Два уродца

— Ты правда собираешься пойти в магазин без меня? — крайне удивляясь, спросил Тилль, с трудом отрывая голову от подушки. — Как будто мне это трудно! — фыркнул Кристиан, меняя домашние брюки на джинсы. Он низко наклонился, складываясь почти пополам, длинные волосы закрыли лицо, свешиваясь по обеим сторонам фарфорово-бледного овала мягкими прядями. — К тому же магазин в четырёх минутах ходьбы от нас, — прибавил он, резко поднимая покрасневшее лицо, — ты и оглянуться не успеешь, как я вернусь. А холодильник давно пустует.       Тилль с виноватым видом поправил одеяло, закутываясь уютнее — сегодня ему сильно нездоровилось, и Линдеманн при всём желании не мог помочь Кристиану добраться до магазина. Но Лоренц так упорно отвергал его помощь последнее время, что это настораживало.       Тилль бросил на возлюбленного последний, внимательный взгляд — зелёная футболка бросает отсветы на лицо, синяя тугая ткань джинсов плотно облегает худые длинные ноги, ступни, обутые в белые кроссовки, стоят на подножке коляски, а тонкие руки придерживают лежащую на коленях хозяйственную сумку и кошелёк. Лоренц выглядел очень даже довольным, а голубые глаза — один меньше другого — хитро светились. Упрямый. — Спи, — дребезжащий голос звучал почти ласково, — а я тебе пончиков куплю.       Тилль кивнул, незаметно для себя погружаясь в тёплый целительный сон. Сердце билось словно между подушкой и ухом, но за этим постоянным, надоедливым звуком Линдеманн слышал, как щёлкнула щеколда входной двери. В самом деле, от чего ему предостерегать Кристиана? Ему уже сорок. К тому же на пути к магазину не надо переходить дорогу. Но во дворе всегда полно машин…       И с этой мыслью Тилль окончательно заснул, думая о тех сладостях, которые купит Кристиан. И забыв о том, что телефон Лоренц оставил дома.

***

      Проснулся мужчина уже ближе к вечеру. Понял он это по рыжим отсветам на шторах и стоящему на тумбочке будильнику. — Почему Кристиан не разбудил меня, как вернулся? - было первым вопросом в голове, ещё неясной после сна.       С трудом поднявшись — сон помог, но лишь немного — Тилль медленно вышел в коридор, а оттуда на кухню. Не увидев там никого, Линдеманн поспешил в гостиную. Несколько шагов по коридору казались бесконечно долгими, ведь тревога, зародившаяся уже после пробуждения, лишь усиливалась, и в голову начинали лезть самые пугающие варианты. — Ну может он вернулся и тоже уснул, только на диване, — успокаивал себя Тилль. — Сейчас зайду, а он там сидит или лежит. Даже, наверно, не раздеваясь, с пакетом в руках… — представив эту картину, мужчина даже смог немного улыбнуться, а после, обнадёженный, зашёл в комнату.       Но картинки, секунду назад уже казавшейся правдой, там не было. Был диван, но он был пустой. Сначала Тилль даже не поверил и подошёл проверить. Но даже рука нащупала только обивку и пару маленьких подушек. — А может, он в подъезде? День рабочий, а один те ступеньки он не преодолеет! — пробормотал Линдеманн и вскочил на ноги.       Ноги и спина протестующе заныли, в глазах в момент стало темно, а сердце, и без того слишком взбешённое, совершило невероятный кульбит, что спёрло дыхание. Но Тилль не обратил на это внимания, ввалился в узкий коридорчик квартиры, отпер дверь и вышел. — Кристиан, — тихо позвал он, подходя, как и был босиком, к лестнице.       Но и там никого не оказалось, и на площадке у лифта, и даже на первом этаже. Только вышедший из лифта мужчина как-то странно посмотрел на задумчивого растрёпанного соседа, вышедшего даже без тапок. — Надо… Надо ещё на улице проверить. Вдруг он… вдруг он где-то там… — повторял Тилль, пока спешно возвращался наверх.       Было ещё лето, поэтому обуви и футболки вместо смелого ничего над штанами вполне хватило, чтобы выскочить из дома. Случайные прохожие отскакивали в стороны от быстрого огромного мужчины, схожего сейчас с ядром, попасться на пути которого было крайне опасно. В магазине он сразу же двинулся к скучающей кассирше, уже давно поглядывающей на часы. Завидев движение, она изобразила милую улыбку, но когда полностью повернулась, чуть не вскрикнула, подумав, что Тилль не успеет остановиться. — Вам что-то подсказать? — испуганно прошептала она. — Скажите, здесь днём был мужчина в коляске? Высокий, в очках… — задыхаясь от бега и кашля, начал мужчина и поднял чуть покрасневшие глаза, смотревшие с такой мольбой сказать, что видела, что девушка чуть действительно так не сказала. — Нет, моя смена вечером, меня не было днём, а все, кто был днём ушли… — немного успокаиваясь, покачала она головой. — Извините, — сама не зная зачем, добавила она. — Да, за что извиняться-то? — вздохнул сникший мужчина, медленно разворачиваясь.       Девушка ещё несколько секунд наблюдала удаляющуюся широкую спину, пока дверь, выпустив странного клиента, не закрылась. Отойдя на несколько шагов, Тилль прислонился к стене и медленно выдохнул, пытаясь решить, что делать дальше. Недавнее беспокойство уже в подъезде обернулось страхом, который сейчас только усиливался. — У нас недалёко был полицейский участок, нужно туда зайти, - подсказало сознание.       Но недалёко участок был только если проезжать мимо него по пути куда-то. Путь пешком оказался далеко не таким коротким, и добрался Тилль уже в темноте. Открыть дверь сразу он не смог, поскольку голова была занята совсем не тем, в какую сторону дёргать или толкать. За время пути воображение мужчины против его желания успело породить несколько вариантов того, что могло случиться с Кристианом, пока он, совсем недавно вновь пообещавший быть рядом, преспокойно спал дома. — Что у вас? — спокойно спросил дежурный, когда после нескольких секунд безрезультатного дёрганья двери мужчина всё же попал внутрь.       Нездорово-красный, растрёпанный, мокрый, с тяжёлым дыханием и каким-то потерянным видом, впечатления оставлял о себе далеко не самые приятные. Вздохнув, дежурный уже приготовился всю ночь слушать хорошо если просто пьяные речи, пока случайный, по его мнению, алкоголик, будет коротать ночь совсем рядом. Но предполагаемый алкоголик как-то слишком чётко и быстро для своего звания приблизился к стойке. — Человек пропал, — коротко ответил он, — можно заявление написать? — спросил и зачем-то протянул трясущуюся руку, ожидая когда ему дадут форму для заполнения. — Давайте лучше я, вы только отвечайте, — предложил смягчившийся дежурный, понимая, что не сможет разобрать написанное этим человеком. Человек только кивнул, смотря куда-то за спину полицейскому. — Имя, фамилия? — Кристиан Флаке Лоренц. — Возраст? — Сорок лет. — Когда и где в последний раз видели? — Сегодня днём, где-то между двумя и тремя. Он в магазин собрался, но… но вот. — Адрес?       Тилль только вздохнул, почему-то на секунду вспомнив, как сам узнал, где живёт Кристиан. Тогда он в радостном волнении шёпотом повторял улицу и номер дома почти до самого подъезда, когда только появилось беспокойство. Сейчас он тоже прошептал, но от чего-то с такой грустью, что даже дежурный поёжился. — Во что он был одет? — Джинсы, белые кроссовки и зелёная футболка. Ярко-зелёная, — напряг Тилль память. — Он почему-то любит яркое, — тихо добавил он и улыбнулся, даже не зная, что его услышали. — Внешность? — Высокий, но это не сразу заметно, он на коляске передвигается. — А почему… — Почему он в магазин отправился? — почему-то усмехнулся Тилль. — Мне днём было очень плохо, а он упрямый и не захотел ждать до завтра, когда… — мужчина смолк, сам не зная, что было бы в этом «когда». Может, они бы вместе пошли, а потом решили немного погулять, а может остались бы дома в кровати, а там… — Вы продолжайте про внешность, — оборвал мысли голос полицейского. — Простите, — вздохнул Тилль. — Высокий, но в коляске, вам есть, что ещё добавить? — Конечно есть, — немного раздражённо подумал Тилль. — Да, конечно, — ответил вместо того. — Он ещё очень худой, иногда даже трогать боязно, - про себя добавил мужчина, — тёмно-русые волосы до плеч мягкие, но немного жирные, большой нос, светлые глаза, туманно-голубого цвета, всегда полуприкрытые, и очки, — мужчина шумно вздохнул. — Большие уши и подбородок. С родинкой. — И уши и подбородок? — Только подбородок. Длинная чувствительная шея, на ней кадык очень хорошо видно… — Хорошо, — видя, что мужчина мнётся, кивнул дежурный. — Вы можете дать его фотографию? — Да, только можно домой за ней сходить? — На телефоне нет? — Нет, — с сожалением покачал головой Тилль, вспоминая, каких уговоров стоит каждый снимок. — Хорошо, тогда возвращайтесь с фотографией.       Тилль кивнул и медленно вышел на улицу. Город ещё не остыл после жаркого дня, и быстро идти у Тилля больше не получалось. В попытке убедить себя, что Кристиана разыщут совсем скоро, он добрёл до дома и, как был в обуви, прошёл в спальню, искать фотографию. Копаясь в тумбочке, он не сразу услышал, как тихо пиликнуло оповещение на ноутбуке, на который пришло сообщение, но когда всё же глянул… Обратно в участок он добрался почти бегом.

***

      К темноте Кристиан привыкал долго, от чего происходящее вокруг сначала очень пугало его. Мычание, какие-то стоны и нечто, похожее на поскуливания, шорохи, шаги — было всем, что его окружало. Ощущал он только холодный пол, верёвку на запястьях и тряпку во рту, лёгкую тошноту, а так же несколько синяков на теле. Откуда они появились, он сразу даже и не вспомнил, слепо таращась вперёд.       Но прежде, чем окружение выступило из темноты, в голове пронеслось несколько кадров. Как он едет из магазина и пытается удержать на коленях пакет и коробку обещанных Тиллю пончиков. Засуетившись на кассе, он не смог всё сложить аккуратно, и теперь неустойчивый пакет так и норовил свалиться куда-то вперёд, а придержать его руками или коленями Лоренц не мог — одни были заняты работой, а другие просто не могли. Так же хорошо, как и неудобные вещи, он помнил, как пакет, в очередной раз чуть не упавший, поймали чужие руки, а голос откуда-то сверху предложил помочь. Замученный борьбой Кристиан только кивнул и благодарно улыбнулся, когда незнакомец забрал у него и коробку. Проходя мимо ряда припаркованных машин, мужчина вдруг остановился и огляделся, и Кристиан не придал бы этому значения, если бы в следующую секунду он не зажал Лоренцу рот и выдернул из коляски, толкая куда-то вбок. Флаке был готов упасть на асфальт и удариться головой об колесо, но вместо этого его схватили ещё одни руки и затащили в салон. Последним в памяти были держащие его три руки, тряпка с сильным запахом, прижатая к носу и рту, и какое-то движение за закрывшейся дверью.       На этом события обрывались, а продолжение начиналось уже в темноте. Кристиан старался отползти куда-то назад, но со связанными руками и без ног сделать это было крайне сложно. — Он очнулся? Зашевелился вроде, — вдруг послышался голос. Звучал как-то странно, как будто за говорившим ещё кто-то повторял. — Эхо, - предположил Кристиан, замирая. Почему-то он посчитал, что будет лучше, если его подольше будут воспринимать как бессознательное тело. — Легко проверить, - ответил кто-то, и раздался совсем тихий щелчок.       И только когда на лицо упало желтоватое пятно света, до Кристиана дошло, что, замерев, он продолжал пытаться куда-то смотреть. Вокруг было слишком темно, чтобы глаза чувствовали разницу. Но теперь Флаке жмурился и тихо шипел, пытаясь снова осмотреться, раз появился свет — притворяться бессознательным смысла не было. — Всё же очнулся… — протянул второй, и к Кристиану приблизились шаги.       Кое-как приоткрыв один глаз, Кристиан различил невысокий силуэт, держащий фонарик. Он неторопливо приближался, двигаясь вразвалку, будто гулял где-то в своё удовольствие. Но когда где-то в стороне послышался чуть более громкий стон, мужчина вдруг весь собрался, и одна нога быстро дернулась в сторону звука. Послышался заглушённый чем-то вскрик, и Кристиан скосил глаза. В темноте, куда пришёлся удар, кто-то сидел, согнувшись вперёд. Видимо, человека что-то держало, раз упасть он не мог, но уверенным Флаке не был. — Принеси камеру, — обратился подошедший к Кристиану мужчина к второму человеку, оставшемуся где-то в темноте.       Вновь шаги, и на секунду наверху открылась дверь. Свет из-за неё упал на лестницу и немного осветил помещение. Флаке показалось, что он видит ещё несколько фигур, но времени рассмотреть ему не хватило. — Тебе интересно, что тут? — спросил мужчина и развернулся, освещая дальнюю стену. — Ну, тогда смотри и запоминай.       Несколько секунд, пока пятно света двигалось, Кристиан видел только пол и стену, заляпанные чем-то тёмным. Но вот на полу показался какой-то ком неясной формы. — Эй, ты чего там замер? — крикнул на него мужчина.       Ком не шевелился, и человек двинулся к нему. Где-то сбоку вновь послышался шорох, но рассмотреть что-то, или даже кого-то, на этот раз у Лоренца не получилось. Мужчина же, тем временем пересёкший комнату, вплотную подошёл к кому и пошевелил его ногой. Реакции не последовало. — Слушай, он, похоже, сдох, — обратился он к вновь вернувшемуся в помещение. — Ну и на здоровье, всё равно с ним уже неинтересно было. Да и денег так и не прислали, — пожал плечами первый, даже не взглянув.       Шаги уже двух пар ног снова двинулись в сторону Кристиана. Тот снова попытался отползти, спрятаться, раствориться в темноте, но только лишь согнулся сильнее. Теперь он понимал, что произошло, но не знал, что будет прямо сейчас, и это его пугало. Он не хотел умирать, как тот человек, которого он сначала и за человека-то не принял. Он не хотел пропасть и потом не найтись. — Испугался? — усмехнулся тот, что был с фонариком, снова освещая Кристиана,       Что-то тихо щёлкнуло, и на секунду белого света стало ещё больше. На миг Лоренцу показалось, что в него выстрелили. Но это лишь на миг. — Но знаешь, прямо сейчас тебе это не грозит, — «успокоил» Кристиана мужчина, пока второй снова куда-то двинулся. — Если твой друг, — тихий смешок, — поторопится, то тебе, может, даже в больницу не надо будет обращаться.       Фонарик выключился, и всё снова исчезло. Кристиан плохо слышал, как человек куда-то пошёл. Вздрогнул только, когда захлопнулась дверь. А из головы всё не шёл тот труп, с которым его и ещё как минимум одного человека оставили в темноте.

***

      Уже около часа Тилль сидел в участке и чего-то ждал. Примчав обратно с ноутбуком подмышкой, он сначала изрядно повеселил полицейского, но когда он раскрыл и показал пришедшее сообщение, тот вмиг помрачнел.       В сообщении, пришедшем на почту, была фотография Кристиана. Связанный и грязный он лежал на полу и испуганно смотрел куда-то за камеру. В первую секунду, Тилль обрадовался, что Флаке хотя бы жив, но подпись «пока он просто напуган, но это только временно» выбила все остатки позитива.       В участке дежурный пару раз перечитал сообщение, требовавшее от Тилля до смешного огромных денег, что-то пробормотал и подозвал второго полицейского. Тот тоже приник к экрану и сказал, что нужно тогда кого-то срочно вызвать. Кого — Тилль не расслышал.       И вот он сидит в ожидании этого кого-то. Сообщение то распечатали и вернули Тиллю ноутбук, но сил открыть его и чем-то отвлечь себя не было. Тилль пребывал в неком подобии обморока, только глаза были открыты. Он не слышал ни одной мысли, не чувствовал окружения, а перед глазами хоть что-то и было, но это что-то казалось ничем. Уставшее, раскалённое болезнью сознание вдруг выключилось, и от этого было несколько легче. Мужчина даже не осознавал, почему он сейчас где-то находится, и кто этот человек, сидящий с пустым взглядом на скамейке, прижимая к себе ноутбук.       Но стоило двери на улицу хлопнуть, а вошедшему, проходя мимо, задеть его, разлетевшийся разум собрался в одну точку и тут же занял своё место. Тилль часто заморгал и, наконец полностью вернувшись в участок, посмотрел на вошедшего. За стойкой, кивая, видимо, подчинённым, сидел крупный мужчина, бывший может даже больше Тилля. Лица Линдеманн не видел, но был уверен, что оно недовольное и сонное. Весь этот человек выглядел каким-то помятым, и Тилль на секунду сравнил его со старой мягкой подушкой, очень легко принимавшей форму лёгшей на неё головы, а потом ещё долго оставлявшей в себе эту вмятину. — Скажите, пропавший с вами живёт? — сразу начал мужчина, подняв голову. — Да, — едва пробормоталТилль, которого этот вопрос застал врасплох. — Не замечали, чтобы в последнее время за вами следили? Может, какие-то люди слишком часто появлялись, фигуры какие за вами следовали… — зачем-то начал пояснять полицейский. — Не было такого, — отрезал Тилль. — Никто у соседей квартир не снимал? — Не знаю, мы только с одним соседом общаемся, да и то больше Кристиан. Да и то редко, — покачал головой Тилль. — Сосед часто дома бывает? Мы сможем с ним поговорить? — Думаю да. — Хорошо. Может он окажется внимательней, — немного язвительно заметил мужчина.       Правда ли его хотели упрекнуть в этом, или ему только показалось, Тилль совершенно не хотел думать. Мысли, вернувшиеся после небольшого выпада из реальности, снова принимались кружить около Кристиана. Когда Тилль незаметно для себя тяжело вздохнул, всё трое полицейских вздрогнули, как если бы в участок ворвался мощный порыв мокрого осеннего ветра. — Давайте вы сейчас пойдёте к себе, Юрген, подвезёшь его? — обратился к одному из полицейских их, видимо, начальник. Названный Юргеном быстро глянул на Тилля, что-то прикинул в уме и нехотя кивнул. — Хорошо. А как только вам позвонят, сразу сообщайте нам. Даже прежде, чем им ответить. Вам скажут что делать. Просите, чтобы вас соединили со Шнайдером, — продолжил раздавать указания мужчина. — А если я потом им не успею ответить? — нахмурится Тилль. — Они потом сразу же перезвонят… — А вы откуда знаете? — Вы не первый, у кого эти люди похищают… близкого.       Тилль кивнул и опустил глаза. В тоне полицейского ему снова послышалась насмешка, но он снова не обратил на это внимания. Шнайдер тем временем что-то сказал Юргену и, забрав распечатанное сообщение, ушёл вглубь здания. Второй же подошёл к Тиллю, повторил, что подвезёт его до дома — его смена как раз закончилась — и пошёл к двери. Линдеманн медленно побрёл за ним и вздрогнул, когда они вышли на улицу. За то время, пока он ждал Шнайдера, на улице всё же похолодало, и даже пошёл лёгкий свежий дождик. — Садитесь, — позвал Юрген, открывая дверь машины. Он серьёзно беспокоился о том, как его давно не новый автомобиль перенесёт такого пассажира, но Тилль, к его удивлению, только покачал головой. — Я пешком пройдусь, подумаю, — тихо пояснил он. — Ну, как хотите, — неуверенно пожал плечами полицейский. — Завтра с вашим соседом приходите. — Хорошо, — пробормотал Линдеманн.       Он не слышал, как завелась и отъехала машина, не обратил внимания, когда дождь сначала усилился, а затем стих. Даже когда лёг в кровать, не обратил внимания, что так не переоделся и лёг в кровать мокрым. Очнулся только на секунду, чтобы отставить ноутбук и вместо него прижать к себе подушку Кристиана, хранящую в себе его запах. — Пусть это будет просто сон больного, - подумал мужчина, устало прикрыв глаза, и мир окончательно растворился.       Но сном это не было. Или было очень затянувшимся. Какая-то часть Тилля уже несколько дней надеялась, что это он не может проснуться, но с Кристианом ничего, кроме беспокойства за Линдеманна, не случилось. Но всё же вокруг было слишком много реального.       Вот и сейчас в дверь вполне реально звонили. Тиллю даже подходить не надо было, чтобы определить, что под дверью стоит Рихард. После ничего не давшего его похода в участок, сосед стал каждый день приходить, чтобы узнать, как продвигается расследование. Мужчина его почти не знал, но догадывался, что с Кристианом они может даже приятели или друзья. — Есть какие-то новости?       Мужчина чуть не взвыл. Дважды в день: утром и вечером - он слышал этот вопрос, и уже хотел заорать на парня, чтобы тот не давил на больное место. Но раз от раза Тилль только качал головой и видел, как Рихард разворачивается и бредёт к соседней двери. Он держался, потому что сам с таким же вопросом наведывался в участок и понимал, каково пребывать в неведении.       Слышно было буквально ничего, и эта тишина пугала. Все понимали, что за ней обязательно последует нечто громкое, как первый раскат грома, сразу за которым с неба польёт, как в последний раз. Но никто не знал, когда что-то всё-таки случится.       Но в это утро всё внезапно сдвинулось. Сдвинулось со звонком телефона и требованием явиться в участок. Обнадёженный и вместе с тем боящийся худшего, Тилль вшагнул в кабинет к Шнайдеру, куда его проводили. — Садитесь, — обратился к Линдеманну майор. — Я могу постоять, — отмахнулся тот, слегка трясущийся от волнения. Хотя от новой пробежки мало того, что болели ещё не отошедшие с прошлого раза ноги, так ещё и лёгкие не желали увеличить свой объём и впустить больше воздуха. — Я знаю, что не можете. Сами понимаете, — отрезал майор и чуть приподнялся, чтобы Тилль мог ещё раз убедиться, что Шнайдеру есть, что понимать. — Так что случилось? — упав на удивительно прочный стул, спросил Линдеманн. — Мы наткнулись на свежее объявление о продаже коляски. Скажите, это его? — спросил Кристоф, как Тилль прочитал на табличке на столе, и чуть повернул ноутбук.       «Коляска не новая, но в хорошем состоянии. Мне не нужна, поскольку нашёл её.» — быстро прочитал Тилль описание к товару, выставленному вчерашним вечером. К описанию прилагалось несколько фотографий, на которых была хорошо знакомая мужчине инвалидная коляска. Кожа на подлокотниках, перешитая лично Тиллем, когда старая стёрлась, того же цвета заплатка на спинке, немного сбитая левая ручка, пристёгнутая к жёсткой сидушке тонкая, некогда пёстрая, но сейчас сильно выцветшая подушка — всё это мужчина не мог не узнать. Сколько он предлагал Кристиану купить новую, но тот, к недоумению любимого, отказывался, несмотря ни на что. И Тиллю оставалось только исправлять старую. И это был едва ли не первый раз, когда Линдеманн обрадовался такому потрёпанному виду коляски. — Его, — подтвердил он через несколько секунд. — Хорошо, на этом вы свободны, — кивнул Шнайдер и отвернул монитор от Тилля. — Подождите, а что дальше? — встрепенулся Тилль. — Всё, что нам удастся выяснить, мы вам сообщим. Остальное вас не касается. — Ну уж нет, ещё как касается, — рявкнул Тилль и сам испугался своего голоса. Даже майор, до этого сам пугавший тихого Линдеманна, вздрогнул. — Никого, кроме этого человека у меня нет, и я хочу сделать всё, что могу, для его поисков. Я могу помочь, только скажите, чем. И я хочу знать всю правду о происходящем, а не только результат, по которому никто ничего не знает, — уже тише сказал Тилль, с мольбой заглядывая в глаза Шнайдеру. — Правду? — спокойно дёрнул тот бровью. Было похоже, что услышанное только что его ничуть не взволновало, а испуг смог вырвать из него лишь секундную эмоцию. — Правда в том, что вашего Кристиана эти люди похитили не первым, и если мы их не найдём, он явно будет не последним. Скорее всего, вскоре где-нибудь за городом скоро найдётся сильно изувеченный труп кого-то, пропавшего ранее, на чьё место герра Лоренца и взяли. И если мы так и не узнаем, за кем конкретно нужно охотиться, то когда-нибудь найдём и вашего Кристиана. И всё, что будет зависеть от него, так это то, как скоро это «когда» произойдёт, — тем же спокойным тоном объяснил майор. — Но… а если предоставить им выкуп, а на месте встречи их и… — Не будьте так наивны, — перебил Кристоф Тилля, окончательно потерявшего грозный вид. — Вы зря думаете, что мы не попытались. Но когда в назначенное место за несколько часов до передачи прибыл отряд, чтобы проверить место, а потом засечь, там уже был похищенный человек и записка, что денег не надо. — И он… — Выжил? Нет. Несколько дней промучился в больнице, хотя тоже не так давно пропал, а затем умер. И ничего, ровным счётом ничего, кроме насмешки над нами, мы не получили, хоть человек и пробыл часть времени в сознании. Но ему отрезали язык и переломали руки. Скажите, вы такой судьбы хотите своему Кристиану? — спросил Кристоф, особенно выделив последние два слова.       К тому моменту Линдеманн сидел перегнувшись так, что было больно. На него было жалко смотреть, но майор только устало вздохнул. Тилль был уже не первым, кто по своей воле выслушивал правду, и страх перед неизвестностью сменялся другим, едва ли не более сильным. — Идите, мы вам сообщим, — уже не так зло сказал Шнайдер.       На этот раз молча Тилль поднялся и медленно двинулся к двери. И только взявшись за ручку, всё же развернулся и спросил: — А всё же, что вы сейчас будете делать? — Узнаем у продавца, где и как именно он нашёл коляску, — пожал плечами майор и набрал номер на стоящем рядом телефоне. — Вы там не нужны, — сказал и тут же обратился к кому-то в трубке, быстро объясняя, кого к нему отправить.       Тилль тихо вышел и прикрыл глаза. Его снова куда-то повели, пока он не оказался перед выходом на улицу, но возвращаться в шумный мир сейчас казалось чем-то неправильным. Однако лёгкий толчок в спину кем-то, кому широкий мужчина перегородил проход, вынудил выйти на улицу и медленно двинуться к дому, удивляясь тому, как спокойны и счастливы могут быть люди.

***

— Герр Шнайдер, можно к вам?       Задумавшийся над стаканчиком кофе майор кивнул. Перед ним на экране была фотография последнего пропавшего, в чертах которого он пару минут назад увидел что-то очень далёкое, но знакомое. Кристоф не был уверен, но ощущение, что этот человек знаком ему, не покидало. Но стук и вопрос, а за ними и человек, всё разрушили, и Шнайдер закрыл документ, решив, что ему это только показалось. — Что вам, Оливер, удалось выяснить?       Названный Оливером детектив притворил дверь и в пару шагов преодолел расстояние до стола. В участке он появился не так давно, но уже заработал себе репутацию ценного сотрудника и странного человека. Кристоф был против, когда к его делу приставили Риделя, но ничего не сказал, ведь это была его личная неприязнь. Хоть Оливер ничего и не делал, хоть как-то должного настроить против него, но всё равно пока никто в участке не отозвался о нём, как о приятном человеке. Возмутительно спокойный, с тихим голосом, который почему-то можно было услышать даже сквозь ор, после чего крики на время стихали, бледной вытянутой тенью он рассекал пространство, совершенно ничего не выражая ни к окружению, ни к окружающим. Как нож в руках незнакомца, он вызывал подсознательное напряжение и готовность бежать или обороняться. — Продавец не сам нашёл эту коляску, а перекупил её у бомжа, мимо чьего «дома» проходил два дня назад. До той помойки он нас проводил и любезно согласился показать, откуда бездомный в прошлый раз вылез. Там же тот и нашёлся. По его словам, он эту коляску забрал после того, как из подъехавшей вечером машины её выкинул среднего роста человек, чью внешность он не запомнил. Это было в день пропажи герра Лоренца, примерно за два часа до того, как герру Линдеманну пришло сообщение от похитителей. Бездомный также смог указать направление, и если машина двигалась в нём, то далеко от города они не могут быть. Поэтому можно предположить, что похитители в тот вечер приехали в один из окраинных микрорайонов на западе, или в одном из тех старых домов у дороги. Если они, конечно, не сделали крюк и не поехали к центру, — доложил Оливер, и на стол майору легла папка со всем, скопившимся за день. — Хорошо, можете идти, — отпустил его Шнайдер, открывая папку.       Через секунду щёлкнул замок, и тень с другой стороны двери исчезла. Кристоф поморщился, но не смог не восхититься работой, ведь за этот день удалось узнать столько, сколько узнать не удалось за почти год работы. — Хорошо, может и не зря ко мне Риделя направили, — тихо с кем-то согласился майор, пробежав глазами по первому листку. — Хотя если бы не коляска, то он бы вряд ли это раскопал, — тут же добавил он, берясь за следущий, и замолк: работы предстояло много, а времени до конца дня оставалось не так много, чтобы можно было отвлекаться без боязни задержаться.

***

      Дёрнувшись пару раз во сне, Кристиан проснулся от какого-то громкого звука. Последовавшие за ним шаги на лестнице дали понять, что это, скорее всего, пришла смена их сторожу. Но шаги приблизились к соседнему углу, а стоило им остановиться, так сразу включили фонарь. Попавшее в его свет тело попыталось чуть отползти, но нога похитителя опустилась тому на спину, не дав двинуться. — А ну стоять, а то сейчас без еды останешься.       Кристиан снова закрыл глаза, немного успокоившись. По ощущениям он уже несколько дней провёл в, как он догадался, подвале, но быть уверенным не мог. Однако этого времени всё же хватило, чтобы он выучил здешний порядок. Раз в сутки, как он предположил, их кормили небольшим куском хлеба и двумя стаканами воды каждого. Неуспевающих за пару секунд приняться за еду этой самой еды лишали, что в первый «обед» и произошло с Лоренцом. И если бы все события за день только этим и ограничивались, то Флаке, может, и не вздрагивал каждый раз, когда дверь открывалась.       В любое время дня, когда чаще, когда реже, к ним спускались заскучавшие люди. Самое большее, сколько Кристиан видел их вместе со сторожившим их — шестеро, но скорее всего, кто-то ещё оставался наверху. По какому принципу они выбирали себе жертву — договорённость, или как душа ляжет — Лоренц понятия не имел. Но он согласился бы знать это, лишь бы не знать, что происходит после их прихода.       Внизу обнаружился небольшой торшер и спущенный по лестнице удлинитель. И каждый раз приходящие немного развлечься первым дело включали его, чтобы им был хоть какой-то свет. Благодаря ему Кристиан теперь знал, что в подвале их, похищенных, трое, и двое других очень жалеют о своей живучести. Смотреть на действие не заставляли, но вот зажать уши Флаке не мог. Мычание в кляп, снимавший только когда кормили, попытки кричать, заглушённый рёв, сучение конечностями по полу и стенам, иногда даже попытки царапать — и это то, что исходило только от жертвы. Остальное сознание просто не соглашалось как-то идентифицировать, за что единственное Кристиан был благодарен. Почему его пока не трогали, он не знал, и тревога от этого только нарастала.       Пятнышко света упало на пол перед Лоренцом и он, кое-как собравшись, полусел. Тряпку выдернули из рта и Кристиан потянулся к хлебу — его развязали, убедившись в его полной неопасности. Есть хотелось до боли в животе, а пить ещё больше, и потому Флаке торопился, боясь, что его оставят без всего до завтра. Из-за спешки неосторожно дёрнув рукой, он опрокинул стакан, незамедлительно упавший. Стекло, и без того давно пошедшее трещинами, не выдержало и разлетелось. — Собирай, — приказал голос сверху.       Кристиан осторожно подполз к первым видным осколкам. Стакан явно пережил многое, потому как рассыпался на множество маленьких стёклышек с острыми краями. Флаке уже раньше резался об стекло, и потому сейчас собирать старался аккуратно, а от того медленно. — Давай быстрее.       Лоренца ощутимо пнули в спину, и он едва удержался, чтобы не упасть лицом в осколки. Спина отозвалась болью, но Кристиан знал, что это ещё не сильный пинок. Знал, потому что наблюдал сильные.       Он постарался ускориться, и несколько стеклянных крошек впились в подушечку пальца. Флаке поморщился, но звука не издал и вопросительно посмотрел на человека с фонариком, держа в руке всё осколки. — Туда ползи, — указал похититель светом на охранника.       Прекословить было опасно, и Кристиан медленно поставил локти на пол, чтобы ничего не просыпать. Поймав равновесие, он осторожно подтянулся к рукам и так же осторожно переставил их. Одно стёклышко упало. — Нет, ты так всё растеряешь, — усмехнулся человек с фонарём. — Да и долго. Согласись же, будет проще, если сделать так? — сказал, и руки Кристиана обхватили чужие ладони.       Флаке даже понять ничего не успел, когда на его пальцы надавили, заставляя согнуться. Но когда стекло впилось в них и в ладони, а боль разнеслась до самых плеч, Кристиан взвыл. — Идиот, ты чего без кляпа?! — услышал он возглас охранника, и его быстрые шаги.       Тряпку быстро вернули на место. Руки для этого отпустили, и часть осколков посыпалась на пол. Остальная же часть торчала из рук Лоренца, и как-то вынимать их не стали. По ладоням текла кровь, но в этом месте её наличие никого не останавливало, и делать с ней тоже ничего не собирались. Только откинули Кристиана обратно в его угол, из-за чего он снова ударился спиной, но уже сильнее. — Всё, этот начат, — услышал он голос того с фонарём, когда дверь открылась.       И о значении фразы Кристиан, к своему сожалению, догадывался.

***

      С тех пор, как пропал Кристиан, прошло полторы недели. Коляска всё ещё была последней новостью, и самый большой толчок в расследовании всё ещё был связан с ней. Дело на том вновь остановилось, но Тилль всё равно продолжал каждый день приходить в участок, чтобы потом медленно брести домой с ничем.       Брёл он не только от усталости и каждый раз падающего ещё ниже настроения, но и от того, что просто не знал, что можно делать дома. Раньше большая часть его быта состояла из заботы о Кристиане, требовавшего к себе много внимания. Сейчас же, когда в квартире остался только он, да возвращённая коляска, делать стало нечего. Убраться, сходить в магазин, что-то приготовить, привести себя в порядок — вещи, которые Тилль научился делать быстро. Когда он решил пересмотреть фото и видео с Кристианом, то чуть не взвыл, открыв только самую первую. Ему не нужна была картинка с лицом его любимого, нужен был он сам.       Так основными занятиями Тилля стали сон и замирание в одной позе. Он и раньше мог сесть, смотря в одну точку, задуматься и застыть. Долго просидеть не получалось из-за замечавшего это Флаке, но сейчас никого не было, и мужчина мог так пробыть пару часов. Вот и сейчас он лежал на диване, уставив взгляд в медленно ползущую по потолку тень. Если бы его спросили, о чём он думал, то ответить Тилль бы не смог. Но спрашивать и так было некому.       Но тут со стола на кухне раздался тихий звук. Тиллю даже на секунду показалось, что ничего не было, ведь то был звук видеозвонка. Но спустя эту секунду мужчина уже судорожно искал телефон, чтобы сообщить в полицию. На его взволнованный голос ответил спокойный и немного уставший, сказав, чтобы Тилль ответил на вызов, а полиция проследит. — Денег мы пока так и не получили, — сразу начал голос за кадром, когда Тилль ответил.       Экран почему-то был абсолютно чёрным, хотя звуки были. Тот же голос и какое-то мычание на его фоне. — Тогда смотри, чем чревата задержка, — продолжил голос и включился свет.       В небольшой слабо освещённой части пространства кто-то был. Тилль даже не сразу понял, кто это. Но уже через секунду чуть не задохнулся от жалости, страха и злости. С заткнутым ртом Кристиан сидел на коленях, придерживаемый за предплечья стоящим рядом человеком, кого из-за ракурса было видно только до плеч. Даже скорее не сидел, а висел, низко опустив голову то ли от усталости, то ли от стыда.       От стыда за собственное тело. Раньше привлекательно-бледное, иногда сравниваемое Тиллем с нежнейшим безе, оно было совсем белым в сравнении с шедшими по нему пятнами синяков. Почти чёрные, граничащие с содранной кожей, как будто по ней хорошенько прошлись наждачкой, они казались такими ненастоящими на этом всегда ухоженном теле, что казалось, будто это просто кто-то специально для маленького спектакля размазал чернила. Но когда Кристиана отпустили, решив, что Тилль увидел достаточно, тот вполне по-настоящему застонал, ударившись об пол «грязью». — Сейчас ты должен смотреть и не отворачиваться, а иначе он сразу умрёт, — дал указание голос за кадром, и державший Лоренца человек показал на свернувшееся тело.       Человек отошёл куда-то, и ещё миг Тилль мог видеть только костлявую спину в каких-то красных пятнах и таких же синяках. Но тут в кадре снова показался кто-то и, схватив Кристиана за волосы, поднял одним рывком. Зажмурившийся Лоренц попытался схватиться за держащую руку, но в ответ на это получил сильный пинок в бок. Тилль почувствовал, как у него сжались кулаки, хоть и было это совершенно бесполезно. В кадр вошёл второй человек с двумя большими вёдрами воды, от которых шёл пар. — Не надо, — прошептал пересохшими губами Тилль, когда вёдра поставили, а к рукам Кристиана за локти стали что-то привязывать.       На секунду один человек отошёл от Лоренца, чтобы Тилль мог увидеть привязанные гантели. Цифру на них нельзя было разглядеть, но по тому, как они тянули руки вниз, было понятно, что они совсем не лёгкие. Когда второй пододвинул вёдра, державший Кристиана отпустил его. Руки с громким всплеском упали в воду, от чего немного воды попало на шею и лопатки Лоренцу.       Один мужчина взвыл, а второй зажмурился и хотел уже закрыть уши, когда голос за кадром крикнул: — Смотри, или мы убьём его, — и второй человек действительно вытащил нож.       Тиллю пришлось распахнуть глаза, чтобы увидеть дёргающегося Кристиана. Сильно ослабший, он не мог поднять рук из высоких вёдер и только расплёскивал воду. Так продолжалось несколько секунд, пока Флаке, уже просто дёрнувшись, не свалил вёдра. Кипяток разлился, а мужчина упал прямо в горячую лужу. Его всего выгнуло, и новый крик прорвался сквозь тряпку в зубах. Пока вода быстро остывала на ледяном полу, Кристиан продолжал выгибаться, заполняя пространство шорохом и громким мычанием. Его трясло, как от рыданий, но увидеть лица Тилль не мог. — Мы надеемся, ты нас понял, — неожиданно сказал голос, что Тилль даже вздрогнул.       И в следующую секунду связь оборвалась. Тилль ещё несколько секунд смотрел перед собой, не в состоянии переварить увиденное. Его сознание просто не могло принять то, что Кристиан, всегда окружённый нежностью и заботой Тилля, уже привыкший к бережному обращению любимого, прямо сейчас где-то корчится от боли с обваренными руками.       Медленно поднесся руки к лицу, Тилль упёрся локтями в стол и громко прерывисто выдохнул в лодочку из ладоней. По щеке пробежало что-то мокрое, а в мужчине что-то вскипело. К тем трём людям, которые сейчас окружали Лоренца, к вёдрам с кипятком, к гирям, к себе в тот день, к полиции, так ничего ещё и не сделавшей, и даже к своим собственным мягким рукам. Тилль даже уже рванулся к недавно вскипевшему чайнику, но в последний момент отдёрнул руку, понимая, что это ничем не поможет.

***

      Всё пылало. Даже пока целые кусочки кожи приняли на себя боль остального тела. Медленно, как горячий кисель, вздрагивали синяки. От них ловили сигналы и остро вспыхивали искорками костра ранки и содранная кожа. И только руки с непрерывностью пульса будто всё ещё продолжали раскаляться и греть воздух вокруг себя.       В темноте прошёл размяться сменившийся охранник, и несколько осколков хрустнули под его обувью. До боли в челюстях кусая тряпку, Кристиану всё же удалось от них избавиться. Деть их было некуда, и потому он их просто куда-то откинул. Но мужчина не исключал того варианта, что далеко они не отлетели и сейчас засели у него же в ноге. А под ботинок попал любой другой мусор. — Сколько я здесь? - возникло в голове.       Пропустив всего пару «обедов», бывших единственным ориентиром во времени, Кристиан потерялся окончательно. А сейчас, когда боль едва ли давала голове думать, нельзя было даже понять примитивное много или мало. Вчера ли после очередного избиения ему предложили согреть ледяные руки, или с того, как его показали Тиллю, прошло не меньше месяца.       Когда на секунду в сознании появился образ Линдеманна, Флаке снова тихо всхлипнул. В следующую секунду в голове снова было пусто, но разреветься от чего-то хотелось. Может, от секундного ощущения приятного и успокаивающего тепла мягких рук и прикосновений; может, от того, как всё внутри вздрогнуло, как бывало, если любимый голос раздавался у самого уха и тревожил все нервные окончания; а может просто от осознания, что если бы не его упёртость, Кристиан сейчас мог бы не только мимолётно вспоминать об этом.       Добавить ещё что-то не получилось, ведь дверь вновь открылась. Лоренц по привычке замер и напрягся, готовясь безуспешно сдерживать в себе крики. На него упал луч света, и мужчина в страхе дёрнулся. — Значит, ты не ешь? — хмыкнул зашедший, наклоняясь, чтобы уже подобрать с пола кусочек хлеба.       Опомнившись, Лоренц кинулся вперёд, даже на секунду забыв, что во рту кляп. И ведь он уже это видел, но как-то по другому, со стороны что ли… — А ведь я здесь не так долго, как тот, - снова подумал он, с трудом зажёвывая хлеб без помощи рук. — А что будет, когда я пробуду здесь столько же? - когда пытался выпить воды больше, чем разлить. — А я пробуду столько? - и он замер.       Стакан забрали, но он уже даже не обратил внимания. А ведь над этим он не задумывался. Точнее задумывался, но как-то неосознанно. Но сейчас, чувствуя, как болят одни лишь руки, Флаке действительно понимал, что если так продолжится, то света он не увидит. Ничего не увидит, кроме хлеба, воды и ног в свете торшера. И та шуточная перепалка с Тиллем будет последней. А за всем этим скорее всего снова будет чернота, уже сейчас выводящая из себя. — Смогу ли я тогда сойти с ума?       Раньше, при других обстоятельствах, Кристиан бы усмехнулся этому, но сейчас был вполне серьёзен. Сам не замечая этого, он с каждой минутой трясся всё сильнее, распаляя в себе страх. Он даже не знал перед чем конкретно. Наверно, перед всем сразу.       Когда открылась дверь, мужчина тихо вскрикнул от неожиданности. Попытался отползти из небольшого пятна ослепляющего света, но, оперевшись на руки, обязательно бы закричал, если бы не тряпка. — А ты спрашивал, как выбирать будем, — усмехнулся один из двоих зашедших. — Да, и этого наверно ещё ни разу, — согласился второй, включая торшер.       Кристиан снова попытался отползти. Чем бы там ни было «ещё ни разу», он не хотел, чтобы это случилось. Но его дёрганья на месте только развеселили мужчин.       Пинком Лоренца перевернули на живот. Он тут же постарался подобраться, чтобы не касаться пола синяками. Это оказалась ошибкой, и понял Флаке это уже через секунду, когда с откляченного зада одним рывком стащили джинсы и трусы.       Забыв про синяки и даже руки, мужчина дёрнулся вперёд и упал. На несколько секунд снова стало темно, но Кристиан продолжил извиваться, чтобы хоть немного отползти. Он понимал, что спастись не получится, но бездумный страх заставлял руки сгибаться, а безжизненные ноги пытаться оттолкнуться. — Куда пополз?       Флаке схватили за колени и дёрнули назад. Приземлился он на пол подбородком, и если бы не тряпка, то обязательно сломал бы себе несколько зубов. Тут же, пока Лоренц приходил в себя после удара, в бёдра вцепились чьи-то пальцы и дёрнули назад.       Кристиан даже не понял, что произошло. Просто в момент все нервные окончания получили один сигнал, и замерший мужчина не смог издать хоть какой-то звук. Боль прошила насквозь и надавила даже на горло, от чего мужчину затошнило. Произошло всё буквально за одну секунду, но показалась она невероятно долгой.       Как дальше Кристиан не потерял сознание, он не знал сам, хоть и хотел. Обмякнуть, отдаться темноте, которая совсем недавно доводила его до дрожи и паники, бросить своё тело. Только бы не чувствовать боли. От синяков и ожогов, от пальцев, которые ещё немного и продавили бы кость, от движения внутри. В тот момент Кристиан возненавидел своё тело за то, что оно могло только всё это почувствовать и бесполезно задёргаться в ответ, от чего стало только хуже. Таким беспомощным он себя никогда не чувствовал, а ведь именно беспомощность он в себе презирал больше всего. — А мы-то уж думали, что после твоего друга, тебе уже никто не почувствуется, — усмехнулся кто-то за спиной у Кристиана, когда тот в очередной раз дёрнулся и смог вскрикнуть.       Как-то прореагировать на насмешку Лоренц не смог. Только опять заскулил, когда на него навалились, вдавливая в пол. Он в бессознательном страхе пытался извиваться, отползать, биться об пол головой, чтобы уже поскорее упасть в обморок, но всё было бесполезно. В какой-то момент ему показалось, что пытка закончилась, и его сейчас оставят, но то лишь произошла смена. Флаке тихо заплакал.       Где-то снаружи он слышал голоса — упрёки или смешки о том, что до этого он не был таким бревном — но осознать их Лоренц не мог. Кажется, он всё же потерял сознание, пусть и всё ещё видел, слышал и чувствовал. А вот реакции на это у него не было. Даже страх пропал. Только когда в него во второй раз кончили, он пискнул, зажмурился, и, открыв глаза, оказался погребён под ощущениями очнувшегося сознания.       Ещё где-то с полминуту он дёргался и кусал тряпку. Но когда дверь снова хлопнула, оставив всех в темноте, Лоренц завыл. Он пытался прекратить, но его униженное, избитое, напуганное и просто уставшее «я» только прерывалось на секунду, чтобы вздохнуть, а затем продолжить надрываться. Даже через кляп получалось громко, и в темноте сначала послышались шорохи испуганных товарищей по несчастью, а затем тихое подвывание. Похоже, всем здесь было, что сказать, только быть нужно, чтобы кто-то другой был первым. — А ну заткнулись все! — крикнул охранник и в стену над головой Кристиана что-то ударилось.       На волосы посыпалась штукатурка, но Флаке это не остановило. Он продолжал заливаться, даже когда под шум шагов смолкли остальные.       Вдруг его схватили за шею и рывком подняли на колени. Ударили в живот, отпнули к стене и снова подняли. Тряпку выдернули из зубов, но снова закричать, только уже в полный голос, не дали. Кристиан почувствовал, как его горлом насаживают на твердеющий член, и попытался дёрнуться. — Сам так и просил заткнуть, не дёргайся теперь, — рявкнул на него охранник и двинул бёдрами так, что у Лоренца сжалось в спазме горло. — А ну не кусайся! — и по затылку ударили чем-то тяжёлым. Наверно, фонариком.       Обмякший после удара Кристиан мог только хрипеть. Воздуха не хватало, и от этого уже шумело в ушах, а руки нельзя было даже согнуть, чтобы попытаться оттолкнуть держащие голову руки. Чужая плоть задевала в горле точку, из-за которой желудок и горло принимались болезненно сжиматься, выталкивая содержимое. Но содержимого не было, и мужчине оставалось только захлёбываться своей слюной и горьким желудочным соком. В одним момент рот переполнился вязким и тёплым, и Кристиан, больше никем не удерживаемый, с кашлем упал на пол. Он попытался выплюнуть чужую сперму, но ему уже завязывали рот обратно. Боясь задохнуться, Кристиан несколько раз шумно сглотнул, пытаясь промыть рот хотя бы слюной. И затих, уже только беззвучно всхлипывая. — И чтоб больше ни звука, — пригрозил охранник, светя в покрасневшие, болящие глаза.       И, убедившись, что Кристиан уже не осмелится, да и просто не сможет что-либо сделать, выключил фонарь и ушёл в темноту. А Лоренц, ещё несколько раз шумно выдохнув, лишился сознания, пусть уже и было поздно.

***

      Кристоф едва сдерживался, чтобы не выйти из собственного же кабинета, оставив в нём Тилля. Через час после ничего не давшего звонка от похитителей мужчина снова объявился в участке и, похоже, был на грани истерики или срыва. Такое майор видел уже не впервые и от того даже не слушал, что ему пришли предъявлять. — Вы же сказали, что вам известен район, так почему вы ничего не делаете? — чуть громче прошлого спросил Тилль, похоже, заметив, что его игнорируют. — Во-первых: это пока только предположение. Во-вторых: этот район большой, и мы не можем обыскивать каждый дом. В-третьих: вам этого даже знать не положено, так что мы уже сделали большое исключение, дав вам информацию о деле, — объяснил майор, плохо сдерживая раздражение.       Линдеманн был уже не первым, кто предъявлял ему за остановившееся расследование. И кроме него были не только такие же отчаянно ждущие возвращения своих дорогих, но и начальство, уже начинавшее предлагать замену Шнайдеру, и даже некоторые его подчинённые. Не в открытую, конечно, но шепотки не всегда успевали стихнуть до того, как их услышал бы проходящий Кристоф. И всё это ужасно раздражало майора. А тут ещё и Линдеманн решил выделиться и доконать весь участок своими ежедневными визитами. — Знаете, если вас так не устраивает наша работа, то можете начать своё расследование, параллельно нашему. У вас даже будет фора в виде той информации, что мы вам дали, — выдохнул майор через сжатые зубы, когда в дверь постучали. Кристоф разрешил зайти. — Но… — опешил Тилль, и дверь открылась. — Я помешал? — спросил выглянувший из-за неё Оливер. — Нет, мы уже закончили, — буркнул майор, и Линдеманн, махнув рукой, вышел. — Не очень хорошая идея предлагать кому-то заниматься расследованием самостоятельно, — вдруг заметил Оливер. — В лучшем случае вы человеку так нервы испортите, а в худшем он спугнёт наших похитителей. Я думал, зна… — спокойно продолжал мужчина, пока на него не кинулся майор. — Я знаю, знаю! — рявкнул он, схватил Ридель за рубашку и дёрнул так, чтобы чуть удивлённое лицо оказалось напротив его собственного. — Вы думаете, я не знаю? Я знаю! И знаю, что этому просто не хватит смелости и решительности так сделать, если им мог крутить даже инвалид! Поэтому нечего меня в этом упрекать!       Оливер же, кажется, вообще не реагировал. Только спокойно смотрел в лицо Шнайдеру. Обычно достаточно ухоженные длинные кудри сейчас спутанными, грязными прядями прилипали к лицу и задевали даже Риделя, будучи достаточно растрёпанными, чтобы некоторые пряди торчали. Да и сам майор был каким-то неухоженным, как и его причёска. Несмотря на свои габариты, он всегда был одним из примеров порядка в участке. Возможно, он так старался отвлечь внимание от своей излишней полноты, но признаться в этом он никогда бы не смог. Но то было всегда. Сейчас же узкие глаза распахнулись в настоящем гневе, и Ридель мог видеть, как они покраснели. Как будто майор уже давно не высыпался, если вообще спал. От этого он, похоже, даже не замечал, что пришёл в старой форме, которую уже некоторое время собирался отправить вон из шкафа, потому что была слишком мала. И не замечая этого, он даже не догадывался, что местами давно не глаженная рубашка сильно натягивалась и даже задиралась, выпуская «подышать» некоторые складки. Раньше, если бы такое случилось, Шнайдер бы непременно накинул на себя ещё что-то, чтобы скрыть свою невместимость в одежду, даже если бы пришлось весь день потеть. Но нового майора это не тревожило. Бессильно злобный он стал похож на маленькую агрессивную собачку, готовую облаять что угодно. И этим «чем-то» оказался детектив Ридель, лишь сильнее раздражавший майора своим спокойствием. — Герр Шнайдер, пожалуйста, успокойтесь. Не хватало ещё, чтобы у ведущего дело у первого сдали нервы, — обратился тот через несколько секунд молчания и громкого дыхания майора.       Тот смог только открыть рот от возмущения. Он пытался что-то сказать, но мог только набирать в себя воздух, пока Оливер, легко обхватив его широкие запястья своими длинными пальцами, отводил от себя руки майора. — Выдохните и сядьте, — снова спокойно попросил Оливер, наконец обретя свободу.       Майор возмущённо открыл рот, захлопнул его и упал на стул. Исподлобья он смотрел на слегка удивившегося Оливера, чувствуя некоторое удовлетворение, видя, что тот в кои-то веки не может сразу решить, что делать. — Вы когда в последний раз отдыхали? — через несколько секунд спросил детектив, тоже присаживаясь на свободный стул. — Сегодня я спал, — ответил майор и откинулся на спинку, скрестив руки. Стул скрипнул. — Со вчера на сегодня, или только сегодня? — Только сегодня.       Оливер шумно вздохнул и закрыл лицо руками. Секунду майор мог видеть, как бледные пальцы скребут по лысине, будто хотели дёрнуть за несуществующие волосы. Ридель явно был раздражён, но, пожалуй, впервые это мог кто-то видеть. — Герр Шнайдер, я надеялся, что хоть вы в этом участке понимаете, зачем нужно давать себе отдохнуть. Я понимаю, если ещё новенькие так халатно относятся к своим нервам, но вы-то, извините конечно, уже не ровесник им. Можно же было заметить за эти годы, что чем вы раздражительней, тем меньше от вас толку, тем раздражительней ваши подчинённые, тем меньше толку от всех… — всё ещё держа руки у лица говорил Оливер с интонацией, будто перед ним нашкодивший ребёнок, а не начальник, майор, и просто не маленький человек в одном теле. — Это вы меня сейчас отчитывать удумали? Хоть понимаете, с кем говорите? — прервал его Шнайдер и чуть приподнялся, оперевшись на стол.       Он почти нависал над Риделем, но тот только убрал руки от лица и взглянул на Кристофа. Снова возмутительно спокойно. Только совсем немного красный, от только что успокоившегося раздражения. — Я вас не отчитываю, а докладываю о царящей здесь атмосфере. — А с чего она так вас волнует? Я не говорил этого делать, — прищурившись, спросил Кристоф и с ещё большей силой навалился на стол. — Вы ведёте дело, в котором я также участвую. И проследить, чтобы ничего не стопорилось, так же в моих интересах, я считаю, — даже не задумавшись, ответил Оливер. — У меня есть хорошее успокоительное, я могу вам принести, — уже окончательно успокоившись, предложил он. — Что это? — нахмурился Кристоф. Лекарствам он доверял не всегда, особенно если они должны были повлиять на его душевное состояние. — Крепкий травяной чай, — будто говоря о чём-то очевидном, ответил Оливер. — Есть вещи и получше, но на работе выпивать нельзя, — вдруг усмехнулся он и скрылся за дверью. Снова беззвучно.       На секунду майору пришлось вцепиться в стол, чтобы не швырнуть что-нибудь тяжёлое в закрывшуюся дверь. Он не любил, когда лезли в его жизнь, а когда это делали и без того раздражающие лысые детективы, оказалось, просто терпеть не мог.

***

      Вопреки словам майора, Тилль действовал. С пропажи Кристиана уже прошло достаточно много времени, и это сильно мешало. Мужчина корил себя за то, что в тот день спросил только кассиршу в магазине. Но Линдеманн, пока не придумав ничего лучше, снова направился к тому магазину. Но снова пришёл поздно, а потом у той женщины было два выходных. Пришлось беспомощно ждать, наведываясь в участок, чтобы снова быть прогнанным майором. Пусть даже таким взбешённым он не выглядел, но более терпеливым всё же не стал, и от того разговор с ним всё ещё был до обидного коротким.       Во время своего бездействия Тилль не мог не думать о Кристиане. Даже не так. Он не мог думать о чём-то, кроме своего любимого. Ему больше не звонили, и какая-то часть мужчины радовалась, что ему не приходится видеть мучения Кристиана. Но из-за этого же он не знал, в каком состоянии сейчас Флаке, если он вообще жив. Линдеманну было страшно. Он всё ещё замечал, что вместо того, чтобы спать, он просто вглядывается в темноту и что-то шепчет. Тилль пытался отвлечься написанием стихов, как делал во времена своего одиночества. Но каждая попытка заканчивалась либо пустой бумажкой, либо исчёрканным листом со строками, лишь сильнее расширявшими пустоту, раньше занимаемую Кристианом.       От своей беспомощности Тиллю хотелось кричать и крушить квартиру, чтобы доказать себе, что он ещё может сделать хоть что-то. Но мужчина лишь тихо сидел, сдерживая себя и слёзы уверениями о том, что Кристиану будет неприятно вернуться в сердце погрома и услышать только сиплый шёпот сорванного горла. И потому когда выходные той кассирши закончились, Линдеманн оказался у дверей магазина ещё до его открытия.       Как оказалось, женщину коллеги предупредили, что к ней явятся с расспросами, и поэтому Тиллю она не удивилась. Даже когда он спросил о событиях двухнедельной давности, не стала сразу признаваться, что не помнит. Уж очень у мужчины был замученный и уставший вид, и женщина немного побаивалась, что тот, сразу получив отказ, что-нибудь учудит, ведь терять ему, похоже, было нечего.       После нескольких минут пустого диалога в магазине снова открылась дверь, и женщина быстро предложила Тиллю посмотреть запись с камеры, если она ещё осталась. Подозвав кого-то из-за закрытой посетителям двери, она передала мужчину вышедшему охраннику. Тот долго ворчал на обнадёженного Тилля, что-то настраивая, пока на экране не появились названные дата и время. Несколько минут был обычный для рабочего дня пустой зал, но потом дверь на записи открылась, и в помещении появился человек на коляске. Забывая дышать, Тилль смотрел, как Кристиан спокойно катается по залу, набирая стоящую на коленях корзинку. А когда возлюбленный остановился у небольшого стенда с выпечкой и потянулся к пончикам, сердце у мужчины ёкнуло. — Вы увидели, что хотели? — бесцеремонно спросил охранник, до того молча стоявший за спиной Тилля.       Тилль почему-то покачал головой. Он не знал, до чего хотел досмотреть, но продолжал. Он проследил, как Кристиан расплатился за покупки и неспешно направился к двери, пытаясь уместить на коленях пакет. Но неожиданно он остановился перед дверью и немного сдал назад. Та приоткрылась и в помещение заглянула пожилая уже женщина. Она кивнула Кристиану, он кивнул в ответ и, видимо поблагодарив, выехал на улицу. — Всё? — снова спросил охранник.       Тилль не прореагировал, смотря, как женщина что-то спрашивает у кассирши, а затем тоже уходит. — Всё, — кивнул Тилль, стараясь не упустить из памяти образ старушки.       Уже лишённая возрастом роста, она держалась прямо, даже несмотря на трость в руке. С непонятным из-за широкой одежды телосложением, она обладала небольшими щёчками, слегка висящими всё из-за того же времени. Выглядела она на видео не слишком довольной, ровно как и женщина за кассой.       Вылетев обратно в зал, Тилль кинулся к кассе. Женщина только удивлённо хлопала глазами на сбивчивое описание какой-то старушке. Только после того, как из той же комнатки вышел охранник и объяснил, что странный посетитель про фрау Нойманн, женщина поморщилась и сказала, что знает такую.       По её словам фрау была крайне неприятным и разговорчивым человеком, который мог что-то запомнить, а потом годами припоминать об этом окружающим. Особенно, если это было им неприятно. Этого Тиллю вполне хватило, чтобы решить для себя, что он должен встретиться с этой женщиной, и тут же спросил, не знает ли кто, где она живёт. Но его уверили, что не было ещё ни дня, чтобы фрау не пришла в магазин хотя бы раскритиковать всё из-за какой-то обиды, бывшей старше некоторых сотрудников, и уйти.       Ничего не оставалось другого, и Тилля, взяв воды — день обещал быть жарким — вышел на улицу и сел на ближайшую скамейку. Он очень надеялся, что Кристиан этой фрау Нойманн запомнился, и она сможет сказать, что видела, выходя потом из магазина.       Время тянулось медленно, хоть и прошла только пара часов. Тилль пытался составить план действий, чтобы расположить к себе фрау. Он боялся, что чем-то разозлив женщину, он лишится информации. А этого ему надо не было.       Но все мысли возвращались к Кристиану. К тому дню. К той записи. Сердце всё ещё сжималось, когда мужчина вспоминал, как Лоренц на записи придирчиво выбирал сладкое, хоть и не был его большим любителем. От осознания, что Кристиан тогда думал о нём, больно сжимало всё внутри Тилля чувством вины. Он уже давно смирился с тем, что оно появлялось при любой мысли о Кристиане, но в этот раз было даже больнее. — Ведь ты тогда просто спал, хотя всё же мог бы себя заставить пойти с ним, - из раза в раз повторял голос в голове.       Тилль затряс в головой, чтобы избавиться от мыслей. Но нагретая на солнце она вспыхнула, и десятки маленьких пожаров принялись прожигать череп изнутри. Мужчина потянулся к бутылке, но в ней оставалось лишь несколько капель. Попытка встать закончилась тем, что поплывшее на жаре сознание на секунду отключилось, и человек боком упал на стену магазина. — Это ж надо себя так довести, — вдруг услышал он голос совсем недалеко.       Заставить глаза сфокусироваться на чём-то оказалось сложно, но через несколько секунд они смогли различить стоящую у двери фигуру. Ещё через несколько секунд фигура показалась немного знакомой. А в следующий момент Тилль уже собирал в голове разлетевшиеся при подъёме слова, которые собирался сказать фрау Нойманн при встрече.       Не дождавшись реакции, женщина поморщилась и зашла в магазин. Линдеманн же, вновь ругая себя, побрёл за ней следом.       В магазине он застал женщину за критикой овощей, как-то не так выложенных. Решив не отвлекать её от, как он понял, ритуала, мужчина прошёл к кассе, чтобы купить ещё воды. Та оказалась тёплой, и горло неприятно вздрогнуло, получив тёплую жидкость вместо прохладной, должной успокоить лёгкую тошноту. — Чего замер в самом узком месте? И так не обойти, так тут ещё и в проходе, — вновь услышал Тилль, но уже за спиной, от чего вздрогнул и как-то даже смог выскочить на улицу. Следом вышла всё та же фрау Нойманн уже, похоже, сделавшая какие-то выводы о стоящем напротив мужчине. — Извините за это, — выдавил из себя Тилль. Во рту было слишком сухо, и получилось только просипеть. — Скажите, вы не помните, как две недели назад встретили здесь мужчину в инвалидной коляске? — А тебе какое дело, что я там помню? — тут же насторожилась женщина. — Он… — Тилль так и не успел решить, сколько он расскажет фрау, если будет нужно. Говорить много он побаивался, но мало значило бы вызвать подозрения в чём-то и не узнать ничего. — Ну? — Он пропал. В этом дворе. И вы, может, могли бы… — спешно забормотал Тилль. — Могла бы, но тебе это зачем? — всё также недружелюбно, но уже с некой заинтересованностью спросила женщина. Внутренне Тилль этому порадовался, но решил не показывать. — Он мой близкий друг, — немного неуверенно, будто сам спрашивал, ответил Тилль. — Ну-ну, — вдруг усмехнулась женщина. — Сбежал от тебя, а теперь ищешь? — с издёвкой спросилп фрау. — Что? Нет, он не… — Да видела я его нового дружка. Уж точно получше тебя будет. Неудивительно что твой сбежал. Ты же его, похоже, объедал, — прервала Тилля убеждённая в своей правоте женщина. А он вместо того, чтобы продолжить что-то доказывать, насторожился. — А как он выглядел? — А тебе зачем, ревнивец? — с подозрением спросила фрау. — Хочу знать, каким мне надо быть, — решил подыграть Тилль, не решаясь проверять то, как легко переубедить эту женщину. Времени на это не было. — Не как хряк, — тут же ответила она, но задумалась. — А тот был невысокий, но сложённый хорошо. Точно занимается чем-то. Но сразу видно, что дурень молодой. Волосы себе светлой полоской украсил, как он думает, хотя они у него тёмные. Хорошие волосы. А он взял и испортил! — с искренним возмущением воскликнула фрау Нойманн, а Тилль только рассеянно кивнул. — И нос себе ещё проткнул серёжкой. Как потом-то будет? — А какое у него лицо, вы не запомнили? — Нет. — Совсем не помните? — с надеждой спросил Тилль. — Да, — сердито ответила фрау, и что-то подсказало Тиллю, что пора завершать диалог. — Но всё равно спасибо. Вы очень помогли. До свидания, — спешно принялся он прощаться, уже строя дальнейший план действий в голове. — Ну хоть «спасибо» ещё можешь сказать, — фыркнула женщина. — Хотя знаешь, нос тому парню явно не раз ломали, — вдруг крикнула она в спину быстро уходящего Тилля.       А тот смог уже только кивнуть, торопясь домой записать всё, пока не забыл, быстро охладить голову, а потом снова отправиться в участок.       В мужчине снова шевелилась надежда.

***

      Кристиан пытался рассмотреть происходящее, но пока мог понять лишь то, что ничего хорошего сейчас не будет. Около десяти минут назад к ним в подвал зашли с громким заявлением о том, что сейчас будет рождественская фотосессия, и всех надо подготовить к своим ролям. К Кристиану тут же подлетели двое с фонариками и коробкой. Увидев, как в страхе дёрнулся Лоренц, они только усмехнулись.       Но до этого момента всё шло довольно безобидно. Пока один держал Кристиана на коленях, крутил его и заставлял что-то согнуть, второй обматывал Лоренца мишурой. Она кололась и царапала, особенно, когда ею перетягивали ноющие руки, но это было во многие разы лучше, чем даже недолгие избиения, одно из которых кончилось совсем недавно. По телу медленно расползалось странное чувство, будто всё становилось каменным и неподвижным.       Но, как оказалось, этот камень чувствовал боль. Когда мишура закончилась, на теле Кристиана оставалось ещё достаточно свободного места. Ему это ничуть не мешало, но вот украшавших не устраивало. Через несколько секунд копошения в коробке кожу на груди чем-то проткнули. Уже успевший немного успокоиться Кристиан от неожиданности дёрнулся, но его держали крепко. Он чувствовал, что под кожей в месте прокола что-то есть. Опустив взгляд, он увидел какое-то размытое пятно, в котором не смог распознать хоть что-то. — Это ёлочные игрушки, тебе от них ничего не будет, — услышал он голос сверху, и кожу снова проткнули. — Только они на крючках, — ещё один прокол, но уже рядом с шеей. — Нет, здесь красный уже есть, — насмешливо обратился держащий к напарнику.       Всё остальное украшение прошло под шутливую перепалку о том, какой шарик куда вешать. Людям, находящимся сейчас ближе всех к Кристиану, было весело, а самому Лоренцу так странно это осознавать. За последнее время слышавший только сдавленные крики и плач, он сначала даже не понял, что за интонация у людей. И осознавать, что им искренне весело, а его и ещё двоих «счастливчиков» сейчас снова будут испытывать на прочность, становилось особенно больно.       На голову Кристиану надели что-то и потащили из его угла. Кристиан совершенно не сопротивлялся, и от этого казалось, что мёртвые не ноги, а он сам. Он не видел, но слышал, как из других углов тащат остальных обитателей подвала. Потом на полу рядом с Кристианом что-то бряцнуло, упав, и его посадили, всё ещё держа. И тут он почувствовал, как вокруг шеи что-то обвилось. Не слишком крепко, петля даже немного болталась, но, чтобы испугаться, этого хватило. Потом ещё раз, и ещё. Оставалось только завять узел, и Кристиан лишь молча позволил это сделать.       Его снова подняли, но на этот раз так, чтобы он стоял. Мужчине пришлось вцепиться в тряпку зубами, чтобы не вскрикнуть от поднявшейся по ногам боли. Хоть он и не стоял, а просто висел в чьих-то руках, ногам всё равно было тяжело. Тем временем остаток чего-то, обвивавшего шею, потянули наверх и натянули. — Ну вот и всё - только и подумал мужчина и зажмурился, чувствуя, как по щеке стекает одинокая слеза. — Он так стоит? — тем временем спросил кто-то. — Ну, вроде… — неуверенно ответил второй голос, и Кристиана отпустили.       Он тут же полетел вниз, но упасть не дали три мотка, впившиеся в шею. Горло сдавило, руки инстинктивно дёрнулись к шее, а бёдра слабо дёрнулись, от чего ступни проволоклись по полу. — Стоит, — уверенно заявил человек и поймал Кристиана. — Только сделай так, чтобы он подольше стоял, а то упавшая ёлка не смотрится.       Кристиана снова поставили и попытались выровнять, но стоять хоть как-то не давали ноги. — Сначала фото просто Санты и Рудольфа у ёлочки, а потом посмотрим, — скомандовал голос где-то впереди. — Всё готовы? Отпускай ёлку.       Руки исчезли и Кристиан вцепился в петли на шее. На несколько секунд он смог поймать баланс, стоивший прорвавшегося через тряпку скуления. — Ёлки не говорят!       И бок будто обожгло. А потерявший равновесие Кристиан беспомощно повис. Бок горел, по нему что-то текло, в то время как Кристиан пытался оттянуть от шеи петли. Его раскачивало и ноги волочились за ним следом, вызывая не мало смеха у людей вокруг. А сам Флаке мог только хрипеть.       Послышался новый крик, но его Кристиан не разобрал. Попытки держаться за петлю руками, чтобы не задыхаться, не только удавались крайне плохо, но и руки от них страдали. Ещё не зажившие после стекла ладони снова начали кровоточить, а ожогам стало только горячее. Казалось, что сами петли грелись, обжигая ещё и шею.       Голос тем временем продолжал раздавать какие-то указания. Лоренц не понимал что происходит, и когда это закончится. Ему было невероятно страшно. А когда руки на секунду ослабли, и шею сдавило чуть сильнее, он в панике задёргался ещё отчаянней. — Поспокойнее там, — раздался более различимый крик, а за ним последовали ещё два обжигающих удара в живот и грудь.       От них Кристиан только сильнее рванулся куда-то вперёд и на кого-то налетел. Послышался приглушённый кляпом вскрик, и этот кто-то упал. На фоне же послышался разгневанный вопль, и Флаке ударили по рукам.       Дёрнув уже ими, он отпустил петлю. Звуки в миг исчезли, ровно как и воздух в лёгких. Хотелось орать от ужаса, но получалось только едва слышно сипеть. Умирать было страшно, и поэтому мужчина в последний раз дёрнулся, но на этот раз вниз.       Послышался какой-то щелчок, и вот Лоренц уже лежит на полу. Он быстро подтянул руки, ослабил петли на шее и жадно вдохнул. Один только нос пропускал слишком мало воздуха, но даже от него начинала кружиться голова. В ушах стоял звон, всего его трясло, а из глаз бежали слёзы. Ему всё ещё было невероятно страшно, хоть он больше не болтался в петле. — Ты гирлянду зачем порвал? — раздалось совсем рядом с ним, и Кристиана подняли за остатки петли на шее.       Но и так расслабленная, она соскользнула с шеи и осталась в руках кричащего. Кто-то засмеялся, а Лоренца пнули. — Ладно, кадры уже есть, — добавил ещё один голос.       Снова послышались шорохи оттаскиваемых тел. Флаке взяли за ногу и, не слабо дёрнув, поволокли. Последним, что помнил Кристиан, было то, как его снова пытались «посадить», чтобы снять игрушки и мишуру.

***

      Тилль уже несколько минут смотрел в экран ноутбука, но не был в состоянии что-либо сделать. Он проснулся среди ночи от тихого писка уведомления. А может от кошмара, просто так совпало. Он не знал. В последние дни он стал хуже спать и чаще вскакивать от очередного ужаса, подкинутого сознанием.       Но то, что он видел на присланных фотографиях, пугало его намного больше происходившего во сне. Три до ужаса истощённых тела с мешками на головах изображали ёлку, Санту и Рудольфа, как было написано в сообщении. На деле же то был едва прикрытый красной тряпкой мужчина, абсолютно голая женщина с закреплёнными на голове вполне настоящими рогами оленя, и подвешенный за гирлянду с маленькими лампочками к потолку мужчина, замотанный в гирлянды и «украшенный» обычными ёлочными игрушками. Подвешенный доставал ногами до пола, но от чего-то всё равно держался руками за петли, как будто ноги в любой момент могли подогнуться. — Кристиан, - подсказало сознание, и страх сжал сердце Тилля.       Он медленно листал фотографии, боясь увидеть на следующей Флаке просто висящим в петле. Он не обращал внимания на то, какие унизительные позы остальных заставлял принимать фотограф. Его взгляд был прикован к мучениям всего одного человека. Даже по фотографиям было видно, как он дёргался в борьбе за жизнь и, похоже, получал за это. Когда на последнем фото Тилль увидел возлюбленного лежащим на полу, он принялся в панике перечитывать короткое сообщение, надеясь увидеть приписку, что все остались живы. Или хотя бы «ёлка». Но там было лишь пояснение, кого изображают люди, и пожелание праздничного настроения даже летом.       Тилль ещё раз пересмотрел все фотографии. Он хотел найти на них хоть какое-то подтверждение того, что Кристиан ещё жив, но больше, чем увидел в прошлый раз, разглядеть не смог. Перед глазами всё начало размываться, и Тилль уже потянулся смахнуть слёзы, но вдруг понял, что глаза у него сухие. Он попытался встать, но и так нывшее до этого сердце отозвалось такой острой болью, что Тилль только и смог, что упасть. Дышать стало тяжело, но мужчина каким-то образом смог скинуть с тумбочки таблетки и принять лекарство.       Уже только приходя в себя, он задался вопросом «зачем». Ведь если Кристиана действительно повесили, то зачем ему оставаться? — Если… если тебя найдут не там, то я пойду за тобой… — прошептал Тилль упавшей вместе с таблетками фотографии Лоренца и прижал её к себе.

***

      Небольшое пространство подвала постепенно заполнялось неприятным запахом горелого мяса. От него уже слезились глаза и сдавливало горло и лёгкие, но на это уже не обращалось внимание. Как и на едва заглушаемые вопли, как и на пятно рыжего света в другом углу, загораживаемое чужими спинами. Кого-то поджигали, чтобы помучить и похищенного и его близкого, для которого решили провести прямую трансляцию этого действа. Но Кристиан даже не думал об этом. Почти не осознавал, ведь сам едва удерживал сознание.       Когда исчезло свечение, Флаке даже голову в ту сторону не повернул. В горле что-то зачесалось, и мужчина тихо закашлял. Такая встряска, пусть и совсем слабая, отозвалась во всём теле. Но Кристиан не нашёл сил даже на то, чтобы поморщиться.       Когда мимо прошли несколько людей, Лоренц уже привычно сжался. Движение стало настолько частым, что даже во время сна мужчина на долю секунды просыпался, чтобы прикрыться и скукожиться ещё сильнее. Но после открытия двери не последовало привычного хлопка. Чуть повернув голову, Кристиан увидел трёх людей на верхней ступеньке, смотрящих вниз. — Проветрить решили, чтоб мы тут раньше времени не задохнулись? - удивился Кристиан, смотря на тёплый свет за спинами людей. А ведь там, наверняка, тепло и есть мягкий диван, и даже кровать, и поесть нормально можно, а самое главное — есть дверь на улицу, а оттуда… — Что, безногий, с нами хочешь? — вдруг спросил один из уходивших.       Кристиан только закрыл глаза и отвернул голову обратно. Он-то может и хотел, да только смысл было это признавать? — Давай сделку. Если поднимешься на своих ногах и дойдёшь до выхода из дома, то мы тебя отпустим, — засмеялся другой голос.       Кристиан зажмурился и обязательно зажал бы уши, если бы не боялся того, что ему может быть за это. — Будем считать, что согласен, — заключил первый. — Подтолкни его там, а то пропустит своё счастье, — крикнул третий оставшемуся внизу охраннику.       Раздались шаги, и Флаке схватили за плечи. Один рывок, и вот Лоренц уже на ногах. — А теперь пошёл.       Кристиана отпустили и толкнули в спину. Одна нога по очень старой привычке дёрнулась вперёд, но всё, что было ниже колен, смогло только проволочиться, и Лоренц плашмя упал на пол. Перед глазами заплясало множество разноцветных точек, издававших мерзкий писк где-то внутри головы. — Дальше сам, а то мне снова придётся тебя поднять, — услышал мужчина.       Снова падать не хотелось, и поэтому оставалось только медленно ползти. Поднявшись на локти, Кристиан попытался подтянуться к ним, но слабые руки позволили только упасть. — Встань и иди нормально, проще ведь будет! — раздался сверху «ободряющий» совет.       Кристиан снова поднялся на локти, но на этот раз попытался оттолкнуться ещё и бёдрами. Он снова упал, но уже чуть дальше, чем в прошлый раз. Послышались смешки, но Флаке уже снова поднимался для нового рывка. Когда его «подтолкнули», ему значительно сократили расстояние до лестницы. И сейчас, видя, как оно сокращается ещё больше, в Кристианн просыпалось его старое упрямство. Если бы его спросили, почему он с таким упорством ползёт, зная, что его отсюда не выпустят, он бы не ответил.       Но никто и не спрашивал. Всех очень веселил ползущий мужчина с тянущимися за ним ногами. А когда он сел только для того, чтобы упасть на ступеньки и только потом затащить хотя бы на первую ноги, кто-то даже решил снять. Но Кристиан не знал, что его дёрганья увидит ещё и Тилль, и продолжал зачем-то ползти. Мысли в голове были слишком лихорадочны, чтобы даже сам Флаке мог понять, о чём он думает, но он был уверен, что этот обжигающий изнутри голову вихрь и толкает его вперёд, отвлекает от возникающей боли. Даже когда после неудачного рывка он чуть не покатился вниз, он смог на секунду ухватиться пальцами за ступеньку и удержаться на середине пути вверх.       После этой отметки огненное торнадо в голове начало выстраиваться в конкретные образы. Чашка горячего кофе, одеяло, нормальная одежда, спокойный сон, человеческая еда… Кристиан не хотел многого. Ему даже казалось, что он чувствует, как его кожа согревается в жёлтом свете, а носа касаются все самые приятные и любимые им запахи. В очередной раз дёрнувшись и уперевшись во что-то лбом, Флаке даже растерялся. Он как-то и забыл, что у лестницы будет конец, а там… — Ты, безусловно, молодец, — сказал тот, кому в ноги врезался Кристиан и изобразил несколько хлопков. — Но, к сожалению, подняться ты должен был на своих ногах. А они тебе хоть немного помогли? — мужчина наклонился к щурящемуся от света Лоренцу. — Прости, — и в грудь упёрся сапог.       Флаке даже не успел ничего понять, когда полетел вниз по лестнице. Всё это расстояние, которое он преодолевал столько времени, сейчас пролетал за секунды, ударяясь, похоже, обо все углы ступенек. Внизу его уже ждали, чтобы дотащить до угла.       А в остывшей голове только и был тот свет за спинами людей. Несмотря на его яркость, Кристиан смог разглядеть, что там есть ковёр. От этого образа стало только хуже. Но когда его бросили на пол, мысли вновь перемешались и сменились на уже привычный вопль боли всего тела.

***

      В небольшом кабинете царил полумрак, которому не давали стать светом заштопанные окна, а темнотой — настольная лампа. Из-за этого, несмотря на только начавшийся по часам вечер, помещение было полно разных теней. От стола, стула, предметов на столе, шкафа, хозяина кабинета… Да его самого можно было принять за очередную тень, сумевшую сесть на стул. Прямо и неподвижно на своём месте сидел детектив Ридель, и только его глаза и рука следили за созданием строк на экране компьютера.       Очередной отчёт по делу, который он должен до конца дня отнести майору. При упоминании этого человека в мыслях у Оливера чуть дёрнулась верхняя губа, что со стороны могло показаться усмешкой. Но это была не она. Лицо хоть немного нервного Риделя никто не видел, поэтому и не догадался бы, что это оно.       Риделя в Шнайдере нервировало сразу несколько деталей. Хоть обычно майор и выглядел довольно прилично, и Оливер мог спокойно смотреть на неповоротливую тушу, то когда тот стал запускать себя, то Оливеру приходилось дышать при нём через силу, сдерживая подсознательное желание уйти в маленький филиал своего царства порядка в кабинете. Но больше никакущего отношения к своему виду Оливера злила его манера разговора с близкими пропавших. Нет, он не утверждал, что их обязаны успокаивать, пускать ко всем данным по делу, врать, что с пропавшими всё будет хорошо, и они скоро будут найдены. Нет, Ридель придерживался нейтрального представления дела и ситуации в общих словах, исключая любые преувеличения и преуменьшения. Но срывы Кристофа на людей он совершенно не понимал. Особенно на ещё одного толстяка с удивительной настойчивостью продолжавшего появляться в участке с одним вопросом. И ведь майор мог выбрать ту же тактику и давать один ответ, а после передавать мужчину кому-то, кто проводит его до выхода. Но нет. Обязательно же надо наорать на и без того страдающего человека со слабым сердцем, к которому мужчина иногда тянулся на глазах Оливера, а потом ещё долго злиться на него, совсем забывая о своей работе. Оливер вообще удивлялся, как с такой раздражительностью Кристоф смог дойти до своего звания. А когда он отправил своего частого посетителя самого что-то расследовать, Ридель почувствовал, как будто в него плюнули.       Но как бы он тогда не ругал за это майора, у этого действия неожиданно появились плоды. Когда спустя почти неделю Линдеманн, его фамилию Оливер быстро запомнил из ругани майора, принёс небольшой список отличительных черт предположительно одного из похитителей, детективу пришлось вытаскивать смятую и чуть надорванную Шнайдером бумажку из мусорного ведра, а затем и лично выводить из участка растерянного мужчину. Кристофа тогда снова пришлось отпаивать травяным чаем, пытаясь донести до него мысль, что даже такое может быть полезно, несмотря на всю «непрофессиональность», как много раз повторял сам майор. Что-то похожее ему хотел предъявить Оливер, но ограничился только желанием.       Но вот удержаться от злорадства через несколько дней он не смог. Когда на мелкой краже попался парень, как-то слишком хорошо подходящий к описанию, принесённому Линдеманном, Оливер только смолчал. Когда от него не добились никакой информации по делу, что было ожидаемо, Ридель игнорировал насмешки майора. Но когда они приехали на адрес, указанный в прописке, и расспросили мать парня, живущую там, детектив не смог удержаться от того, чтобы позвонить майору, как только он вышел из той квартиры, и сказать, что это свой смысл имело. Детектив потом всю дорогу в участок с лёгкой улыбкой, что немало удивляло сопровождавших его полицейских, думал не о деле, а о том, будет ли его встречать разъярённый майор с требованием объясниться. Но никто не встречал. Наверно, всё ещё пытался чего-то добиться от оставленного в участке задержанного, которого решили держать под арестом       Когда они приехали к матери задержанного, напуганная полицейскими женщина сначала чуть не потеряла сознание, но её быстро убедили в том, что ей ничего не будет, особенно, если она будет отвечать. И, к радости допрашивавших, уже после первого вопроса женщина выкладывала всё, что знала и считала подходящим к теме. Так они узнали, что её сын день через два находится здесь, а пропадает с друзьями на работе. О месте работы она сказала, что он не рассказывает, но как-то тихо вернувшись домой, она слышала, как сын в ярости орёт на кого-то по телефону, говоря, что он сейчас не может никуда попасть, а после вылетел в коридор, натягивая куртку, и бурча под нос о том, как же он ненавидит ту улицу. Завидев мать, он так и накинулся на неё, допытываясь, что она услышала. С перепугу женщина сказала, что только пришла и ничего не слышала. Парень тут же успокоился и, извинившись, ушёл. Когда уже в участке детектив проверил ту улицу, то до самого кабинета майора шёл и усмехался, ведь она находила именно в том районе, который они и считали нужным. Да, улица была не маленькой и много петляла, но круг поиска за последний месяц так сильно сузился, что найти один дом на известной улице казалось чем-то совсем лёгким.       Но перед самой дверью Оливер принял обычное спокойно-безразличное выражение лица и постучал. К его удивлению Шнайдер не привычно сидел за столом, а расхаживал по кабинету. Через открытое окно не слабо задувало, но майор всё равно был взмокшим, в отличие от незаметно поёжившегося Риделя. — Ну и с чем таким я ошибся? — не став начинать издалека, спросил Кристоф, останавливаясь около окна, от чего длинные пряди взвились, будто живые. Шнайдер только машинально заправил волосы за уши. — Догадка о местонахождении похитителей не только подтвердилась, но и уточнилась. Теперь нам известна улица, — доложил Оливер, передавая документы майору. — Как вы видите, те данные от герра Линдеманна оказались вовсе не бесполезным бредом. — Ага, вот только вы знаете о длине этой улицы, — нахмурился Кристоф. — Мы не сможем обыскивать каждый дом. Это не только долго и сложно, но и спугнёт похитителей с их места, если они не окажутся первых трёх-пяти домах. А так рисковать мы не можем, — сведя брови ещё сильнее, заметил Шнайдер. — Я это понимаю. Поэтому нам нужно сузить круг поиска до этих трёх-пяти домов, — согласно кивнул Оливер.       Он чуть ли не почувствовал, как внутренне дёрнулся Шнайдер. Он тоже прекрасно понимал, что им нужно сделать, но как — понятия не имел. — И что вы тогда предлагаете? — спросил он, не разжимая зубов. — Я пока не могу ничего предложить, но нам надо действовать быстро. Своего друга они явно хватятся и станут осторожней, — признался Ридель. Майор усмехнулся, похоже, довольный тем, что хоть здесь детектив с ним на одном уровне. — А мы можем как-то использовать их звонки? — вдруг спросил он, уставившись на незакрытый рабочий стол. Около часа назад Линдеманн переслал ему видео от похитителей, где безногий мужчина ползёт по лестнице. К сожалению, ничего полезного из него не удалось выяснить. Стоя наверху, похитители предусмотрительно не снимали ничего, кроме лестницы с человеком на ней. — Но мы же уже пытались их отследить, — напомнил Оливер. — Не это. Мы можем как-то использовать то, что они показывают то, что происходит в настоящий момент? — Что? Хотя возможно… — Ридель задумался. В голове майора проскользнула действительно дельная мысль, за которую они оба сейчас ухватились. — Можно подавать какой-то сигнал, передвигаясь по улице, и отслеживать, когда он станет заметен на звонке. Скорее всего, какой-то звук, раз никаких выходов на улицу в том подвале нет, — продолжил Оливер мысль. — Что-то достаточно громкое, что никто из прохожих не сможет повторить. — Сирена, — уверенно заявил Кристоф. — По улице пустим машину со включённой сиреной. Водитель докладывает о том, какие дома он проезжает, а мы тем временем вслушиваемся в звонок, — похоже, майор был в восторге от идеи. — Только чтобы не спугнуть, можно пустить такие же по улицам в соседних районах, чтобы похитители не догадывались, насколько мы к ним близко, — подхватил Оливер.       Они обменялись довольными взглядами. Но уже через секунду майор вновь смотрел мрачно, а Оливер спокойно. Хотя вид пытающегося скрыть восторг и неприязнь одновременно Шнайдера его немного да веселил. — Похоже, дело близится к концу, — выходя, обронил Ридель. — Наконец-то, — услышал он тихое в спину.       Он знал о неприязни майора к нему, но дела до этого Оливеру не было. Он и сам радовался, что скоро всё закончится, и они с Кристофом будут пересекаться разве что случайно.

***

      Из губы Кристиана медленно текла кровь. В неё пришёлся последний и самый слабый удар клюшкой, лежавшей в нескольких метрах от оцепеневшего Лоренца. Уже несколько дней спускавшиеся вниз люди были чем-то обеспокоены и всю злобу вымещали на пленных. Начинало казаться, что они пытаются как можно скорее их добить, но пока не хотят лишаться всех игрушек.       Но Флаке ничего не казалось. Он был твёрдо уверен в том, что следующее избиение для него станет последним. А чтобы отсрочить его, нужно тихо лежать и не подавать виду, что тебе осталось совсем немного. Он не помнил, зачем ещё не давал себе потерять сознание и больше его не обрести. Каждый раз, оказываясь во тьме, он всё равно продолжал пытаться вернуться обратно, хотя и знал, что будет ждать его тело. С давно высохшими на щеках слезами он приходил в себя всё на том же полу и жалел, что ему ещё есть за что держаться.       Так он даже не заметил, как к нему приблизились двое с торшером. Включился свет, и Кристиана приподняли, чтобы он на секунду уставился в экран ноутбука. Ничего, кроме размытого пятна Лоренц не увидел, но успел понять, что его показывают Тиллю. Он услышал его голос, его испуганный болезненный вскрик при виде любимого, и совсем слабо дёрнулся в его сторону. Только за мысли о Тилле Флаке пока и держался, только страх остаться в темноте без него пугал настолько, что Кристиан возвращался в реальность.       А его тем временем уронили обратно, а ноутбук поставили на притащенный с собой стул. Кристиан не видел ничего, что могло бы намекнуть на то, что его ждёт, и потом взгляд останавливался на едва попадавшей в круг света клюшке. Но Лоренц ошибся.       Когда вжикнули две молнии на джинсах, он сразу понял, как его хотят использовать. Конечно, он больше не кричит так, как раньше, а потому его теперь только так и можно использовать. Он ведь даже не смог оттолкнуть взявшую его за шею руку, хоть и держала она совсем слабо. Изо рта снова выдернули тряпку под молящий оставить Кристиана голос из ноутбука.       Но Тилля, понятно дело, никто не слушал. А он был вынужден смотреть на то, как его Флаке дёргается между двумя мужчинами. Обессиленный, он уже не мог вырываться или бороться. Даже разомкнуть глаза или зажмурить их сильнее не получалось. Но Линдеманн видел, как дёргается любимое лицо, как по телу проходят волны дрожи и судорог. Казалось, он мог разобрать совсем тихое мычание Кристиана, то и дело срывавшееся на хрипы. Если бы Лоренц мог, он бы сейчас снова заплакал, но слёзы текли по лицу с другой стороны экрана. Тилль всё ещё машинально просил, чтобы Флаке уже оставили в покое. Отвернуться он боялся, помня угрозу про смерть Кристиана, исполнить которую было очень лёгким делом.       Когда пристроившийся сзади вышел, Кристиан не смог испытать даже облегчения. Болело всё: и снаружи, и внутри, и даже так глубоко, что в это место могли попасть только мысли. Флаке казалось, что внутри него что-то с лязгом рушится. Сознание стремительно сужалось с целого мира, до одного города, потом улицы, дома, комнаты, человека…       С последним толчком в горло маленький шарик рассудка выпал из головы и покатился вдоль позвоночника. Кристиан не знал, с каким ужасом Тилль смотрел на то, как он выгибается на полу, пытаясь вдохнуть воздуха и выплюнуть чужое семя одновременно. И когда шарик замер где-то под лёгкими, надёжно засев там, Кристиан вдруг обмяк и успокоился. К его шее тут же приложилась рука, но пульс она, к удивлению похитителей и радости Тилля, нащупала. — Не хочешь сказать ему пару ласковых? — усмехнулся один из мужчин, поднося ноутбук к самому лицу Лоренца.       Тилль же только молча смотрел на постепенно успокаивающееся лицо. Оно затвердевало и становилось каменной маской безразличия. Даже глаза, всегда яркие и выразительные, сейчас даже не пытались найти Тилля на экране ноутбука, а только смотрели за него в темноту подвала. — Ф-Ф-Флаке, — дрожащими губами прошептал Линдеманн. — Пожалуйста... пожалуйста продержись ещё. Флаке… — но Лоренц так и не прореагировал.       Ноутбук подняли и выключили. А Лоренц даже не узнал об этом. Ужасный шум внутри затих, оставив только тихий гул пока работающего сердца.

***

      Четвёртый день с последнего видеозвонка был привычно отвратительно солнечным и удручающим. Тилль снова долго не мог продышаться, отходя от сна. Кристиан теперь преследовал его везде. Везде он видел милое сердцу лицо, из-за чего стал бояться даже выходить из дома. Майор Шнайдер, наверно, был только рад этому, но Линдеманн даже не вспоминал о нём. Едва открыв глаза, он пытался отключить все мысли и заставить тело выполнять привычную работу. Но получалось всё хуже и хуже. Каждый раз, вставая с кровати, ему так и хотелось обернуться и увидеть мирно спящего Кристиана, вновь укутавшегося в одеяло так, будто сейчас зима. И на его вопрос «Что-то случилось?» лишь молча прижаться и не отпускать до конца дня, шёпотом клянясь никогда не оставлять его ни на минуту, пока сам Кристиан будет в удивлении обнимать его в ответ, пытаясь выведать, что же привиделось Тиллю в кошмаре. Но сколько Тилль не оборачивался — в спальне, на кухне, в зале, в ванной, в коридоре — Кристиан всё ещё был далеко.       А после звонка Линдеманн и вовсе перестал вылезать из постели. Только когда голод или нужда совсем прижимали, он медленно выползал из комнаты и бездумно брёл к одной из дверей. Поэтому пиликание домашнего телефона в середине дня он сначала тоже принял за новый глюк. Мол, Флаке звонит, просит забрать откуда-то…       Но ради интереса он всё же снял трубку. — Готовьтесь, Линдеманн, сегодня вашего Лоренца вернут. И, может, даже живого, — услышал он на том конце до странного весёлый голос майора Шнайдера.       Телефон полетел на пол из ослабевших пальцев.

***

      Наверху кто-то бегал и что-то громко кричал. Множество ног в тяжёлых ботинках заставляли потолок подвала дрожать и скидывать с себя пыль, а охранника и того больше — вытащил наверх. Кто-то падал, кого-то роняли, что-то стреляло, а неизвестные ранее голоса что-то выспрашивали.       Внезапно дверь в подвал распахнулась и на лестнице показался мужчина с синяком на половину лица. В руке у него был нож, с которым он кинулся в первый же угол. Влетевший вслед за ним полицейский выстрелил слишком поздно — девушка, на которую первой накинулся мужчина, только что умерла от глубокой раны на шее. Но она была не единственной здесь. Ещё двое оставались живы. Когда через несколько минут в подвал спустились санитары с носилками, один мужчина приподнял голову, улыбнулся им лишившимся всех зубов ртом и потерял сознание, как только его подняли. Второй же был абсолютно неподвижен и тих, похоже, даже не моргая. Только оказавшись наверху, в освещённом коридоре, он закрыл глаза и выдохнул, проваливаясь куда-то далеко.

***

      Шнайдер в неверии смотрел на телефон, из которого уже с минуту доносились гудки. Только что поступил отчёт от оперативной группы, выехавшей по предположенному вчера адресу. Во время звонка похитителей матери единственной похищенной девушки полицейская машина проезжала через полузаброшенный квартал той самой улицы. И на видео на секунду, когда решивший присоединиться к товарищам мужчина открыл дверь подвала, заходя в него, промелькнул далёкий вой сирены. И этого оказалось достаточно.       Майор медленно поднялся из-за стола и сделал несколько шагов к двери. Он не верил, просто не мог поверить, что их с детективом план сработал. Уже через полчаса после того, как Ридель ушёл от него, Кристоф критиковал их идею, как только мог. Но вот она сработала и… и что делать дальше Шнайдер не знал.       Он не заметил, как ноги привели его к небольшой двери, а затем вышли за неё. Только там он, удивлённо моргнув, понял, что пришёл в курилку. И, что ещё страннее, здесь уже был Оливер. — Тоже поверить не можете? — спросил Ридель, протягивая майору пачку сигарет. Тот машинально взял одну. — Пока сюда шёл, человек десять таким же лицом встретил, — неожиданно улыбнулся мужчина, поднося зажигалку к чужой сигарете. — Вот кого, а тебя я здесь не ожидал встретить, — задумчиво протянул Кристоф, будто вовсе и не слушал Риделя, и затянулся. — Всё-таки есть в тебе хоть что-то от всех здесь, — тоже усмехнулся он, выдыхая.       Детектив неопределённо пожал плечами и, прислонившись к стене, уставился в потолок. Он, как и многие в этом участке, не спал всю ночь, вычисляя наиболее вероятные дома, которые следовало проверить в первую очередь. Сейчас же глаза жутко болели и чесались, будто в них насыпали по горсти песка. Детектив коротко с завистью глянул на майора — его давно сбитый режим сна, похоже, позволял хозяину так безалаберно относиться к своему отдыху. А вот он сам, приучив себя к определённому порядку, едва ли не впервые страдал от этого. — Майор, — обратился он, снова отводя взгляд. — Что? — Разрешите сегодня уйти раньше. — А всю бумагу нам оставишь? Нет уж, привыкай, тебе дальше часто придётся здесь ночевать, — снова усмехнулся Кристоф. Оливер грустно улыбнулся и выкинул бычок. — В таком случае, у вас нет кофе? А то у меня только чем успокоиться есть, — спросил он.       Шнайдер, тоже выкинув окурок, кивнул Риделю идти за ним. Майор не знал, с чего вдруг так легко согласился помочь ранее ненавистному детективу. Наверно, из-за того, что будучи уставшим, тот больше походил на обычного человека. Кристоф понимал, что когда на следующий день Ридель вернётся в участок выспавшимся и обыкновенно спокойным, один только его вид снова будет гонять раздражение по всему майору. Но больше они не работают вместе, поэтому можно и разделить чашечку кофе, пока радость избавления от дела ещё не схлынула. А потом… это будет потом.