***
- Я беспомощен?! Я? Да он... - едва слышно шептал Кристиан, пока сдёргивал с вешалки куртку. - Сам-то едва ходит, а без своих таблеток совсем ничего... Беспомощен?! Я?! Уже третий день Кристиан не мог успокоиться. При малейшем упоминании Тилля в мыслях или, когда просто на глаза попадалось что-то, связанное с ним - а это была почти каждая вещь - Лоренца в секунду начинало переполнять прежнее жгучее чувство, избавиться от которого он мог хоть ненадолго лишь вновь повторив всё, что уже сказал Тиллю. Он так провёл бы и весь этот день, если бы не опустевший холодильник, пополнить запасы которого собирались ещё несколько дней назад. - Я хотя бы не сам... - снова начал Кристиан, устремившись к двери, но, наехав на что-то, чуть не вылетел из коляски, но был слишком увлечён, чтобы заметить. - А он... Ему снова пришлось замолчать, не закончив фразу, ведь в коридоре кто-то стоял. - Здравствуй, Рихард, - через секунду молчания выдохнул Кристиан и криво улыбнулся. - Здравствуйте, - пробормотал тот, заглядывая Лоренцу за спину. - А Герр Линдеманн снова болеет? - вспомнил он историю Тилля о том, как получилось так, что в момент похищения Кристиан был один. - Не знаю, - неожиданно рявкнул тот, так что Круспе вздрогнул. - Не упоминай его, - чуть спокойней добавил он, выкатившись из квартиры. - Он не дома, - совсем тихо договорил, разворачиваясь, чтобы закрыть дверь. - Давайте, я помогу, - быстро предложил Рихард приблизившись. - А что, я и по-твоему не смогу сам, да? - проворчал Кристиан, и даже по тому, как звякнули ключи в его руке, парень понял, что сказал что-то не то. - Нет, я просто... - Да не оправдывайся, - так же неожиданно сник Лоренц, - я не на тебя сержусь. - А что у вас случилось? - осторожно, боясь снова сказать что-то не то, спросил Рихард. - Ничего, - огрызнулся Кристиан, разворачиваясь, чтобы доехать до лестницы. - У нас всё, как было раньше! Когда мы не знали друг друга! - злобно рявкнул он, забыв, что в метре от него стоит не Тилль, а Рихард. - А Герр Линдеманн... - Ушёл. Не знаю, где он, - опомнившись, привычно тихо ответил мужчина и остановился на краю их лестничной клетки. Круспе не нашёл, что ещё спросить, поэтому молча последовал за соседом. Ему так-то не надо было куда-то идти, и он только возвращался с мусорки, но желание на всякий случай сопроводить Кристиана убедило его, что повод зайти с ним в магазин найдётся в самом магазине. Благо, Кристиан не обращал на него никакого внимания, будучи слишком сосредоточенным на движении коляски. Время от времени он останавливался и с силой сжимал пальцы, шумно выдыхая, и тогда Рихард немного сокращал дистанцию в два метра, казавшуюся ему безопасной, чтобы убедиться, что это Кристиану просто что-то снова напомнило о Линдеманне. Так Круспе сопроводил соседа до магазина, хоть и был, в отличие от него, почти в домашней одежде, не предназначенной для прибывания на улице в такую погоду дольше, чем пару минут. Обыкновенно серое ноябрьское небо низко висело над городом, а на другом его конце и вовсе опустилось вечерним туманом и постепенно оседало и здесь. Из-за монотонных облаков, не расходившихся так давно, что уже казалось, что серый и есть настоящий цвет неба, изредка пробивался слабый рыжий лучик, часто исчезавший до того, как успевал что-то осветить, а от того казавшийся скорее маленькой, быстро гаснущей искрой. Рихард, желая отвлечь Лоренца, уже собирался ему сказать о своём наблюдении, но вновь побоялся, услышав новое тихое ругательство, пусть и адресованное не ему. Кристиан не видел ни туч, ни искр, ни даже иногда поднимаемых ветром листьев. Всё, что он мог различить, ограничивалось прохожими, которых нужно было объезжать, светофорами, на которых каждый раз приходилось останавливаться, и одной глубокой лужей, в которую мужчина нечаянно въехал. Только на секунду перед глазами мелькнул ещё вылетевший из-под колеса зазевавшийся голубь. Ничего больше, кроме препятствий, Флаке даже не пытался увидеть, всё ещё мыслями находясь на диване три дня назад. За время, что уже прошло, он успел составить целый список претензий к Линдеманну, которые в тот вечер просто не успелись вспомниться. И, нашедшиеся, они теперь теснились внутри, не находя выхода, старались обратиться против самого Кристиана, а тот почти физически ощущал укусы маленьких зубов и только больше злился на Тилля, виня его в том, что чувствовал сейчас. Лишь дважды за весь путь он прервался. Первый был, когда он, оказавшись внутри здания, постарался вспомнить, как поступал, когда казалось бы в другой жизни приезжал сюда один. В следующие полчаса, когда он вдоль стенки объезжал зал, лишь иногда подъезжая к стеллажам, он снова успел почти полностью изолироваться от мира. Даже когда Рихард, следовавший за ним уже почти вплотную - так близко, что многие думали, что они действительно не незнакомцы, лишённые достаточного пространства, чтобы разойтись подальше - помог снять с верхней полки более свежий хлеб, а затем ещё несколько раз просил болтающие компании пропустить молча останавливавшегося Лоренца, тот так и не поднял взгляда от стоявшей на коленях грязной корзинки. Во второй раз он пришёл в себя уже на кассе, но только для того, чтобы услышать сумму, названную такой же погружённой в себя кассиршей, а затем отдать отсчитанные деньги. Рихард спешно расплатился за взятую наугад банку кофе и поспешил нагнать умудрившегося ухать почти к выходу Лоренца. Обратно возвращались уже почти по темноте, сопровождаемые короткими, но быстрыми порывами ледяного ветра, заставлявшие Рихарда пытаться завернуться в свою же свободную футболку. Он мог бы убежать, но его будто что-то держало рядом с медленно катящейся коляской. И лишь у самой двери квартиры, уже доставая ключи, Флаке случайно повернул голову к парню. - Рихард? - удивлённо пробормотал он, оглядывая раскрасневшегося, дрожащего парня, светлые дреды которого местами ещё не оттаяли от голубоватого инея. - Я за кофе ходил, - уверенно ответил тот, сумев на секунду унять дрожь в челюсти. - Ага, поверил, - буркнул нахмурившийся Кристиан, но Круспе с облегчением почувствовал, что прежней агрессии в голосе нет. - Проходи, а то ещё и ты назовёшь неблагодарным, - позвал он, отперев дверь. Рихард предпочёл не рисковать, задавая вопросы, особенно сейчас, когда Лоренц, похоже, наконец-то был готов к диалогу. Парень быстро проскользнул в тёмный коридор и отошёл от двери, попутно стряхивая с ног ботинки. За спиной щёлкнул выключатель, и Рихард быстро, будто делая что-то неправильное, осмотрел коридор и видную из него часть комнаты. Внимание привлёк небольшой предмет в углу, и Рихард, не спрашивая разрешения, с интересом поднял тот. В руках оказалась небольшая, но достаточно толстенькая книжка в чёрном переплёте, на обложке которой был ясно виден след протектора коляски. Парень осторожно расправил смявшиеся страницы и с интересом тронул сбитые уголки, хотя книга явно была не такой уж и старой, прежде, чем перевернул её обложкой к себе. - Тилль Линдеманн, - пробормотал он, увидев имя автора. Заинтригованный и сбитый с толку, он, сперва убедившись, что Кристиан до сих пор переодевается и не смотрит в сторону гостя, открыл страничку наугад. С одной стороны разворота на него смотрели аккуратные строчки стихов, а с другой - странная, обладавшая неестественными цветами и формами иллюстрация. "Иллюстрация Кристиана Лоренца" гласила маленькая подпись под картинкой, завидев которую, парень поспешно закрыл книгу. Неприятное ощущение, что он почти залез кому-то в душу, быстро улеглось и совсем успокоилось, когда Рихард подошёл к мужчине, чтобы отдать книгу. - Что это? - быстро отвернулся от вешалки Кристиан, но увидев, что держит парень, поменялся в лице. - Убери её с глаз моих, - поморщился он, явно стараясь сохранять спокойным хотя бы голос. - Так вот, чем он в меня тогда кинул, - всё-таки успел подумать Лоренц прежде, чем отвернулся от Рихарда и протянутой книги. - А куда её тогда? - спросил тот. - Без разницы, она не моя! Спрячь, чтоб я не нашёл, или себе забери - здесь она всё равно никому не нужна! Да хоть выкинь! - выплёвывая каждое слово, как нечто очень горькое, ответил Кристиан. Рихард с жалостью взглянул на книгу, будто та могла ответить, чем же так провинился её автор. Но, заслышав шуршание пакета у холодильника, парень поспешно отложил её и банку кофе и поспешил на звук. - Может, я пока сделаю что-нибудь? - предложил он, заглянув внутрь. - Чайник можешь поставить. И сахар достань, если нужен, - немного спокойней, ответил Кристиан, расставляя продукты в холодильнике. На кухне все предметы прижимались к стенам, от чего по центру было достаточно пространства, чтобы в нём мог спокойно орудовать Кристиан или крупный человек. Но Рихарду, привыкшему к своей квартирке, где всё будто стояло друг на друге, загораживая и грозясь обвалиться на людей, если они сами всё не снесут, было непривычно и даже страшно чувствовать такую свободу. Несмотря на тусклую лампу и почти ночь за окном, здесь было значительно светлее, чем у парня дома. Даже воздуха казалось больше, пусть он и был плотным и заставшим, как если бы парень находился под водой. Рихарда передёрнуло, и он затряс головой, желая вынырнуть. Ему, молодому, энергичному, предприимчивому, всегда было непонятно, как странная пара по соседству может так бесшумно жить и при этом не приходить с жалобами к самому Рихарду из-за постоянного шума музыки, иногда пробивавшегося через голоса людей. Но оказавшись здесь, чуть не позволив липкому спокойствию захватить и его, изолировав от всего, что находилось за пределами этих стен, Круспе понял причину. Хозяева этой квартиры сплели себе надёжный кокон и спрятались в нём от мира, когда-то отвергнувшего их. Они никогда ничего из него не выносили, вместо этого лишь уплотняя стенки по мере того, как сближались. И, видимо, до определённого момента жителей здесь всё устраивало, пока три дня назад им вдруг не стало тесно вдвоём. Рихард, даже если бы не знал о Линдеманне, всё равно бы понял, что в этой обители слишком просторного для одного. - О чём задумался? - вырвал его из плена мыслей Кристиан. Натяжно улыбаясь, он старался быть гостеприимным хозяином, но получалось вымученно. - Надо ли мне сегодня куда-то ещё идти, - легко соврал Рихард. - И что? Поставленные на стол чашки громко звякнули, сделав голос Кристиана почти угрожающим. - Никуда не надо. А кому понадоблюсь - те сами придут, - невозмутимо ответил парень, незаметно косясь на насупившегося Лоренца. - А станешь таким, как я, так и они до тебя не доберутся, - уже хотел тот ответить, но прикусил язык и поспешно отпил обжигающий кофе из кружки. Рихард догадывался, что сосед так отчаянно удерживал в себе, будто боялся спугнуть последнего человека, который от него не отвернулся. На деле же Кристиан был не в том состоянии, чтобы думать о таких тонкостях - он просто чувствовал, что сейчас не может злиться на кого-то, кроме Тилля. Наблюдавший за ним Круспе лишь тихо вздохнул, когда Флаке в очередной раз до хруста сжал неповинную чашку, в которую больше зло смотрел и иногда принимался что-то бормотать, зажмурившись настолько сильно, что выступали слёзы. - Герр Лоренц, я, пожалуй, пойду, - через добрых полчаса наконец вымолвил парень и перевернул свою кружку, показывая, что та пуста. На стол упала маленькая пахучая капля, но Кристиан будто и не заметил её, вяло кивнув. - Если вам что-то понадобиться, - говорил Рихард, уже в коридоре кое-как пихая ноги в обувь под пристальным надзором отрешённых глаз, - то обращайтесь. Я помогу, чем получится... - Спасибо, но я могу справиться, - процедил Кристиан и открыл дверь. Из подъезда потянуло холодом, и Флаке поёжился, когда волоски на руках встали дыбом. С неясной тоской он бегло оглядел маленький пятачок пространства между дверями квартир, угол лифта и тёмную лестницу, по которой кто-то поднимался. Прислушавшись, Кристиан понял, что поднимающийся уже перешёл их этаж и тихо вздохнул, поняв это. - Ну что, готов? - спросил он, отвернувшись от подъезда. Так же бегло он зачем-то оглядел и кивнувшего Рихарда. Отогревшийся парень стоял прямо, прижимая к себе банку и маленькую чёрную книжечку. Взглянув на неё, Лоренцу вновь захотелось швырнуть её куда-нибудь подальше, но он сдержался, пропуская Круспе. - А вы всё равно говорите, если понадоблюсь, - успел он вставить прежде, чем закрылась дверь.***
Тилль оценивающе взглянул на принесённый прямо в номер поднос. Уже почти неделю он не выбирался из комнаты отеля, не считая нужным гулять. Линдеманн вполне мог бы жить и на съёмной квартире и тратить намного меньше, но не делал этого, ведь средства позволяли, а Тилль считал, что достоин того, чтобы немного отдохнуть. Откусывая кусочек от очередной гренки, он, в который раз возвращаясь к событиям того вечера, совсем не удивлялся тому, что не испытывал стыда. Он даже был немного горд тем, что смог высказать всё, в чём не мог признаться себе, и вывел из себя Флаке. Если сперва ответные оскорбления мужчину действительно задели, то теперь он лишь усмехался им, с наслаждением облизываясь. - Пусть даже и сам виноват, - думал он, отпивая горячий кофе, - зато я хотя бы наслаждался, - самодовольно улыбнулся, отряхивая крошки с простыни, не замечая, как на ней появляются пятна от пальцев. В конце концов не ему убирать. - Может, мне так лучше, когда не надо перед кем-то стараться поддерживать себя, а можно вот так проводить дни, - впиваясь зубами в истекающие обжигающим соком сардельки, немного зло предполагал он. - Сам виноват, сам виноват! - сморщив лицо, повторил Тилль за пронёсшимся в голове голосом Кристиана. - Зато сам же и после этого действовал, а не ждал, пока меня обслужат. Где бы ты был без меня? - с усмешкой спросил он, будто Флаке сидел напротив и мог видеть горделиво улыбающиеся губы, перепачканные сладким липким кремом. - А я ведь ещё и надеялся, что он тоже будет хоть немного со мной нежен, - вспомнил Линдеманн мечты, появившиеся ещё на первых неделях совместной жизни, когда Кристиан ещё дичился. - А теперь уже ничего не сделаешь. Он показал, как я ему нужен. Может сам? Да пожалуйста! Пусть хоть ноги себе новые пришьёт, мне будет всё равно! - мысленно кричал разошедшийся мужчина, хотя сторонний наблюдатель, если бы такой был, слышал бы лишь громкое пыхтение, сопровождавшееся хрустом тоста с маслом. - Была случайность? Да пусть хоть ещё десять случиться - посмотрим, как он может "сам"! Мужчина хотел ещё продолжить, но в дверь кто-то постучал. - Кто? - раздражённо крикнул Линдеманн, понимая, что на прежнюю волну злости на Кристиана он уже не поднимется. - Уборка номеров, - ответил молодой испуганный голос. - Не нужно, - не пытаясь смягчиться, ответил Тилль. - Хотя подождите, можете забрать поднос? - Да, конечно. Тилль осторожно спустил ноги на пол - почти всю эту неделю он только лежал и ел, поэтому боялся, что резкие движения для него стали ещё опасней. Составив на поднос пустую посуду и кинув пару грязных салфеток, до которых смог дотянуться, Тилль поспешно направился к двери. За время жизни с Флаке он научился всё делать быстро и осторожно, поэтому сейчас донести всё целым, ни разу не уронив, Линдеманну было более, чем легко. Горничная уже успела открыть дверь и сделать шаг в номер, когда к ней подошёл Тилль. Взглянув на него, она крупно вздрогнула, и судя по тому как её качнуло назад, захотела немедленно уйти, но позволила себе лишь опустить глаза в пол. - Когда можно будет к вам зайти? - тихо спросила она, забирая поднос. - Через час-полтора, - немного подумав, ответил Тилль и закрыл дверь, прекращая диалог. Реакция девушки, хоть и была ему понятна, но всё же неприятно удивила. В конце-то концов к нему ведь уже не в первый раз заходили, и раньше все были спокойны при виде такого постояльца. - Ну, может новенькая, - вполголоса рассудился мужчина, заходя в ванную. Яркий белый свет, который здесь включался впервые, на миг ослепил Линдеманна. Только через минуту он смог приоткрыть один слезящийся глаз, чтобы увидеть себя в отражении близкого зеркала и... вздрогнуть. Из зеркала на него смотрело багрово-серое лицо, казалось, успевшее ещё больше обрюзгнуть. Из-за резких чёрных теней под глазами и у рта, недовольно кривившегося между щёк, в полутьме вполне можно было принять мужчину за неповоротливое существо без глаз и дырой на месте рта. Щетина, настойчиво прораставшая все эти дни, успела покрыться соусами, кремами и налипшими на них крошками, среди которых Тилль успел увидеть пару пёрышек из подушки. Поспешно опустив взгляд, он увидел топорщащуюся майку, выглядевшую точно сальная скрученная тряпка, и висящий живот. Мужчину так и тянуло лечь на пол, поддавшись гравитации, но он лишь поднял голову, чтобы увидеть потолок. Наощупь, он перелез в ванну и включил воду. Опускать голову он не решался, боясь снова увидеть себя. Он и раньше не слишком любил своё отражение, но почему-то реагировал спокойней. Он мог расстроиться, разозлиться на себя, но никак не испугаться. - Хотя, я давно так не баловал себя, - оправдываясь, вспомнил он то далёкое время, когда остался один, но ещё продолжал искать радость во вкусной еде. - Но ведь и тогда не пугался, - осторожно возразил голос в голове. - Тут в другом дело. Тебя что-то отвлекало. - И что же? Этот Лоренц? - хотел Линдеманн саркастически усмехнуться, но резко замолк, будто подавился чем-то. И ведь он действительно отвлекал. Не только тем, что заботясь о любимом, Тилль напрочь забывал о себе и не успевал рассудить, чем же он стал. - Он ведь говорил тебе, что любит. И что... - Знаю, - тихо оборвал сам себя Тилль. Он упрекал Флаке в том, что тот слишком привык к заботе и нежности, что перестал хоть как-то благодарить за них, но только сейчас понял, что и сам привык и перестал замечать те мелочи, которые делал для него Флаке. Их всё ещё казалось слишком мало, но для мужчины они всегда были самым ценным, что он только мог получить. - Почему же я забыл? - удивлённо прошептал он. - Почему перестал видеть? Неужели, привык? Тёплая вода смывала остатки пиршеств мужчины, вместе с которыми в канализацию убегал и разрушенный глухой панцирь обиды и гнева, оставляя брошенного мужчину совершенно голым.***
Открыв глаза, Кристиан медленно втянул носом воздух прежде, чем аккуратно приподнялся на локтях и сел, опираясь на спинку кровати. Широкое мягкое одеяло медленно сползло до живота показав смятую, чуть задравшуюся пижамную рубашку. Лоренц поспешил оправить её, но тут же зажмурился, мгновенно просыпаясь. Рукава, точно так же задравшись, оголяли руки почти до локтей, а видеть их Кристиан по-прежнему не мог. Наощупь, он быстро одёрнул их от чего-то затрясшимися пальцами, но было уже поздно, ведь он успел увидеть, вспомнить и устало обозлиться. Так и не восстановившаяся кожа до сих пор вгоняла мужчину в дрожь своим видом, легко возвращавшим его в тёмную воронку ужаса. После выписки Флаке так ни разу и не взглянул на себя, каждый раз чувствуя подступающие дрожь и панику при любом намёке на прошедшее. Лишь в последние несколько недель ему будто стало легче. Но это и не было удивительно, поскольку Кристиан сам соглашался отвлекаться на всё, что предлагал Тилль. Но теперь, вспоминая об этом, Флаке только крепче стискивал зубы и жмурился. Из всех слов, в сердцах выкрикнутых Тиллем, больнее оказались последние. - Ты же говорил, что боялся за меня, - так и хотелось ему крикнуть, но Кристиан только шептал, касаясь синяков на запястьях - быть осторожным тогда Линдеманн явно не старался. Вставать Кристиану совершенно не хотелось. Хоть и прошло немногим больше недели, он успел устать настолько, что казалось, ссора была год назад. Перелезая в коляску, Лоренц со страхом понимал, что слишком быстро привык к пустоте и тишине на месте Тилля. Как будто так и было. Как будто одиночество и было его соседом, заставлявшим работать на себя. Но соглашаться с этим Флаке не собирался. Стоило ему почувствовать хоть что-то, похожее на тоску, как мужчина принимался отвлекать себя любыми способами, какие мог придумать. Хоть не первый раз водил мокрой тряпкой по полкам, нарочито громко напевая песни на неродных языках, хоть с остервенением принимался перебирать вещи, откладывая те, что принадлежали Тиллю, в самые дальние ящики. Но в это утро он, не добравшись до ванны, неожиданно понял, что не успеет прямо сейчас отвлечься. Чувствуя подступающую панику, он слишком резко дёрнул руками и в следующую секунду уже сидел на холодном полу, соскользнув от рывка с сиденья. Кристиан глубоко вздохнул и неловко повернулся лицом к коляске. Он умел сам забираться в коляску, если падал - в первые недели после возвращения домой инвалидом он, ещё не привыкший, довольно часто оказывался на полу и отказывался от редких предложений помочь - но сейчас, уже подзабыв некоторые элементы, он слишком поспешно навалился на сиденье и случайно толкнул коляску. Та, тихо скрипнув, неторопливо откатилась на полметра и вновь замерла. - Ну не буду же я так по всей квартире за ней ползать, - недовольно пробормотал мужчина, пытаясь пошутить. Но другого варианта не было, поэтому Флаке осторожно переставит руки и подтянулся следом за ними. За спиной раздался сухой шорох, и мужчину передёрнуло от осознания того, что это волочатся, собирая на пижамные штаны пыль, его собственные ноги. В этот же момент над головой, в квартире соседей, кто-то громко засмеялся, и свет в коридоре моргнул. Темнота, унижающее ползание и чужой смех - для Кристиана всё было связано с подвалом. Он даже не успел подумать, что смеялись точно не над ним, а просто упал, больше не удерживаемый трясущимися руками. Он не почувствовал боли от удара и не услышал своего испуганного вскрика. Он очнулся, когда свет уже горел, а он ёрзал в коляске, стараясь устроиться так, будто ничего и не произошло. Только ступни всё никак не желали встать на подставку, так что ещё дрожащему Лоренцу пришлось наклониться к ним. Он старался сделать всё быстро, но всё равно вздрогнул, коснувшись холодной кожи стоп. Обычно, они были в тёплых носках, но теперь один сполз и лежал прямо перед коляской, будто издевался над Лоренцом, заставляя его смотреть на почти белую кожу с хорошо видными венами и выступающими костями. Флаке давно этого не видел, и по спине не прекращая, ходили мурашки, пока он пытался подцепить носок. Откинувшись с трофеем на спинку кресла, чтобы немного прийти в себя, Кристиан с любопытством взглянул на него, ведь надевал на него это носки ещё Тилль. Яркие и толстые, они смотрели на Флаке похожим на сиреневых котов узором, от чего мужчина невольно заулыбался. Он вдруг вспомнил, с какой опаской Линдеманн презентовал их в начале их знакомства. Кристиан тогда спал с голыми ногами, а Тилль не мог смотреть на это. Носки он, по его же словам, специально выбирал поярче, чтобы они не отставали от пижам, и что тогда, что сейчас Флаке быстро улыбнулся такой заботе. Носки уже успели немного выцвести и порваться, но Кристиан отказывался их выбросить, упорно зашивая новые дырки. Даже сейчас ему не хотелось от них избавиться, как от других упоминаний о Тилле. Наоборот, он даже погладил пальцем мягкую ткань, прежде чем наклонился надеть носки. Нога долго не поддавалась, то цепляясь одним пальцем за край носка, то просто не попадая, и лишь с седьмой попытки Кристиан смог справиться с носком. Торопясь, он поставил ногу на подставку и выпрямился. Ему от чего-то стало противно, а взглянув на ногу, тихо застонал, увидев, как неровно надет носок. Он торопился, чтобы меньше касаться ноги, не желая привыкать к холодным прикосновениям. - И ему правда не было противно? - вздохнул Кристиан, вспомнив, как нежно Тилль обращался с бездвижными ногами. От воспоминаний стало ещё горше, и Флаке даже почувствовал лёгкую тошноту. Не столько от мыслей о Линдеманне, сколько от самого себя. После прикосновения к ногам хотелось вымыть руки, как если бы Кристиан трогал труп. - Но ведь раньше я как-то справлялся с ними, - нахмурился он. И тут же сознание услужливо вернуло его в то время, когда с Тиллем он не начал даже переписываться, а семья уже оставила его. Когда всё казалось пыльным и холодным. Когда не хотелось даже двигаться и не получалось найти хоть какую-то цель. Когда от любых звуков за стеной или за окном, говоривших о том, что у других людей есть жизнь, хотелось выть, но получалось только тихо скрипеть зубами. Когда каждый вдох казался слишком громким, а создаваемое им движение воздуха почти можно было увидеть в давно не проветриваемой комнате, где всё казалось слишком громоздким и хрупким одновременно. Кристиан в испуге от такой перспективы существования, попытался вспомнить что-то, что было ещё раньше, но весь промежуток времени казался одним днём с редкими наступлениями темноты, когда солнце, подобно лампочке, мигало, на секунды погружая всё в ночь. Уходя всё дальше в прошлое, он быстро, со стороны просмотрел то утро, когда остался один. Он не мешал Дженни собирать вещи и не пытался убедить детей: Аню и Эдмунда - остаться с ним. Да они и сами тогда выглядели так, будто старались поскорее убраться из квартиры, хоть и стыдились этого. Только дочка потянулась на прощание его обнять, но безразличный, чего-то ожидающий взгляд Кристиана быстро заставил её виновато опустить взгляд и первой молча выскользнуть в подъезд. После того, как закрылась входная дверь, а в замке повернулся ключ, Флаке ещё не понял, что остался замурован, но теперь, уже зная, что будет дальше, понимал, что сейчас незаметно заточает себя, пока пытается убедить, что без Тилля станет ничуть не хуже. Но ему нужен был хоть кто-то. Будь то нежно любивший Линдеманн, или семья, оживлявшая в квартире всё, кроме самого Кристиана. Он хотел если не жить, как было с Тиллем, то хотя бы не быть разделённым с жизнью стенами, чтобы он мог, хотя бы обманываясь, чувствовать себя её частью. Забыв о ванной, Флаке направил коляску в спальню, где лежал телефон. Идея позвонить Тиллю, предложить вернуться и всё спокойно обсудить, горела в нём ровно до того момента, как он включил гаджет. - А вдруг не возьмёт? - Или не простит? - А если и простит, то вспомни, что наговорил! Вдруг, это и есть правда! - А сам что накричал? Тут же взбунтовались мысли. Кристиан потряс головой, но это привело лишь к тому, что она заболела. Тогда мужчина принялся просматривать все номера, надеясь найти ещё кого-нибудь, кто мог бы хоть иногда навещать его. Но большую часть и без этого скромного списка занимали компании, прошлые работодатели и несколько неизвестных, вспомнить владельцев которых Лоренц так и не смог, а позвонить не решился. Не было даже номера жены, который, как он вспомнил, был удалён сразу, как Дженни в последний раз вышла из этой квартиры. Телефоны детей постигла та же участь, но звонить им Кристиан бы и так не решился - вряд ли они достаточно хорошо помнили его голос. Секунду назад преисполненный сил, Флаке устало закрыл глаза. У него больше не было вариантов, к кому обратиться. Конечно, за стеной жил Рихард, уже предлагавший помощь, но Кристиан не хотел грузить парня, а потому собирался терпеть всё в гордом одиночестве, пока наконец снова не привыкнет. Но как оказалось, "снова" не получится.***
Тилль тихо усмехнулся, но тут же закашлялся, подавившись. Посмотреть когда-то, ещё в школьные годы, любимую комедию показалось ему хорошей идеей, и он, взяв с собой купленных пару часов назад пирожных, расселся на полу и включил телевизор. Диван на съёмной квартире был слишком хлипким, чтобы выдержать такую массу, а потому использовался как стол для коробки со сладким и подлокотником, чтобы можно было опереться. Из отеля Тилль съехал сразу же после того, как привёл себя в порядок. Наотдыхался - решил он тогда и незамедлительно собрал всё, что успел захватить из дома. Съёмная квартира нашлась уже к вечеру, и сговорчивый хозяин с гордостью продемонстрировал две комнаты и маленькую кухоньку, не переставая что-то говорить. Тилль не слушал, что ему рассказывают, и только иногда для вида кивал, в то время как сам мысленно отмечал, что здесь точно не устроило бы Кристиана. Квартира была меньше, чем его, поэтому в некоторых местах мужчина чувствовал, как задевает боками стены или мебель, что значило, что коляска Лоренца бы здесь тоже не проехала. Но хоть Тилль теперь был предоставлен сам себе, и никто его больше не обслуживал после одного звонка на ресепшн, от еды он не отказался. Теперь еды покупалось даже больше, чем когда он жил с Кристианом, а съедалось всего за пару дней. Готовить здесь было очень сложно из-за маленького пространства, поэтому Линдеманн закупался полуфабрикатами или уже готовым. Сладкое стояло на всех свободных поверхностях и, казалось, пополнялось само по себе, без участия человека. Тилль прекрасно понимал, чем ему грозит это наступление еды, но совладать с собой не смог. Он не представлял, чем может заполнить уйму освободившегося времени. Зеркало в квартире, как назло, было только в шкафу в коридоре и совсем маленькое, скрытое за разводами, над раковиной в ванне. В том шкафу Линдеманн вещей не держал, а рассмотреть хоть что-то во втором зеркале было практически невозможно, потому снова испугаться своего вида он мог только если попытался представить себя. Но была и ещё причина - Тилль вновь чувствовал, будто ему чего-то не хватало. Мужчина понимал, что этим "чем-то" был Кристиан, и ему теперь просто одиноко, но знание ничем не помогало. Даже наоборот - чем больше Линдеманн об этом думал, тем яснее осознавал, что слова, сказанные им, Флаке забудет очень не скоро, если вообще простит. Тилль хорошо помнил влажный блеск голубых глаз, а тот преследовал его в каждом сне и каждом ленивом блике. Поэтому-то Тилль и объедался. Чтобы за тяжестью переполненного живота не чувствовать себя таким одиноким. Чтобы боль в груди можно было списывать на скакавшее давление. Чтобы просто забыть и вернуться во время до Кристина. Конечно, для этого ему стоило бы найти жилище подороже и нанять хоть одного человека, чтобы ему самому оставалось только потреблять, но заходить так далеко Тилль не собирался. И дело было даже не в деньгах. Линдеманн хорошо помнил, что он противен людям. Даже милая Мюу, казалось, боялась его, а судя по реакции горничной в отеле, надеяться на то, что новый человек сможет привыкнуть к нему, было бессмысленно. К тому же, он пытался убедить себя, что всё это временно, и через какое-то время он снова будет следить за собой. Только после того, как успокоится.***
Кристиан неуверенно покрутил в руках ключ и ещё раз посмотрел на дверь. Хоть он уже оделся, а маршрут мог бы повторить даже сквозь сон, он всё равно медлил. Лоренц даже жалел, что смог вспомнить район, о котором говорила Дженни, когда объясняла детям, почему они уезжают. Новый и не до конца застроенный, он быстро заселялся и обустраивался, год от года выглядя всё привлекательней. Кристиан не удивлялся, что Дженни выбрала именно его, ведь там было явно лучше, чем в уже довольно старом и хоть всё ещё аккуратном, но уже пустеющем районе, где на их старой квартире остался Флаке. Ему место жительства было безразлично, но покидать его он отказывался, редко путешествуя дальше соседних кварталов. Пожалуй, это был первый раз, когда он в одиночку собирался отправиться так далеко. - Хотя, вряд ли я кого-то найду, - пробормотал Кристиан и открыл дверь. На площадке стояли двое молодых людей, названивавших в квартиру Круспе. Из-за музыки звонка не было слышно, но, к удивлению Кристиана, когда он уже отъехал от своей двери, соседская квартира открылась. - Герр Лоренц? - услышал он удивлённое, когда гости зашли внутрь. - Здравствуй, - немного повернул голову Флаке. - Вам уже получше? - не обратив внимания на раздавшийся в глубине квартиры смех, спросил парень. - Да. Мне и тогда не было плохо, - грубовато отрезал Кристиан. - Мне не нужна помощь, да и не в магазин мне, - тут же добавил он. - Иди, тебя там, должно быть, ждут, - окончательно смягчившись, кивнул он на чужую дверь. - Ну, как хотите, - пожал плечами Рихард, провожая взглядом коляску. Не заметить перемену в Кристиана он не смог. Но как бы Круспе не хотел порадоваться возвращению Кристиана в "здесь и сейчас", что-то его всё равно настораживало. Будто и сам сосед не верил в удачность своей вылазки, о которой так и не сказал. И от части, он был прав. Кристиан просто не знал, каким должен быть удачный результат, чтобы верить в него. Он понимал, что чудом будет уже только встретить бывшую семью, не говоря уже о чём-то большем. Однако, что-то заставило его выйти из квартиры этим утром и выдвинуться в едва известном направлении прямо под моросящий противный дождик. Трясясь от холода на остановке, Флаке невольно задавался вопросом, а надо ли ему всё это. Он даже чуть не развернулся и не поехал обратно, но в этот момент подъехал автобус, и мужчине пришлось погрузиться в полупустой салон. Почему-то в этот раз одной только куртки не хватало, чтобы согреться, поэтому Флаке, разомлев в тёплом салоне, едва не пропустил свою остановку. - И зачем я это делаю? - без конца повторял он, по памяти направляя коляску. В новом районе все дома были высокими и, казалось, стекла в них было больше, чем других материалов. Кристиан не понимал эту тягу, показывать миру всё, происходящее в доме, но готов был бы смириться с кажущимся ему неудобным устройством домов, если бы не беспрерывно шевелящиеся шторы. Ему всё казалось, что когда он проезжает мимо очередного здания, жильцы подходят к окнам, чтобы взглянуть на инвалида. Остановившись на светофоре, Флаке случайно встретился взглядами с ребёнком, удивлённо рассматривающим коляску. На глазах Лоренца тот дёрнул маму за рукав и что-то тихо сказал ей, после чего молодая женщина тоже на секунду посмотрела на инвалида, и от него не укрылось промелькнувшее у неё на лице изумление. Благо, в этот момент загорался зелёный, и Кристиан смог поспешно уехать. Но теперь удивление мерещилось ему на лицах всех встречных людей. Боковым зрением он видел, как оборачиваются прохожие, и спешил побыстрее куда-нибудь свернуть. Только сейчас он заметил, что почти все люди здесь были значительно моложе его самого и все они, как один, провожали взглядами коляску. Флаке чувствовал, как жжёт спину от взглядов, и пытался ехать быстрее, хоть руки уже нещадно болели, а поднявшийся ветер легко проникал под куртку. В какой-то момент Кристиан даже забыл, зачем сюда приехал, и обязательно бы вернулся на остановку, если бы не потерялся. Проехав ещё несколько улиц в надежде увидеть хоть что-то знакомое, Флаке остановился, обречённо глядя по сторонам. Он не мог хотя бы примерно представить, где оказался. Новые дома казались совершенно одинаковыми. И что они, что их жильцы, что просто проходящие мимо люди рассматривали случайно оказавшегося здесь инвалида. Кристиан чувствовал себя немощным стариком, которого кинули в клетку к диким животным, так и не сказав, голодны ли они, и теперь те оценивающе смотрели на жертву, будто решали, а достоин ли этот человек быть хотя бы съеденным. - Что это? - будто спрашивало окружение, не понимая, как Кристиан попал сюда. Он кожей чувствовал обращённое к себе презрение и не мог пошевелиться. Широкая пешеходная улица по центру была засажена деревьями, и Кристиан будто пытался слиться с серыми стволами, затравленно глядя на людей. Он даже не подозревал, что после спасения из подвала сможет столь сильно чего-то бояться, и был совершенно не готов к такой ситуации. Как маленький ребёнок, потерявший в толпе маму, он чувствовал, что ещё немного, и расплачется. Никогда до этого Лоренц не чувствовал себя настолько не на своём месте, настолько лишним. Руки уже сами потянулись закрыть лицо, чтобы скрыть красные чуть опухшие веки, но тут взгляд зацепился за двух людей. В десяти метрах от него неспешно шли настолько похожие друг на друга парень и девушка, что усомниться в том, что это брат и сестра, было невозможно. Парень был явно старше и, скорее всего, уже закончил школу, но почему-то шёл сейчас вместе с сестрой, бывшей не сильно младше. Оба высокие и худые, они шли, чуть сгорбившись, и смотрели точно перед собой, лишь иногда поворачивая голову, чтобы что-то тихо сказать или спросить. Казалось, что им тоже некомфортно среди людей, и брат с сестрой спешат поскорее убраться. Кристиан успел увидеть только их спины, но что-то заставило его встрепенуться и медленно двинуться за ними. Он не знал, чего именно хотел, но продолжал преследовать подростков ещё половину улицы, пока парень, случайно не наступив на слежавшиеся старые листья, не поехал на них и не упал. Пока он отмахивался от протянувшей руку сестры, Флаке успел сократить расстояние настолько, что смог разглядеть лица повернувшихся людей. Он вздрогнул, увидев знакомые длинные носы, недовольно сведённые тёмно-русые брови парня и посмеивающиеся неяркие глаза девушки. Тихо ругаясь, брат потянулся куда-то полусогнутой, будто боящейся распрямиться, рукой и поднял из лужи заляпанные очки. Сидя прямо на земле, вытирая очки и ворча на издевающуюся сестру, парень и не подозревал, что совсем рядом с ним в инвалидном кресле замер, казалось, он же сам, только на два с половиной десятка лет старше. У Кристиана не было никаких сомнений, что он смотрит на своих детей. Эдмунд - его точная копия, и Аня, чьё лицо так же не сильно отличалось. Флаке даже вспомнил, как когда-то Дженни в шутку обижалась на него за то, что оба ребёнка пошли в отца. Но что делать, Кристиан не представлял. Он боялся подъехать к ним первым или хотя бы позвать, обратить на себя внимание, потому что помнил, кем он был для семьи, после аварии. Он был обузой и проблемой, которой этого никто не говорил, но всё равно очень ясно давая почувствовать. Но всё-таки он надеялся, что дети его заметят и хотя бы поздороваются, хотя бы сделают вид, что рады видеть его живым. Тем временем наконец разобравшийся с очками Эдмунд надел их и поднялся на ноги. Оглядывая землю, чтобы убедиться, что из сумки ничего не выпало, он случайно поднял взгляд до того, как повернулся, и увидел стоящую у них за спинами коляску. Даже на таком расстоянии от Кристиана не укрылось, как в изумлении расширились глаза парня, а брови нелепо поползли наверх. Секунду назад посмеивавшаяся над братом Аня повернулась, заинтересованная его реакцией и тоже замерла. Флаке не сомневался, что дети узнали его, и уже взялся за колёса, чтобы подъехать, но прежде, чём он сдвинулся хоть на метр, Эндмунд, опомнившись, резко развернулся и дёрнул за руку сестру. Кристиан только приоткрыл рот, будто собирался позвать почти убегающих детей, но получил только едва слышный болезненный стон. Он снова просто наблюдал за тем, как семья сбегает от него. Вцепившиеся в мокрые колёса руки дрожали, но нисколько не двигали их, позволяя детям, перебежав дорогу, скрыться между двух домов. Кристиан не знал, сколько ещё простоял на одном месте. Ему просто не верилось. Как бы он не настраивал себя на то, что ничем хорошим его вылазка не закончится, он всё равно не был готов к такому. К ненависти, презрению, отвращению - к любой реакции, но Кристиан не увидел никакой. Он не был готов к тому, что будет безразличен своим детям. Запоздало он пару раз прокрутил колёса коляски, будто собирался нагнать их, но тут же руки бессильно упали на подлокотники. Если бы к нему подошёл прохожий и спросил, всё ли хорошо, Кристиан легко смог бы оправдать мокрые глаза и щёки дождём, вымочившим его уже почти насквозь, а тряску и красное лицо только усиливающимся ветром. Но никто не подходил. Неожиданно, Кристиан понял, что на самом деле никто на него не смотрел, никто не видел его. Только тот ребёнок на светофоре заметил мужчину на коляске и искренне удивился, вероятно, раньше не встречавшись с подобным. Но для остальных он был невидим. Они поворачивались друг к другу, к витринам магазинов, к плакатам, или просто отворачивали лицо от стремительных ледяных потоков воздуха, но никак не потому, что мимо проехала коляска. Кристиан несколько раз повернулся, но так и не увидел хоть чьих-то глаз. В этом месте люди были слишком воспитаны, чтобы неодобрительно смотреть на кого-то, кто им не нравился, а потому просто не видели. Аня и Эдмунд заметили его только потому, что он подъехал слишком близко, но теперь, наверняка, как ни в чём не бывало продолжали разговор, и вечером даже не рассказали бы матери о случившемся. Кристиан ясно понимал это, дрожащим пальцем поправляя сползшие с носа очки. Ему стоило большого труда держать в себе всхлипы, в то время как на слёзы внимания уже не обращал. Дрожащие губы приоткрывались лишь иногда, чтобы набрать воздуха и снова плотно сомкнуться, истерично дрожа. - Зачем я вообще о них вспомнил? Вечером, зашторивая тёмные окна, Кристиан не мог вспомнить, как попал домой. Глаза уже давно высохли, но его всё равно колотила дрожь, и тело непроизвольно сгибалось, стараясь сохранить в себе тепло. Даже в очках Флаке едва видел мир, то и дело нырявший в чёрную бездну, в которой уже давно была ставшая неожиданно тяжёлой и горячей голова. Но Кристиан не замечал этого.***
Поднимаясь по лестнице, Рихард не переставал поправлял ремень чехла с гитарой. Он уже который день тёр плечо, раздражая настолько, что думать о чём-то другом казалось просто невозможным. Но если на улице парень мог при должном усилии отвлечься на что-то, то в подъезде, как правило, не было ни звука, ни шевеления. Только неприятное ощущение того, что кто-то смотрит из полутеней углов. Роясь в карманах перед дверью, Круспе уже по привычке прислушивался чуть тщательней. Уже несколько дней прошло с того, как он видел выезжающего из квартиры Кристиана, и это было последним, когда сосед подавал признаки жизни. Парень не мог объяснить себе, почему так беспокоится о состоянии Лоренца, но всё равно хоть раз в день проходил вдоль стен, смежных с чужой квартирой, изо всех сил прислушиваясь. Казалось, что там никого не было, но верилось Рихарду в это слабо. Хотелось зайти и проведать, но повод всё никак не находился. Выудив ключ из кармана, он ещё раз замер, обратившись лицом к чужой двери. Было уже достаточно поздно, и поэтому стучаться просто так казалось совсем невежливо. Но когда он слишком резко повернулся к себе, забыв о больном плече, ремень будто резанул кожу, и инструмент ударился о спину. Парень тут же, прижав руку к плечу, решительно подошёл к чужой двери и нажал на звонок. Длинная трель растворилась в той странной тишине квартиры, стоило Рихарду отпустить кнопку. С минуту ничего не происходило, и Круспе, начиная нервничать, снова потянулся к звонку. Так повторилось три раза прежде, чем тихо скрипнул замок, и дверь немного приоткрылась. - Здравствуйте, - неловко помявшись, пробормотал Рихард, стараясь не подавать виду, что серое лицо Лоренца удивило его. - Я спросить хотел... - пробормотал парень, только сейчас понимая, что причина звучит, как очень заметная ложь, - у вас есть какая-нибудь мазь? Я натёр плечо, а дома совсем ничего. Кристиан, не изменив печально-недовольного выражения лица, посмотрел сначала на Круспе, затем на ремень на его плече и медленно кивнул. - Подожди немного, - едва шевеля губами, просипел он. - У вас всё нормально? - на всякий случай уточнил Рихард. Изменения в мужчине ему совсем не нравились, хоть через щель он видел только голову. - Ничего страшного. Просто немного заболел, - отмахнулся Лоренц, разворачивая коляску. - С собой не приглашаю, чтоб не заразить, - коротко объяснил он, слабо прокрутив колёса. Кивнув, Рихард всё-таки таки переступил порог и прикрыл дверь. Дальше он не пошёл, но даже отсюда почувствовал, что заболел, похоже, не только Кристиан. Вроде и свет был всё также не ярок, но достаточен, чтобы видеть окружение, но будто он стал пыльно-серым. Предположить, что за столь недолгое время настолько запылились стены, Рихард не мог, поскольку в них мерещилось что-то неправильное. Простой узор обоев, уходящий полосками дальше по коридору, казался кривым, от чего и стены стояли под углом, невольно заставляя пригибаться. Будь Круспе пьян, он бы и не обратил внимания, но в этот вечер он был трезв и сомневаться в этом не мог. Для уверенности, парень даже потряс головой, крепко зажмурившись, но когда открыл глаза, понял, что сделал только хуже, потому как всё теперь не просто наклонялось, но и дрожало. Не думая, Рихард сделал шаг назад и почувствовал, как чуть приоткрылась дверь. Почему-то подъезд больше не казался таким уж неприятным местом, а решение не послушать и зайти в квартиру самым глупым за последнее время. Круспе уже потянулся к дверной ручке, чтобы выйти в подъезд, когда из коридора послышался кашель. Тихий, замученный, он будто и сам старался поскорее закончиться, но застревал в горле и бесполезно рвался наружу, вырываясь болезненными даже для стороннего слушателя хрипами. - Герр Лоренц? - позвал Рихард, когда всё снова стихло. Ответа не последовало. Парень с минуту стоял, вновь пытаясь уловить хоть звук, но так ничего и не услышав, медленно двинулся вдоль по коридору. Он старался не смотреть на стены, потому как от одного их вида кружилась голова, но уже через один шаг полоски, казалось, были везде. Парень слышал, как звенит в ушах, и какая-то его часть была уверена, что он слышит дрожание застоявшегося воздуха. - Герр Лоренц, - повторил он, увидев прислонившуюся к стене коляску. Она стояла спиной к Рихарду, но даже так было видно, как трясутся высоко поднятые худые плечи. Рихард поспешно обошёл Кристиана, чтобы увидеть его лицо, и вздрогнул. От кашля он побагровел, а лоб покрылся испариной. Круспе необычайно чётко, как через лупу, видел каждую маленькую капельку, каждый сосудик в покрасневших приоткрытых глазах, каждую трещинку на высохших губах, блеск ниточек слюны на судорожно сжимающих платок пальцах. Вид обессилевшего больного соседа отвращал парня, но он заставил себя ещё немного приблизиться и наклониться к инвалиду. - Вы меня слышите? - боязливо спросил он. Кристиан медленно кивнул и закрыл глаза. За сползшими очками показались слипшиеся влажные ресницы, из-под которых медленно побежали две крупные капли. Рихард заворожённо проследил, как те докатились до подбородка и, сорвавшись, упали на яркую пижаму. - Не обращай внимания, - не заметив этого, пробормотал Кристиан. - Я просто немного приболел. - У вас есть лекарства? - Есть. Но они высоко, - держа отяжелевшую голову руками, ответил Лоренц, - я не достану. А за новыми не могу сходить. Рихард кивнул и, ничего не сказав, направился на кухню. На первый взгляд ничего не поменялось, но что-то всё равно казалось кричаще-неправильным. Прежнего порядка уже не было, но хаос наступал со всех сторон и слишком постепенно, чтобы сразу быть заметным. Просто у смотрящего появлялось желание или переставить всё, или одним движением скинуть на пол, а ещё лучше и вовсе убраться отсюда. И Рихард, всем сердцем желая третьего, раскрыл все шкафчики. Полупустые, они испуганно скрипнули петлями, но благо, лекарства в них не были спрятаны. Не став разбираться, парень схватил сразу всю коробку и почти бегом вернулся в коридор. - Возьмите, я отвезу вас в комнату, - поставив коробку на колени Лоренцу, попросил Рихард и вцепился в ручки коляски. - Не стоит, - хотел было отмахнуться Кристиан, но снова закашлялся. - Стоит-стоит, - процедил Круспе, осторожно толкая коляску. Слишком тяжёлая и хрупкая одновременно, она угрожающе тряслась в чужих руках, как если бы не хотела доверять хозяина кому попало. В дверях она на секунду резко затормозила, и Рихард животом налетел на жёсткую спинку, случайно толкнув и Кристиана. На пол удало несколько блистерный с таблетками, и парень кинулся их поднимать. Он чувствовал, что действует неправильно - слишком суетливо и медленно одновременно - и что его будто что-то осуждает. Он чувствовал настороженные взгляды со всех сторон, а тревожные вздохи раздавались из каждой складки штор или одеяла на расправленной кровати. Безразличен был лишь Кристиан. Он был единственным, кто беззвучно моргал в такт частым вздохам, от которых едва двигалась впалая грудь. - Не надо, я и сам могу, - запротестовал Кристиан, на миг очнувшись, когда Рихард наконец-то подвёз его к кровати, забрал лекарства и потянулся, чтобы пересадить его из коляски. Круспе скрыл вздох облегчения и отвернулся, будто искал что-то в коробке. На деле же он просто боялся прикасаться к Лоренцу. Длинное сухое тело, привыкшее к мягким рукам Тилля, так и грозилось развалиться от прикосновений Рихарда. Он это понимал, но и без этого боялся касаться больного, как если бы от этого можно было умереть. Флаке же тем временем, оказавшись на кровати, пытался одновременно оправить смявшуюся пижаму и укрыться одеялом, ставшим для него слишком тяжёлым. Рихард, на этот раз ничего не спрашивая, легонько, как ему казалось, одёрнул задравшиеся рукава, но этой силы хватило, чтобы Кристиан, сильно наклонившись вбок, упал на матрас. Не издавая ни звука, он слушал, но не понимал извиняющееся бормотание Рихарда. Только когда тот решился поправить почти сползшие с ног носки, Флаке нашёл в себе силы попросить не снимать их, как он подумал. Ответ он не разобрал, да и не пытался, стараясь накрыть голову одеялом. Круспе с отчаянием посмотрел на укрывшегося Кристиана. Говорить он не мог, а понимать парня, уже в третий раз просившего принять лекарство, прежде чем засыпать, или также был не в состоянии, или просто не хотел. Кое-как он всё же скормил Лоренцу несколько таблеток и, сняв с него очки, тихо двинулся к двери. На пороге комнаты он оглянулся и увидел, как мужчина, свернувшись "клубочком", тянет к себе пустую подушку, принадлежавшую Тиллю. - И как они могли? - непонимающе вздохнул Рихард и отвернулся. На кухне он нашёл ручку и на выуженной из кармана бумажке написал небольшую записку. Оставаться здесь на ночь он не мог, чувствуя, что от какого-то получаса он устал и измучился настолько, будто сам несколько дней боролся с болезнью. В записке он сказал, что ключ вынужден забрать, чтобы выйти из квартиры и закрыть её, но утром вернёт. Немного подумав, Рихард написал и свой номер, на случай если Флаке что-то понадобится раньше, чем он придёт. Записка легла на тумбочку к очкам, а Рихард тихо вышел из квартиры и медленно дважды повернул ключ. Плечо, всё ещё отягощённое гитарой, уже не чувствовалось, будучи совершенно позабытым.***
Опустив голову, Тилль медленно шёл по парку. Уже третий день он заставлял себя выбираться из дома, несмотря на завывавший ветер и заледеневшие дорожки. С тоской он смотрел на их сплетения, пристраивая маршрут, по которому смог бы выйти туда, где обычно они гуляли с Кристианом. В такую погоду, конечно, Флаке уговорил бы его остаться дома, напоминая, что он мёрзнет даже в квартире, а один бы Линдеманн не пошёл. В кармане тихо шуршал пакет с двумя сладкими булочками, но доесть их Тилль не решался. Он стеснялся есть на людях, а здесь, как назло, из жиденьких сумерек постоянно выныривали то старушки, то последние в этом году бегуны, которые ещё могли терпеть температуру. Линдеманн шарахался от всех одинаково. Остановившись на очередной развилке, он нерешительно глянул вперёд. В этот день он зашёл дальше обычного, и искушение пройти и вторую половину было в разы сильнее обычного. Но вместе с этим мужчина не переставал всматриваться в полутьму, надеясь увидеть знакомую фигуру. Он не тешил себя надеждой, что Флаке, даже если и заметит его, пойдёт на контакт или позволит Тиллю подойти, но всё равно надеялся увидеть коляску хоть мельком. Просто убедиться, что с Кристианом всё хорошо. Но вместо коляски в рассеянном свете фонаря прошла другая фигура, тоже показавшаяся знакомой. Среднего роста, пригнувшись от холода, то и дело оправляя лямку чехла с гитарой, чуть пошатывающийся, будто пьяный, шёл парень и что-то невнятно мычал себе под нос, стараясь идти в одном темпе с мелодией. Не раздумывая, Тилль быстро пошёл за ним. Бежать он не мог, так как даже этого хватило, чтобы тело протестующе заныло. Парень же, явно услышав шаги, резко развернулся и удивлённо распахнул глаза, узнав мужчину. - Герр Линдеманн? - чуть заплетающимся языком, спросил он. - Я, - кивнул Тилль и остановился, уперев руки в колени. - Добрый вечер. - А что вы тут делаете? - ещё не придя в себя от потрясения, спросил Рихард. - Гуляю, - коротко ответил Линдеманн. - Скажи лучше, как дела у... - Тилль боялся сразу спрашивать про Кристиана, поэтому хотел сначала расспросить о самом Рихарде, но тот догадался. - У Герра Лоренца? - Тилль только кивнул, опуская взгляд. - Плохо. - Что с ним? - тут же обеспокоился Линдеманн и даже схватил парня за куртку, но тут же опомнился. - Недели полторы назад он заболел, - начал Рихард, задумчиво почёсывая голову. Собрать разбегавшиеся от алкоголя мысли было сложно. - Я даже один раз вызвал ему врача, - вспомнил он, как вернувшись с ключами, застал Лоренца в состоянии ещё худшем, чём накануне вечером. - Но он уже поправился! Только кашляет, и насморк, - затараторил он, увидев настоящий страх на лице Тилля. - Я теперь каждый день захожу, так что слежу, чтобы хуже не стало. Но... - Что? - с трепетом спросил Линдеманн. Он очень хорошо знал, как слабое здоровье Кристиана не раз вгоняло его в затяжные тревожащие размышления. - Не знаю. Он как будто очнуться не может... - Снова молчит? - обречённо вздохнул Тилль. - Нет, - немного успокоил его Круспе. - Но и сам не говорит первым, а меня как будто и не всегда видит. Несколько раз он даже из комнаты не выходил и перебирал книги, - тут Рихард, о чём-то вспомнив, сорвал с плеч гитару и расстегнул небольшой кармашек на чехле. - Мне кажется, он ищет это, но я боюсь её возвращать, - немного испуганно предположил он, доставая чёрную книжечку. - Откуда? - только и смог выдохнуть Тилль, коснувшись холодной обложки. Неясная вмятина пересекала обложку, а саму книгу будто несколько раз чем-то протирали, оставив серые разводы. - Когда я в первый раз зашёл, она лежала у входа на полу, - нестала очередь Рихарда пристыжено опустить глаза. - Герр Лоренц тогда сказал, что не хочет её видеть, и это не его, - припомнил парень. - Она моя, - вздохнул Тилль, проводя пальцев по ребристой вмятине. - Он же её и подарил мне, - с горечью добавил он. От воспоминания о том, как он же сам демонстративно выкинул дорогой сердцу подарок, стало физически больно. В этот же момент в голове раздался громкий удар, с которым книга, швырнутая уже Лоренцом, упала на пол, и руки мелко задрожали. - Мне кажется, он скучает по вам, - осторожно прибавил Рихард через минуту молчания. - И я по нему, - тихо признался Тилль и осторожно убрал книгу за пазуху, для надёжности прижав её рукой. - А почему вы не вернётесь? - робко спросил парень. Он понимал, что вступает в опасную зону, но вопрос вырвался быстрее, чём он успел подумать. - Не могу, - покачал головой Тилль. - Ты не знаешь, чего я ему наговорил, - в памяти снова всплыли слезящиеся голубые глаза. - Даже если Кристиан простит меня, то я никогда не оставлю себя в покое. Да и он точно не забудет, - едва слышно, говоря это уже себе, добавил Тилль. На время оба неловко замолчали. Рихарду было неудобно от того, что он так неожиданно погружался в чужую боль. Ему и с Кристианом, которого он хотя бы не так боялся, становилось неловко, когда тот, забывшись, тихо повторял имя возлюбленного. А от того, что он теперь выслушивает и того самого возлюбленного, которому, казалось, ничуть не легче, парень чувствовал себя совсем паршиво. - Мне неловко просить тебя об этом, - всё-таки начал Тилль, - но не мог бы ты звонить мне и рассказывать, как он? - Могу. Ваш номер у меня остался, - кивнул Круспе, вспомнив, как провально заканчивались все порывы удалить номер соседа, данный ему, когда Тилль стал бояться оставлять молчащего Кристина одного. - Спасибо, - горячо поблагодарил Тилль. - И не говори ему, что встретил меня, - добавил он уже в спину уходящего Рихарда. - Не скажу, - пообещал он, на миг обернувшись. Тилль же ещё несколько минут постоял под фонарём, пока Рихард окончательно не исчез за деревьями. Задрав голову, Линдеманн увидел сплошную черноту, заволоченного тучами неба. И только воспоминание о светлых глазах на секунду зажглось звёздами.***
С неохотой Кристиан ткнул вилкой в дымящуюся яичницу со вчерашней картошкой. Есть не хотелось совершенно, но под ожидающим взглядом Круспе Лоренц положил в рот маленький кусочек. Оправдывать отсутствие аппетита болезнью или болящим горлом уже не получалось, поэтому мужчине приходилось есть под надзором парня. Сам бы он за все две недели не проглотил бы ничего, кроме собственной слюны и даже не заметил бы, как умер от болезни или истощения. Оба были не рады визитам Рихарда, но понимали, что так надо. Круспе и так не оставил бы соседа, а после просьбы Тилля чувствовал, что если не забота, то хотя бы помощь Лоренцу должна быть для него в приоритете. А тот молча, иногда благодарно кивая, поджав дрожащие губы, принимал её. Отказаться от помощи Флаке не мог, но даже с ней чувствовал, что едва справляется. Он не позволял Рихарду делать что-то большее покупки продуктов, уборки там, где сам мужчина не мог достать, и изредка готовки. Парень мог делать и больше и не раз предлагал, но Флаке не мог принять. Он и так чувствовал, будто предаёт Тилля, соглашаясь на услуги соседа. Как будто он пытается заменить Линдеманна первым, кто согласился помочь. Конечно, он и сам понимал, что всё совсем не так, но горькая неприязнь к себе то и дело поднималось в горло, заставляя морщиться и громко дышать, чтобы прогнать тошноту. Но и без этого, Рихард всё равно не был хоть немного похож на Тилля. И виной тому были даже не внешность и голос. Кристиан чувствовал, что парню здесь некомфортно. Пусть и не от самого него, по большей части, но всё равно Рихард хотел сбежать. Флаке мог оценить усилие, которое Круспе делал над собой, и даже назвать его подвигом, но назвать самого парня кем-то равным Тиллю не осмелилась бы даже мысль. Никто не был с ним так же искренне нежен. Никто не ухаживал за ним столь тщательно с таким видом, будто это не очень сложно. Никто не был к нему хоть в половину столь же внимателен. Никто не любил его столь сильно. Никого также не любил он сам. Кристиану было плохо без Тилля. Не раз он, оказываясь на кухне, со страхом поглядывал на ящик с ножами. Как-то раз он даже взял один в руку, но стоило лезвию оставить небольшую ранку на запястье, Флаке тут же отложил нож и прижал к себе руку. Ему не хватало смелости. Да и что сказал бы Тилль, который потратил столько сил, чтобы вернуть Лоренца. При упоминании в мыслях имени Линдеманна у Кристиана сжалось горло и он закашлялся, подавившись яйцом. Сидевший рядом Рихард тут же среагировал, потягавшись похлопать мужчину по спине, но тот увернулся и, шумно сглотнув, прикрыл на миг лицо руками. - Что с вами? - тут же всполошился парень, но Кристиан только махнул рукой. Какое-то время они сидели молча. Рихард смотрел на усиленно пытавшегося успокоиться мужчину, а тот боялся показать соседу в секунду покрасневшие глаза. Он и так понимал, каким слабым и ничтожным, должно быть, представлялся парню, и окончательно портить чужое к себе отношение просящимися наружу слезами не хотел. - Всё хорошо, - наконец выдохнул он, отнимая руки. Рихард понимающе кивнул и отодвинулся. - Знаешь, я наелся. Извини, но доесть я не смогу, - тут же нарочито весело добавил он, показывав на полупустую тарелку и крутанул колёса, отъезжая от стола. Кристиан надеялся, что Круспе догадается уйти, но парень последовал за ним. - Рихард, - стараясь сделать голос мягким, обратился к нему Лоренц, - иди домой, ты сегодня и так много сделал. Я очень тебе благодарен и не хочу больше тебя задерживать. - Вы не задерживаете, ко мне сегодня никто не собирался, - тут же возразил парень. Он немного приврал, но его гости уже привыкли, что их и в подъезд не всегда сразу пускали. - Герр Лоренц, я же помочь вам хочу. - Зачем? - вздохнул Кристиан. - Мы друг другу почти никто, а я и не знаю, смогу ли долго прожить без, - мужчина прикусил язык, понимая, что сказал лишнее, но дорогое имя всё же сорвалось тихим шёпотом. - Не говорите так! - сделав небольшой шаг, воскликнул Рихард. Но низко склонившаяся макушка Кристиана только отрицательно качнулась. - Вы же не навсегда расстались, - попытался он успокоить. В ответ Кристиан лишь тихо усмехнулся. - Нет, он сказал всё, что думал обо мне, - Лоренц не заметил, как при этих словах вздрогнул парень, вспомнив разговор с Тиллем. - Он, наверняка, отдыхает, - дрожащим голосом продолжил он, - не буду окончательно портить жизнь и ему. - А если ему тоже плох без вас? - А тебе-то откуда знать? Рихарду пришлось задержать дыхание, чтобы не рассказать о случайной встрече в парке, но вместо этого решил немного соврать: - В тот вечер, когда вы поссорились, я подглядывал в глазок. Герр Линдеманн не сразу ушёл. Я даже думал, что он вот-вот вернётся, - Рихард улыбнулся, увидев, как Кристиан, отняв руки от лица, с надеждой взглянул на него. - Вы же так долго были вместе, он не смог бы не тосковать по вам! - уверенным тоном добавил Рихард. - Так долго, что привыкли, - печально вздохнул Кристиан, и маленькая искра надежды в его глазах тут же оказалась потоплена новой слезой. Круспе предпочёл промолчать. Как ободрить Лоренца и не сделать хуже, как только что, он не представлял, поэтому просто что-то несогласно промычал. - Рихард, - тихо позвал Кристиан, - принеси мне телефон, будь так добр, и иди домой. Парень послушно ушёл в комнату и, немного осмотревшись, заприметил гаджет на тумбочке. Кристиан с молчаливым кивком забрал его и проводил парня до входной двери.***
Тилль обеспокоено ходил по комнате, то и дело посматривая на телефон. Только что ему позвонил Рихард и рассказал об очередных слезах Кристиана. Но беспокоило его не это, а телефон. Ведь не просто так Лоренц его попросил. Тилль боялся этого звонка. От чего-то он был уверен, что Флаке ему позвонит, хоть и знал, как он бывает нерешителен. Мужчина пытался придумать, что сможет ответить Кристиану, если услышит его спокойным, или готовым рвать и метать, или даже плачущим. Но в голову не лезло ничего. Даже как будет лучше поздороваться мужчина не знал. На улице раздражённо загудела машина, и Тилль чуть ли не подпрыгнул. По квартире разнёсся тихий недовольный гул, а с полки упали часы, хорошо, не разбились. Линдеманн бережно поднял их, и глаза его удивлённо округлились, увидев, что от разговора с Рихардом прошло уже больше часа. Тилль с беспокойством глянул на свои наручные часы, но и они подтверждали, что времени уже прошло предостаточно, чтобы позвонить. В порыве решительности Тилль схватил свой собственный телефон и набрал первые цифры номера Кристиана, когда тот вдруг ожил и, тихо пиликая, высветил весь номер. Дрожащей рукой Линдеманн потянулся, чтобы ответить, но на секунду задержал палец, громко выдыхая. В трубке он услышал тишину, но чуть напрягшись, всё же разобрал на том конце частое дыхание. Он будто наяву увидел и мелко поднимающуюся грудь, и колышемую каждым выдохом выбившуюся длинную прядь волос, и напряжённо застывшие глаза под мелко дрожащими ресницами. - Тилль, - совсем тихо, даже тише дыхания, прозвучало мужчине в самое ухо. Сколько же раз он слышал своё имя. Сколько раз боялся от недоброй интонации родителей, ухмылялся, когда бывшие друзья предлагали очередную авантюру, но никогда его сердце так сладко и болезненно не сжималось. Только к Кристиану он относился столь нежно. Только ради его даже самой слабой улыбки он делал всё, что только мог, и немного больше. И только его сейчас боялся. - Тилль, не молчи, - тем временем услышал он срывающийся шёпот, - Зачем ты звонишь? - чуть не спросил Линдеманн. Он очень боялся того, что может услышать. Что Кристиан звонит попрощаться. Потому что остановить его Тилль не сможет. После того, что он наговорил, Линдеманн больше не смог бы пытаться удержать возлюбленного, если тот решит уйти. Он понимал, что загладить эту вину, отречься от этих слов он не сможет уже никогда. - Я... - прошептал он, чувствуя, как начинает дрожать. Ему надо было немедленно извиниться или закончить разговор. Попытаться всё исправить или забыть раз и навсегда, как он и пытался всё это время. - Я вас не знаю, - испуганно пробормотал он. - Вы ошиблись номером, - уже уверенней добавил он, смутившись прошлого всего тона. На секунду стало тихо. Даже тихий шорох дыхания исчез. Мужчина потянулся пальцем к кнопке, но в последнюю секунду успел услышать дрожащий шёпот оскорблённого до глубины души человека: - Да и пошёл ты... Раздались монотонные гудки, и телефон упал на сиденье дивана. Тилль, бессильно опустив руки, медленно опустился на колени, садясь прямо на пол.***
Рихард отчаянно пытался не задремать, пока ждал, чтобы ему открыли дверь. Домой он вернулся только двадцать минут назад, но был уверен, что Кристиан уже не спит. Он слышал, как что-то врезалось в стену прямо напротив дивана, на котором он чуть не уснул, просто присев. За стенкой будто что-то упало, что насторожить не могло, потому парень тут же, пусть и без энтузиазма, поднялся. Постояв так минут пять, Круспе потянулся к своему карману. Кристиан недавно разрешил сделать ему дубликат своего ключа, и не воспользоваться этим Рихард не мог. Он уже пару раз успел им воспользоваться и заставал Кристиана спящим. Поэтому сомнений в том, что всё по-прежнему, у Круспе не возникало ровно до того момента, когда он, устав ждать, решил открыть дверь. Ключ послушно повернулся раз, другой и замер. Парень потянул дверь на себя, но та едва дёрнулась, громко лязгнув. Рихард вздрогнул и снова потянул на себя дверь, но та по-прежнему не поддавалась, будучи запертой. - Да быть не может, - просыпаясь, бурчал парень, снова и снова пытаясь открыть дверь ключом. Но окончательно очнувшись и убедившись в том, что сосед заперся на засов, Рихард надавил на кнопку звонка. По пустому коридору побежала дрожь от резкого звука, но казалось, что до ушей мужчины он так и не добрался. По крайней мере, так решил Рихард, через несколько минут позвонив ещё раз. А затем ещё, ещё, а под конец он пару минут не отпускал кнопку, пока у самого голова не зазвенела. - Он уже должен был проснуться, - в смятении пробормотал он. - Герр Лоренц! - тут же воскликнул он и забарабанил по двери кулаком. Не произошло ничего и на этот раз. Не на шутку испугавшись, Круспе вытащил из кармана телефон и набрал номер Кристиана. Но и эта попытка закончилась ничем. Рихард бы с радостью решил, что Лоренц куда-то направился с утра пораньше, оставив дома телефон, но запертая дверь утверждала обратное: сосед дома и по какой-то причине уже больше получаса не подаёт признаков присутствия. Так и не дозвонившись, Рихард принялся искать другой номер. Ещё не было и восьми часов, но он был уверен, что Линдеманн, даже если и будет разбужен его звонком, злиться не будет. - Рихард? - услышал он на удивление ясный голос после нескольких гудков. - Что-то случилось? Почему так рано? - было слышно, что мужчина обеспокоен, хотя парень ещё ничего не рассказал. - Герр Лоренц закрылся в квартире и не собирается ни открывать мне, ни просто отвечать, - вздохнув, ответил Круспе. - А вчера ты заходил к нему? - Да, но ненадолго днём. Я хотел вам позвонить, но у вас телефон не работал. - И как он был? - в голосе Тилля ясно слышалась дрожь, но спрашивать о ней парень побоялся. - Никак. Даже хуже, чем позавчера. Он через полчаса сам меня из квартиры вытолкал, а я побоялся перечить. Я только и успел, что продукты разложить и собрать телефон. Он его как-будто в стену швырнул, так, что батарея отлетела и стекло треснуло. Но я проверил, вроде работает, да и сегодня гудки были... - Чёрт, - перебил его шёпот Линдеманна. - А что? - спросил Круспе, начиная догадываться о том, что позавчера что-то произошло после того, как он рассказал Тиллю о просьбе Кристиана подать ему телефон. - Я не знаю, что, - честно ответил Линдеманн. Он действительно не имел ни малейшего понятия о том, что сейчас с Лоренцом. - Ты можешь ему сказать, что сейчас говоришь со мной, и я хочу поговорить с ним? - Могу попытаться, - немного неуверенно ответил Рихард. Снова кричать он уже побаивался, поскольку не был уверен, что все соседи уже или проснулись и ушли, или спят достаточно крепко. Но он снова забарабанил по двери уже одной рукой, повторяя всё, что его попросил Тилль. - Нет, это бесполезно, - заключил он, когда горло уже начало болеть от крика, - он не открывает и не отвечает. - Это я виноват, - вздохнул Линдеманн. Рихард только поджал губы и вздохнул. Он так и не узнал, что произошло, поэтому не мог ничего сказать. - Но я же слышал, как там что-то упало, - напомнил он. - Может, он просто не хочет открывать? - Он может, - согласился Тилль. - Но я боюсь оставлять его одного таким. - Давайте я тогда каждый час, или полчаса буду стучать к нему, пока не откроет, - тут же предложил парень. - Может, он хоть попросит меня убраться... - Не стоит, - оборвал его Тилль, - я сам приеду. - Вы? - удивился Рихард и повернулся к лестнице, будто Линдеманн уже был здесь. - Я. Я виноват, я и должен это решать. Надо было ещё раньше приехать, но больше медлить я не буду, - решительно ответил он. - Спасибо за то, что помогал ему и мне, но закончить с этим должны мы двое. - Я понял, - кивнул Рихард и сделал шаг к своей двери. - Удачи. - Спасибо. В трубке послышались гудки и парень зевнул, чувствуя, как сонливость вновь подбирается к нему. Открывая свою дверь он не услышал, как за соседней тихо прошуршали колёса, уезжая вглубь коридора. Человек, крутивший их, уже понял, кого ему ждать.***
Входная дверь загудела от тихого постукивания, а затем над дверью затрещал звонок. Стоящая в другом конце коридора коляска не тронулась с места, а сидящий в ней человек не пошевелил и пальцем. Он не был уверен, но ему казалось, что он стоит здесь с самого утра, хотя за окном уже начинало темнеть. Звонок заставил его лишь моргнуть, выныривая из оцепенения, но не более. Он ждал, когда стоящий за дверью позовёт его по имени. - Кристиан, - раздалось тихое, но он услышал. Находившийся по ту сторону двери Линдеманн вздрогнул, услышав лязг засова. До дома он добирался через весь город пешком, поскольку из-за пошедшего утром крупного мокрого снега и ночных заморозков на дорогах было находиться или страшно, или невозможно долго. Сейчас же с одежды и лица мужчины медленно падали грязные капли, а под ногами образовалась грязная лужа, хоть он и попытался стряхнуть весь снег ещё перед лестницей. Когда дверь чуть приоткрылась, позволяя зайти, он ещё раз встряхнул ногами и только после этого взялся за холодную ручку. Всего в метре от двери стояла коляска с абсолютно неподвижным человеком. Лишь приглядевшись, Тилль понял, что Флаке мелко трясётся, будто мёрзнет, несмотря на тёплую одежду. Но коснувшись засова, чтобы закрыть за собой дверь, Линдеманн увидел, что дрожат и его руки. - Привет, - тихо поздоровался он, сделав небольшой шаг вперёд. Кристиан только кивнул, прикрыв красноватые глаза. - Думаю, нам нужно прекратить это и поговорить, - предложил мужчина, делая ещё шажок. - Говори, - тихо ответил Лоренц, поднимая бледное лицо. Чтобы посмотреть Тиллю в глаза ему пришлось задрать голову. Линдеманн же не торопился садиться, хотя стоять, чуть наклонившись, ему тоже было неудобно. - Мы оба наговорили немало, так что хочу услышать что-нибудь и от тебя, - напомнил Тилль и тут же зажал себе рот, испугавшись своего грубого тона. - Могу всё повторить, - нахмурился Кристиан и так резко крутанул колёса, что не успевший сообразить Линдеманн почувствовал, как сминаются носки ботинок под весом коляски, а в колени упираются чужие ноги. - Хотя, что тебе слова незнакомца, верно? - едва слышно прошептал он, упираясь руками в подлокотники. Тилль нервно сглотнул и сделал шаг назад. Он знал, что его ответ на звонок сильно задел Кристиана, но всё равно не смог подготовиться и начать разговор мягко. Неосознанно, одной рукой он потянулся назад, и пальцы коснулись дверной ручки. Он не успел убрать руку, не успел даже понять, что сделал, прежде, чем увидел, как испуганно округлились глаза Лоренца. В миг Кристиан вновь оказался совсем рядом с ним, схватился за плечи и неведомым образом смог подтянуться и повиснуть, уткнувшись лицом в мокрый воротник куртки. Тилль медленно, как во сне, коснулся руками тощей спины и прижал к себе дрожащего Кристиана, но тот не ослабил хватку, а только крепче впился пальцами в скользкую ткань. Они оба совсем не то хотели сказать и, понимая это, ничего не могли сейчас сделать. Только тихо вздыхали, стараясь не выдать того, как дрожат губы. Кристиан почувствовал, как Тилль осторожно опускается на колени, опуская самого Лоренца обратно в коляску. Но даже надёжно сев, он не отпустил Линдеманна, протестующе замотав головой. Его рук коснулись тёплые, чуть шероховатые, обветренные ладони и мягко отняли их от куртки, перекладывая на подлокотники. Затем ладони легли Кристиану на щёки, и мужчина немного отстранился, заглядывая во влажные голубые глаза. На любимом лице Тилль видел и следы болезни, и тёмные круги от ночной бессонницы, и искусанные губы от сдерживаемых криков и слёз, и впавшие от постоянного недоедания щёки, которые он сейчас медленно гладил, растирая и смешивая воду со своей куртки со слезами. Он бы сказал, как сожалеет о сказанном, или как страдал без Кристиана, или как рад тому, что сейчас видит его, но не смог даже рта раскрыть. Он видел, что Кристиан хочет сделать то же самое, но так же может только коснуться чужих ладоней. Через неизвестное обоим время, Тилль быстро скинул с себя куртку с обувью и взялся за ручки коляски. Его всегда удивляло, как те всегда остаются холодными, и потому только кивнул им, когда пальцы моментально закоченели, сжав их покрепче. Мужчина боялся, что почти за месяц он забыл, как обращаться с коляской, но та послушно поехала вперёд, стоило Тиллю сделать первый шаг. Он не знал, почему пришёл именно на кухню и поставил чайник завариваться, но ему казалось, что это именно то, что он должен сделать. Пока чайник со всё нарастающей громкостью кипятил воду, Линдеманн крутил головой, осматривая такую знакомую кухню. Но опустил взгляд, стоило худым ладоням забрать его руку. Кристиан и раньше редко первым принимался нежничать или хоть как-то пытаться приласкать Тилля, но сейчас, немного погладив мягкую ладонь, он прижал её к своей груди. Ничего не спрашивая, Тилль присел на стоящий рядом стул и свободной рукой пересадил Флаке к себе на колени. Тот, несколько секунд поёрзав, снова обнял Линдеманна за шею и, чуть сгорбившись, положил голову ему на плечо. Поняв, что от него хотят, Тилль осторожно подхватил Кристиана и медленно поднялся на ноги. Его немного пошатывало, но мужчина всё-таки смог ногой отодвинуть коляску и дойти до спальни. Широкая кровать была полностью разворошена, а подушки сложены вместе по центру. Кристиан, проследив взгляд Тилля, только мотнул головой, не желая что-то оправдывать. Линдеманн только кивнул и посадил Кристиана на край кровати. На нём была уже изрядно поношенная пижама, которую следовало бы отправить стираться, но Флаке по какой-то причине так этого и не сделал. Открыв комод, чтобы достать новую одежду, Тилль удивился тому, что почти все его вещи теперь распиханы по углам, но не стал спрашивать и об этом. Он помог снять Кристиану рубашку и, даже не подумав, поймал его скользнувший вниз взгляд. Он не давал Флаке опустить голову, пока тот продевал руки в цветастые рукава, и пока сам наощупь застёгивал мелкие разноцветные пуговички. Он помнил, что именно так не давал любимому видеть ужасные следы на собственном теле. А тот, также не думая, благодарно погладил Тилля по плечам, что делал всего пару раз. В переодевании штанов Кристиан уже не мог поучаствовать, а потому просто лёг на кровать. Едва удерживая слипающиеся вставшие глаза открытыми, он слабо чувствовал прикосновения и только скосив взгляд увидел, как на старую рубашку легли сначала аккуратно сложенные штаны, а затем и смятые пыльные цветастые носки. Тилль, надев на неподвижные ноги другие, заботливо приподнял Кристиана и положил его на его половину кровати, подложив под голову чуть более мягкую подушку. Тот молча слышал, как Линдеманн поспешно стягивает с себя одежду, но стоило тому закончить, как Кристиан перевернулся на бок и потянулся к мужчине. Он сумел схватить Тилля за мизинец и потянул к себе, вынудив сперва сесть, а затем лечь рядом с собой. Дождавшись, когда Тилль второй рукой накроет их одеялом и спокойно ляжет, Флаке придвинулся поближе и положил его руку к себе на грудь. - Прости, - наконец тихо выдохнул он, слишком внимательно рассматривая чужие пальцы. - За что же? - удивился Тилль. - Это я не должен был напоминать тебе, - горячо возразил он и провёл пальцами по руке Кристиана, на миг оголив старые ожоги, но тут же склонился и, извиняясь, коснулся их губами. - Я и представить не могу, как ты справлялся один. Я не должен был тебя покидать. Прости. - И правильно сделал, - вздохнул Кристиан. - Ты был прав, я действительно слишком сильно привык к твоей заботе, - ответил он на удивлённый взгляд. - Я забыл, как мне тяжело жилось без тебя. Даже не работа по дому, а хотя бы поиск причины просыпаться. Я ведь никому больше не нужен, - прошептал он и тихо всхлипнул, вспомнив встречу с детьми. - Тилль, я уже никогда не смогу без тебя, - не стараясь сдерживать слёз, шептал он прямо в ухо мужчине, пока тот медленно гладил его по спине, стараясь успокоить. - Я постараюсь относиться к тебе так, как раньше, как в самом начале, хоть через какое-то время снова могу начать забывать. И если это всё же произойдёт, то, пожалуйста, помни, что я тебя по-прежнему люблю. Что бы я в будущем ни говорил, знай это. Знай, что кроме тебя я больше ни для кого не существую. Что и для меня есть только ты. Договорив, Флаке обессилено выдохнул и замер в объятиях Линдеманна. Он хотел обнять в ответ, но руки только бесполезно дрожали, пока Тилль не сложил их на худой груди и не прижал Кристиана к своей. - Я больше не уйду, - поклялся он, сжимая возлюбленного в объятиях. - Не бойся.