Два уродца

Кристиан запутался в простынях и проснулся. Обычно, когда он открывал глаза, его ещё долго не покидало ощущение, что ниже колен ничего нет. А сейчас он испытывал в ногах тяжесть и какие-то неприятные покалывания. Но в последнее время к потерявшим нервные окончания ногам начала возвращаться чувствительность. Если год назад Лоренц ни на секунду не мог покинуть коляску, то сейчас у него получалось ненадолго вставать и чуть-чуть ходить, опираясь на Тилля. Врачи, к которым Кристиан каждые полгода ездил на обследования, совершенно не понимали, как это получалось у Кристиана, которого все считали безнадёжным больным. Да, именно его любовник, который, замотанный простынями и одеялами, возвышался на кровати белой горой, был причиной его выздоравления. Но это было скорее не выздоровление, а победа над собой, которой Кристиан не смог бы достичь в одиночестве. Тилль громко вздохнул, переворачиваясь на бок и одновременно пытаясь развернуть на себя лежавшее поперёк одеяло правильной стороной. Густые брови его, с размазанными концами, сердито сдвинулись. Плотно сжатые красные губы дернулись, как после упоминания о чем-то неприятном. Кристиан подполз к нему на локтях, и, когда их лица оказались совсем близко, осторожно обвел кончиком пальца контур этих сочных желанных губ. Тилль пошевелил носом, но Кристиан не мог позволить ему проснуться так резко. Положив мокрую холодную ладонь на тёплое, напрягшееся плечо, Лоренц пригладил брови Тилля, аккуратно укладывая темные волоски. Потом стер капельки испарины, выступившие в крупных порах. Этого спящий не мог не почувствовать, и Лоренц невольно отпрянул, когда на него уставились круглые зелёные глаза в чёрном ободке ресниц. Тилль смотрел так ясно, как не смотрят только что проснувшиеся. Значит, просто лежал с закрытыми глазами и прекрасно чувствовал каждое касание? Тилль улыбнулся, увидев, как смутился Кристиан, а тот отметил, как на полных обвисших щеках проступили ямочки, а резкие носогубные складки стали ещё глубже. - Твои губы... они такие.. как вишни, - стесняясь своих слов, слишком нежных, чтобы говорить их мужчине, прошептал Кристиан, обдавая лицо Тилля несвежим дыханием. - Так поцелуй же меня, - хитро улыбнулся тот ещё шире и притянул Кристиана к себе. Лоренц осторожно прикоснулся губами к горячему рту Тилля, словно пробуя эти губы на вкус. Хотя они были вместе уже долго, Кристиан все равно испытывал неприятное, сковывающее чувство неправильности, когда начинал ласкать возлюбленного. У мужчины другой вкус, другой запах, совсем не такой, как у женщины - это и смущало Лоренца больше всего. Тилль охотно ответил на поцелуй, и вдруг, подхватив Кристиана под сухие тощие ягодицы, завалил на себя и перевернулся, оказавшись снизу. Лоренц с невольной тревогой подумал, какие горячие у Тилля руки. Слишком горячие. Он весь словно пылает. Иногда жар его кожи пугал Кристиана, но сейчас мужчина постарался не обращать на это внимания. Он крепко прильнул к Тиллю, растворившись в его крепких и мягких объятиях, и словно слился с ним в одно целое. Сильными пальцами он мял податливые пышные формы любовника, а тот, придерживая Кристиана за талию, вцеплялся в бледную кожу поцелуями, больше похожими на укусы. Тилль не упускал из виду ни одну выступающую косточку или ямку - все в этом непривлекательном теле возбуждало его до крайности. Он иступленно ласкал Кристиана, забыв о своём слабом сердце, которое едва не разрывалось, чтобы Тилль мог в полной мере насладиться каждой эмоцией, возникавшей, когда пальцы или губы Лоренца касались раскаленной кожи. Линдеманн пылал изнутри, его сердце горело, придавая тому, что он видел, багровый оттенок. Тилль хотел любви и намекал на это Лоренцу, понемногу сдвигая его в область паха. Кристиан понимал все прекрасно, но знал, что если они займутся сексом прямо сейчас, Тилль вряд ли останется в живых. Лоренц помнил их первый раз, когда охватившая его эйфория резко сменилась на тревогу - из-за чрезвычайных усилий у Тилля подскочило давление, он едва дышал и чувствовал себя так плохо, что Кристиану чуть не пришлось вызывать скорую. От этого неприятного воспоминания у Лоренца скрутило желудок, он неосознанно стиснул бока Тилля бёдрами и ласковым, дразнящим движением коснулся слабо выступающих ключиц. Тилль тяжело вздохнул и неожиданно перевернулся, нависнув над испугавшимся Лоренцем. Зелёные глаза лихорадочно горели, полуоткрытые губы были ярки и влажны, в углах рта закипала пена. - Я соскучился по твоему телу, - хрипло прошептал он, отводя растрепавшиеся волосы с мокрого лба Лоренца, - хоть мы всё время рядом, всё равно соскучился. Позволь мне сделать это, пожалуйста... - последнюю фразу он произнёс почти умоляюще, глядя в расширившиеся глаза Лоренца, - я бы ласкал тебя везде, потому что безумно хочу тебя... Мне плевать на свое сердце, но, я надеюсь, ты не будешь против? Он говорил это, почти касаясь губами вставшего члена Кристиана. Зелёные глаза смотрели с такой мольбой, что Лоренц не мог отказать, и только полный истомы вздох слетел с полуоткрытых губ. Тилль помог ему развести ноги, и волна возбуждения накатила на Кристиана, когда язык Тилля, обычно такой вялый, коснулся тонкой чувствительной кожи на головке. Тилль всегда делал это великолепно, потому что чего-то большего ему не позволяло телосложение, но сегодня он был нежен, как никогда. Кристиан всегда считал минет каким-то извращенным удовольствием, но когда Тилль отсосал ему во время их первого раза, понял: это самое лучшее из того, что Кристиану приходилось испытывать. Он тяжёло дышал, слабо постанывая; очки запотели, скрывая мутные от страсти глаза, худые бледные бедра подрагивали. Кристиан не мог описать свои чувства, ему было просто хорошо, и с головой погрузившись в эти невероятные ощущения, не заметил, как кончил. - Это было самое чудесное утро, - выдохнул Кристиан после недолгого молчания и слизнул подсохшую сперму с улыбающегося лица Тилля. Тот тяжело дышал, прильнув к Лоренцу. Чувство страшной физической и психической усталости, охватившее Тилля после оргазма понемногу отпускало, бешеный стук сердца затихал. Лоренц уложил тяжелую голову на свою тощую, глубоко вздымающуюся грудь, и запустил длинные пальцы в густые смоляные пряди. - Сейчас, полежим ещё немного, - чуть дыша, прошептал Тилль, - и надо пойти позавтракать. - Ты только о еде и думаешь, дорогой мой, - с привычным ехидством произнёс Кристиан, - для начала приведи себя в порядок.