Дневник Первого Сиквела: Кровавый Рыцарь

      Напряжение в объятой ночью гостиной можно было резать ножом.       Под ленивым светом вычурной люстры мягкую мебель занимали Ксавьер и Элис; Виктор, точно сторонящийся солнечных лучей карикатурный вампир, теснился возле книжного шкафа.       Обычно громкая и выразительная, сейчас Элис Эмили Лоджер была тише воды, ниже травы. Бледная, мало что понимающая, она то нервно грызла мгновенно отрастающие ногти, то наматывала на палец волнистые пряди. По ее короткому черному приталенному сарафану из плотной материи то и дело проходили малахитовые волны: из-за отсутствия сосредоточенности сиквельская сила периодически схлынывала с видоизмененной одежды, и сквозь черноту проступал снег старинной кружевной сорочки до пола.       Неподвижный Монарх, похожий на каменное изваяние, сидел ровно, статно, словно под ним был трон, а не диван. По его лицу невозможно было сказать наверняка, какие мысли заполняют голову; как всегда непроницаем, скрытен, сам себе на уме. Лишь утончившиеся губы выдавали в нем волнение, однако вовсе не за себя…       Уставившись алыми глазами в паркет, Виктор корил себя за допущенную слабость. Нет, не ту, что он проявил около десяти минут назад в ванной комнате Ферзя… С самого начала ему не следовало соглашаться на предложение последнего вновь стать частью «Высшего Света». Быть одиноким волком проще и безопаснее: ты отвечаешь только за себя, и коли уж допускаешь ошибку, ее последствия будут касаться всего одного «человека» — тебя. Что это за новое чувство у сердца?.. Тяжелое, вязкое — разбухающее, стоит бросить взгляд на испуганную Элис… Лоджер не мог хладнокровно смотреть на нее, на Ксавьера, потому и притворялся, что нашел нечто удивительно притягательное на полу.       Дверь в гостиную мягко распахнула красноволосая служанка. Деревянной, немного кукольной походкой Кастра обошла открытую дверь и уступила дорогу хозяевам. По паркету грозно стучали подошвы черных лакированных ботинок — и тихо шуршали четыре бежевые лапы: Серый Ферзь влетел в помещение как ураган, за ним след в след крался светло-бурый волк с изумрудными глазами. Голова зверя была опущена, уши прижаты в смирении. Он не поднимал взор выше черных брюк Ферзя, словно белизна сорочки могла ошпарить. Кастра закрыла дверь, замерла у нее, совсем как Виктор у шкафа. Несколько секунд Ферзь рисовал шагами круги по паркету, но волк, заскулив — будто подозвав Ферзя, забрался на диван, подальше от Элис, и глава «Высшего Света» опустился на жесткую подушку между дочерью и верным псом.       — Что происходит?.. — Плаксиво Элис поджала пухлые губы. В этой комнате, как, собственно говоря, и во всем поместье, во всем «Высшем Свете», она была единственным сиквелом, кто не имел ни малейшего понятия о сложившейся ситуации.       — Если кратко, то на границе враг, — напряженно поведал Ферзь. — Охотник.       — Ох… — выдохнула Элис толику ужаса в собственные ладони, спрятав под ними нижнюю половину лица. Не оставалось сомнений: легенды о страшнейшем кошмаре всех сиквелов достигали и ее ушей. — З-за кем он… пришел?..       — За Виктором.       Лис перевела глаза на лжеотца, частично потонувшего в тени книжных полок, сжалась в плечах, сдавила руки. Ее тянуло извиниться за то, что вот-вот сорвется с острого языка, дабы единственное разумное, с ее точки зрения, предложение не казалось таким бесчеловечным, безжалостным, чудовищным… Но грязную правду не приукрасить цветастым серпантином.       — Тогда ему нельзя оставаться в поместье — иначе нас всех поубивают…       — Об этом и речи не может быть! — гневно повысил голос Ферзь. Волк, сидящий по другую его руку, успел махнуть хвостом и теперь выглядел еще более пристыженно.       — Девчонка, тебе совсем жить надоело, раз мелешь чушь? — громыхнул Монарх. От обилия нападок Элис по-детски закрыла уши и всухую всхлипнула в потолок. — А ты, блохастый, чему обрадовался? — стрельнул Ксай кромешной темнотой радужек в сторону притихшего волка. — Небось, такой же план выдал, раз сидишь в животной форме, не имея возможности раскрыть ядовитую пасть?       Зверь громоподобно зарычал, устрашающе оголяя клыки. Ферзь разомкнул губы и поднял ладонь, чтобы одернуть защитника, но выкрик Элис сделал это за него:       — Да я же не предлагаю «выставить его на мороз»! Защищать, не оставлять одного! — но подальше от поместья! Это ведь Охотник: нам его не победить! Как будто Вы не слышали все те истории…       — Легенды легендами, а реальность — дело другое, — здраво рассудил Ферзь. — Неуязвимых не сущ…       — Смотри-ка, — фыркнул Ксавьер, не оставляя волка в покое, — еще больше засутулился после уточнения Элис. Значит, ты, жалкая эгоистичная псина, предлагал выдворить Вика — и все? Без помощи, без защиты, не наше, мол, дело?!..       — Плевать, кто и что предлагал, — заступился за него Ферзь. Чем дольше длились «перетявкивания» между членами «Высшего Света», тем отчетливее становились его мешки под глазами, оттеняя усиливающуюся бледность лица. — Раз штаб организации — самое надежное убежище, Виктор останется здесь.       — В Ограниченный Сон твоего самого надежного убежища незаметно просочился враг! Если ничего лучше нет — мы в заднице!       — О, можешь предложить достойную альтернативу? — саркастично поднял брови Ферзь. — Если что, перенести всю эту махину вместе с нами в другое место я не могу: такое нагромождение Ограниченных Снов нестабильно, и при малейшей ошибке дезинтегрируется не только привязанная к этому дому Кастра, но и все мы.       — Мы можем покинуть поместье и уже тогда его…       — Кастра неотделима от дома.       — Да плевать на твою Кастру! Она ненастоящая! — поднялся с места Ксай. — Пародия на человека! Набор железяк — простая машина! Ты заложил в нее те черты и то поведение, которые были удобны тебе, подходили для охраны поместья. В ней столько же человеческого, сколько в тостере…       Застывшая с момента появления Ферзей в гостиной, Кастра взирала на сиквелов, не моргая, проецируя пустую полуулыбку обворожительной вежливости. Виктор глядел на нее с удивлением: конечно, ранее она тоже подозрительно скованно двигалась, говорила странноватые фразы, но ему бы и в голову не пришло, что она — не живое существо…       — А Виктор? — услышал Рыцарь голос создателя и вздрогнул, как и Ксавьер в тот момент, совершенно не ожидающий такой словесной подачи. — В него я тоже заложил определенный набор эмоций, воспоминаний… Но за него ведь стоит сражаться, верно? — проникновенно добавил Серый Ферзь, и Монарх молчаливо принял поражение. — Для меня Кастра такая же, как для тебя Виктор: в моих глазах — она достойна жить. Из нее может получиться нечто невообразимо прекрасное! Неодушевленное, оживленное сиквельской силой, эволюционирующее до уровня человека… Она — часть «Высшего Света», она — моя нынешняя семья, как и Дан, Элис, Виктор и, прости Господи, ты. А членов семьи не бросают…       — Да ты что! — театрально хохотнул Монарх, и острые льдинки его голоса впились в лицо Ферзя, уставшее, кажется, ставшее опасно болезненным за минувшие минуты. — А кто бросил Виктора сразу же после создания? — спросил Ксавьер, делая вальяжный шаг к дивану и полностью игнорируя угрожающий волчий рык. — Сколько веков ты жил, меняя личины одну за другой, чтобы нравиться людям, пока твой ненаглядный Даниэль таскался по лесам в обличии зверя? Что-то не особо тщательно ты его искал. А Элис растить как, понравилось? Хоть одну книжку перед сном ты ей прочитал, «папаша»? Не строй из себя чистейшую святость и непогрешимость. Я не доверяю тебе; не позволю благополучию Виктора зависеть от решений лицемера, который сбегал от проблем и своих близких чаще, чем помогал им. Твой план: отсиживаться взаперти в то время, как Охотник подбирается все ближе и ближе, невесть каким образом преодолевая защиту? Он попал в твой основной Ограниченный Сон — что помешает ему путешествовать по другим «карманным вселенным», которых ты понатыкал внутри поместья? Сидя на месте, мы облегчаем ему задачу. Мы должны покинуть поместье, выйти в реальный мир: я призову Теней из Глубокого Сна — целую армию! — ты «под шумок» перенесешь поместье куда подальше, запутаешь следы! Охотник отвлечется на Теней, он и заметить не успеет, как мы перепрячем Виктора; может, сражение с Тенями еще и ослабит его; мы выгадаем время на раздумья, на подготовку совместного плана действий — и избавим от Охотника мир навсегда!       — Никаких Теней! Не хватало еще, чтобы граница между реальностью и Глубоким Сном рухнула! Тогда вся эта тьма уничтожит людей! Тени и так перетекают в этот мир, потому что ты здесь!       — Не только я — договаривай: еще и Виктор! В обоих ситуациях так или иначе виноват ты, так что не перекладывай с больной головы на здоровую!       — Хорошо, моя вина!..       — Признался — сделал одолжение!..       — …Но раз положение вещей уже таково, можно хотя бы не усугублять?! Не надо призывать Теней!..       — Прикажи мне еще в сплошную темноту вернуться! Будь я альтруистом, так бы и поступил, однако, уж не обессудь, я кто угодно, но не нянька человечества, в отличие от любящего каждую Божью тваринушку тебя!..       — Хватит, — мягко вымолвил Виктор, и Ксавьер обернулся, тотчас оборвав практически бесконечный список обвинений.       Лениво пересыпались секунды. На стенке тикали часы…       Элис мяла пальцы, опустив глаза. Не нужно было проникать в ее голову, чтобы понять: сражаться и даже, элементарно, высовывать нос из поместья ей не хочется вовсе. Даниэль недовольно рычал, но уже не раскрывая пасти — приглушенно, как навязчивый фоновый шум. Его брат обеспокоенно поглядывал на Кастру — на собственные руки — и вновь на служанку, периодически поправляющую белоснежный передник.       — Мне ведь решать, — заговорил Виктор, — разве не так?       Все присутствующие обратили тяжелые взоры на него. Далекая от атмосферы разговора Кастра ободряюще улыбнулась Лоджеру и дружелюбно уставилась на него объективами, замаскированными под человеческие глаза.       — Вы все останетесь в поместье…       — Вик… — всплеснул руками Ксай.       — …и я.       Ферзь, бледный как Смерть, благодарно кивнул, с измученным вздохом поднялся. Его повело вбок, точно могущественного сиквела победило головокружение, и Ферзь оперся на плечо Элис, заботливо обхватившей отца вокруг пояса. На диване зашумел изумрудный песок, в коем растворилась серая и бурая шерсть.       — Себ! — испуганно воскликнул вернувший человеческое обличие Дан. Оттолкнув руки Элис, он попытался усадить брата обратно на диван, но ноги не держали второго, голова запрокидывалась, а веки опускались.       На стенах гостиной с глухим хором разнотонального треска выступило множество трещин, печально зазвенела, покачиваясь, люстра. Две третьих комнаты, где стояли Виктор и Ксавьер, от остального пространства отделила тончайшая стенка стеклянного мыльного пузыря. Вместо радужных разводов по ней разливалась темнота — Ничто между мирами. Меркли паникующая Элис, отключающийся Ферзь и Даниэль, отчаянно кричащий ему что-то, силящийся разбудить. Свет погас — весь, разом! Сердце Виктора сковал, подчинил и поставил перед собой на колени беспросветный ужас. Лоджер не помнил ничего из существования до встречи с Ферзем, но в кромешной темноте его душило дежа вю: в сплошном ожидании натолкнуться на мелькание тысяч голодных фиолетовых глаз Рыцарь впервые до дрожи в коленях был напуган вероятным возвращением в то самое кошмарное Ничто… Его рука нашла во тьме единственный источник тепла — единственный источник хоть каких-то ощущений! Мягкость кожи и твердость костей чужой кисти, чуть выше — грубость манжета черной рубашки…       Из небытия выныривали стены типичного коридора поместья, с въедливым электрическим жужжанием разгорались светильники. За спинами бывших членов предыдущего «Высшего Света» так и остался вырванный из пространства кусок гостиной: фрагменты стен, книжный шкаф, половина окна, за треснутым стеклом которого зияла темнота, и «обгрызенный» диван. Впереди сужался коридор, лишенный дверей, и распадался на пять рукавов, невообразимо изгибающихся, наплевав на строение поместья и физические законы материального мира; парочка из них закручивалась по спирали, образуя узор из мигающих бра.       — Какого черта?.. — опешил Виктор, незаметно отпуская руку Монарха.       — С Ферзем что-то в корне не так… — встревоженно процедил тот. Глаза Ксавьера еще не потеряли такие человеческие эмоции — в непознаваемом Нигде он пережил ту же вспышку страха, что и Лоджер: у всякой бывшей Тени есть глубокая незаживающая рана… — Весь штаб «Высшего Света» разделен на небольшие Ограниченные Сны внутри одного основного, все они зависят от Ферзя и подпитываются его сиквельской силой. Ограниченный Сон, в котором находилась гостиная, раздробился и вклинился в другой. Вероятно, вообще все они изменились, как то сумасшествие впереди, — махнул он рукой в сторону коридоров-спиралей. — Надеюсь, Даниэль сможет поставить его на ноги, потому что если погибнет Ферзь — созданные им Сны схлопнутся… и мы все умрем.