and then she burst into tears

– Ты же в курсе, что здесь дорого? – - Томас тормозит возле двери, скептично глядя на бело-зелёную вывеску. Он очень сомневался, что два студента-правовика, у которых ещё и на носу важные доклады, могут позволить себе просто так шляться по кофейням. Особенно, по кофейням, где на кофе завышают цену так, будто это тот самый кофе из задницы какого-то зверя, о котором Александр читал вчера вечером вслух вместо того, чтобы решать задачи. Общая эрудиция. И моральная травма вместе с ней. Томас сейчас заработает ещё одну, когда увидит цены. На цены смотреть не приходится, но вот от вида того чудовища, которое держит в руках Александр, у Томаса взлетает сахар. Он осторожно опускается на диван, наблюдая за пошатывающейся горой сливок и переливающимися на ней струйками сиропов. Александр светится и это даже мило, если бы Томас не мог забыть о том, что Александр, возможно, потратил на это великолепие последние деньги. – Это гейское облако больше твоей головы, – Томас подпирает голову рукой и тянется за телефоном в карман. Это всё-таки мило и пойдёт в личный архив. Если Томас выложит это в твиттер, то Александр сожрёт его за порчу имиджа. Хотя то, что этот старбакс находится практически рядом с их университетом и сюда в любой момент могут забрести одногруппники и знакомые, его не смущает. Александр и так не любит спонтанные фотографии, но теперь у Томаса есть отговорка. Если что, он скажет, что хотел запечатлеть сливки с пылью алмазов. – А, может, я в прошлой жизни был богатым, – Александр тыкает в него трубочкой. Трубочка тоже в сливках. Всё, вообще всё в сливках. Томас закатывает глаза, потом переводит взгляд на трубочку, изучает внимательно, а потом, после разрешения недолгих, но интенсивных внутренних конфликтов, слизывает с неё налипшую массу, делая вид, что так и надо. Александр выглядит довольным собой, делая вид, что в этом и состоит его план. – Он хоть вкусный, этот кошмар диабетика? – Александр кивает, втягивая ещё порцию этой жижи, и Томас сдаётся. Пусть он и всрал на это их недельный бюджет, он теперь хоть несколько дней не будет нудеть. Нудеть будет Томас, потому что готовить максимально бюджетную, но сытную еду придётся ему. А для этого придётся думать. А думать Томас сейчас может только об учёбе. Томас отвлекается от тяжких дум и замечает, что сливки теперь ещё и у Александра на лице, – У тебя на носу.. Александр не даёт ему закончить, перегибается через стол(Томас успевает про себя поглумиться над небольшим ростом своего парня) и тыкает липким носом в чужую щёку. Томас не успевает назвать его щенком только потому, что Александр успевает вылететь на улицу прежде, чем Томас приходит в себя. – Я бы злился, если бы.. – Если бы не любил меня так сильно? – Если бы не жил с тобой четвёртый год на одной жилплощади, – Томас стирает со щеки сливки и облизывает палец, – А ну стой. Он разворачивает к себе Александра, и стирает сливки ещё и с его носа, потому что Александр умеет запоминать тонны информации, но не умеет следить за собой. – Поцелуешь? – Томас обожает дразнить Александра, потому что Александр очень мило дуется, а потом радуется, как ребёнок исполненному обещанию. А потому Томас делает последний «пунь» по его носу, берёт за руку и: – Дома, – Александр замечательно дуется.