Дневник Первого Сиквела: Кровавый Рыцарь

      Строптивый холодный ветер подхватывал темно-серую пыль и разносил ее по столь же бесцветным улицам полуразрушенного мегаполиса. Оконные стекла померкших многоэтажек давно осыпались на изъеденный трещинами и ямами асфальт и ныне тихо хрустели под подошвами сапог Виктора. Каркасы домов были похожи на почерневшие окаменевшие пустые соты; сквозняки уныло напевали, заполняя заваленные хламом коридоры. Клубились пасмурные тучи, но гроза все никак не начиналась, лишь предупреждая о своем присутствии далеким громом да блеклыми вспышками молний. Помятые запыленные машины молчали, расставив открытые двери, кривые столбы прирастали к тротуарам, ограды покосились, точно потерявшие опору кружевные ленты. Вокруг на многие километры можно было встретить только смерть и запустение, духоту, пыль, голодные глазницы обнесенных магазинов, раскуроченный транспорт — и ни одной живой души.       Отчего-то это несуществующее в реальном мире место навевало Лоджеру спокойствие и умиротворение… Однако он здесь не для того, чтобы отдыхать душой и телом.       Меч в его руке сверкнул, стоило едва различимому треску камней позади долететь до улучшенного сиквельской силой слуха. Длинное тонкое тело, относительно человеческую лысую голову и шесть конечностей, похожих на паучьи ноги, невиданного доселе существа покрывал прочный аспидный металл. Ноги держали тело чудовища в двух метрах от земли, входя в асфальт мягко, как в масло, конусообразными остриями. На ошеломленного Виктора сверху вниз взирала пара совершенно черных глаз, под которыми периодически раскрывалась и смыкалась клыкастая, словно акулья, широкая пасть.       Что же… Увидеть такое Лоджер никак не ожидал, но время для изумления он выкроит позже — если сумеет одолеть невообразимого монстра.       Это исчадие больного воображения обладало не только устрашающей внешностью, но и завидной скоростью. Ведомое голодом или тупой звериной жаждой крови, тягой к жестокости, оно подлетело к Виктору и рассекло воздух двумя передними лапами крест-накрест. Рыцарь отклонился назад, выставив меч, — и на дорогу посыпались белесые искры! Высокий лязг разлетелся эхом по кварталу, но вскоре заглушился особенно яростным раскатом грома.       Чудовище щелкнуло челюстями, отхватило приличный кусок плаща с плеча Виктора, окропило один из клыков пока что единственной каплей крови. Лоджер направил меч монстру в висок, однако лезвие отскочило, даже не поцарапав соединенную с плотью броню. Черноглазая голова двинулась вперед. Уклониться на этот раз Виктор не успел; меньше, чем за мгновение, он должен был сделать выбор, что подставить под клыки неукротимого хищника: собственное лицо или меч? Выбор, разумеется, пал на второе; к счастью Лоджера, монстр не перекусил металл, пусть и оставил на нем множество царапин.       — Его вообще возможно убить?!.. — прокряхтел Виктор, еле-еле давая уродливой пасти отпор.       За частоколом паучьих металлических ног из-за левого угла показался Монарх. Пыль облетала стороной его черную одежду и волосы цвета вороного крыла, ветер играючи перебирал верхние блестящие пряди. Под ногой Ксавьера громко хрустнул человеческий череп — сиквел остановился, посмотрел на обломки костей и кособоко улыбнулся:       — Хрустит… Ты ведь сам просил усложнить тебе задачу, — громко выдохнул он, обратив глаза к хмурому небу. — Если бы мы проводили тренировку не в созданном мною Ограниченном Сне, а в реальном мире, я призвал бы для тебя могильщиков штук двадцать — это я с легкостью могу! А казалось бы, «зараза к заразе не липнет»… Но Ферзек журит: говорит, ткань реальности все больше изнашивается и испытывать ее перетягиванием Теней из Глубокого Сна не стоит лишний раз: черт знает, что произойдет с человечеством, если граница Глубокого Сна рухнет.       В его медовом, тягучем и пьянящем, голосе Лоджер уловил проблески гордости: еще бы Монарх не восторгался тем, что может в одиночку посеять хаос, пошатнуть привычную людям жизнь. «Хорошо, что тебе не настолько скучно, чтобы ради веселья погубить этот мир…» — успел подумать Вик за секунду до того, как две конечности чудища, со свистом прорезая воздух, чуть не снести его голову с плеч. С неординарным противником необходимо было покончить как можно скорее, и отчего-то Рыцаря не оставляло предположение, что в столь странном строении этого монстра и кроется способ его уничтожить. Однако не слишком ли простую задачу в таком случае поставил перед Виком Ксавьер?..       В молниеносном прыжке Лоджер пересек улицу — шестиногий враг последовал за ним, оставляя за собой след из пыли и каменной крошки. В свободную руку Виктора лег обесточенный провод. Над макушкой в стену дома друг за дружкой вошли четыре лезвия, но кувырок вбок помог уклониться от не слишком точной атаки. «Значит, оно способно стоять всего на двух ногах…» — мысленно удивился Вик. Очередное отраженное нападение затухало искрами поверх разбитого стекла.       — Предсказуемо… — подал голос Ксавьер. Он наблюдал за схваткой со скукой во взгляде, изредка развеивающейся благодаря волевым, но в чем-то изящным движениям Лоджера.       Рыцарь отмахнулся от комментария Монарха, как и от сверкнувших перед его лицом лезвий. «Он пытается вывести меня из равновесия, сделать бой более интересным для него зрелищем — поддаваться нельзя!..» Провод нежно обвивался вокруг всех ног чудовища и каждой в отдельности, вдобавок Виктор успевал наносить бессмысленные удары, годные лишь для того, чтобы не дать противнику отвлечься и заметить готовящуюся ловушку. Сиквельская силы ярчайшей вспышкой озарила алые радужки Виктора — мощь согрела и без того крепкие мышцы. С глубоким звериным рыком Лоджер дернул за конец провода: петли плотно обхватили металл, паучьи ноги звонко ударились друг о друга, сойдясь в одной точке и оставив на асфальте шесть глубоких рытвин. Монстр не обрушился на землю, а продолжал балансировать, точно балерина, вставшая на носок, но был обездвижен, что уже значило немало.       — Ну вот и все, — удовлетворенно сказал Виктор, опуская меч.       — Разве? — скучающе поинтересовался Ксавьер. — Во-первых, цель — не связать врага, а уничтожить, а во-вторых…       Провод лопнул в нескольких местах, и прежде, чем его обрывки коснулись дороги, чудовище расставило четыре ноги, пятой продырявило Виктору левое плечо, подняло в воздух, как куклу, а шестой замахнулось для решающего удара!..       — …м-да, я про это, — закончил Монарх свою мысль.       Распятой бабочкой Кровавый Рыцарь корчился от боли. Пронзившее его лезвие травмировало с каждым мгновением все больше тело, притягиваемое к земле гравитацией: острейший металл подпиливал плоть и вот уже принялся за кость. Свободная конечность чудовища острием со свистом рванула вперед — но не достигла жертвы; среди камней и осколков меркли прозрачные кубы, а силуэт Виктора возник в одной из глазниц ближайшей многоэтажки. Монстр не полагался на глаза или нюх — он чувствовал Лоджера нутром и помчался к нему по стенам, легко и сноровисто, словно притяжения для него не существовало.       — А вот это уже интересно, — усмехнулся Ксавьер, отныне пристальнее наблюдающий за действиями Виктора.       Раненый Рыцарь не дожидался приближения врага. С впечатляющей сиквельской скоростью он преодолевал коридор за коридором. Кровь из его плеча, будто в невесомости, отрывалась от бордового мяса, отплывала к несущим стенам и впитывалась в бетон, пронизывала его тончайшей пульсирующей сетью. За спиной Лоджера разлетались на куски остатки целой мебели, взрывались под натиском лезвий гипсокартонные стены. Творение Монарха было неудержимо, без устали оно прорывалось вперед, преследовало Виктора, куда бы тот ни свернул, в какой бы части здания ни материализовался. Последнее перемещение — и Рыцарь появился в самом центре этажа: этого противника, как и большинство прочих, необходимо ловить на живца…       О стену разбилась в щепки снесенная с петель дверь! Шестиногое чудовище влетело в безликий разрушенный офис, захрустело поваленными перегородками. В ту же секунду кровавые капли, окропившие несущие стены, взорвались с оглушительным грохотом! Небоскреб тряхнуло, воздух пропитался удушливым дымом и пылью, потолок на всем этаже разом потрескался. За мгновение до того, как этаж схлопнулся, точь-в-точь надоевшая книга, по полу рассыпались стеклянные кубы — Виктор материализовался на изувеченной дороге рядом с Монархом. Небоскреб падал, складывал этаж за этажом, отплевываясь пыльными выхлопами. Монстр, созданный Ксавьером, оказался погребен под многотонным могильным камнем. Ветер растрепал волосы Виктора, гневно зашуршал его окровавленным плащом, наполнил улицы серо-коричневой непроглядной дымкой.       — Я надеюсь, он мертв? — двинул расширенными зрачками в сторону Ксая Лоджер.       — Ну, жестянка, попавшая под каток, не перестанет существовать, однако свою функцию уже выполнять не сможет… Отличная работа. — Ксавьер хотел как ни в чем не бывало хлопнуть Вика по спине, но его ладонь задержалась на плаще, и атмосфера на этом отрезке улицы, среди оседающей пыли, стала куда напряженнее. Экономя сиквельскую силу, Виктор не ставил на свое тело печать и по-прежнему испытывал сильнейшую боль в постепенно затягивающейся ране. Однако даже она не могла оторвать его внимание от тепла и давления на лопатки. Рука Монарха медленно спустилась до поясницы, и одну половину его лица украсила улыбка: — Признаться, я рассчитывал, что ты уничтожишь его мозг, через пасть проткнув небо. Но, как и прежде, ты сумел меня поразить… Вроде бы силовой сиквел, рассчитывающий на собственное тело и оружие, служащее продолжением оного, но ты не так твердолоб. От тех же Рыцарей нашего с тобой «Высшего Света» тебя всегда отличала гибкость мышления, стратегический склад ума, склонность к поиску простых, но элегантных решений…       Рука Монарха не перестала касаться грязного черного плаща, и Виктор, сколько бы ни метался по ментальному лабиринту, не мог найти способ заставить ее отпустить его. Или, может, не хватало, элементарно, желания пресечь на корню эту близость?..       — Сразись со мной, — произнес Лоджер, не двигаясь и даже не моргая. Неотрывно глядя Ксавьеру в глаза, он терял опору, почва уходила у него из-под ног, но отвести взгляд означало сдаться, проявить слабость и открыто заявить о ней…       — Ты не забыл? Это мой Ограниченный Сон: если захочу победить, я смогу раздавить тебя — как ты мою «милую поделку».       — Могущество сиквела в созданном им пространстве определяется его силой. Потенциалом. Интересно взглянуть на твой.       Ксавьер усмехнулся, опустив очи к собственным ботинкам. Его ноги все быстрее растворялись в густеющих черных вихрях, что просачивались вниз, сквозь трещины в асфальте. Виктор обернулся, потому как шестое чувство подсказало ему сделать это сейчас — чтобы подготовиться морально к лицезрению того, о чем он сам попросил. Там, где улица уходила под гору, точно обрывалась пропастью, теперь действительно был край Ограниченного Сна. За пределами постапокалиптической карты концентрировалась истинная Тьма, непознаваемая и невозможная. Черное облако, клубясь, вздымалось до небес, его очертания становились Виктору знакомы. Из темноты, кромешного отсутствия всего, проступала бледная кожа — красивое аристократическое лицо. Подперев его, озаренное привычной высокомерной, но обаятельной ухмылкой, Ксавьер возвышался над городом как над шахматной доской — и Виктор был всего лишь фигурой на ней. Указательный палец атланта-Монарха бережно прочертил линию перед остолбеневшим Лоджером: у ног крошечного Рыцаря образовался глубокий овраг с торчащими кверху каменными клыками.       Наконец-то для Виктора все встало на свои места. Спустя целый век он все же понял природу скуки, самодовольства и отстраненного снисхождения Монарха. Вот она, суть его существования на бренной земле: весь мир, вся история, все судьбы блуждающих по ленте времени душ — не более чем настольная игра, сыгранная уже тысячу, миллион раз, серая и предсказуемая, ничтожная, не влияющая ни на что. Ксавьеру было тесно в мире Теней — он прорвался в мир реальный, но и достигнутое чувство новизны оказалось слишком скоротечным… Неизмеримый эгоцентризм не умещается в теле, подобном человеческому. Неиссякаемые амбиции, неописуемая харизма слишком велики и для практически безграничной сиквельской жизни. Перед его величием хотелось склониться, однако, нет, больше Виктор не допустит такой чудовищной ошибки… Он не опустится на колени перед тем, кто с легкостью и без терзаний совести причинил ему боль, предал его полное и безоговорочное доверие…       Рука Ксавьера вздрогнула, как если бы он пожелал сжать Виктора, но благоразумно передумал. Лицо померкло в темноте, оседающей и концентрирующейся по ту сторону оврага.       — На сегодня, я так понимаю, все?.. — пробормотал вернувший себе привычные габариты Монарх, глядя в никуда.       Сотворенный им мирок мерк, превращался в бело-серо-коричнево-черные каскады густого пара, смешивающегося в воронке под ногами обоих сиквелов. Виктор не успел ощутить падение — беззвучно приземлился на черный кафель ванной комнаты, как и Монарх за его спиной. Оставаться в одном помещении с Ксавьером, в особенности после демонстрации силы, было нежелательно: неуютно, напряженно и отчасти пугающе… Виктор взялся за дверную ручку, потянул ее на себя, и в открывшуюся щелку влетел на удивление нетвердый голос Ферзя:       — По…дожди… — С громким придыханием он упал спиной на жесткую постель. В ногах промялся матрас: некто вне поле зрения Виктора оперся на кровать, словно готовясь совершить звериный прыжок.       — Дело в моем внешнем виде? — уточнил Даниэль. На четвереньках он навис над старшим братом, пригвоздил его затылок к подушке сильным взрослым взглядом глаза в глаза. — Тогда это решит все наши проблемы?       На покрывало просыпался темно-зеленый песок, тотчас меркнущий поверх плотной ткани. Вместо незрелого мальчишки Ферзя накрывал своей тенью молодой рослый мужчина. Его изумрудные глаза не растеряли глубины и болезненной опытности, под теперь уже полностью обнаженной кожей напрягались мышцы. В его позе — в постановке рук и ног — проглядывались животные повадки: так волк за шумом ветра и шелестом листвы прижимается к земле, чтобы в следующий же миг устремиться к жертве и вцепиться в ее горло клыками.       Виктор обернулся — резко от злости и недоумения! — и уперся ладонью Ксавьеру в живот, чтобы с ним не столкнуться. Прикосновения было достаточно для установления мысленной связи:       — В чью, черт побери, ванную комнату ты меня приволок?!       — А сам-то как думаешь? — внемую усмехнулся Ксавьер.       — Ты это намеренно сделал?! Выгадал момент?! — Лицо Виктора сменяло одну эмоцию за другой, как в традиционном, пусть и весьма гневном разговоре, только губы его не размыкались. — Чего ты пытаешься этим добиться?       — Ты всерьез полагаешь, что у меня в мозгу загорается лампочка, как только эти двое решают поразвлечься? Я не планировал это. Мне было интересно порыться в вещах Ферзя.       — «Пораз…влечься?..» — Лоджер обернулся к двери: как только в его зрачках отразился Даниэль, припавший губами к шее Ферзя, глаза Рыцаря расширились, и он, совершенно опешивший, вновь взглянул на Ксавьера. — Они же братья!..       — Они мертвы, — без звука рассмеялся тот и примостился на бортик ванны. — Кому какое дело? Да и… не спутай Ферзек мне все карты в 1652 году, я родился бы как человек и Даниэль стал бы моим младшим братом, так что, с определенной точки зрения, они и не связаны кровными узами… Лишь с этой точки зрения, собственно говоря.       Из-за двери послышался треск разрываемой одежды и хриплый стон. Виктор шарахнулся назад, но по-прежнему следил за происходящим в комнате. Никогда более не дремлющая осторожность не давала ему отвести взгляд?.. Бесстыжее любопытство?.. Двое мужчин, ласкающие друг друга на кровати, прижимающиеся телом к телу так близко, насколько это вообще возможно; когда-то невероятно давно он видел уже эту картину — был частью нее… И все же происходящее там, поверх покрывала, значительно отличалось от страсти, знакомой Виктору. Никто из Ферзей не стремился к поглощению, запечатлению через боль и следы на коже. Невыражаемая до конца страсть так и не находила выход, она взрывалась невидимыми, но ощутимыми вспышками в кончиках пальцев, губах и языке, везде, где Ферзи касались друг друга. Глава нынешнего «Высшего Света», спрятав ладони во взлохмаченной шоколадной шевелюре, щекочущей его бедра и живот, прижимал к чреслам голову младшего брата, громко и сладко стонал в потолок. Виктор хотел сделать еще шаг назад, как будто одно это могло снять вину за то, что он не переставал быть свидетелем происходящего, но печать обездвиживания вспыхнула меж его лопаток. Одурманивающий аромат тела Ксавьера усилился: голодными змеями руки Монарха стиснули талию Лоджера, подбородок уперся в плечо, спина горела от жара широкой груди.       — Занятно, правда? — пролился голос Ксавьера внутри головы его Рыцаря.       — Мы не должны это видеть…       — И однако именно ты прилип к этой двери… Но я тебя не виню. Удивительно, верно, насколько они отличны от нас?..       — Нет никаких «нас»… — проскрежетал Вик. Невероятных усилий стоил контроль над собственными мыслями и чувствами; случайно проскользнувшая «про себя» фраза могла быть поймана Ксавьером и использована им против Виктора…       — …они обходятся друг с другом нежно, проявляют… заботу! — смешливо подумал Ксай последнее слово. — Не обмениваются сиквельской силой, испивая кровь, украшая ее подтеками кожу и пропитывая каплями постель… Ей Богу, пара нежных подсосных щенят!.. Но между нами есть нечто большее…       Его щека потерлась о висок Лоджера, правая рука двинулась вниз, занырнула в разрез плаща…       — Все, что у нас было когда-то, ты уничтожил!.. Сними печать!       Виктор вздернул плечами, запустив внутри тела фейерверк из сиквельской силы, — печать лопнула невыдержавшей натяжения ювелирной цепочкой, однако сею же секунду по позвоночнику в ряд расцвели еще три печати. Безвыходное положение! Виктор ослаблен сражением в Ограниченном Сне: на разрушение печатей Монарха ему требуется больше времени, чем обычно, да и бороться с ними до бесконечности он не сумеет… Чужие пальцы проникли под одежду, спустились по коротким медно-рыжим волосам, и Виктор против воли дернулся бы теплу навстречу, если б не печать!..       — Ты так мало знаешь о человеческой природе, — дыхнул усмешкой ему на ухо Ксавьер. — В последний день существования прошлого «Высшего Света» ты покрыл свои волосы тьмой, но здесь все осталось как прежде…       — Кому б я показывал…       — Меня весь минувший век мучил вопрос: ты стал брюнетом из-за желания быть похожим на Ферзя? Или на меня?..       — С чего вдруг мн… — Ладонь Монарха требовательно скользнула вниз и снова вверх — мысли Лоджера замедлились и потеряли форму, а наполнение их разбавилось совершенно пустой водой. — Да никогда… таким предателем…       В спальне сплелись мычащие стоны обоих Ферзей. Лежа на боку, плечами друг у друга на бедрах, они самозабвенно делали взаимный минет. Рука Ксавьера не останавливала томную пытку; Виктор закрыл глаза, чтобы избавиться хотя бы от образов отдающихся сладострастию Ферзей, рельефами похожих на ожившие античные скульптуры, но Монарх при помощи сиквельской силы поднял его веки.       — Ты хочешь этого? — гневно вопрошал Ксай, терзая зубами его шею. — Их человечности: нежности, заботы, любви?!..       — Нет…       — …отсутствия предательства?! Но подобного между нами не будет. В том, что я совершил, заключаюсь истинный я. Как и ты — в порыве рубить всех и вся ради искоренения собственной слабости! Я никогда не стану добрее…       — Прекрати!.. Руку!.. — Стремительно истончалась нить самоконтроля Виктора.       — …а ты никогда не успокоишь томящиеся обиду и ярость. Никогда не перестанешь ненавидеть меня. Тогда какой толк принимать их во внимание: твою злость и мой эгоцентризм?       Зашуршала одежда — опаляющее прикосновение Монарха погасло, но жар никак не остывал. Ксавьер присел обратно на бортик ванны; по наивности и неопытности Виктор решил, что его пытка окончилась. Печати звякнули в умах Лоджера и Ксавьера. Кровавый Рыцарь был уверен в возвращении контроля над телом, предпринял попытку поднять правую руку, дабы отомстить за поруганную честь, однако мышцы конечности его не послушались. Рассерженный до красноты щек, Виктор бросил испепеляющий взгляд на Ксавьера, и тот скрестил руки на груди.       — Давай… как прежде… — сверкнул Ксай бездонной темнотой в очах. — Встань передо мной на колени.       — Губу закатай!       — Я бы посоветовал это сделать тебе — для удобства! — заметно повеселел он и шевельнул указательным пальцем.       Виктор отлично помнил простоту, элегантность, невозмутимость, с которыми Монарх управлял призванными европейскими мечами, но и подумать не мог, что когда-нибудь сам окажется орудием в его руках. С мановением пальца Ксавьера ноги Лоджера перестали держать его, и Рыцарь тихо упал на колени. Его спина была неестественно ровна, руки — прижаты по швам. Страшась расширяющейся ухмылки Монарха, Виктор рассыпал в мыслях оскорбления и угрозы: ни одно из этих слов не смогло предотвратить быстрое движение среднего пальца — и ладони Лоджера оказались на брюках Ксавьера.       — Прекрати это немедленно! Убери всю свою грязную сиквельскую силу из моего тела!       — Не очень-то вежливо ты разговариваешь со своим бывшим командиром! — Дрогнул безымянный палец: зашумела молния, кисть тщетно сопротивляющегося Виктора частично скрылась в штанах Монарха и показалась с зажатым в пальцах твердым членом. — Это ведь именно то, чего ты хочешь…       — Не хочу!       — А со стороны выглядит иначе: будто ты сам накинулся на меня — так забавно!..       — Ты — последнее существо на этой планете, до которого я бы захотел дотронуться!       — Ты так не считаешь, — сердито сузились его глаза. — Но слышать подобное все равно не шибко приятно.       Мизинец Ксавьера секундно напрягся — тело Виктора подалось вперед. Губы, коснувшись горячей кожи, разомкнулись и выпустили наружу язык. Правая рука Монарха опустилась на макушку приклонившего-таки перед ним колени Рыцаря, но не ради «помощи». Наслаждаясь движениями его губ и языка, Ксавьер проткнул клыками левое запястье и позволил каплям крови упасть на головку члена и это красивое озлобленное лицо. Управляемый посторонней сиквельской силой, Виктор слизал все алые капли и, упираясь внутри заполненной черным туманом черепной коробки, взял член в рот.       — Это… изнасилование… — не столько для Ксавьера, сколько для самого себя помыслил Лоджер.       — А что еще нужно такому мазохисту, как ты? Твои катализаторы в постели — насилие и стыд. Тогда, быть может, мне стоит взять тебя прямо на этом полу? Заставить кричать, чтобы Ферзи обратили внимание…       Вик опускал голову до предела, забывая о том, как надо дышать. Его звериная хватка отпечаталась через брюки на бедрах Ксавьера синяками, коим не давала зажить мгновенно желчь Тени. Да, они не похожи на лобызающихся перед соитием Ферзей: их сковала не любовь, а чистая яркая ненависть, породившая страсть и зависимость… Виктор непрестанно двигался, даже после того, как вязкая жемчужная горечь залила язык. С коронной усмешкой Ксавьер склонился к нему и прошептал:       — Я уже очень давно перестал управлять твоим телом…       Всего одна язвительная подача обратила желание в подожженный порох. Лоджер поднялся рывком, схватил Ксавьера за грудки!.. Сиквельской силы у первого оставалось не так уж и много, но для того, чтобы проучить самовлюбленного гада, должно хватить с лихвой! …Перелетев через половину ванной, Ксавьер врезался спиной в звонко треснувший кафель, и все звуки, кроме осыпающейся на коврик керамики, утихли — совсем ненадолго, потому как часть стены, от которой мощным рывком оторвался Монарх, с грохотом обрушилась наружу, со второго этажа на траву. Ксавьер кашлял сущностью Тени — многие его кости не выдержали такого удара; Виктор громко дышал, как готовящийся перед нападением бык.       Дверь в ванную комнату распахнулась. На пороге стоял Серый Ферзь, облаченный в черное покрывало. Его стальные глаза высекали искры, но и грядущая порция гнева выглядела жалко и незначительно по сравнению с раздражением младшего Ферзя, оставшегося на кровати.       — Мне есть смысл спрашивать, что вы оба здесь делали все это время?!       — Не сейчас… — непривычно задумчиво ответил Ксавьер, отвернувшись к провалу в стене.       — Чт… И ты считаешь, отмахнуться от меня — отличный ход в сложившейся ситуации?! Я закрываю глаза на твое самодурство…       — Ферзь…       — …на вечные исчезновения, хотя все члены «Высшего Света» должны уведомлять меня о том, что покидают поместье!..       — Ферзь, у нас проблемы посерьезнее легкого вуайеризма…       Монарх был угрюм и серьезен. Виктор и Ферзь встали на место, которое он им уступил. Через дыру в стене, куда вполне можно было вставить небольшое окно, ночной ветер врывался в ванную и спальню. В сумерках на границе леса развевалось темное одеяние окаменевшей фигуры. Массивный меч был воткнут в землю, из-под капюшона за Лоджером неотрывно следили зоркие глаза…       — Ты же говорил, что поместье находится в Ограниченном Сне, — осторожно припомнил Ксавьер.       — Говорил, — кивнул Ферзь, делая шаг от стены.       — В который не может проникнуть никто из тех, кого не приглашали. До тех пор, пока Сон активно подпитывается сиквельской силой создателя.       — Верно…       — Он ведь все еще подпитывается?.. Или ты не можешь брать за щеку и выполнять свою работу одновременно?       Ферзь метнул взором молнию в Монарха, скрывающего обеспокоенность вульгарностью.       — Сон подпитывается. Спасибо, я и без этого понял, к чему ты ведешь: я не знаю, как Охотник пересек границу между реальным миром и «карманной вселенной». Через две минуты жду всех в гостиной для обсуждения, что, ради всех святых, нам дальше делать. Глаз с Виктора не спускай — и пошли оба прочь из моей ванной!       За спиной Ферзя порушенные кирпичи встали на место, осколки кафельных плит соединились и вернулись туда, где были. Но ни восстановившаяся стена, ни что-либо иное в этом мире не скроет Виктора от очей Охотника…