and then she burst into tears

Суини сидит на заднем дворе треклятого бара и ждёт треклятого Среду с его треклятым щенком, чтобы набить ему морду. Щенку, а не Среде, к сожалению. Благо, Индиана радует погодой хоть ночами: земля не поджигает задницу и солнце не шпарит так, что содрать с себя кожу мешает только осознание, что так будет только хуже. Так что, пока Среды нет, он развлекается, подбрасывая в руке монету, которая обеспечивала ему не сдохнуть последние три тысячи нет. Когда-то его поили молоком у Бэнтри, просили немного удачи и читали сказки. Он пришёл тогда на озеро поворчать, как ирландцы ошибались насчёт его роста и как ему не нравилось, что над ним смеялись дети, а молодая девушка давно превратилась в старуху, которая рассказывает сказки трём белобрысым ребятишкам и грустит о давно ушедших временах. Только карие глаза глядели так же живо. Живо и устало, как будто встретила давно затерявшегося во времени друга. Или сына, который вернулся может из Бостона, а может и с юга. Ну или привёз домой орден за великие свершения именем короля Георга. Хоть он и не был похож на Энтони, Суини почему-то хотелось подставить голову под её сухую ладонь и разрешить потрепать себя по рыжему ёжику волос. Он улыбается ей и сетует на то, что здесь ни у кого нет времени на чудеса, что его сюда привезли сюда против его воли и протягивает руку Эсси Трегован, предлагая ей убежать с ним домой в горы, покупаться на хитроумные розыгрыши и танцевать вместе с роем фейри. Ты заслужила лучшего, Эсси Трегован, так что забирай монету и живи дальше, как довелось ему жить три тысячи лет в горах, где ты носила для него хлеб в кармане. Суини достаёт из воздуха монету и отдаёт невидимой хрупкой фигурке с восхитительными каштановыми волосами, делая вид, что она не умерла два века назад, так и не попросив чего-то более весомого, чем подтверждение своим сказкам и надежды на то, что она была не одна, выставляя каждый вечер на порог блюдце с молоком – для пикси. Ты просто мысленно берёшь её – и она уже твоя, осталось только вынуть. Сокровища солнца. Всякий раз, когда в небе рождается радуга, – они твои. Они в твоём распоряжении, когда в небе рождается радуга. Но зря ты, Эсси, привезла его на этот дурацкий континент. Потому что теперь бедный лепрекон остался жить на чужой земле, довольствуясь дерьмовым виски в пабах и такими же дерьмовыми песнями. Какой идиот додумался играть американские песни в ирландском пабе? Вот позабывали историю, твою мать, а потом ходят и рассказывают всем, что раньше Иисуса ничего не было. Да он ещё пешком под стол ходил, когда Суини уже работал в поте лица и мечтал когда-нибудь стать как старшие боги. Потому что не хочется, чтобы во веки веков тебя помнили как карлика в зелёном колпаке, который любит эль и золото. Эль он действительно любит, а что касается золота, он его людям отдавал, и вовсе он не жадный. И не карлик! Где-то неподалёку шуршат шины и приходится вылезать из старых историй и идти бить морды щенкам. Суини последний раз подбрасывает своё сокровище и, кряхтя, поднимается с земли. Джинсы, конечно, в пыли, да и на полу куртки что-то накапало, ну да хрен с ним, всё равно никому нет дела до того, чем верзила замарал куртку, когда верзила два метра тринадцать сантиметров плюс торчащий рыжий ёжик. Хлипкая дверь скрипит под его весом, в уши ударяет звук дерьмовых песен, а в нос – запах такого же дерьмового алкоголя. Суини с постным лицом вкатывается в душный паб.