Son of a gun

Керри посмотрела на редкие крупные облака на горизонте, собирающиеся в тучи и подсвечиваемые розовым светом недавно зашедшего солнца, и улыбнулась воспоминаниям. Вскоре после того вечера она не могла уже и представить свою жизнь без этого чудаковатого парня с его музыкой, переменчивым настроением и странноватыми замашками. Он курил почти без остановки, и Керри не последовала его совету, данному в первый день знакомства: никто не прислушивается к словам о вреде сладкого от диетолога с четвёртой степенью ожирения, поедающего торты на завтрак, обед и ужин. Три года с того момента она не пропускала ни одного концерта Нирваны в Сиэтле и по возможности разъезжала с ними по Америке и даже по некоторым странам Европы. Кинув в пепельницу окурок сигареты, давно истлевшей в её руке, Керри села, наклонившись вперёд и сильно надавив ладонями на глаза. Курт уехал. Неизвестно сколько времени ей ещё быть одной. Пустая злость прошла, и Керри не могла больше ни в чём винить его, потому что прекрасно знала, с каким человеком имеет дело. Да и в чём его винить? В том, что он не расписывал для неё свои планы на линованном тетрадном листе, обводя цифры красным фломастером? Или имел свою жизнь с личными желаниями, потребностями, проблемами и делами? Никто не ставил его ей в няньки и тем более не обязывал всюду таскаться с ней. Она не имела абсолютно никакого права сердиться на него. Так почему ты до сих пор сидишь, идиотка? Резко вскочив с места, Керри кинулась к выходу из дома через кухню, столовую, гостиную и мимо отца с удивлённым взглядом. Ничего ему не ответив, она добежала до машины и завела двигатель, который протяжно взвыл, когда она немилосердно нажала на газ. По дороге, не раз превысив скорость, Керри затормозила лишь на красном свете светофора. Вцепившись в руль, она сверлила его глазами, а в голове была одна мысль: «Только бы успеть…». Её будто напичкали петардами, которые в любой момент могли рвануть, словно это было четвёртое июля. Около клуба шумел народ, Керри криво припарковалась около входа, заехав колесом на тротуар, и, распихивая стоящих на дороге людей, влетела в клуб. На сцене она увидела четырёх девушек, они о чём-то переговаривались между собой. Внутри что-то оборвалось, Керри поняла, что она опоздала. Группа начала играть, их музыка и кричащий голос вокалистки били ей по ушам. Керри развернулась и на негнущихся ногах, которые еле держали её, медленно, пошатываясь, пошла к выходу. Пройдя мимо разговаривающей толпы, которая расступилась, снова увидев Керри, она бездумно пошла по тротуару, нащупывая в кармане кожаной куртки пачку сигарет. Выйдя на перекрёсток, где три года назад её ждало такси, она закурила и автоматически повернула голову направо, где когда-то увидела Курта. На Пайн стрит стоял знакомый до боли гастрольный фургон с белой полосой на борте. Сколько километров они намотали в нём, трясясь в душной кабине, озлобленные, молчаливые, с затекшими конечностями. Керри заметила около него Курта. Он стоял не более чем в двадцати метрах от неё, повернувшись спиной, но Керри показалось, что между ними были километры. Сделав затяжку, она осталась стоять на месте, наблюдая за ним. Тихо переговариваясь с теми, кто уже был внутри, Курт сел на переднее сиденье боком, оставив ноги на поребрике. Керри облизнула губы и подумала сделать шаг, но тяжёлые ноги не слушались, какое-то чувство внутри, горько давящее на грудь, не позволяло ей пошевелиться. Отпусти его, ему нужно уехать. Курт выбросил окурок на асфальт и через мгновение со стуком закрыл дверь. И Керри поняла: ещё секунда, всего одна, такая долгая и невыносимо тяжёлая, и они исчезнут, останется только этот догорающий окурок на тротуаре и громкие разговоры чужих ребят у входа за её спиной, но оцепенение, зацементировавшее её ноги в асфальт, уже полностью завладело её телом. Не моргая и еле дыша, Керри смотрела, как фургон отъехал и вскоре скрылся за поворотом.