США, 2010 год
Хриплый смех, приглушенная музыка и звон стаканов. Обычная ночь в не самом популярном придорожном баре. За стойку сели двое недобрых на вид ребят, допивая каждый свою третью порцию виски. — Слышал новости? — заговорил один, оглядываясь по сторонам. Незнакомец, сидящий слева от него никаких подозрений не вызвал, и человек продолжил. — В округе объявился какой-то псих. У нас всегда было не шибко спокойное местечко — просто рай для ценителей веселья и приключений! Но кто-то весь кайф начал обламыть… Взялся из ниоткуда. Звать неизвестно как. Недавно жестоко вырезал банду каких-то байкеров, до этого тоже тихо не сидел, но на целые банды не замахивался. Девчонка, которая выжила, как с ума сошла: рассказывает всем бредни, будто он возник как призрак, прикончил всех, точно свиней на бойне, оставил только эту девчонку, которую те байкеры «прокатить на мотоцикле» хотели, — мерзко засмеялся он, — и все, скрылся. Второй присвистнул, следом заказал у бармена «что-нибудь позабористее». — И его ищет кто-нибудь?.. — Ищут, землю носами роют! Причем, все и не только у нас. Некоторые поузнавали тут кое-что, — заговорчески шепнул первый. — Кровь стынет в жилах, если задуматься. Больше ста лет назад какой-то маньяк начал орудовать в Англии, потом, через пару годочков, он перебрался во Францию и там вырезал население по ночам. Его искали — так и не нашли. Убийства поредели, но тут в Германии началась та же самая история. Он словно путешествовал и попутно зачищал целые деревни, а когда лез в города, там внезапно пачками полицейские гибли, или кто там в то время были. — Почему гибли? — Ну ты совсем напился, что ли?! Ясно же, что они на этого маньяка охоту устраивали, он их и устранял. Короче, у властей всех стран вошло в привычку закрывать глаза и утаивать все, что с ним связано, потому что поймать его совершенно невозможно, а население взбунтуется, если все узнают, что убийца делает что хочет. Информация время от времени утекала, но этот призрак-маньяк — государственная тайна везде, где побывал. — И на что нам легенды всякие? — Ты что, совсем тупой?! Ясно же, что это он! — Да это ты тупой, — отмахнулся второй, присасываясь к стакану. — Ему же сто лет уже должно было исполниться. Ну тебя с твоими прибаутками… — Да я тебе говорю! Он это! Сходится все! Почему тогда целый век кто-то людей режет? Всегда один тип убийств, всегда по ночам! Точняк, Кровавый Рыцарь! — Кто? — Да назвали его так! — Где ты слышал этот бред вообще? — У Рони… помнишь Рони? Высокий шнур такой, с зубами как клавиши пианино — с чередованием белых и черных? Так вот, у Рони дед историк, который этим всем занимается, информацию собирает, книги пишет. Так что все это может быть правдой. — Мы сегодня веселиться идем или нет, лучше скажи? — Какие вопросы! Прокатимся с ветерком, подловим девочку на обочине — позабавимся не хуже тех байкеров! Смех прервал незнакомец, постукивая пальцами по плечу ближайшего к нему подонка. — Чего тебе надо?! — рыкнул тот, обернувшись. Стакан вошел в его лицо без каких-либо трудностей, и парень упал с табурета замертво. — Не стоит трепаться о своих планах на людях, мальчики, — сверкнули красные глаза. Незнакомец исчез, но возник в ту же секунду рядом с товарищем уже покойного, всаживая ему в живот лезвие меча. Еще одно движение, и две половинки человека шмякнулись в лужу крови у стойки. Посетители бара наконец-то поняли, что к чему, и понеслись с криками к дверям. Каратель не стал им препятствовать. Он бросил взгляд на испуганного бармена, жавшегося спиной к полке с виски, и швырнул ему купюру. — Сдачу можешь оставить себе, — сверкнул клыками Кровавый Рыцарь и рассыпался на стеклянные кубы, тотчас окрасившиеся в грязную человеческую кровь.***
Виктор лег на скрипучую кровать в старом заброшенном доме. Даже сиквелу иногда нужны сон и еда. Выпивка успешно заменила пищу, теперь осталось поспать. Долго ворочаться не пришлось — всего каких-то пару минут, и сознание само отключилось от реальности.***
Нервно ломая пальцы, юноша сидел у окна в прихожей вне себя от волнений за состояние супруги. Дверь со скрипом отворилась, и вышел врач, пряча в карман пиджака очки. — Ну как они? — с тревогой спросил другой Виктор, сорвавшись с места. — Боюсь, — хриплым, шуршащим голосом ответил врач, — что наука почти бессильна, мистер Лоджер. Вашу жену не излечить. Плод продолжает вытягивать из бедняжки все соки и явно не собирается появляться на свет, хотя прошло уже слишком много времени. Да и сам плод очень странный: живот явно уменьшился, что не бывает при беременности, — откашлялся он в белый носовой платок. — Это феномен, с которым ни один ученый до меня не имел чести столкнуться… — Что можно сделать для Эмили? Врач покачал головой. — Могу посоветовать избавиться от ребенка. В ином же случае миссис Лоджер… долго бороться она не сможет. Мне очень жаль. Виктор упал на стул, хватаясь за голову. — Вы предлагаете мне выбирать между женой и ребенком?.. — Осмелюсь предположить, что выбор Вы уже успели для себя сделать. Мистер Лоджер, это не последний Ваш ребенок, ничто не мешает завести еще одного, даже больше! — заверил его врач. — С таким же успехом, — поднял серые глаза юноша, — можно сказать, что и жениться я в будущем еще раз смогу. Равноценно. Медик сострадающе вздохнул. — Мистер Лоджер, Вы очень юный, однако мудрый молодой человек. Прошу, не позволяйте чему-либо застилать Ваш здравый смысл. — Да, да… Я знаю, — собрался он. — Однако же легче от знания моя ноша не становится. Спасибо за уделенное нам время. — Что Вы, какие уж тут благодарности… — В дверях врач остановился. — Знаете, мистер Лоджер, вероятнее всего, я выбрал не самое подходящее время, чтобы завести об этом разговор, но Ваши глаза — отнюдь не глаза человека Вашего возраста. Могу лишь догадаться, сколь трудна была Ваша жизнь, и через сколько невзгод Вам пришлось пройти, чтобы эти глаза так состарились, но как очевидна бы ни была мысль, что на этом свете уже нет ничего неизведанного, не поддавайтесь и не верьте: вокруг слишком много неизвестного, этаких приятных неожиданностей. И помните, что если что-то потерялось, значит, где-то что-то столь же ценное отыскалось. Лоджер выдавил улыбку. — Да, мне это слишком хорошо известно. Еще раз спасибо за визит. Заперев дверь, Виктор пошел было к жене, но остановился у косяка, прикрывая глаза рукой. — Это несправедливо… — В тишину со злостью произнес он. — Только не Эмили… Почему еще и она должна пострадать из-за меня? Еще и малышка… Громко всхлипнув, он вытер глаза рукавом и похлопал себя по щекам. С нежной улыбкой он отворил дверь и заглянул в комнату. — Виктор, — устало заулыбалась в ответ белокурая красавица, укрытая пуховым одеялом. — Этот доктор меня так замучил осмотром. Иди сюда, любовь моя, побудь со мной, пожалуйста. — Ну конечно. — Он присел рядом с супругой, обнимал ее и поглаживал ладонью живот, ясно чувствуя внутри него зародившуюся жизнь. — Что сказал врач? Виктор секунду думал. — Есть некоторые осложнения, но, в общем, все хорошо. Не переживай… Сон поплыл, теряясь и меняясь на другой. Теперь это даже сновидением трудно было назвать — всего лишь всплывающая в сознании одна единственная картинка: силуэт в дверях и бездыханная Эмили на полу… Виктор вынырнул из сна, но глаза пока что не открыл. — Она была прекрасным человеком, — произнес кто-то, не дожидаясь этого момента. — Она бы обязательно тебе понравилась. Виктор даже не поднялся — лишь молниеносно приставил меч к горлу потревожившего его. — Опять ты меня не узнал, — улыбнулся Ферзь. — Но сейчас тебя и винить не за что: сто лет все же прошло с нашей последней встречи. Меч осыпался на пол. — Сто два года, — поправил его Лоджер, расслабляясь. — И мне совсем не ясно, зачем ты сейчас ко мне заявился. — С очень эгоистичной и жестокой просьбой. Но сначала не хотел бы ты меня о чем-нибудь спросить? — намекнул Ферзь. — Лицемер. Знаешь, что меня беспокоит, но продолжаешь строить из себя невинность, — фыркнул Виктор и возвел глаза к потолку. — Ну извини, — посерьезнел могущественный сиквел, меланхолично покачиваясь на скрипучем деревянном стуле, — каким всегда был, таким навсегда и останусь, даже против собственной воли. Сиквелы редко меняются. И давно ты видишь сны об Эмили? — Чуть меньше, чем тебя не видел. Может, соизволишь раскрыть мне тайный смысл сего послания? Ферзь печально поджал губы. — Она была нашей женой.