубедить тебя?       — Ничего, Фибс, — спокойно ответила Патаки. — Я уже большая девочка и не позволю вам с Джеральдом принимать за меня решения. Даже если против Арнольда будет весь мир, я, Хельга Джеральдин Патаки, буду сражаться за него до последнего.       — Ты сумасшедшая, Хельга. Обещай мне, что будешь осторожна.       — Само собой, вы со шляповолосиком можете быть спокойны.       Попрощавшись с подругой, Патаки кинула мобильник обратно в сумку.       — Я должна пойти туда, — с твёрдостью в голосе произнесла она. — Я должна пойти в больницу и выяснить, что пытался сказать мне Джеральд.       Быстро сменив пыльные и помятые джинсы на новые, Хельга вышла на крыльцо. На улице всё ещё было прохладно и моросил мелкий дождик. Зонтика, как назло, под рукой не оказалось, поэтому блондинка надела ветровку и, накинув на голову капюшон, вышла из дома.       На автобусе Хельга быстро добралась до центра города. Пройдя несколько метров, она уже стояла у дверей центральной городской больницы. Шестиэтажное кирпичное здание выглядело довольно крепким, даже несмотря на наличие внушительных трещин. По всему периметру располагалось множество окон, из которых больные с грустью наблюдали за жизнью вне больничных стен. Как только Патаки зашла внутрь, в нос ударил тошнотворный запах лекарственных препаратов. Люди в белых халатах суетливо бегали из одного блока в другой, не обращая внимания друг на друга. Блондинка оставила свою мокрую ветровку в раздевалке и направилась к лифту.       Хельга медленным шагом двигалась по светлому полупустому коридору третьего этажа. Везде пахло стерильностью, отчего невольно начинала кружиться голова. Оказавшись возле коричневой двери, Патаки застыла. Сердце бешено колотилось, в висках болезненно стучало. Палата 301… Что скрывают за собой эти двери? Руки девушки задрожали в нерешительности дёрнуть за ручку. Было страшно. Всё нутро Хельги буквально кричало: «Оставь всё это безумие и просто вернись домой. Пока не поздно, просто развернись и уходи».       — Прошу прощения, я могу Вам помочь? — за спиной послышался тихий мужской голос, и Патаки обернулась.       Перед ней стоял мужчина среднего роста с чашкой кофе в руках. Осунувшийся, с всклокоченными рыжими волосами и совершенно безжизненным взглядом. По виду его легко можно было спутать с уличным попрошайкой.       — Мистер Сойер? — Патаки с трудом узнала отца её бывшей одноклассницы.       — Мы знакомы? — окинув усталым взглядом блондинку, мужчина добавил: — Ты знакомая моей дочери?       — Д-да, — неуверенно ответила та. — Я и Лайла… Мы учились какое-то время вместе.       — Ты пришла навестить её? — мужчина повернул дверную ручку, приглашая Патаки войти. — Проходи, не стесняйся.       Хельга сделала робкий шаг внутрь. Первое, что бросилось в глаза — это уютная домашняя обстановка. Словно в одночасье она перенеслась из гнетущих больничных стен в родной тёплый дом. Стены украшали несколько картин и наклеек, что позволяло разбавить приторную больничную белизну. У окна стоял небольшой раскладной диванчик, а в углу — деревянный шкаф. Также внутри палаты была ещё одна дверь, очевидно, ведущая в ванную комнату. Неподалёку от дивана располагалась широкая кровать, на которой, обняв руками колени, неподвижно сидела молодая девушка. Казалось, она даже не заметила, что в палату кто-то вошёл.       — Лайла? — Хельга с ужасом смотрела на бывшую одноклассницу.       Она с трудом могла поверить, что перед ней та самая «Мисс Совершенство», которая так раздражала её своей идеальностью. Сейчас она смотрела на совершенно безжизненную, потрепанную жизнью девочку. Некогда прекрасные косы были небрежно срезаны «под корень». Ярко-рыжий, солнечный цвет волос вытеснил ужасный оттенок грязной моркови. Патаки присела на край кровати.       — Лайла, я Хельга, помнишь меня? — чуть дыша произнесла блондинка. — Скажи что-нибудь…       Сойер продолжала сидеть в той же позе, не реагируя на голос бывшей одноклассницы. Хельге стало тошно и невыносимо больно, она никак не могла понять, что же могло так сильно надломить эту вечно улыбающуюся когда-то девушку. В её стеклянном взгляде Патаки не видела ничего — ни эмоций, ни тоски, ни злости, ни желания жить. Сейчас перед ней сидела лишь пустая оболочка, лишённая души.       — Вот уже несколько месяцев она в таком состоянии, — тихо пояснил отец Сойер. — Не говорит, ни на что не реагирует, практически ничего не ест и не пьёт. Я уже забыл, когда последний раз видел ту лучезарную улыбку на лице моей доченьки. Забыл, когда видел игривый огонёк радости в её добрых глазах, — голос мужчины задрожал.       — Что с ней случилось? — неестественно тихо спросила Патаки.       — С ней поступили очень плохо, — отец сел на диван, уставившись в пол. — Около шести месяцев назад Лайла начала встречаться с мальчиком. Вроде как с её одноклассником, Арнольдом. Она говорила, что очень давно была влюблена в него и безумно радовалась, когда он ответил ей взаимностью. Однажды она радостно сообщила мне, что парень пригласил её на вечеринку, которые устраивали его друзья. Думаю, это была последняя вечеринка в жизни моей малышки.       — Что же произошло? — внутри Патаки уже догадывалась каким будет ответ, но до последнего старалась верить, что услышит нечто другое.       — Её изнасиловали… — внутри Хельги всё оборвалось. В животе неприятно крутило, словно все её органы засасывало в чёрную дыру, оставляя кромешную пустоту. С трудом верилось, что Арнольд способен на нечто подобное, но слёзы убитого горем отца просто не могли лгать.       — Мне очень жаль, мистер Сойер… — с болью в голосе выдавила из себя Хельга, на что мужчина едва ощутимо мотнул головой.       — Спасибо, что пришла навестить мою дочь.       Патаки медленно встала, намереваясь уйти. Блондинка чувствовала, что останься она здесь ещё на мгновение, то не сможет сдержать свои эмоции. Но что-то холодное крепко вцепилось в её ладонь. Она обернулась и встретилась с потерянным взглядом бывшей одноклассницы. По её бледным щекам огромным потоком хлынули солёные слёзы. Лайла словно безмолвно молила: «Прошу, не уходи. Не оставляй меня одну». Хельга вернулась в исходное положение и неуверенно обняла Сойер. Хрупкое, практически безжизненное тело крепко прижалось к ней. Тихие всхлипы наполнили пространство внутри палаты. Сейчас блондинка хотела лишь одного — хоть как-то облегчить страдания одноклассницы, разделить с ней ту огромную боль, которую Лайла хранила в себе столько времени.       — Не могу поверить… — отец Сойер заворожённо смотрел на развернувшуюся перед ним трогательную сцену. — Ты первая, с кем моя дочь пошла хоть на какой-то контакт. Это просто чудо, — мужчина не смог сдержать слёзы радости.       — Хельга… Должно быть, ты ангел, посланный нам небесами, — прошептал мистер Сойер, прощаясь с блондинкой. — Прошу, обещай мне, что будешь навещать мою дочь…       — Обещаю, — Патаки с лёгкой улыбкой кивнула мужчине и покинула больницу.