and then she burst into tears

– Какое-то тут всё.. эм.. – Как будто сейчас рухнет прямо на нас. – Попрошу поуважительнее. Ты даже не скидывался. – Вы сами звали так. – Звали. А могли не звать, – Макс медленно стягивает солнцезащитные очки и смотрит, очень выразительно, до тех пор, пока Чарльз не сдаётся и не начинает хихикать. Макс вздыхает и деловито отправляется исследовать помещение в поисках уборной. – Так что ротик прикрыли и вперёд, веселиться. Джек неуклюже пинает его в плечо, протискивается следом и спешит вслед за подругой, закашливается от пыли, задев какую-то штору. Посреди коридора. Чарльз заинтересован и собирается исследовать эту бордовую тряпку хотя бы на предмет дырок от моли, но видно не судьба. Джеймс тащит его на улицу, гордо вручая топор. Ну и что, что мы только приехали, мы собрались здесь порадовать Энн. Нет, я думал, что ты знаешь, Чарльз. Ну вот теперь ты знаешь, так что марш кромсать вон те палки. – Будет сделано, капитан, – орудуя топором, Чарльз старается не думать о тотальной антисанитарии, клещах и прочих радостях времяпровождения на лоне природы. Макс находит Энн в одной из комнат, та прилипла к витражному окну, щурится от яркого солнца, но таращится в разноцветные стёклышки, подставляя лицо под разноцветные лучики. На оклик только протягивает одну руку назад, приглашает присоединиться. На мягкий протест, мол, у нас много дел, только дёргает рукой интенсивнее. Плевать на дела, Макс, тут витражные окна, куча старых книг и тяжёлый антикварный глобус. Хорошо, что Джеймс тут ещё не был, его от таких вещиц за уши не оттащить, тем более, эта комната, кажется, сделана под капитанскую каюту, как в фильмах про пиратов. Все эти карты, подзорные трубы, муляжи мушкетов. Джеймс бы окопался здесь, не ел бы и не пил. Только ром. Макс смеётся, всё-таки цепляясь за ладошку Энн и тоже подставляясь под радужные лучики. Чарльзу приходится ещё раз объяснить, что день рождения Энн должен пройти идеально. Что дом этот она выбирала сама, что здесь нет клещей, но если ты так сильно параноишь, то можно взять спрей от насекомых, он стоит на полочке в ванной, рядом с аптечкой. И ещё раз, день рождения моей девушки пройдёт без единого изъяна. Чарльз скидывает с себя руки Джека, который сложил на него конечности, углядев момент, когда можно отдохнуть от нарезания овощей. Когда всё уже почти готово, на кухню врывается Джеймс заявлением о том, что мы едем на пляж. Когда Макс открывает рот, чтобы послать его туда, откуда он вылез двадцать лет назад, из-за его спины показывается раздетая по пояс Энн с огромной шляпой на голове и предвкушением на лице. Макс закрывает рот, осуждающе глядит на Джеймса и по-хозяйски сварливо приказывает своим помощникам в лице Джека и Миранды паковать всё это добро с собой, и быстро, быстро! Макс жалеет, что не взяла фотоаппарат, когда Энн приземляется почти у самой кромки воды. На море штиль, в небе закатная синева: эта летняя грань, когда солнце уже ушло под воду, а на землю только-только спускаются сумерки. Джеймс ругается на спокойную стихию так, будто ему в этой стихии торчать неделями без провизии с несколькими десятками голодных матросов. Джеймс ворчит, раздеваясь, ворчит, пока топает по песку к воде. Перестаёт ворчать только тогда, когда, наконец, влазит в эту самую воду и орёт, что она тёплая. Энн поднимает голову, это хорошо видно по тому, как кренятся поля огромной шляпы, протягивает вперёд ножку и оборачивается назад, будто точно зная, где искать взглядом Макс. Макс тут же идёт к ней и помогает подняться, разрешает себя вести дальше. Останавливается, уже будучи по щиколотку в воде, с мокрыми полями платья, отбирает у Энн шляпу. Поцелуй в щёчку, лёгкий толчок, – и Энн побежала устраивать морские бои с Джеймсом. Макс вздыхает, наблюдая за ними, и крепче стискивая эту несуразную шляпу, которую Энн нашла в доме и, скорее всего, теперь не расстанется с ней. – Отчего мне хочется плакать? – Макс чувствует на плече руку и говорит это сходу, без разбора. Не имеет значения, какой будет ответ. – От нежности, – отвечает Миранда, отслеживая взглядом Томаса, который, пытаясь избежать участи случайного пострадавшего в жестокой схватке двух грознейших гроз этих вод, избежать её не смог. Она вдруг порывисто берёт Макс за руку и начинает смеяться. Макс смеётся вслед за ней – ей становится легко. Энн счастлива. Стемнело гораздо быстрее, чем успелось это заметить, Джек с Чарльзом всё-таки смогли разжечь костёр и даже что-то на нём приготовить. Все участники боёв латают дыры в бортах и греются, кто об костёр, кто об ближнего. Энн лежит на песке, голова у Макс на коленях. Юбку всё равно уже ничего не спасёт от влаги. И соли – на подоле уже проступили белые полосы. Макс вдруг ни с того ни с сего наклоняется и целует Энн. Не то, чтобы это было чем-то необычным в их компании, скорее наоборот, но Энн иногда стесняется. Своей наготы не стесняется, а поцелуев вдруг. Макс думает, что зря это сделала, но Энн закидывает руку ей на шею и целует в ответ. Макс, недолго думая, опрокидывает их обеих на песок. Под аплодисменты. Энн почему-то больше не стесняется. Макс вдруг задумывается. – Ты солёная, – и удивлённый взгляд в ответ. Тот самый взгляд, когда ты говоришь что-то настолько очевидное, что и ответить нечего. Находится, как всегда, Джеймс. – Потому что именно таковы на вкус морские волки! – и, закинув руки Томасу на плечи, он кусает его за ухо. Энн начинает хохотать и её смех, смешиваясь с общим, разносится по пустому пляжу.