Две стороны одной тайны

      Люк и Лея всё ещё продолжали безмолвно сидеть поодаль друг друга, красные, как помидоры, в тот момент, когда в покои вошла Асока. Завидев её, юная принцесса тут же попыталась разрешить сложившуюся ранее неудобную ситуацию, заострив внимание на чём-то другом. Присутствие в помещении Тано рядом с девочкой было ей крайне неприятно после увиденного, но Лея не стала выражать своё отвращение открыто, как делала это обычно наедине с тогрутой, сдержалась ради Люка, перед которым и так чувствовала себя виноватой.       Лишь недовольно сморщившись, окинув женщину презрительным взглядом, юная принцесса быстро бросила дежурную фразу:       — Мне пора.       И, ловко соскочив с кровати, спешно вышла из комнаты.       При других обстоятельствах уход Леи показался бы Асоке крайне неприятным, но только не сейчас, когда остаться наедине со своим дорогим приёмным сыном ей было лишь на руку.       Молча проводив юную принцессу болезненным, но относительно безразличным взглядом, Тано отметила про себя, что хорошо, что девочка ушла, как она и планировала, а затем продолжила свой путь к кровати Люка.       Аккуратно усевшись на её край, тогрута, изображая на камеру, как невероятно сильно она соскучилась по её любимому мальчику, быстро наклонилась к нему и нежно обняла юного Скайуокера, вот только на этот раз у сиих объятий была немного иная цель.       Как бы невзначай приблизившись к Люку, женщина едва заметно прошептала ему на ухо:       — Сегодня мы отсюда сбежим. Просто делай всё, что я скажу, если хочешь, чтобы мы вновь стали свободными. А сейчас подыграй мне, — произнеся эти слова как можно тише и аккуратнее, Асока отстранилась от юного Скайуокера и хитро улыбнулась.       В памяти внезапно всплыла картина о том, как Тано, направляясь сюда, при помощи Силы загипнотизировала одного штурмовика, внушив тому, что он должен пробраться в пункт слежения за камерами и запустить видео петлю, показывающую наличие обитателей в покоях мальчика, а затем пойти и открыть ангар с кораблями. От этого воспоминания на душе стало ещё приятнее и, чуть расширив свою и так искреннюю улыбку, тогрута продолжила играть отведённую ей роль.       — Я пришла уложить тебя спать, — поправив подушку под головой юного Скайуокера, женщина помогла тому поудобнее устроиться, а затем продолжила говорить, — Давай укладывайся, а я расскажу тебе, как провела сегодняшний день.       — Я сегодня гуляла в саду… — начала было ничего особо не значащий набор слов Асока, при этом всё ещё продолжая ухмыляться своим мыслям.       Тано активно жестикулировала руками, улыбалась, изображала разнообразные эмоциональные выражения лица в такт рассказу, в то время как сама сквозь Силу, тщательно отслеживала перемещения нужного ей штурмовика.       Вот он шёл по коридору, зашёл в необходимую комнату, отвлёк своего товарища по службе, загрузил нужную запись и направился в сторону ангара… Ещё пару минут, и можно было начинать побег.       Точно убедившись, что штурмовик покинул пункт слежения за камерами и выполнил необходимые действия во втором помещении, тогрута быстро скомандовала:       — Пора.       Её световые клинки в одну секунду прыгнули ей в руки и запылали ярким белым светом. Ещё через секунду «снежные» лезвия очень точно прорубили небольшую, но ровную дыру в крышке вентиляционной шахты — путь был свободен.       Осторожно, очень нежно, бережно и заботливо Асока помогла Люку подняться с кровати, переодеться и забраться в образовавшийся проход, после чего ловко и грациозно нырнула туда и сама.       Путь до ангара был простым и не долгим, хотя и достаточно грязным и пыльным, впрочем, слишком сильно мечтавшую о свободе парочку это не волновало, они просто хотели поскорее убраться отсюда и шли к своей цели крайне стремительно.       Оказавшись в нужном помещении и выбравшись из вентиляционной шахты, Тано быстро отыскала небольшой двухместный кораблик и легко избавилась от системы слежения на нём. Вейдер не должен был понять, что они сбежали, по крайней мере, не сразу.       Осторожно усадив Люка в пассажирское кресло, тогрута бережно пристегнула его ремнями так, будто юный Скайуокер не мог сделать этого сам, отчасти в данном факте была доля правды, мальчик всё ещё чувствовал себя не очень хорошо, и это было заметно по всему его усталому и ослабленному виду. В какой-то момент Люк даже слегка поморщился, испытав острую боль в животе при неловком резком движении, но взволнованная, слишком поглощённая побегом женщина этого почти и не заметила.       Разобравшись с ремнями на кресле юного Скайуокера, Асока сама уселась на место пилота и как можно скорее направила кораблик прочь из этого треклятого здания.       Путь матери и сына лежал на Татуин. Пунктом назначения Асока выбрала именно эту планету по двум причинам: во-первых, потому что там легче всего было затеряться, во-вторых потому, что следовало забрать некоторые свои вещи из прежнего жилища, чтобы тут же отправиться на поиски нового.       Небольшой домик маленькой семейки встретил их заброшенной унылостью и, тем не менее, сюда было как никогда приятно прийти, каждая стена, каждый предмет, каждая деталь интерьера казались здесь почти родными, от чего так хотелось остаться в этом месте навсегда вновь и вернуться к прежней спокойной, тихой захолустной жизни, но оставаться было нельзя. Слишком близко от тех, кто мог опять пленить Асоку и Люка, продолжая и дальше их мучать в угоду собственным прихотям.       Не теряя особо времени, Тано оставила юного Скайуокера в доме собирать вещи, в то время как сама отправилась на другой край планеты, дабы завершить очередной пункт плана побега.       Не в меру жадный тойдарианец Уотто, к слову на своей хитрости и жадности сколотивший состояние достаточное, чтобы перебраться в более приличные жилищные и рабочие условия, был крайне доволен предложением тогруты обменять новенький корабль на совсем простенькую старую развалюху.       — Пойдёт, отличная сделка. И, что самое главное, честная, на мой взгляд. Все довольны, — хитро хихикнул тот и, отдав женщине «ключи» от развалюхи, при этом деловито сложив руки на груди, тут же полетел осматривать космический транспорт Вейдера.       Асока же, тяжело вздохнув и прикидывая, смогут ли они вообще куда-то долететь на «этом» с Люком, спешно направилась к побитой посудине. Терять больше время не было никакой возможности.       Как только Тано вернулась обратно к их небольшому дому, и они с юным Скайуокером погрузили на борт огромный рюкзак со всеми самыми необходимыми вещами, развалюха с горем по полам отправилась в путь.       Едва двигающийся старый ржавый корабль, чудом не взорвавшийся по пути, медленно приземлялся на поверхность Рилота. Светило яркое золотистое солнце, играя блестящими лучами по поверхности всего живого вокруг. Мягкие белые облака, похожие на сахарную вату, неспешно плыли по светло-голубому небу, а лёгкий освежающий ветерок мягко качал изумрудные травинки на огромном безлюдном поле. Всё вокруг, земля, небеса, природа свидетельствовали о красоте мира и великолепии свободы. Всё вокруг было великолепно и безгранично прекрасно после долгой жизни в мучениях и плену.       Пыхтя, скрипя, дымясь металлическая развалюха с неаккуратным громким ударом опустилась посреди бескрайнего поля Рилота. И от абсолютной неуправляемости едва движущегося корабля удар этот был столь жёстким, что пассажиров буквально подбросило в воздух, так сильно тряхнув кабину. От резкого, неожиданного рывка развалюхи Люк громко ойкнул, схватившись рукой за живот. На какое-то мгновение ему показалось, что одежда в районе раны стала чуть более влажной, но мальчик, стараясь не создавать лишних проблем, просто не придал этому значения. Было и некогда, и не нужно.       Спешно схватив рюкзак и, словно совсем маленького, выведя юного Скайуокера из корабля, Асока тут же поспешила избавиться от развалюхи. Оставлять следов, даже таких незначительных и едва уловимых, как транспорт Уотто, по которому их могли вычислить, «слегка» надавив на тойдарианца — не стоило. Наверное, потому Тано тут же поспешила избавиться от колымаги, с огромным удовольствием подорвав её. И вот массивное оранжевое пламя уже вовсю полыхало над безлюдным полем Рилота, когда беглые мать и сын быстро удалялись от него прочь, навстречу свободе и новой жизни.       Впрочем, в планах тогруты данная планета не была последним пунктом назначения. Женщина просто пыталась получше запутать следы, прежде чем скрыться от своего неизменного мучителя на другом краю галактики. Потому Асока и планировала сменить две планеты, прежде чем угнать очередной, третий корабль, и убраться в неизведанные дали навсегда. Вот только оный, да и вообще какие-то жилые поселения, никак не встречались им на пути.       Тано и раненный юный Скайуокер долго шли через едва ли не бесконечное поле в полном одиночестве под жарким палящим солнцем. Казалось, этот простор не кончится вообще никогда. От непрерывной быстрой ходьбы на абсолютно открытом пространстве даже тогрута начинала постепенно уставать, мучала жажда, ныли ноги, рюкзак давил на плечи и, кажется, немного кружилась голова. Что уж было говорить про мальчика, который едва-едва переставлял свои ослабшие, заплетающиеся конечности, спустя столько километров пути. Кроме того, Люку было крайне жарко, казалось от пота промокла вся одежда, особенно где-то в районе живота, в котором рубашка становилась всё более и более влажной, а боль становилась всё сильнее и мучительнее. Слабость медленно, но верно подбиралась к юному Скайуокеру, заставляя того время от времени морщиться, жмуриться и приободрять себя кивками головы, дабы совсем не потерять концентрацию, но мальчишка не сдавался, стараясь молча стиснув зубы и мужественно терпя идти дальше до тех самых пор, пока у него совсем не закончились силы.       Люк уже был на грани потери сознания, перед глазами всё закружилось, поплыло и начало темнеть ровно в тот момент, как Асока, внезапно, остановилась. От чего, не ожидав подобного, юный Скайуокер неуклюже врезался в неё и, едва не упав на землю, только сейчас посмотрел вперёд.       О счастье увидели глаза совсем потерявшего надежду хоть на что-то мальчишки, они с безгранично любимой приёмной матерью стояли напротив небольшой захудалой фермы, поодаль от которой высился и блестел «спасительными огнями» средних размеров старый, но более годный для перемещений по космосу нежели развалюха кораблик.       Лишь только завидев его, Тано тут же активировала световые мечи, пытаясь подкрасться поближе и взломать дверь. Воровать у ни в чём неповинных людей и гуманоидов было не в её принципах, но иного выхода у них с Люком просто не существовало. И, активно борясь с муками совести, тогрута с пластикой лотальской кошки направилась к своей добыче.       Метр, ещё метр… Женщина была уже совсем близко от старого потрёпанного транспорта, когда внезапно до её монтрал донёсся разговор со двора небольшой фермы.       — Ты уверен, что мы сможем починить корабль? У нас ведь нет таких денег, а нужные детали стоят очень дорого, — с явной тревогой в голосе говорила молодая, стройная зелёнокожая тви`лечка своему, по всей видимости, мужу.       — Нам придётся его починить, ведь, по сути, корабль — это наш единственный доход, — с некой безысходностью отозвался мускулистый оранжевый житель Рилота той же расы.       — Мама, папа, а если мы не починим корабль, это значит, что нам нечего будет кушать? — тонким, нежным детским голоском с наивной улыбкой поинтересовалась такая же изумрудная, как и мать, девочка лет десяти.       Эти слова стали последней каплей в решении Асоки остановиться. Так стыдно за свои действия Тано не было почти никогда. В один момент замерев на месте со световыми мечами в руках, тогрута почувствовала, как от неловкости покраснела от кончиков пальцев на ногах до самой макушки. А ведь она действительно хотела украсть этот корабль, совершенно не задумываясь о его настоящих владельцах, в своих эгоистичных целях. И вот сейчас, когда, внезапно, поняла, что он был, возможно, самой дорогой и ценной вещью этой семьи, которая, вероятно, почти голодала, женщина буквально вся задрожала от отвращения к себе. Всего одна случайность, пара услышанных совершенно спонтанно слов остановили Асоку от ещё одной величайшей ошибки в её жизни, о которой она, вероятнее всего, жалела бы потом всё своё оставшееся существование.       Тано безмолвно стояла на месте, продолжая негодовать собственной глупости и эгоистичности, в то время как поодаль от неё творилось нечто куда более глобальное.       Поняв намерения тогруты увести у местных фермеров их небольшой кораблик, Люк не стал что-либо говорить или возражать, он отчётливо осознавал, для чего всё это нужно было, потому просто остался стоять на месте, молча наблюдая за действиями своей приёмной матери. Одновременно с этим юный Скайуокер понимал, что они поступали плохо, очень плохо, как отчётливо и осознавал, что иного выбора у них не было. И тем не менее, мальчик утешал себя мыслью, что когда они с Асокой сбежали бы и устроились на другой планете, со временем они смогли бы возместить этой бедной семье её ущерб. Именно на такие мысли старался отвлекаться Люк от своего крайне плачевного состояния.       Юный Скайуокер отчаянно держался на ногах из последних сил, но эти самые силы стремительно покидали его. С каждой секундой где-то в районе живота становилось всё мокрее и больнее, по лбу, щекам, подбородку стекало всё больше холодных капель пота, а созерцание Тано, ворующей чей-то корабль, становилось всё мутнее и расплывчатее. Мир постепенно темнел, до тех самых пор, пока не превратился в один сплошной мрак, когда абсолютно ослабленное и бесчувственное тело мальчика камнем не рухнуло на землю. А дальше были лишь холод и пустота.       Тано продолжала неподвижно стоять, сокрушаясь от собственной вины, и смотреть то на корабль, который мог стать их с сыном спасением, то на семью, то куда-то в даль и в пустоту, когда в Силе почувствовало нечто неладное. Поначалу она отчётливо ощущала Люка, отходя от него прочь, как бы интуитивно следила за его безопасностью на расстоянии, но во всей этой суматохе не заметила, как белое сияние, исходившее от мальчика ментально, постепенно начало угасать, пока почти не исчезло совсем. От переизбытка эмоций в волнении и тревоге тогрута мельком взглянула в сторону юного Скайуокера и с ужасом узрела, как её дорогой сын стремительно падает на землю. Естественно о корабле, краже, побеге — обо всём на свете тут же было позабыто и, в один миг деактивировав световые мечи, женщина со всех ног рванулась к нему, мысленно сожалея о том, что не дождалась полного выздоровления своего ребёнка перед тем, как совершать такие рискованные и необдуманные поступки.       — Люк!.. — душераздирающим воплем матери отчаянно вскрикнула Асока, совсем перестав обращать внимание на то, где и почему она находилась.       Сейчас Тано волновало лишь состояние здоровья её дорогого сына, то, что он потерял сознание и то, что из его, вероятно, вскрывшейся при побеге раны на животе обильно текла кровь.       Быстро подбежав, буквально подлетев к мальчику, женщина вновь неосознанно плюхнулась на колени подле него и постаралась скорее оказать первую помощь.       Спешно, но аккуратно и бережно устроив голову своего драгоценного сына у себя на ногах, тогрута торопливо развязала пояс на его свободной белой рубашке и взглянула на повреждение. Прежняя, почти зажившая, рана вновь разошлась и сейчас обильно сочилась кровью. Не став терять много времени и на этот раз действуя куда более практично и трезво, женщина начала быстро рыться в огромном рюкзаке, ища какие-то бинты и лекарства, дабы остановить кровь. В общем, делала всё, чтобы предотвратить преждевременную смерть её дорогого мальчика.       На неистовый крик Асоки обратила внимание и небольшая фермерская семья, у которой Тано ещё совсем недавно бесцеремонно и безжалостно собиралась украсть корабль. Тоже спешно подбежав к бессознательному Люку три тви`лека встревоженно столпились вокруг роющейся, копошащейся и предпринимающей какие-то активные решения по лечению юного Скайуокера тогруты.       — Кажется, вам нужна помощь… — тут же предположил отец семейства.       — Несите мальчика в дом. Там ему будет куда лучше, — так же оперативно скомандовала женщина.       И Асока, которая, к тому времени уже успела привести состояние Люка из критического в более-менее стабильное, безоговорочно приняла её помощь. Кажется, ситуация складывалась так, что им просто приходилось задержаться на Рилоте намного дольше, чем беглые мать и сын планировали.       Оказавшись внутри бедного, очень скудно обставленного домика и уложив Люка на крайне пошарпанную жёсткую койку, Асока предоставила хозяйке жилища дальше заботиться о её сыне, так как выяснилось, что та была местной целительницей, в то время как сама Тано в очередной раз испытала огромнейший стыд за своё недавно едва не воплощённое в жизнь решение. Эти гуманоиды были так добры и милы с ней, что женщине было тошно от самой себя за то, что она едва-едва не оставила их умирать голодной смертью. И сейчас Асока неистово благодарила Силу, что так и не совершила запланированного злодеяния.       Маленькая девочка, всё это время молча и послушно следовавшая за родителями, живо устроилось за небольшим столиком и стала с интересом разглядывать красивую гостью с необычной внешностью, а отец семейства быстро сходил на кухню и почти тут же принёс оттуда чашку низкосортного, но горячего и бодрящего кафа.       — Вот, возьмите, это вас немного успокоит, — почти насильно оранжевый тви`лек впихнул посудину с напитком в трясущиеся от волнения руки Тано, в то время, как его жена с уверенностью заявила:       — С мальчиком всё будет в порядке, ему просто нужно отлежаться пару дней. Рана разошлась, но я сделала всё необходимое, чтобы это стабилизировать. Сейчас у него небольшой жар, но думаю, через пару часов, может, через день, он пройдёт. Видимо, подобное случилось из-за слишком резкого движения и переутомления. Вам придётся задержаться на Рилоте несколько дней, пока ребёнок не восстановится. Но я уверяю, что он очень быстро поправиться, всё будет хорошо, — произнеся эти слова женщина аккуратно и заботливо сменила холодный компресс на голове юного Скайуокера, а Асока, наконец-то вздохнула с облегчением.       Поняв, что жизнь её дорогого сына была уже вне опасности, Тано, наконец-то, до сих пор не переставающими трястись руками, поднесла чашку к губам, отпила горячего кафа и почувствовала некую долю успокоения.       — Спасибо, спасибо вам за всё, что вы для нас делаете, — в очередной раз испытав ещё большую порцию стыда за корабль, тогрута сочла нужным выразить свою самую искреннюю благодарность, проглотив ещё немного тёплого напитка.       — Да не за что, — мило улыбнулась зелёнокожая тви`лечка, — на нашем месте любой поступил бы так же. Как можно было не помочь раненному ребёнку, оказавшемуся в беде? Думаю, вам просто пока слишком рано было путешествовать по полям. Кстати, а что вы делали в этой местности совсем одни и без транспорта?       Вопрос женщины застал Асоку врасплох, та не собиралась рассказывать абсолютным, пусть и отнёсшимся к ним очень по-доброму, незнакомцам правду, но от переизбытка эмоций и волнения почему-то ни с того ни с сего просто ляпнула всё так, как оно почти было на самом деле.       — Наш корабль был уничтожен, и мы пытались найти новый. Мы с сыном попали в трудные жизненные обстоятельства, и нам срочно нужно добраться до… — дальше тогрута назвала наименование самой далёкой и захудалой планетёнки, которую она только знала в галактике, а бедное, но благородное, семейство лишь понимающе кивнуло.       Асока была благодарна, что они не стали выспрашивать у неё подробности их с Люком ситуации, и ещё больше благодарной она почувствовала себя тогда, когда мужчина, внезапно сказал:       — Я мог бы вас доставить до пункта назначения, спустя пару дней, когда мальчёнка окончательно поправиться.       От этой доброты и великодушия Тано едва ли не выронила на пол чашку недопитого кафа, и еле-еле удержав оную в руках, стыдливо улыбнувшись, ответила:       — Было бы хо…       Увы, договорить фразу до конца тогруте так и не удалось, потому что её, совершенно внезапно, прервал громкий детский крик, доносившийся откуда-то с улицы.       Только сейчас осмотревшись по сторонам, трое взрослых заметили, что маленькой задорной девочки уже не было рядом и, в один момент поняв, чей голос они услышали, молниеносно ринулись наружу, где всех троих ждал крайне неприятный сюрприз.       Градом высыпав на небольшой фермерский дворик, Асока и двое до смерти перепуганных родителей тут же стали свидетелями ужасающей картины. Прямо посреди территории около их крохотного домика стоял сам Дарт Вейдер в сопровождении двоих штурмовиков, в данный момент безжалостно удерживающих маленькую десятилетнюю тви`лечку, напугано плачущую и отчаянно зовущую маму и папу на помощь. От этого в один момент сердце Тано упало вместе с тем, как рухнули почти все её надежды на свободу, но что страшнее, тогрута испытала ещё пущую вину за то, что, возможно, стала причиной гибели столь благородной семьи, чего ей больше всего на свете не хотелось. Эти гуманоиды были так милы и добры к ней, несмотря на то, что она едва не обокрала их, а Тано в ответ отплатила им такой монетой.       Лишь только завидев Асоку на пороге маленького захудалого домика, Вейдер не стал медлить и тут же предъявил свои требования к ней:       — Тебе не уйти. Сдавайся. Или эта семья погибнет по твоей вине.       От слов, от ледяных, жёстких и безжалостных слов ситха женщина вздрогнула, вся буквально охладев, а сердце её учащённо забилось от немого ужаса. Что-что, а лишать жизни эту ни в чём не повинную семью по её неосторожности и глупости Тано слишком не хотела. Но, к сожалению, понимала, что, вероятнее всего, их судьба уже была решена, однако вместе с тем из головы тогруты почему-то не шёл один единственный и крайне важный вопрос:       — Как ты нас нашёл? — дрожа всем телом от волнительного напряжения и шока, не смея принять, возможно, судьбоносное для всех для них решение, почему-то резко поинтересовалась женщина, вместо каких-либо конкретных действий.       Видя, что его приказ не был вовремя и точно исполнен, как обычно, тёмный лорд уже постепенно начинал злиться, от чего и дальнейший поступок его был ещё куда более жёстким. Не став даже утруждаться, чтобы пояснить, по его мнению, глупой тогруте очевидное, Вейдер медленно и демонстративно поднял руку в знак того, чтобы штурмовики готовились застрелить маленькую девочку, бластеры в их кистях чуть дёрнулись и зашумели, готовя ребёнка к неизбежному…       Таким образом ситх надеялся надавить на тогруту, чтобы вновь получить желаемое, но та, вместо того, чтобы просто поддаться и подчиниться, как в старые добрые времена выхватила световые мечи, вся преисполненная желанием сражаться за жизни этих несчастных.       Завидев прыть, былую прыть своей бывшей ученицы, ситх на мгновение замер, на секунду, всего на секунду испытав лёгкую ностальгию по прежним дням, но быстро отрезвев от осознания, что Асока вновь ему не подчинилась, в последний, в самый последний раз, специально для неё произнёс реально опасное предупреждение:       — Сопротивление бесполезно. Даже если вам сейчас удастся сбежать, то далеко с Люком вы, всё равно, не уйдёте, — Вейдер говорил это медленно и издевательски, явно наслаждаясь смыслом каждого произносимого слова, которое ледяной иглой впивалось в постепенно воспринимающее реальность сознание Тано, — Мальчишка погибнет, так или иначе.       Договорив сию фразу до конца, ситх тяжело вздохнул и ехидно улыбнулся под маской.       Асока не видела выражения его лица, сквозь неизменный чёрный отполированный шлем, но она будто почувствовала, какую именно эмоцию проявил тёмный лорд, всем своим телом и естеством ощутила, сколь сильное самодовольство испытывал Дарт Вейдер в данный момент от собственного злорадства.       Последняя фраза, самая последняя фраза, жгучей молнией осознания прошлась по мозгу Тано, и тогрута в ужасе поняла, от чего и почему ситх сейчас был настолько уверен. И понимание этого являлось действительно ужасным.       В один миг испытав её страх и ужас в Силе, тёмный лорд как будто прочитал мысли своей бывшей столь глупо ошибившейся ученицы, и тут же поспешил подтвердить её самые страшные догадки:       — Я ввёл ему под кожу рабский датчик. И если мне и дальше не удастся беспрепятственно манипулировать вами обоими, я просто активирую его и взорву мальчишку. К тому же, в замке у Джаббы тебе и самой ввели такой же датчик, и я не стал его извлекать, так что твоя собственная жизнь тоже не в безопасности. Потому, даже если ты бросишь Люка здесь и сбежишь, тебе тоже не удастся выжить, — на какое-то мгновение Вейдер замолчал, специально выдерживая паузу, чтобы суть его ужасающих слов в полной мере дошла до сознания Тано, а наслаждение ситха от моральных издевательств над ней достигло пика, после чего ещё более злорадно добавил свой вердикт, — Так что бежать вы не можете. У вас остаётся лишь единственный вариант, дабы жить более-менее достойной жизнью — подчиниться мне.       Слова Вейдера, абсолютно полностью подтвердившие страшные догадки Асоки и даже более того, прозвучали для неё смертным приговором. Ещё пару часов назад Тано испытывала возможность наслаждения от вероятной будущей свободы, не столько от своей, сколько от свободы её дорогого сына, у тогруты была надежда… Даже завидев здесь во дворе Вейдера с его глупыми прихвостнями-штурмовиками, призрачные крупицы надежды у женщины ещё оставались, они не умерли, не сгинули где-то в недрах её многострадальной души. Но сейчас, одним монологом ситх убил их все, убил, загасил, уничтожил, полностью истребил и избавился даже от самых мельчайших толик крупиц надежды на счастье Асоки, на возможное избавление от насилия, на спасение Люка от его страшной судьбы. И это было ужасно, невыносимо больно и ужасно, оно давило тяжёлым вязким и мучительным предвкушением продолжения бесконечных издевательств над ними обоими, которые теперь по воле судьбы и Силы не должны были кончиться никогда. И Тано трезво осознавала, что оба они с Люком теперь должны были терпеть все прежние испытания до конца дней своих, иначе их ждала смерть.       Нет, тогрута не боялась собственной гибели, для неё проще было расстаться с жизнью, чем день за днём, год за годом, переживать насилие моральное и физическое, терпеть унижения от этого мерзавца, но Люк… Люк — это было другое дело. От одного осознания того, что она выберет для себя лёгкий путь — собственную смерть и оставит мальчика, её сына, абсолютно одного в лапах этого монстра, среди издевательств, просто резало душу острейшим лезвием светового меча. Позволить мучать юного Скайуокера, обучать его тёмной стороне, сделать из него ситха, без единой возможности защиты и утешения от последнего оставшегося у него в этом мире родственника было самым ужасным выбором на свете, который только могла сделать женщина. Никакого выхода из ситуации она не видела. И Асока, с огромным трудом и болью в сердце приняла тяжелейшее в её жизни решение, решение, которое навсегда изменяло сейчас её судьбу.       — Хорошо… Я сдаюсь… — виновато и отчаянно опустив потемневшие от очередной, слишком сильной, «потери» глаза, несчастная рабыня покорно деактивировала мечи, тихим и податливым голосом умоляя лишь об одном, — Только отпусти эту семью.       Особого смысла убивать или мучать и дальше сиих тви`леков ситх не видел, потому спокойно приказал штурмовикам освободить всю заплаканную и напуганную до смерти девчонку, которая тут же чисто интуитивно рванулась к матери и отцу, быстро увёдших её в дом. Какая-то толика добра и милосердия в Вейдере ещё осталась, вот только она никак не распространялась ни на Асоку, ни на Люка, склонив голову принявших свою печальную судьбу. Ведь им ещё предстояло вернуться в замок, обратно в золотую клетку мучений и страданий, испытав на себе всю силу тёмной стороны жизни и все пытки их личного ада.