Два уродца

Оливер со вздохом отложил письмо. В этих словах, которые любого человека тронули бы до слез, было подобное тому, что Оливер видел на фотографиях влюбленных, но здесь было больше беспросветной тоски, как будто Линдеманн писал это, намереваясь покончить с жизнью. Странно, ведь они любили друг друга так, что не смогли бы расстаться. Может быть, под конец жизни в их отношениях назрел конфликт, который нельзя было решить? Оливер уже ничего не понимал. Все эти проявления чувств были ему чужды, а корень смерти влюбленных лежал в чём-то более глубоком, чем больное сердце и расшатанные нервы. Он уже хотел махнуть рукой на это оказавшееся слишком сложным расследование, как вспомнил о цели своего прихода сюда. Но кажется, все обстоятельства были против того, чтобы Оливер быстро закончил расследование - на столе, рядом со стопкой бумаг, лежал потрепанный фотоальбом небольшого формата. Не в силах сдержать любопытство, он открыл альбом, надеясь увидеть что-то кроме совместных фотографий Линдеманна и Лоренца. И действительно, там были фотографии людей, которых Оливер видел впервые и не мог догадаться, какое отношение они имеют к покойным - маленькая девочка с прямыми белокурыми волосами, прижавшаяся к худощавому мальчику в очках на год старше её; женщина с пышными рыжими волосами; две полосатые кошки, внимательно смотрящие друг на друга... Но в конце альбома Оливер увидел фотографию, заставившую его долго стоять в оцепенении, лишь изумленно хлопая глазами. Фотография была старая, черно-белая, местами стершаяся, что не мешало различить на ней фигуры трех подростков в неопрятной одежде. В самом высоком пареньке в очках, с ввалившимися щеками и густыми тёмными волосами, Оливер узнал Лоренца. Но лица двух других показались ему подозрительно знакомыми. Хитро и весело глядя на зрителя, стоял вполоборота парень с растрепанной копной тёмных кудрей. Его лицо с длинным носом и акульими глазками чрезвычайно напомнила Оливеру лицо майора, а весёлая улыбающаяся мордашка его низенького соседа слишком смахивала на Ландерса, особенно были похожи прищуренные миндалинки глаз и тонкие, изогнутые в улыбке губы. Собираясь попозже подумать о странном сходстве, Оливер уже хотел захлопнуть альбом, но нечаянно увидел внизу фотографии подпись, развеявшую все его сомнения: "Слева направо: Кристиан, Кристоф, Пауль. Feeling Berlin" Не в силах поверить тому, что увидел, Оливер всмотрелся внимательнее в эти юные лица. И чем дольше он смотрел на них, тем явственнее выступали из фотографии черты тех, кого Ридель ненавидел всю жизнь. И он понять не мог, как из этих милых юношей могли вырасти столь злобные и отвратительные создания. Но ему предстояло додуматься ещё и до того, что связывало этих троих. - И ведь Шнайдер и Ландерс его не узнали! - воскликнул он, садясь за компьютер. - Неужели время сделало их настолько жестокими?! Он сел за компьютер, готовясь увидеть что-то ещё более необычное, и, игнорируя многочисленные системные сообщения, сразу залез на Facebook. Это оказался компьютер Лоренца, но у Оливера не было особенного интереса рыскать у него на странице - детектив открыл окно диалогов. Найти переписку с Линдеманном не составляло труда, хотя последнее сообщение было написано пять лет назад - очевидно, все эти годы влюбленные жили вместе, а переписку Лоренц хранил, как хранят сообщения с интересными или дорогими людьми - их приятно перечитывать даже спустя много лет. Оливер решил начать с первого сообщения. Оно было послано Лоренцу Линдеманном: "Простите, но вы случайно не тот человек, который пытался познакомиться со мной в школе **? Тогда я по юношеской глупости отказался общаться с вами, но теперь понял свою ошибку. Конечно, это звучит глупо спустя столько лет, когда вы уже могли забыть меня, но мне хочется загладить свою вину перед человеком, который так упорно добивался моего внимания в школе, в том возрасте, когда чувства особенно обострены. Возможно, тогда вы расценили мой отказ от дружбы как смертельную обиду, и если у нас и сейчас не получится стать друзьями, то я хотя бы не буду чувствовать угрызений совести до конца жизни. Вы выглядите очень интересным человеком, и я думаю, мы обязательно найдём в наших вкусах какую-нибудь общую точку." Лоренц не сразу решился ответить. Да, ему писал тот самый Тилль Линдеманн, в которого он был влюблен с пятнадцати лет, и что же ответить теперь, когда ему, Лоренцу, тридцать восемь, а Тиллю - сорок два? У каждого из них совершенно своя жизнь, может быть, они живут в разных городах, и сейчас слова Тилля действительно звучали глупо. Хотя, вдруг он потерял всех своих друзей и, оказавшись в одиночестве, отчаялся настолько, что бросился к человеку, которого сам отверг? Это звучало вполне правдоподобно. Хорошо, если он ищет только общения - Кристиан может доставить ему удовольствие хорошей беседой, но пусть он и не надеется на что-то большее. Думая так, Кристиан кривил душой. На самом деле он безумно обрадовался, что его вспомнил человек, которого он любил, пусть и безнадёжно. Он недолго думал над ответом, и не успел облачить мысли в удобоваримую форму. Кристиан боялся, что этот человек, так внезапно вторгшийся в его жизнь, опять может уйти, и терять его третий раз было нельзя. " Я необыкновенно рад, что вы нашли меня, - писал он торопливо, не задумываясь об ошибках, - и если думаете, что я не захочу общаться с вами, то я не таков. Если мы не смогли найти общего языка в юности, то сейчас это будет не трудно. Конечно, это очень решительный шаг - начать общаться с тем, с кем прежде вы не могли и не хотели понимания, но этот шаг благороден. Чем мы всю жизнь будем избегать друг друга, игнорируя встречи, которые посылает судьба, проще проговорить один вечер, и понять, есть ли что-нибудь, способное объединить нас. Так что мне будет очень приятно познакомиться с вами, да что там - я столько лет этого хотел, и уже отчаялся, как вдруг... Где вы меня нашли? " " Кристиан, вы кажетесь мне необыкновенно интересным человеком. Я прошу у вас прощения, что так грубо обошёлся с вами тогда ещё, в школе, и думаю, не будет плохо, если мы и вести будем себя как школьники. Давайте на "ты", - кажется, с той стороны раздался вздох облегчения. "Давай, - Кристиан пожалел, что новый друг не может увидеть его улыбку, - я свободен и сегодня, и завтра, и ещё много дней подряд, - нервно сглотнув, он посмотрел на свои закутанные одеялом ноги, - и всегда буду рад возможности поговорить с вами." "Какое совпадение, - Тилль не смог удержаться, чтобы не поставить в конце скобочку улыбки, - я тоже ничего не делаю целыми днями. Собственно, тем лучше - мы сможем узнать друг друга за короткое время " Слово за слово, и они проговорили до глубокой ночи. Кристиан решил не рассказывать о своей любви к Тиллю, и поначалу делал вид, что снисходительно интересуется рассказом нового знакомого, но понемногу беседа захватила и его. Тилль был старше и проницательнее, в то время как Кристиан оказался в разговоре прагматиком - тем, кем никогда не хотел быть. Но с Тиллем ему почему-то было хорошо - он болтал с ним о чём-то незначащем, но чувствовал, что в глубине души вновь просыпается чувство к этому человеку, и осознание того, что скоро опять придётся страдать - радоваться он не надеялся - неприятно подействовало на Кристиана. Он погрузился в мрачную неприятную думу, и отвечал односложно, рассеянно, и Тилль это почувствовал - отказать ему в чуткости было нельзя. "Ты, наверное, устал, - деликатно начал он, - уже одиннадцатый час". "Откуда ты знаешь? - равнодушно спросил Кристиан, и перебравшись на кровать, устало сощурил глаза, глядя в мерцающий экран ноутбука. После целого дня, проведённого в сидячем положении, спина затекла и ныла, ноги были тяжёлые, неживые, глаза воспалились, и через очки было больно смотреть - Кристиан чувствовал себя уродливой и ненужной развалиной. И какое дело до него Тиллю, этому блистательному красавцу? (В том, что возлюбленный не изменился, Лоренц не сомневался). Пусть он лучше бы так и канул в неизвестность, оставив Кристиана наедине с болезнью, которая порабощала, всё больше отбирая возможность двигаться. "Мы живём в одном городе, - был ответ, - я не держу тебя, если ты не привык полуночничать". "Нет, я не хочу спать, - неумело солгал Кристиан, с трудом отрывая голову от подушки, сохранившей сальный запах его волос, - просто я люблю тебя, и мне плохо от этого. Спокойной ночи ". Написав это, он вырубил ноутбук и лёг спать, не понимая, что написал. Признание вырвалось само, и Кристиан не думал, что только на утро подумает о последствиях. Он спал, и ему было хорошо. Хорошо потому, что он познакомился с тем, с кем вообще потерял надежду на общение; потому, что у Тилля явно оказался хороший характер, и тот желал Кристиану только хорошего. А что ещё нужно было человеку, которого бросили все? Он не думал о том, что наутро Тилль бросит его. Главное, что признание больше не тяготило его души, а последствия - они Лоренца не заботили. Пока не заботили.