Дневник Первого Сиквела: Кровавый Рыцарь

      Дверь распахнулась с треском. В покои ворвались пять Рыцарей, призванные Монархом. Поднявшись со стула, стоящего у кровати больного, Ксавьер подошел к выстроившейся шеренге. Плавное движение его кисти, и Третий сделал шаг вперед.       — Я бы хотел знать, где находился отряд во время вторжения в наш штаб?       Голос Третьего дрогнул — его страх перед начальником был слишком велик, чтобы сохранить хладнокровие.       — Мы не были в курсе происходящего…       — Да что ты.       Внезапно для всех присутствующих Монарх отвесил Рыцарю пощечину. Щека Третьего покраснела, на сожженной коже выступили капельки кровь.       — В каждом закутке было слышно, как враг громил штаб-квартиру организации. Однако никто из Рыцарей не был в состоянии прийти своему товарищу на помощь, так как все были в хлам пьяны! — К концу он на мгновение повысил голос. — Стоит ли мне напоминать, сколько раз он спасал ваши шкуры?       Рыцари угрюмо хранили молчание, опустив лица, как проштрафившиеся школьники.       — Два шага назад, — приказал Ксавьер, и Третий присоединился к подчиненным. — Я всеми вами очень недоволен и не в первый раз. Мало того, что нарушитель свободно проник и покинул это место, так еще пропала и девчонка, которую стоило таких трудов притащить сюда. Но то, что выводит меня из себя окончательно, так вот это зрелище! — Ксай отступил в сторону, переставая загораживать кровать от компании недоумков. — Кто из вас хотя бы раз подрывался?       Два крайних Рыцаря подняли руки.       — Отлично, больно было регенерировать части тела обратно?       Они кивнули, пряча руки на спину.       — Отлично. А кто-нибудь из вас в курсе, насколько больнее залечивать организм, поврежденный при помощи сиквельской силы? Для незнающих поясняю: будь вы на месте Виктора, орали бы от боли, катаясь по полу.       — Монарх, — вступился Третий, — каждый из нас сожалеет, что не смог прийти на помощь нашему сослуживцу. Мы обещаем, что больше такое не повторится. Что ты хочешь еще от нас услышать?       — Слушать что-то — не мое желание. И ваши обещания и клятвы меня не вдохновляют. — Ксавьер сел на стул и поправил край одеяла. — Все существа могут измениться только под давлением единственного фактора, который вам вряд ли когда-нибудь будет ведом. — Он потер губы. Понимание того, что ничего прояснить в умах сиквелов ему не удастся, угнетало Монарха. — Пошли вон. Чтобы сейчас же привели штаб в надлежащее состояние. Восстановите все стены и комнаты, а также пройдитесь по следу из сиквельской силы, узнайте, откуда взялся противник и куда заходил, что искал. Не думаю, что он сразу оказался рядом с девчонкой, не она ему была нужна.       Рыцари отдали честь и удалились.       Сухой кашель в одеяло, и Виктор проронил стон.       — Хватит сдерживаться, — посоветовал Ксавьер, обеспокоенно заглядывая в бледное лицо Лоджера.       Виктор захрипел, силясь что-то произнести.       — Тише, тише, не надрывайся. Есть способ поговорить в твоем положении. — Ксавьер положил руку Виктору на лоб, и в голове Рыцаря раздался голос Монарха: — Давай, внимательно тебя слушаю.       — Что ты имел в виду, говоря о том, что не имеешь тела? — через боль и муть в сознании подумал Виктор.       Ксавьер убрал руку, но мысленная связь не утратилась. Откинувшись на спинку стула, он не сводил глаз с Виктора.       — То и имел. Тело, которое ты видишь, искусственного происхождения. Я сам его создал.       — Ты умер, потерял тело?       Ксай сухо рассмеялся.       — Потерял тело, но не умер. Расскажу тебе одну легенду, которую знают только особенные сиквелы. Она об ангеле, которого звали Аргемаль. Он всегда стремился быть первым, оправдывать доверие Бога… и прекрасно выполнял все задания. Однако силы его потихоньку стали увядать из-за чрезмерных стараний, и Бог дал ему простую, для расслабления, миссию: быть ангелом-хранителем. В подопечные ему попалась девочка. Как только она родилась, он сразу же стал находиться рядом с ней. Когда она научилась стоять в колыбельке, Аргемаль заметил, что девочка, не отрываясь, смотрит на него. Все время. Тогда Аргемаль взял ее на руки, не подумав о том, что это запрещено. Благодаря контакту, между девочкой, маленькой Мерседес, и ангелом установилась наикрепчайшая духовная связь, совсем не такая, какая может быть у хранителя и его подопечного. Девочка росла и стала красивой девушкой. По ней сходили с ума все юноши, жившие в той деревне, но на каждое признание она отвечала изящным взмахом длинных черных волос и последующим отказом. Она знала, кто достоин ее любви. Но отец Мерседес, рыбак, попал в шторм и утонул в море. Не пересилив боль потери, Мерседес решила покончить жизнь самоубийством и кинулась со скалы. Аргемаль не мог позволить этому произойти. Он схватил падающую Мерседес, расправил крылья, и отлетел вместе с ней на небольшой мыс. Впервые девушка смогла дотронуться до объекта своей любви. Она возжелала ангела так же сильно, как и он ее, и отдалась ему на этом самом мысе. Бог узнал, что Аргемаль нарушил главное правило всех внеземных созданий, и в наказание спустил его к людям, лишив крыльев и особенных ангельских глаз. Через девять месяцев в совершенно другой стране у графини родился мертвый ребенок. Слугам в том поместье казалось, что графиня сошла с ума: целый вечер она обнимала холодное тело ребенка и пела ему колыбельную. Но к всеобщему удивлению ночью ребенок заплакал. Он ожил — так казалось всем.       Ксавьер замолчал. В его мысли, скрытые от Виктора, закралось что-то неприятное.       — Этим ребенком был ты? Ты — провинившийся ангел?       — Нет, — усмехнулся Ксай, подвигаясь к Виктору. — Я был тем, кто должен был бы родиться, да только мое место занял спущенный с небес бескрылый.       Виктор ужаснулся, а на лице проявилась жалость.       — Я помню, что был в очень темном месте, — продолжал Ксавьер. — Везде парили Тени… и в кромешной тьме светились фиолетовые глаза — такие же, как у тебя. Я стал Тенью, не имеющей тела. Но я и не был ею — потому что у меня была душа. Тени знали о другом мире, в котором есть огромное множество людей. Я тоже о нем узнал и все последующее время тратил только на научение: я искал способ создать себе тело, войти в мир, куда меня не пустили. Способ, как казалось, был только один: вселиться в тело человека, вытеснив его душу, поменяться с ним местами, но я не хотел поступать так же, как поступили со мной. И я изобрел новый способ, более гуманный. Правда, боюсь, тебе он таким не покажется, у тебя ведь эти глаза…       Понимая, что расскажет Ксавьер, Виктор все же попросил его продолжить.       — Я убивал Теней и накапливал силы, до тех пор, пока их не стало столько, что я смог создать свое тело целиком из них. Однако у Теней нет ни сиквельской, ни жизненной силы, а я без них существовать дальше не смог бы. Поэтому я первое время охотился на сиквелов и людей, убивая их и забирая их силы, как обычная Тень. Я стал могильщиком, но с телом, а ведь у них под плащом ничего нет.       — Выходит, мы с тобой почти что родственники? — про себя удивился Виктор.       — Выходит, — улыбнулся Ксавьер. — Мы с тобой одной природы, быть может, поэтому нас так тянет друг к другу.       Виктор опомнился и развеял романтическую пелену.       — Для начала, будь любезен, поведай, для чего так нужна была эта девчонка?       Губы Ксавьера дернулись в вялой улыбке.       — Думаю, мне и отвечать не надо, ты уже сам обо всем догадался.       — Догадался, — едва заметно кивнул Виктор. — Надеялся, что похитив дочь Ферзя, ты его заманишь сюда?       Монарх встал и прошелся по покоям в хмурой задумчивости.       — Ты еще не испытывал то чувство, которое сейчас движет моими замыслами и поступками, — изрек он.       — И что же это за эмоция такая? — не решился предположить Лоджер.       — Это ненависть. — Глаза Ксавьера блеснули всепожирающей пустотой. — Ты не поймешь меня, пока сам не побываешь в моей шкуре…       — Почему же? Я все прекрасно понимаю, — перебил его мысленно Виктор, со стоном ворочаясь. — Ферзь лишил тебя того единственного, что принадлежало тебе по праву — жизни, и теперь ты собираешься забрать у него то же самое — равноценный обмен.       — Это прекрасно, если ты понимаешь то, что даже я сам понять не в состоянии, — хмыкнул Ксай, ложась рядом на кровать. — Я на самом деле не представляю, что питаю к Ферзю и по какой причине. Когда речь заходит о «бизнесе», я спокойно могу вести с ним совместные дела, но как только работа кончается, я… ох, не знаю, разорвал бы его на части, — будничным тоном поведал Ксавьер, осторожно приподнимая голову Виктора и подсовывая под его шею свою руку, тем самым обнимая Рыцаря. — Поспи — раны скорее заживут. А я полежу рядом с тобой. Не против?       Виктору не понадобились ни слова, ни мысли — одного взгляда было достаточно. Руки Ксавьера поправили одеяло, теплые губы легли на висок, и Лоджер провалился в сон: не как люди, не по-настоящему, а лишь из-за действия наложенной Монархом печати.