Две стороны одной тайны

      Асока пришла в себя после последней истерики, женщина не знала, сколько времени прошло, но она чувствовала себя намного лучше, если, конечно, её нынешнее состояние вообще можно было назвать «лучше». Да, физически Тано более-менее смогли привести в норму, но вот морально… А можно ли было морально прийти в норму от этого вообще?       Открыв глаза, тогрута неспешно уселась на кровати и осмотрелась, в палате не было никого, ни Вейдера, ни его подчинённых или штурмовиков, ни медицинских дроидов. Где-то над монтралом пищал датчик прибора, измеряющий её слабое неровное сердцебиение, а по трубке капельницы ей прямо в вену текли какие-то лекарства, вот только женщине сейчас это было всё равно. Она смутно помнила то, что происходило с ней перед тем как отключиться: истерика, разговор с Вейдером, некое странное ментальное ощущение в Силе, боль, холод, темнота, пустота… Впрочем, Асоку в данный момент это и мало волновало, куда важнее было другое…       Её ребёнок умер, погиб в неравном бою с мерзкими убийцами, почему-то напавшими на замок, и ничто сейчас так сильно не беспокоило Тано как это. Женщина даже не знала, ни какой точно срок был у её так трагически прерванной беременности, ни какого пола, расы, внешнего вида был её замертво рождённый малыш. Она видела его всего мельком, всего на секунду в своих смутных воспоминаниях о родах, когда медицинские дроиды выносили маленький свёрток из помещения прочь. Ни их разговора, ни плача младенца Тано, конечно, не слышала, но… В её голове сейчас упорно засела мысль, которая никак не хотела покидать тогруту, вопреки здравому смыслу.       «Вейдер врёт! Все они врут, мой ребёнок жив, они просто отняли его у меня, скрыли от меня, украли…» — с этими неистовыми мыслями женщина, зрачки которой тут же расширились от страшного осознания «правды», спешно, на сколько она только могла, вскочила с больничной кровати и уже привычно с ожесточением стала отрывать от себя провода и трубки.       В её голове крутилась лишь одна идея, подняться, пойти и увидеть своего малыша, живым или мёртвым, но увидеть, своими глазами узреть, что с ним произошло, а не полагаться на слова непонятно кого, а в душе всё ещё теплилась надежда, что её просто обманули, обвели вокруг пальца, что ребёнок был жив.       Быстро покончив с последними проводами и трубкам, Асока, едва передвигая ослабшие босые ноги, двинулась вперёд, её вела решимость, вдохновлённая материнским сердцем, её вело недоверие и надежда. Последняя надежда, непонятно на что.       Сквозь огромные усилия отворив тяжёлую металлическую входную дверь, Тано ковыляя вышла в коридор и буквально сразу наткнулась на Марка, ещё одного адъютанта Вейдера и медицинского дроида.       — Госпожа, госпожа, вам нужно вернуться в палату, ваше состояние ещё не стабильно, вы ещё очень слабы, — наперебой затараторили все трое, пытаясь её остановить, вот только Асока так и не желала останавливаться.       — Я не вернусь… С дороги, — грозно прошипела она едва слышным, слабым голосом и попыталась пройти дальше, но, увы, её «прогулок» по замку не было включено в прямой приказ ситха для этих троих, от чего, и Марк, и другой парень, и робот тут же попытались остановить Тано, преграждая ей путь, хватая за руки и таща обратно.       У тогруты не было сил сопротивляться, у неё не было здоровья вырываться и драться, но у неё была решимость матери, такая, которая не могла сравниться ни с чем. Чувствуя, как ей преграждают путь к её малышу, как не дают встретиться с ребёнком, как отнимают всё самое ценное, что только могло быть у женщины, Асока не на шутку взбесилась. Сила быстро потекла от её разъярённого сознания по венам, заполняя каждую клеточку её тела. Тано не могла отступить вот так просто, она не могла сдаться, не могла позволить оторвать от неё украсть, скрыть её дитя, тем более, когда это делали таким варварским способом.       Тогруте преграждали путь, заламывали руки за спину, буквально волокли обратно в треклятую белоснежную палату, когда она всеми силами упиралась ослабшими босыми ногами в пол, говорили какую-то ерунду, которую она не хотела слушать… Разве мать могла слышать или беспокоиться о своём состоянии, когда на кону стояла жизнь её ребёнка, разве она просто могла смириться его потерей и ждать? Нет, конечно не могла! И это была причина, действительная причина сопротивляться.       Вырываясь из мощных захватов мужчин, женщина дёргалась, истерила и орала, пытаясь освободиться окончательно и пойти дальше, но это слабо помогало реально, в то время как ментально всё больше и больше питало Асоку, подогревая в ней здоровую злость. И в какой-то момент этой злости, этой ярости, этого гнева стало столько, что они переполнили чашу терпения Асоки, и та сорвалась…       — Да отпустите же меня! Я хочу видеть своего ребёнка! — душераздирающим воплем взвизгнула она, послав такую мощную волну Силы в своих «противников», что те, как деревянные фигурки, тут же разлетелись прочь, с громким ударом падая на пол, к её ослабшим босым ногам.       «Противники» были повержены, а препятствие на пути устранено, и вот уже, тяжело дыша и едва ковыляя от кружащейся в гневе и одновременной слабости головы, Асока быстро пошла дальше, ничуть не обращая внимания на то, какой урон она могла нанести окружающим.       Не потребовалось много времени, чтобы Тано дошла до помещения, в которое, как ей показалось, уносили её малыша. Как ни странно, это был местный «морг», где Вейдер временно хранил разнообразные органы для личных целей и трупы убитых им подчинённых, но тогруте и это было всё равно, сейчас её не останавливало ни что, на пути к её ребёнку. Если он, правда, умер, она должна была сама это узнать, понять, увидеть, принять и сознать, а не слепо верить в слова кого бы там ни было. И Асока из-за всех сил стремилась туда, где вероятно сейчас пребывало дитя женщины… Однако на её пути вновь встала очередная преграда.       Вход в морг охраняли двое здоровых штурмовиков, которые, естественно, и не собирались её пускать, внутрь, как, впрочем, и мед дроид, тут же вынырнувший из-за двери за их спинами.       — Дайте пройти, я хочу увидеть моего ребёнка! — громко и чётко из последних сил заявила им Асока, ничуть не скрывая своих истинных намерений.       Однако ответ был отрицательный.       — Я хочу пройти, я сказала, — ещё раз громко, но уже более теряя силы, повторила она.       — Простите, госпожа, это не положено, лорд Вейдер приказал…       Монотонное нудение местного робота звонким эхом отдалось в её монтралах, увеличивая злобу и раздражение. Сейчас Асока была так расстроена, раздосадована, убита горем, что ей было наплевать на всех и вся, что окружали её вокруг, и, уж тем более, на дурацкие приказы Вейдера. Женщина чувствовала, она понимала, боялась, что её обманывают, Тано искренне не хотела верить в смерть своего малыша, и раз её смели останавливать на пути к нему, значит, она была права. Если ребёнок умер, зачем вообще следовало столь рьяно преграждать ей путь, какой теперь был в этом смысл?       Нет, её дитя не умерло, его не было за стенами этого страшного помещения, Вейдер и все остальные, по его приказу, врали, они пытались обмануть женщину, обвести вокруг пальца, чтобы она никогда больше не увидела своего малыша, своего ребёнка, чтобы этот чудовищный ситх, отняв его у неё воспитывал его сам, один, и её девочка или мальчик никогда не знал родной матери.       Этого Тано никак не могла допустить, она не могла пережить и справиться с этим, ей проще было увидеть всё самой, нежели теряться в догадках, что мерзкий тёмный лорд сделал с её малышом. Пусть лучше самая страшная, но правда…       От подобных мыслей тогрута совсем обезумела, её зрачки задрожали и нервно забегали, руки сжались в кулаки, и всё хрупкое тело напряглось…       В какой-то момент женщина вспомнила как удачно она использовала Силу ранее, вернее, чисто интуитивно вспомнил весь её находящийся в критическом состоянии организм, и, резко вскинув руки, Асока тут же послала мощную волну «света» в тех, кто в данный момент пытался разлучить её с её ребёнком.       — Вы впустите меня немедленно, иначе я всех вас здесь переубиваю! — громко заорала она, отчаянно маша нежными оранжевыми руками перед собой.       Тано была уверенна, что она сможет, что она раскинет, разнесёт в щепки этих треклятых штурмовиков и мерзкого нудного дроида на пути к своей цели. Она вложила все свои силы в сию атаку, но увы, сил у женщины почти не осталось.       Вместо того, чтобы грандиозно растолкать в стороны тех, кто мешал ей, препятствовал увидеть её ребёнка, живого или мёртвого, слабые кисти тогруты едва заметно вздрогнули, излучая лишь лёгкий, едва ощутимый поток энергии, полностью истощивший на сегодня женщину, и она рухнула, рухнула наземь.       Не в состоянии больше стоять на тощих трясущихся ногах, Асока безвольно упала на пол и разрыдалась от бессилия, неистово цепляясь в «руки» медицинского дроида.       — Я вас всех уничтожу, я вас всех переубиваю… Я вас на кусочки разорву… — продолжала и продолжала сыпать не реальными угрозами совсем обезумевшая Тано.       — Мой ребёнок жив, вы украли моего ребёнка… Вы просто прячете его от меня… Я знаю, это вам Вейдер приказал… Я всё знаю… — смотря на дроида и штурмовиков совсем ошалелыми глазами, продолжала и продолжала бросаться самыми невероятными предложениями она, однако слова тогруты, хоть и вводили в ступор всех присутствующих, абсолютно никак не действовали на них больше, и женщина понимала, что она была слаба, совершенно бессильна пред ними.       — Пожалуйста, умоляю… Пустите меня, покажите мне моего ребёнка, хоть на миг, хоть на секунду, я сделаю всё что вы захотите, я обещаю… — внезапно для самой себя взмолилась Асока.       — Ну, пожалуйста, пожалуйста… Я вас умоляю… — заливаясь горькими слезами, женщина как побитая лотальская кошка сейчас отчаянно льнула к «бесчувственной» механической руке дроида, буквально растоптанным и униженным взглядом смотря на него.       Тогрута в данный момент была готова на что угодно, лишь бы только её просьбу осуществили, увы, силой войти она не смогла, она была слишком ослабленной и жалкой, и женщине оставалось лишь ползать в ногах и умолять, взывая к состраданию присутствовавших. Никакого сострадания, к сожалению, у них не вызывая.       Аккуратно отцепив от себя холодные дрожащие руки Асоки, дроид лишь «безразлично» произнёс одну и ту же фразу:       — Госпожа, я не могу вас пропустить… Не положено… Лорд Вейдер приказал…       Это изречение так и не было законченно механическим медиком, так как виновник всей подобной жестокости по отношению к не состоявшейся матери прибыл на место происшествия.       Вейдеру уже успели доложить, что Асока сбежала из палаты, раскидала его адъютантов Силой и устроила истерику около морга, но увидеть это зрелище вживую было куда хуже, чем услышать о нём своими ушами.       Мгновенно заметив ситха, Тано, собрав последние силы кинулась к нему. Ползая по холодному мраморному полу на коленях, тогрута отчаянно, будто за последнюю спасительную соломинку, ухватилась за одну из его грубых механических кистей и, окропляя кожаную перчатку горькими слезами, ещё пуще взмолилась.       — Умоляю, лорд Вейдер… Пожалуйста… Я хочу увидеть своего ребёнка… Я сделаю ради этого что угодно, я… Я… — заикаясь дрожащими губами, всхлипывая, как-то осеклась она, эмоциональное состояние Асоки сейчас было настолько нестабильно, что она даже толком не знала, что сказать.       Тано лишь практически унижалась, абсолютно безвольно и беспомощно ползая по чистому холодному полу, и просящим взглядом смотрела на ситха, который в данный момент был повелителем ситуации.       Тогрута сейчас выглядела такой жалкой, немощной, слабой, что казалось любой лёгкий ветерок, одно не осторожное движение могло её сломать физически, а морально, морально и ментально она и так уже была сломлена.       Тёмный лорд чувствовал в Силе её боль, столько боли и отчаяния он не чувствовал в Асоке никогда. Она буквально умирала заживо, вновь и вновь переживая одни и те же страдания, металась духовно, нервничала и боялась, сходила с ума и гибла прямо на его глазах. Ещё никогда в жизни Вейдер не видел, чтобы кто-то был настолько сломлен и разбит, ещё никогда в жизни его так сильно не умоляли о чём-то, не умолял некогда даже слишком близкий ему гуманоид.       И на ситха в один момент свалился такой груз вины, который сделал и ему нестерпимо больно. Асока настолько была подавлена и разбита, что даже не закрывалась ментально, она совсем позабыла об этом, позволяя тем самым тёмному лорду читать её как раскрытую книгу, и книга эта была полна боли, крови и страданий. Ещё никогда в жизни Вейдеру не было так мерзко от себя самого, ещё никогда в жизни, он не ломал так сильно никого, тем более того, кого он когда-то столь сильно любил и уважал. И ещё никогда в жизни ему не было так больно за кого-то другого. На секунду дыхание тёмного лорда сбилось, голова пошла кругом от того, что происходило в реальности, кажется, он даже почувствовал механическими пальцами, что его кожаная перчатка промокла насквозь от «кровавых» слёз его бывшего падавана, что в принципе было невозможно. И Вейдер не выдержал.       Не в состоянии всего этого больше переживать, ситх грозно приказал:       — Впустите её.       — Но, господин, её физическое и психическое здоровье оставляет желать лучшего… Госпожа очень слаба и просто не выдержит такого потрясения, — из-за его спины, вмешался, вдруг вовремя подоспевший дроид, который следил за здоровьем Асоки.       Услышав его голос, почему-то даже показавшийся дрожащим, ситх резко развернулся к роботу и грозно возразил:       — Она справится. Пусть лучше она пойдёт и посмотрит, чем будет выдумывать всякий бред и медленно сходить с ума!       Буквально рявкнув эту фразу, тёмный лорд вновь развернулся лицом к рыдающей в немой мольбе Асоке, подошёл чуть поближе, присел на корточки и нежно, насколько он это вообще мог в данной ситуации, обвив тело Тано мощной механической кистью, бережно, но резко поднял её с пола. Вот так, осторожно придерживая едва ступающую саму женщину ситх повёл мать своего не состоявшегося ребёнка на первую и «последнюю» встречу с её родившимся замертво малышом. Это был его груз вины и его сила сострадания.