Pilininge

      Бескрайняя, безжизненная, ледяная пустыня, казалось, простиралась на много миль вперёд. Лёд трещал под ногами воинов; холодный, пронизывающий насквозь ветер обжигал кожу; иней оседал на волосах эльфов и их плащах, отороченных мехом; а лютая стужа, сковывала тела путников, проникая в их души и сердца. В Хэлькараксэ не было ни деревьев, ни кустарников, ни травинки… Ничегошеньки.        Раньше, когда Айрано ещё был жив, они С Тиндэ часто поднимались в горы, чтобы полюбоваться с высоты снежных пиков на бескрайнее море. Друзья дурачились, словно малые дети: устраивали бои снежками, рисовали морские звёзды на снегу, любуясь пронзительно голубым небом, спускались с горных пиков на самодельных санках… В те времена лёд Тиндэ завораживал. Ей очень нравилось это ощущение: приятная прохлада, постепенно сменявшаяся обжигающим холодом. Сейчас же он вселял в неё лишь ужас.        Лёд в Хелькараксэ был совсем не похож на тот лёд, который покрывал верхушки снежных пиков в Валиноре. Этот проклятый лёд невозможно было даже взять в руки: он обжигал незащищённую кожу, оставляя на неё красные пятна, как от соприкосновения с языками пламени.        До этого похода Тиндэ и представить себе не могла, что снег и лёд могут быть столь коварны и смертельно опасны. Эта проклятая ледяная пустыня унесла множество жизней. Правда, как оказалось, она забирала не только жизни, но и надежду…       Смерть почти всегда приходила собирать дань по ночам. Тех, кто просто засыпал, но лишь для того, чтобы уже никогда не проснуться, можно было смело назвать счастливчиками, ведь их смерть была быстрой и безболезненной. Тех же, кого смерть не могла зажать в свои бездыханные тиски во сне, она утаскивала под лёд. Такой исход был во сто крат хуже, чем замёрзнуть во сне. На памяти Тиндэ лишь одного воина сумели достать из воды, да и тот прожил недолго — к утру он испустил дух. Тогда Синдэ впервые посмотрела в глаза эльфа, что замёрз насмерть, — нет ничего страшнее этого зрелища. Остекленевшие, с застывшими на ресницах солёными капельками глаза мертвецов вопрошающе смотрели в серое безмолвное небо, словно пытались найти там ответ, на вопрос, что мучил их сердца. А может быть они обращали свой взор к далёким звёздам, кто знает?..       Оставшиеся же в живых не проливали слёз по душам, что оставили свои бренные тела. На такой стуже солёные слёзы жгли лица не хуже огненной лавы. Учитывая лишения и призрак смерти, что витал над измождёнными путниками, не было ничего удивительного в том, что сердца некогда улыбчивых и жизнерадостных эльфов покрывались толстой коркой льда по мере того, как невинные души покидали свои обессиленные тела. За долгие годы странствий неопытные мальчишки превратились в молчаливых воинов, которые теперь лишь изредка обменивались короткими фразами перед тем, как погрузиться в беспокойный сон, не прочивший им ни отдыха, ни избавления от суровой реальности.

***

      — Привал! — охрипшим голосом известил эльфов, что понуро брели по ледяной пустыне, глашатый Тургона. — Часовые займите свои посты! Все, кому нужна помощь, могут обратиться к лекарям. В первую очередь — эльдиэ и эльфята, воины — после них!       Тиндэ в помощи лекарей не нуждалась, а потому, дождавшись, когда толпа рассредоточится, поспешила к Тургону. Эллет целеустремлённо шагала в начало колонны, лавируя между сбившимися в небольшие группки воинами, с обмороженными руками и лицами, и матерей с эльфятами, что жалобно скулили от холода.       Второй сын Финголфина стоял на вершине заснеженного холма, задумчиво вглядываясь в звёздное небо.       — Тургон, долго нам ещё идти? — минуя придворные условности, сразу же перешла к делу Тиндэ. — Уже четыре года прошло с тех пор, как мы покинули Валинор. Когда же закончатся наши мучения?       — И тебе добрый вечер, Тиндомирэль, — отозвался Тургон и мрачно усмехнулся. — Отец говорит, что мы уже преодолели половину пути. Правда, учитывая, что за эти четыре года мы лишились доброй половины воинов, до Средиземья, по всей видимости, доберутся считанные единицы.       — У меня складывается такое ощущение, что эта ледяная пустыня станет нашей могилой, — хрипло прошептала Тиндэ, став подле Тингола и устремив глаза на ночное небо. — Как думаешь, это Валар наказывают нас за то, что мы их ослушались?       Тингол лишь молча покачал головой в ответ.       — Тогда почему они ничего не делают?! — взвилась эллет. — Неужели им доставляет удовольствие наблюдать за тем, как каждый день кто-то из эльфов испускает дух!.. Как они могут равнодушно смотреть на то, как гибнут эльфята и их матери!       — Они редко вмешиваются, Тиндомирэль. Их удел наблюдать и направлять нас. К тому же, жизнь, что была дарована нам, дана нам лишь на время. Сколь бы долгим оно ни было. А долги, как известно, нужно возвращать… — не отрывая взгляда от далёких звёзд, что уже проступали на вечернем небе, ответил Нолдо. — Ты когда-нибудь замечала, как здесь красиво, Тиндэ… Я никогда прежде ничего подобного не видел. Скажи мне, звёзды над теми землями, куда мы держим путь, так же ярко светят, как здесь? Так ли прекрасно Средиземье, как все говорят?       — Да, Тургон. Только там лучше, чем просто прекрасно, — эллет завороженно посмотрела в небо, сравнивая свет холодных беспристрастных звёзд с тем, который она видела в детстве над Средиземьем. — Потому что только там я чувствовала себя по-настоящему свободной.       — Отчаяние и уныние — не лучшие советчики, Тиндэ. Верь мне, мы перейдём Хелькараксэ и вернёмся домой, в Средиземье. И снова обретём свободу, — улыбнулся Тургон и ободряюще сжал плечо эллет.       — А где Эленвэ? — встрепенулась Тиндэ и огляделась вокруг.       — Они с Идриль отправились к тому заснеженному холму, — махнул рукой Тургон в направлении высокого холма вдалеке. — Эленвэ хотела посмотреть, что там впереди. С ними моя личная стража, не беспокойся.       Тургон мельком скользнул взглядом по ледяной долине и прищурился, внимательно вглядываясь вдаль. Стальные мышцы воина напряглись, как натянутая тетива лука, а спустя мгновение он уже со всех ног мчался к холму. Тиндэ бросилась следом. Очутившись на месте, они заметили Идриль, что бегала вокруг полыньи и отчаянно звала свою мать.       Тиндэ оцепенела от ужаса, а Тургон упал на колени, пытаясь хоть что-то рассмотреть в тёмной воде. Но всё, что предстало их взору, — голубые, застывшие глаза Эленвэ, в которых медленно угасала искра жизни, и протянутая к небу рука, медленно исчезавшая в глубине холодных вод.       В безумии Тургон попытался броситься в ледяную воду, но на помощь подоспели воины из его личной стражи и оттащили его в сторону. Убитый горем мужчина упал на колени и впился окостеневшими пальцами в чёрные, как вороново крыло, волосы. Казалось, великий воин превратился в мраморную статую, одну из тех, что некогда украшали сад в его дворце В Валиноре.       Тиндэ же молча наблюдала, как смерть забирает лучшую подругу. С ресниц эллет не сорвалась ни единая слезинка, но рука сжалась на рукояти меча так крепко, что костяшки пальцев побелели.       Из оцепенения её вырвал громкий крик Идриль. Малышка решила броситься в воду, чтобы спасти маму, которой уже ничем нельзя было помочь. Тиндэ едва успела преградить девочке путь и оттянуть от полыньи.       — С мамой всё хорошо, — тихо шептала Тиндэ рыдавшей малышке. Она крепко прижимала её к сердцу и гладила по золотым волосам. — Твоя мама уже в Чертогах. Там её душа найдёт покой. Ей не будет одиноко, ведь она будет со своими родными. Не нужно плакать, Идриль. Ты ещё встретишься с ней, когда придёт твоё время. К тому же, она всегда будет с тобой, — Тиндэ нежно приложила ладонь к груди малышки. — Вот здесь. В твоём сердце.       — Nana рассказывала мне о Чертогах, — в последний раз всхлипнула малышка и внезапно затихла. — Она говорила, что если она или ada окажутся там, то не нужно плакать. Ведь там ей не будет ни больно, ни холодно. Ей там, правда, хорошо и не страшно?       Тиндэ лишь молча кивнула и нежно поцеловала Идриль в лоб. Убитый горем Тургон всё так же стоял на коленях и смотрел на ледяную пустыню, что похитила его любимую. Воины обступили своего лорда со всех сторон, правда, держались от него на почтительном расстоянии. Никто не знал, что сказать или чем утешить мужчину, что потерял любовь всей его жизни. Да и что тут можно было сказать?..       Жестом подозвав к себе герольда, которого Идриль хорошо знала, Тиндэ отдала ему девочку и велела отнести её в лагерь. Эллет медленно подошла к Тургону, опустилась на колени рядом с ним и положила руку на плечо сломленному горем мужчине. Она понятия не имела, что говорить в подобных случаях, но и оставить друга в беде не могла. Нолдо вздрогнул и посмотрел на эллет невидящими глазами.       — Тургон, — робко начала Тиндэ, — тебе очень больно сейчас. Я понимаю… Но ты должен продолжать жить. Без неё.       — Тиндэ… — надломленно прохрипел великий воин и покачал головой. — Эту боль может понять лишь тот, на чью долю выпало подобное. Ты не знаешь, о чём говоришь… Твоё сердце ещё не обожгло пламя истинной любви. Как могу я продолжать жить, когда её больше нет?! Ради чего?..       — Да, ты прав… -тяжело вздохнула Синдэ. — Я не понимаю. Но я знаю, что у тебя осталась чудесная дочь. И ты очень нужен ей. Что станет с Идриль, если сегодня она потеряет ещё и отца? Что сказала бы Эленвэ, узнай она, что ты сдался и бросил вашу дочь, ради которой она пожертвовала собой? Идриль так похожа на свою маму. Помоги ей вырасти такой же доброй и благородной эллет, какой была Эленвэ, и твоя любимая будет жить вечно — в вашей чудесной дочурке и её эльфятах, которых она когда-нибудь родит. Живи ради Идриль, ради Эленвэ, ради всех, кто в тебя верит и надеется на тебя.       — Ты права, Тиндэ… Прости, я просто… — тяжело вздохнул Нолдо и в ужасе огляделся по сторонам. — Идриль? Тиндэ, где моя дочь?!       — Не беспокойся. С ней всё в порядке. Я попросила твоего герольда отнести её в лагерь, — успокоила его Тиндэ.       — Спасибо, что не дала ей увидеть меня в таком состоянии, — Тургон сжал ладони эллет ледяными пальцами. Руки сильного храброго воина, побывавшего в бесчисленных сражениях, дрожали. — Тиндэ, я знаю, что не могу просить тебя о таком, но Идриль знает тебя с рождения и очень привязалась к тебе. Ты всегда была для неё, как вторая мама. Смею ли я надеяться, что ты заменишь ей родную?       — На этот вопрос я не смогу тебе дать ответ прямо сейчас, Тургон. Это огромная ответственность. Ведь одному лишь Намо известно, куда нас забросит судьба, когда мы окажемся в Средиземье. Я не знаю, смогу ли я всегда быть с Идриль рядом, как Эленвэ, но клянусь, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы всегда быть рядом в тот момент, когда она будет во мне нуждаться. Эленвэ знает, что оставила Идриль в хороших руках. В твоих руках, Тургон. Ты прекрасный отец. Всегда им был и всегда будешь. Так не будем же давать нашей любимой Эленвэ повод усомниться в этом, — Тиндэ поднялась на ноги и протянула другу руку помощи. — Вставай, Тургон! Ты нужен Идриль. И мне. И своему народу! Ты же дал слово доставить нас в Средиземье в целости и сохранности!       Великий воин с трудом поднялся с колен, опираясь на верное плечо подруги, гордо выпрямил спину и поднял голову. Окинув волевым взглядом бескрайнюю ледяную пустыню смерти, эльф прорычал:       — И я его сдержу! Мы доберемся до Средиземья! Я возведу белоснежный город в память о моей любимой, красота и величие которого будут ослеплять, и буду мирно в нём править! Я увижу, как вырастет моя дочь и превратится в прекрасную и достойную эллет! Я увижу, как она станет женой храброго и благородного воина и родит мне внуков! А потом я воссоединюсь с Эленвэ и моими предками в Благословенных Землях. Я не предам память о ней и не посрамлю её своей трусостью и слабостью. Эленвэ будет гордиться мной и нашей девочкой.       — Вот тот Тургон, которого я знаю и за которым готова следовать хоть на край земли, — Тиндэ в благоговении склонила голову перед великим воином, любящим мужем и отцом, будущим королём Гондолина.        Ещё три бесконечно долгих года блуждали эльфы по льдам Хэлькараксэ. Тиндэ, конечно же, не могла заменить Идриль её маму, да и не пыталась. Но она сдержала данное ей слово и всегда была рядом с Идриль в час нужды и печали. Тургон же стал ей братом, которого у неё никогда не было.