***
Вик сел в постели в холодном поту. Грудь вздымалась от тяжелого хрипа. Лоджер вытер выступившие на лбу капли пота и тихо рассмеялся: как хорошо, что эта череда снов, наконец, завершилась — закончилась, теперь уже точно, навсегда. История замкнулась. Душа, развившаяся из частички, оторванной от сущности Ферзя, вспоминала свое прошлое мучительно долго. Но вот все воспоминания выстроились в ряд в верном порядке: с того момента, когда завязалась история Виктора Лоджера, и вплоть до начала его обособленной, самостоятельной жизни. Виктор хотел улыбнуться, но челюсти сразу заныли — достаточной практики не было слишком давно. Покинув теплую уютную постель, он оделся и подошел к окну. За стеклами ночь играла тишиной и тусклым звездным светом. Ветер волнами ерошил темную траву, листву далекого леса, окружающего поместье и прилежащие к нему земли со всех сторон. Вспомнив предупреждение Ферзя, Виктор ухмыльнулся: он нашел способ не заблудиться. Окно открылось само собой, воздушные тюли взвил хлынувший в комнату ветер. Виктор выпорхнул с подоконника на траву и медленно пошел вперед. Столетняя привычка не могла ни с того ни с сего прекратить свое существование. Он бродил тогда, будет бродить и сейчас, как бездомный кот… Только тогда он отчаянно искал самого себя. Что же он ищет теперь? — А я знал! Ты не будешь сидеть в четырех стенах, — рассмеялся из-за спины Ксавьер, легко приближаясь к бывшему Рыцарю. Виктор молчал, выжидая. — Тебе интересно, зачем я пришел? — Монарх остановился, и яркая светлая полная луна отразилась в его черных глазах. — Решил, ты захочешь закончить начатое дело — разрешить все вопросы, связанные со мной. — Разве я не сделал это век назад? — не смог умолчать Лоджер. — Сегодня ты снова взялся за старое. Выходит, тот исход тебя не устроил. Оно и понятно, — сверкнули в сумерках жемчужные клыки Ксавьера, — я-то жив. Да, именно этого предложения и ждал Кровавый Рыцарь. Только ради него и стоило свидеться с призраком прошлого. Месть. Полноценная, не ограниченная никакими долгами чести. Все долги уже давно выплачены — ничто не посмеет сдерживать его пыл. — Условие… — В руку Рыцаря легла рукоять его меча. — Раньше ты к ним редко прибегал, так что сгораю от любопытства. — Ты будешь драться в полную силу. Монарх отметил его слова привычной однобокой улыбкой. — По-другому в нашем случае и нельзя. Виктор терпеливо ждал, пока над головой Ксавьера не появится увиденный им сто лет тому назад меч, пока не возникнут четыре его копии и не закружатся вместе, набирая скорость. Вскоре смертельная светящаяся карусель стала похожа на серебряный нимб, коронующий голову Монарха. Только тогда на всю округу прогремел звон столкнувшихся мечей. Металл заскрежетал, в стороны посыпались искры. Воздух разорвался, всколыхнув траву. С шумом захлопнулись окна в покоях сражающихся врагов. — Я так скучал по этому твоему внутреннему огню, — просмаковал Ксавьер, движениями указательного пальца управляя громоздким европейским мечом. Обоюдоострое лезвие хитрило так, как не смог бы ни один фехтовальщик, но Лоджер был исключением из всевозможных правил: он грациозно отражал удар за ударом, не забывая и атаковать. Пока что картина не отличалась героизмом — сражение с шальным парящим над землей мечом. — Только ты способен меня убить, ты не забыл? — Даже Ферзь не может? — на выдохе бросил вопрос Виктор, неумолимо продвигаясь к Ксавьеру. — Да, даже он. Только ты. У Судьбы такое захватывающее чувство юмора, правда? Свести именно нас: идеального убийцу и его идеальную жертву… Один из мечей Монарха стремительно полоснул бок Лоджера, и по плащу заструилась горячая кровь. — Ох, задумался, извини, — в притворном стыде произнес Ксавьер, поправляя воротник рубашки. — Заслушался меня? Не стоит: кто из нас убийца, а кто жертва, пока не ясно. — Давно решено! Алые глаза Виктора сверкнули в темноте, и один из пяти мечей рассыпался на куски. Черные сапоги на толстой подошве наступили на его окаменевшие останки, и те хрустнули, разрушаясь в пыль. Монарх повеселел. — Если ты и с этим можешь справиться, мне стоит удивить тебя иными фокусами. Ты же не думал, что я лишь это могу? Из смертоносного нимба вырвался свет и выстрелом взмыл в высоту. Оформившись в нечто подобное зверю, с когтистыми лапами и широко распахнутой пастью, свет молнией устремился к Виктору, желая проглотить его, испепелить внутри своего эфемерного тела. Слишком большая энергия — Рыцарь мгновенно понял, что меч справиться с плодом сиквельской силы Монарха не поможет. Отбросив предрассудки гордости, он переместился с поляны в лес. Ксавьер остался на месте, но его зверь отставать от Рыцаря не планировал. Сжигая воздух, он летел в сторону Виктора; его голод был слишком велик, так просто чудовище не отступит. Вик убегал дальше, все глубже в лес, а позади трещали поваленные десятками деревья. Они не успевали коснуться земли, а Лоджер и его ненасытный преследователь были уже далеко. Сделав по лесу небольшой крюк, Виктор вернулся на поляну перед поместьем, разумно встав за Ксавьером. Световой зверь выскользнул из гущи деревьев. На пути к Рыцарю стоял его создатель, но преградой он не оказался: свет прошел Ксавьера насквозь, продырявив тело. Черный туман заполнил рану, полностью закрыв ее, а на том месте, где стоял Виктор, с оглушительным взрывом образовался глубокий кратер. Дом и леса вздрогнули. В небо повалил густой дым. — Виктор! — Монарх запрыгнул на край ямы. Замерший с маской боли на лице, Рыцарь лежал неподвижно. Дыра в груди дымилась, как и поверхность кратера. Побелевшие глаза слепо ловили в себя луну. — Виктор… — прошептал Ксавьер, поднимая брови и ширя глаза. Увидеть это он никак не ожидал. Что угодно, но не… Японский меч плашмя ударил Монарха в бок, и могущественный сиквел кубарем отлетел от ямы. Падая, он надрывно смеялся: — Копия… — вопил он. — Копия! Ты даже умереть нормально не можешь! — Не собирался умирать, — ответил Виктор, встав над своим почти уже побежденным противником. Меч кончиком лезвия коснулся губ Ксавьера, легонько оцарапал их, и Монарх слизнул соленые багровые капли. — Чего ждешь? — подмигнул он. — Аплодисментов? Я бы похлопал, но опасно дергаться, целуясь с металлом. По щекам Монарха невидимые когти медленно в самой изощренной садистской манере прочертили по три кровавых полосы. — Думаю, помучить тебя перед концом. Смерть слишком легка для тебя. Умер и лежишь в полном спокойствии — совсем как внеплановый отпуск. А я думаю с тобой немного поиграть. — В ком-то проснулась кровожадность… — Ксай сам поднял голову, и лезвие оставило новый порез на лице. — И сколько ты намерен надо мной измываться? Пару дней? Неделю? Месяц? Нет… — затянул он, расслабляясь. — И не года… Столетия, верно? — Именно, — горели красные огни сиквельских глаз. — До скончания веков ты принадлежишь мне — моя вечная игрушка. Ты не посмеешь хотя бы раз мне отказать: у тебя не будет голоса, чтобы что-то решать или оспаривать. Ты — моя собственность. Безусловно, Ксавьер был доволен. Не притворяясь ни секунды, он показывал свое счастье всем: глазами, улыбкой, расслабленной позой. И это бесило Виктора, выводило из себя. Пнув Ксая по ребрам, Лоджер хоть немного отвел душу. Меч растворился, став на какое-то время лишь тенью иллюзии. — И какова будет первая твоя безумная просьба? — поднялся с травы Ксавьер. Виктор задрал голову к ночи. — Спрыгни с крыши поместья. — Хочешь взглянуть, как я элегантно приземляюсь на ноги? — Нет. Хочу посмотреть, как ты упадешь спиной на землю, прямо в проделанную твоей сиквельской силой дыру. Туда, где лежал бы сейчас я, не будь мой ум так остро отточен. Монарх растворился в черном тумане, а в следующее мгновение уже смотрел с крыши на Виктора, приготовившегося наслаждаться столь желанным зрелищем. Повернувшись к краю спиной, Ксавьер намеренно потерял равновесие. Быть долгим полет с такой ничтожной высоты не мог. Тело Ксавьера глухо упало на черную твердь. Кости мерзко хрустнули, из горла хлынула кровь. — Ну как? — Виктор встал над сиквелом, безжалостно усмехаясь. — Сломал… пару десятков костей… и некоторые позвонки сместились — ног не чувствую… — Ничего, — удовлетворенно вздернул плечами Лоджер. — Пустяк даже для слабого сиквела, а для тебя — тем более не страшнее царапины. С губ Монарха заструился дым: сиквельская сила залечивала травмы. Через минуту Ксавьер встал как ни в чем не бывало и с аристократическим шармом отряхнул брюки. — Хотя выражение твоего лица ничуть не изменилось, ты выглядишь очень довольным, — кособоко улыбнулся Монарх. — Приятно, когда ты… Сиквельское чутье не дало Ксавьеру закончить предложение. Чужое присутствие ощутил и Виктор. Сорвавшись с места, оба стремглав бросились в лес. Петляя меж корявых иссиня-черных деревьев, они приблизились к тому месту, куда сиквелов продолжал звать внутренний голос. На небольшой пустоши замерла фигура в темном балахоне. Ее громоздкий одноручный меч пронзил рассыпающееся в прах тело незнакомого сиквела… Ксавьер толкнул Лоджера в тень дерева. — Не высовывайся! — мысленно рявкнул Монарх. — Он догнал свою жертву, нам нельзя попадаться ему на глаза… — Он? — телепатически спросил Вик, пытаясь высунуть голову и взглянуть на происходящее хоть одним глазком. — Охотник… Удивлен, что ты о нем ничего не слышал: ему уже пара веков, и это отнюдь не сказка, которой запугивают новеньких сиквелов. Это настоящая угроза для любого, попавшегося Охотнику на глаза. Нельзя, чтобы он тебя видел, и особенно после того, как он убил предыдущую жертву, иначе он переключится на тебя. Осторожно Виктор выглянул из-за ствола. Охотник возвышался над горсткой пыли, что раньше была живым существом. Лоджер редко испытывал жалость или сочувствие, по большей части таких ярких чувств он был лишен, но сейчас при одном взгляде на Охотника у него щемило сердце. Конечно, если он кого-то убил, это дело только его и умершего сиквела. Виктор сам не раз убивал, хоть сколько-нибудь глубокие мысли о ценности жизни никогда его не останавливали. Но предостережение Монарха, возможность самому стать целью чьей-то охоты, скрестить мечи с достойным… Все эти идеи успели завладеть разумом Виктора, когда он прикоснулся к спине Монарха и сковал его тело печатью неподвижности. Ксавьер долго еще кидался мысленными ругательствами, но Лоджер разорвал ментальную связь. Выходил из своего укрытия Виктор уже с мечом — готовый к любому повороту дела, к любому его осложнению. Специально хрустнула ветка под ногой безрассудного Рыцаря. Охотник повернул тень под капюшоном, замещающую лицо, к идущему. — Ну что, хорошо меня запомнил? — громко спросил Виктор, останавливаясь за полтора метра до фигуры в балахоне. — Попытаешься меня убить? Охотник молчал, не двигаясь, как кошмарная кладбищенская статуя. Тем временем Виктор начинал ощущать, что нечто он предусмотреть все же не сумел, хотя более конкретно пока ничего не осознавал. Его взгляд случайно упал на землю, и сердце от внезапности увиденного замерло. Нити. Зеленые и красные. Они исходили из тени Рыцаря и тянулись к ногам Охотника, постепенно втягивались в его тело. Незаметно для Лоджера, Охотник забирал его жизненную и сиквельскую силы, ослабляя. Напряжение воли — и нити лопнули ровно посередине. — А вот это было подло, — укорил Охотника Виктор. — Я ожидал от тебя красивого честного боя. Или ты на него не способен? Охотник шелохнулся и поправил капюшон. — Честный бой? — К удивлению Лоджера, его голос был мелодичен, совсем не устрашающий, а успокаивающий и убаюкивающий. — С вами, сиквелами, бой не может быть честным по своей природе. Лживые ублюдки, паразитирующие на роде человеческом… Охотник отвернулся и поплыл в глушь, повторяя в полголоса одно и то же: «Честный бой… Хм… честный бой…» Виктор рванул было вслед за ним, но поборовший печать Монарх остановил его, незаметно подойдя со спины и наградив печатью в ответ. Так Охотник скрылся в ночи. — Ну что ты за идиот? — Ксавьер говорил спокойно, не напрягая голос, но внутри у него все горело от злости. — Разве сложно послушаться меня всего один раз? Трудно?! Охотник выбрал тебя: он попробовал твою жизненную силу и сиквельскую тоже — теперь он тебя ни с кем не спутает. Он будет преследовать тебя хоть целую вечность — пока не убьет. Почему ты меня не послушал?.. — Я сам убью его, — прорычал Рыцарь, частично одолев печать и освободив пока только голову. — Что за самоуверенный идиот! Думаешь, один настолько смелый, чтобы бросить вызов Охотнику? До тебя самоназванные герои охапками гибли от его меча, и никаких исключений не было. Он не промахивается, не оставляет в живых. Он — лучший охотник из всех существующих. Виктор гордо усмехнулся: он будет этим исключением — он убьет Охотника.Глава 19
1 мая 2018 г. в 14:32
Дверь в спальню Эмили скрипнула, когда рука Лоджера толкнула ручку. Свет из прихожей проник в комнату, осветив фигуру на полу. Застывшие глаза девушки смотрели в потолок, посиневшие руки накрывали раздутый живот: в последние мгновения жизни она думала только о том, чтобы защитить свое дитя… Она прекрасно знала, что именно ребенок выпивал из нее саму жизнь, но даже это не смогло затмить материнскую любовь.
Виктор, не шевелясь, замер в дверях. Губы его дрожали, по щекам катились слезы. Он знал, что все будет так, что этим все и кончится!.. Почему же не решил убедить Эмили расстаться с ребенком, почему позволил им обеим умереть?..
Он так и не зашел в спальню. Побоялся коснуться ледяной, уже затвердевшей кожи и убедиться в том, что все потеряно навсегда — еще одна его семья мертва…
Он сбежал, обратившись в пепел, и возник далеко от Лондона, возле укромного прилеска. Вытерев слезу рукавом, он закрыл глаза, прогнал отпечатавшийся под веками силуэт мертвой жены и провалился в абсолютную темноту… Глубокий Сон кишил мелькающими вокруг Тенями. Отблески их фиолетовых глаз проносились мимо, до поры до времени не видя незваного гостя. Сиквел беззвучно зашевелил губами, и множество сиреневых глаз сосредоточилось на нем. Из общей черной массы, взявшей сиквела в кольцо, вырвалась Тень. Ее гнал вперед голод, желание выпить пришедшую к ним добычу до дна! — но хватка сильных пальцев сомкнулась на ее горле, и Лоджер вынырнул вместе с ней в реальный мир.
Тень шипела, скребя когтями землю под собой. Впервые ветер коснулся ее балахона, а солнце опалило глаза. Существо охватил страх перед необъятным миром.
— Прости меня, — тихо проговорил Виктор, опускаясь перед лежащей Тенью на одно колено.
Горячие руки схватили то, что у человека считалось бы головой, и серые глаза зрительно вошли в фиалковый огонь, медленно затекая в самую сущность Тени. Под плащом стала сгущаться тьма. Она загустевала, создавая что-то настоящее, что-то осязаемое. Человеческие пальцы сжали кисти рук Виктора, пытаясь отцепить их от балахона, но вот капюшон спал, и Лоджер увидел собственное лицо: он не смотрел на происходящее своими глазами — в тот миг он был Серым Ферзем.
Только что родившегося Виктора сразу вытошнило. Из его горла вытекла мерзкая черная жижа, которую даже земля не приняла, ничуть не впитав. Чистый, как пустой лист, Виктор поднял голову на своего создателя. Глаза ожили, начав отражать данный ему осколок души.
Влил дождь, делая пятно жижи еще больше. Рыжие волосы Виктора намокли, потемнели и прибились к лицу и щекам.
— Виктор… — С такой знакомой болью произнес Ферзь. — Здравствуй…