Дневник Первого Сиквела: Кровавый Рыцарь

      Виктор сам не заметил, как сел.       — Что это еще значит? — сердито буркнул он.       — Я с начала расскажу, не против?.. Я встретил ее в 1900 году. Просто гулял по рыночной площади в ее деревушке — сам не помню, как туда забрел — и заметил ее. Ради нее я решил нарушить правило «Держаться от людей подальше» и заговорил с ней. Как итог моих поступков, через год или два мы поженились. Еще до свадьбы Эмили забеременела от меня, но когда мы сочетались узами брака, то еще не знали об этом, так что никакого принуждения в этом не было. — Ферзь проронил ностальгическую улыбку. — Мы с ней были счастливы, хотели жить где-нибудь вдалеке от людей. Я хотел, — поправился он, — а Эмили всегда была больше реалисткой и поддерживала мои фантазии лишь на словах, но и за это я ей премного благодарен.       — Домик где-нибудь в лесу… — вспомнил Виктор. — Да, я это вижу почти постоянно. Отрывки вашей с ней жизни засели в моей голове так крепко, что их ничем не вытурить оттуда…       — И не сможешь «вытурить». Эти воспоминания будут храниться в твоей памяти до твоего конца. Чтобы они не всплывали, нужно только признать то, что случилось и… отпустить.       — Как я могу отпустить что-то, если не знаю, что это? — пожал плечами Виктор, с каждой минутой, проведенной вместе с Ферзем, становясь все злее и злее.       — Ну так ты заткнись, и я продолжу, — с солнечной улыбкой попросил тот. Лоджер умолк. Терпение терялось. — Как ты помнишь, Эмили, человек, забеременела от сиквела. Сиквельский ребенок питается сам и держит врата из Ограниченного Сна открытыми за счет жизненной силы сэжа — того, кто его вынашивает. Это и обычному-то сиквелу нелегко — сиквельская сила постоянно работает, заменяя жизненную, и все это плохо сказывается на организме. Но если сэж — человек, он обречен. Раньше я этого не знал, поэтому слепо надеялся, что когда с Эмили начнет происходить что-то серьезное, то я все исправлю…       — Хотел обратить ее? — догадался Вик.       — Да.       — И почему не сделал этого?       — Я не успел, — всплеснул руками Ферзь. — В один кошмарный день я пришел домой и нашел ее мертвой. Мне было так плохо, что я сбежал. Я не горжусь своим поведением, но… я трус, если дело касается чувств, таким и в детстве был: если что-то плохое начинало происходить, я сбегал, только бы не попасть под обстрел неприятных эмоций. Вот, сбежал и в этот раз. Боль разъедала мне душу, и я решился на самый эгоистичный поступок за все свое существование. Я создал тебя.       Виктор напрягся.       — Меня?..       — Да. Ты помнишь тот день? Я сложил свои чувства в пойманную Тень, как в сундук, вместе с воспоминаниями, и влил в нее жизненную силу и сиквельскую… Дело было сложным: сначала Тень боролась, просто выпивала всю вложенную в нее силу, но мне все же удалось создать тебя. Ты выглядишь не так, как выглядел я, но я и не стремился создать собственную копию. Но, по сути, ты — это соединенная со мной Тень, поэтому ты жестче, устойчивее и, что таить, смелее. Ты не стал убегать, когда в твоей жизни все кардинально поменялось, — блеснули серые глаза.       Виктор откинул воспоминания о событиях столетней давности и вернулся к разговору.       — Я не понимаю… Мое имя — на самом деле не мое?       Ферзь, размышляя, нахмурился и сделал губы трубочкой.       — О, я понял, что ты имел в виду! Нет, Виктор Лоджер — это всецело ты! Меня так звали только временно, я часто менял имена, чтобы не быть пойманным и не привлекать к себе внимание людей. Я и внешность часто менял — кем только ни был, кроме рыжего, — загадочно улыбнулся Ферзь. — Поэтому решил поставить галочку и в этом пункте через тебя, но, вижу, тебе цвет не понравился? — Он обвел взглядом черные волосы Лоджера.       Виктор проигнорировал заданный ему вопрос, совсем не относящийся к обсуждаемой теме.       — А что с ребенком Эмили?       — Она жива и здорова, — засиял Ферзь. — Правда, жива — это относительно, она сиквел с рождения, а я ведь до сих пор не уверен, что все мы живы, но, да, она в порядке. Всегда у меня под бочком. И ты ее видел, кстати.       — Элис?..       — Именно, — смог еще шире улыбнуться Ферзь, с дворянской грацией закидывая ногу на ногу.       Виктор вспомнил то, что уже успело приличное время назад затеряться в его памяти, и меч снова приник ледяной поверхностью к шее Ферзя.       — Это ты тогда подослал ее ко мне, заверив, что я ее отец. Это по твоему приказу меня чуть не убил Таск…       — Ошибаешься, — одним пальцем отодвинул от себя лезвие хмурый Ферзь. — Он действовал без моего приказа, и мне с ним пришлось распрощаться — за вольности.       — Ты убил его?       — Н-нет, — нехотя признался он. — Никогда не обладал холодным темпераментом, чтобы карать предателей. Я верю в исправление кого бы то ни было.       — Но сиквелы же не меняются? — припомнил Вик.       — Ну, значит, я верю в исправление кого бы то ни было, хотя сиквелы и не меняются. Я сам никогда не хотел враждовать с тобой, ты мне как сын, но обстоятельства тогда так сложились, и я их принял, предсказывая, что будет в будущем. Если бы я появился раньше, а не сейчас, история круто бы изменилась.       — Ты видишь все будущее?.. — поразился Лоджер.       — Почти, — горделиво сверкнул улыбкой Ферзь. — Моя обязанность: не использовать этот дар во зло и приглядывать, чтобы в грядущие дни никто из сиквелов не сходил с ума. Так как предотвратить это можно только в настоящем.       — Но если ты пророк, почему не видел смерть Эмили?       — Я видел, — опустил голову Ферзь. — Но такой уж я есть: даже если знаю, как именно что-то пойдет, я верю в то, что смогу все изменить в нужный момент.       — И как, получалось?       — Нет, ни разу, если ничего не менять…       — Так кто же ты такой?       — Я? — оживился от вопроса довольный Ферзь. — Меня зовут Себастьян Пьер Лумей. Я потомственный французский граф. Родился в 1652 году, в 1666 году умер. Дальше биографию рассказывать?       — Как-нибудь в другой раз. Себастьян.       — Мне не нравится это имя. «Серый Ферзь» мне ближе.       — Что тебе от меня нужно?       — Вот это как раз самое главное — то, почему я здесь. Если ты и дальше будешь делать то, что хочешь, то убьешь очень важного для всего мира мерзавца. Пока что он умирать не должен, и моя обязанность, как самоназванного хранителя этого мира, это предотвратить. Поэтому я решил пригласить тебя присоединиться ко мне и моей компании. Мы не связываемся с людьми: мы их не караем. Они и сами с этим прекрасно справляются. Но есть другие проблемы: только-только обращенные сиквелы, не ценящие человеческие жизни, защита особенных людей, вроде медиумов. Это важно — не хотелось бы, чтобы в XXI веке снова стали сжигать «ведьм» на кострах. А ведь к этому все может прийти, поверь мне. Пока люди верят в особенные силы, все нормально, но когда они начнут знать об их существовании, вот тут уж начнется хаос.       — Мне только кажется, или ты рассказываешь о функциях «Высшего света»?       Ферзь замер, словно ворон на ветке.       — Ты не знаешь, о чем я говорю, — поспешил оправдаться он. — Только название объединяет мой союз с той организацией, в которой состоял ты. Я впервые возглавил настолько большую общность сиквелов, но справляюсь с этим превосходно.       — Какой скромный, — стальным голосом вставил Лоджер       — Виктор, — Ферзь встал со стула, — мне очень сильно тебя не хватает…       — Не лицемерь: не «не хватает», а «не достает для коллекции».       — Не надо, — щелкнул Рыцаря по носу Ферзь. — Я совсем не похож на Ксавьера и горжусь этим.       Произнесенное имя полоснуло Виктора по груди, но из воображаемой раны пошла никак не кровь, а наичистейшая желчь.       — Виктор, ну же, соглашайся, — кокетливо посмотрел в алые глаза своего творения Ферзь. — Тебе же не хочется и дальше заниматься ничем? Убивая людей, ты их лучше не сделаешь, только озлобишь еще больше. А под моим руководством ты сможешь внести в мироздание свою лепту. Чем так плох этот вариант? Я не собираюсь тебя как-то использовать, мне нет смысла тебе врать. Да и разве ты помилуешь кого-нибудь еще? Я ясно вижу, что если предам тебя, ты меня убьешь, не мешкая ни секундочки.       — Убью.       — Во-от… — Ферзь возвел глаза к потолку. — Я не совсем помню, как хотел это связать с обещанием тебя не использовать, но ты свяжи уж как-нибудь.       — Никогда не умел тебя понимать, хотя когда-то очень старался, — сел на помятую постель Виктор, тщательно все обдумывая.       — Ты мне не доверяешь? — опустился перед ним на корточки Ферзь, улыбаясь.       — А с какой стати я должен доверять тебе? Тот щенок дважды чуть меня не убил…       — Да я же говорю тебе, что Таск делал это по собственной воле, при этом еще и против моей! Знай, я бы никогда такого не допустил!       Стальные глаза Ферзя проникали в самую глубь давно окаменевшего сердца Кровавого Рыцаря, и внутри что-то с болью сжимались, слабо пульсируя.       — И я буду твоим Рыцарем? — как можно холоднее усмехнулся Лоджер.       — А как же! Я же Король в конце концов: не могу не иметь своей собственной свиты. И я хочу, чтобы ты был в числе защищающих меня.       — И сколько же нас таких, идиотов, защищающих самого могущественного сиквела из всех?       — Ох-ох-ох, — засмеялся Ферзь. — Зря ты так считаешь: есть или по крайней мере будет сиквел намного сильнее меня, припомни эти слова. А Рыцарей, включая тебя, уже шестеро. Когда на смену мне придет тот, о котором я говорил только что, то я сам стану седьмым и последним Рыцарем.       — Седьмым? — передернуло Виктора. — Что за цифра такая проклятая?       — Заметил, да? — распрямился Серый. — Бог любит отнюдь не троицу, будь уверен, и я не зря, за компанию с ним, обожаю это число. Я и сам для некоторых «Семь».       Чудаковатый. Улыбчивый. Временами такой простодушный. Виктор уже сотню лет гадал, маска ли это для Ферзя, но найти ответ до сих пор так и не сумел. Что творится под этой черной взъерошенной шевелюрой — что у него на уме? Каковы его планы? Ясно было только одно: Серый Ферзь умеет играть лишь по-крупному, и если он призывает все имеющиеся силы, то собирает армию перед грядущим боем. Или же… войной?