Charmed
2 июля 2018 г. в 20:26
Воздух, напитанный сгустившимся напряжением, возникшим между двумя мужчинами, тяжело было вдыхать. Его вкус оседал на кончике языка, предлагая странную помесь чего-то сладкого и металлического, от него першило в мгновенно пересыхающем горле и постоянно хотелось облизнуть губы. Тяжёлый и вязкий, как жаркий зной, наполненный влагой перед подступающей грозой, он клубился вокруг, пробирая до дрожи. Тони чувствовал, как под футболкой по коже сбегают струйки пота. Он был до предела взвинчен, взбудоражен и не мог оторвать испытывающего взгляда от Бога, который при всей своей поверхностной невозмутимости оказался не менее заинтригован смелым предложением, озвученным гением. Локи не показывал виду, но отчего-то Старк точно знал: он пребывал в таком же томительном ожидании, предвкушая развитие событий. Лазоревые глаза трикстера потемнели и в сумеречном помещении мастерской казались совершенно бездонными, завлекая Тони в свой омут, предлагая нырнуть с головой, испытать себя. Губы Лафейсона едва заметно дрогнули в подобии оценивающей улыбки, не затронувшей сосредоточенного взгляда, а затем, вскинув голову, он уверенно отступил на шаг, в приглашающем жесте отведя руку в сторону.
Трикстер направился к столу со скипетром, не сводя глаз с ученого, шелестя подолом своей накидки. Тони жадно ловил каждое его движение, оставаясь недвижимым, будто в последнее мгновение оценивая всю рискованность своего предложения, высказанного с очевидной самонадеянностью, оправдать которую потом будет довольно трудно. Мужчина почти физически ощущал, как в нем боролись два начала: рациональное и эмоциональное. Умом гений понимал, что вверить себя в руки того, кто однажды уже пытался завладеть твоим разумом и отнюдь не в мирных целях — идея не самая трезвая, но, даже осознавая возможность весьма трагичного для себя исхода, Старк не мог отказаться от соблазнительного познания, доступного ему здесь и сейчас. Возможно, на долю мгновения его сомнение стало очевидным: почти достигнув цели, Локи замер и, мельком бросив взгляд на скипетр и резко повернувшись к гению, строго посмотрел на учёного сощуренными глазами, словно желая что-то сказать, но затем, будто придя к чему-то в разговоре с самим собой, плотно поджал губы и нетерпеливо повел бровью, побуждая Тони действовать.
Очнувшись от задумчивой летаргии, встрепенувшись всем телом, Старк энергично шагнул вперед, вскользь улыбнувшись своим мыслям, и нетерпеливо хлопнул в ладоши, растирая ладони друг о друга.
— Просыпаемся, друзья, нас ждёт увлекательный эксперимент.
Раскинув руки и чувствуя себя дирижёром на начинающемся концерте, Тони с удовольствием наблюдал, как оживает его лаборатория. Приглушённый, мягкий, струящийся с потолка свет постепенно стал более ярким, разогнав тени, вынудив их заползти под шкафы — будто тайна уступала место светочу знания. С тихим звуком ожили некоторые мониторы, прежде не востребованные. Довольный слаженностью работы механизмов технического, но от того не менее театрализованного представления, гений проворно обернулся вокруг себя и совершенно серьёзно, пусть и не очень строго, посмотрел на тихо подававшего звуки жизнеспособности робота.
— Дубина, вооружись чем-нибудь тяжелым на тот случай, если мне понадобится помощь с обретением контроля над собой, — наведя указательный палец на робота, гений с особым внушением в голосе добавил: — Стукнешь просто так — разберу и отдам на милость начинающим конструкторам какого-нибудь колледжа, ты меня знаешь.
Прищурившись, Старк дождался, пока механический помощник с интеллектом пятилетнего ребенка кивнет своей конструкцией, выражая согласие и готовность следовать незатейливой инструкции, что, в целом, всё равно не внушало особого доверия после его прежних заботливых диверсий, а затем обратился ко второму всегдашнему участнику своих экспериментов.
— Лапа-растяпа, ты за репортёра, как обычно. К тебе у меня нет претензий, — кивнул гений, наблюдая за активацией робота, и мгновенно переключился на искина, решив не обделять его в своих указаниях. — Джарвис, будешь вести учёт показателей жизнедеятельности моего организма. В случае возникновения критической ситуации подашь сигнал об опасности.
— При необходимости активировать протокол «Общий сбор», сэр? — вежливо поинтересовался ИИ.
— Можно, — после секундного размышления согласился Старк. — Не будем всецело полагаться на способности Дубины.
Даже если маленький робот обиделся на слова своего создателя, то, не подав виду, лишь с тихим жужжанием сдвинулся в сторону, крепче зажимая в своей стальной хватке тяжелый разводной ключ, добытый им в одном из ящиков. Заметив инструмент, который помощник выбрал на случай экстренного приведения гения в чувства, Тони ощутил лёгкий холодок, скользнувший по позвоночнику к пояснице. Да смилуется над ним Бог шалостей, ибо этой ночью Старк меньше всего хотел получить по голове чем-то столь тяжелым, пусть даже причина для этого была бы вполне оправданной.
Проглотив комок сомнений, застрявший в горле, он с широкой улыбкой посмотрел на Локи и сделал смелый шаг вперед, выйдя навстречу трикстеру, замершему возле панели со скипетром.
— Хочу быть уверен, что мы сможем вовремя остановиться, — заговорщически произнёс Тони. — Я уже в том возрасте, знаешь ли, когда промахи в интимных делах могут оказаться непростительными. Приходится всё контролировать.
В очередной раз почувствовав себя уязвленным, Локи с определённым разочарованием шумно выдохнул и растер кончиками пальцев переносицу, слегка нахмурив брови. Несмотря на то, что гений придал своему предостережению форму вежливой шутки, подтекст был явным — он не доверял трикстеру настолько, чтобы не позаботиться о своей безопасности извне. Собираясь уступить бразды правления своим разумом и телом Лафейсону, Старк предпочитал обеспечить себе возможность в любой момент перехватить контроль. Впрочем, в этом его было сложно упрекнуть, и определённая предусмотрительность наряду с раздражением вызывала уважение.
— Будь по-твоему, — сдержанно ответил трикстер, искоса взглянув на неуклюжих роботов, готовящихся к спектаклю. — Доверимся твоему опыту, — овладев собой, он едва заметно ухмыльнулся и приосанился, вскинув голову.
Походка Лафейсона всегда отличалась особой грациозностью. Тони отчетливо помнил пружинистый, хищный шаг, благодаря которому Локи перемещался на коротких дистанциях плавно и почти бесшумно, точно дикий зверь, вышедший на охоту. Зрелище завораживало, приковывая взгляд к утончённой фигуре. Оказываемый эффект можно было вполне назвать гипнотическим, во всяком случае именно так воспринимал его Старк, ощущая себя трепетной ланью, замирающей при виде неумолимо надвигающейся опасности в лице Бога.
Мужчине стоило немалых усилий, чтобы остаться недвижимым и не вздрогнуть, когда трикстер подошел ближе, окинув его оценивающим взглядом, будто в последний момент решая: стоит брать предложенный товар с прилавка или нет. Волна охватившего гения негодования смыла оцепенение, в которое он впал, и нашла своё выражение в манерно вздёрнутой брови и остром взгляде — от бравурных комментариев Старк решил воздержаться. До поры до времени.
— Так что же мне делать после того, как ты окажешься под воздействием скипетра? — немного вытянувшись в лице и с интересом вскинув брови, спросил трикстер.
— Давай только без пошлостей, хорошо? Я привык делать что-то подобное по доброй воле и на трезвую голову, — покачал головой Тони и нарочито беспечно пожал плечами. — Начнем с малого. Задай мне парочку вопросов, на которые в здравом уме я бы не стал тебе отвечать, — изогнув бровь, весело усмехнулся, — не сомневаюсь, что ты сможешь выбрать что-нибудь особенное. На первый раз хватит пары-тройки пробных действий в пределах лаборатории, — склонил голову набок. — На всякий случай напоминаю, что, если ты попытаешься использовать меня, чтобы заполучить скипетр и выйти отсюда — Джарвис и Дубина позаботятся о том, чтобы нам помешали.
Плавно взмахнув рукой в качестве одобряющего жеста, Локи медленно повернулся и ловко подхватил скипетр, зажимая его в обеих руках. Со стороны действия трикстера смотрелись как театрально-церемониальные. Оглаживая холодную литую рукоять, он искренне наслаждался мгновением, лаская жезл, точно памятную вещицу, возвращённую ему после долгой разлуки. Сентиментальность момента поразила гения, который в очередной раз за довольно короткий промежуток времени инстинктивно задержал дыхание, обречённый изумлённо наблюдать за происходящим у него перед глазами.
Сморгнув, Тони выразительно прочистил горло и с заискивающей полуулыбкой взглянул на Бога, всем своим видом напоминая ему истинную причину, по которой скипетр оказался в его руках. Неспешно развернувшись лицом к Старку и манерно поправляя на ходу край плаща, Локи крадучись приблизился к подопытному, сосредоточив на нем искрящийся любопытством взгляд.
— Начнем? — вкрадчиво произнёс Локи, вытягивая шею и прожигая гения глазами.
Наблюдая за Лафейсоном, мужчина вновь услышал беспокойную трель здравого смысла, призывающего отступить, пока ещё не стало слишком поздно. Надоедливый моральный будильник, призванный достучаться до инстинкта самосохранения, оглушал гулкими ударами сердца, пульсация которого ощущалась в горле, у самого кадыка. Сглотнув сухую, вязкую слюну, Тони решительно шагнул вперед, сокращая расстояние между собой и трикстером до опасного минимума, уверенно заглядывая в его глубокие, цвета штормового моря глаза.
— Я об этом пожалею, верно? — криво усмехнулся Старк, усмиряя возбужденную дрожь, и сдержанно кивнул, собираясь с мыслями на глубоком вдохе. — Да, начнем.
Без лишних промедлений Локи твердой рукой направил скипетр, касаясь его острием груди гения, уверенно целясь в самый центр, где немногим раньше, как он помнил, светился кружок дугового реактора, пробиваясь голубоватым свечением сквозь ткань одежды. Вопреки ожиданиям Тони, прикосновение было аккуратным, почти нежным и едва ощутимым, но отчего-то он всё же едва заметно дрогнул в плечах, опустив взгляд на жезл. Сам трикстер на несколько секунд замер, удерживая прежнее положение, не сводя взора с камня, полыхающего ледяным синим пламенем. Выжидая, он, как и в самый первый раз, с тихим восторгом наблюдал за едва заметными преобразованиями, происходящими с человеком, ощущая в воздухе перемены и чистую магию, насыщающую пространство живой энергией.
Поначалу Тони ничего не почувствовал и разочарование успело с головой захлестнуть мужчину, настроившегося на быстрый результат. Он с трепетом наблюдал за приближением скипетра, а когда сразу после прикосновения ничего не произошло, — во всяком случае, гений не ощутил каких-либо изменений ни в мире вокруг, ни для себя лично, — обескураженно поднял взгляд на Локи, готовый констатировать, что причина неудачи в их первую встречу, возможно, была далеко не в реакторе. На долю мгновения Старк действительно был готов поверить в свою чертову уникальность и развить относительно этого целую теорию, однако прежде чем он успел что-либо сказать, его тело перестало повиноваться командам мозга.
Ощутив холод, пронзивший его насквозь, Тони сдавленно выдохнул и немного склонился вперед, поражённо округляя глаза. В тени угасающего сознания блеснула мысль, что ощущения были похожи на симптоматику тех дней, когда он страдал от палладийной лихорадки. Охваченный коротким, леденящим кровь ужасом, Старк вздрогнул всем телом, прежде чем тьма окончательно затянула в свой омут все мысли и чувства гения. Тряхнув головой, мужчина послушно поднял взгляд небесно-голубых глаз на трикстера, ожидая указаний. Движение вышло немного неестественным, отчасти резким и даже по-своему кукольным, точно в одно мгновение он перестал быть человеком и обратился в марионетку с тонкими, едва заметными ниточками для управления, уходящими куда-то вверх, скрывающимися в руках умелого кукловода.
На губах Локи расцвела счастливая улыбка, разогнавшая тени на лице. Испытав искренний, сравнимый с детским восторг, он порывисто шагнул вперед и принялся неспешно прохаживаться вокруг Тони, кружа возле него, словно в танце, заведя руки со скипетром за спину. Оценивающе разглядывая мужчину, трикстер не мог перестать восхищаться смелости Старка. В своём стремлении обрести знание здесь и сейчас, познать таинство, прежде ему недоступное, не страшась рисков и принимая возможные последствия как неизбежную данность, он был по-своему великолепен. Сумасбродное бесстрашие привело его к тому, что теперь гений покорно стоял посреди своей лаборатории — смиренный и готовый полностью посвятить себя своему поработителю, обещавшему ему призрачную возможность искупаться в лучах познания.
— Люди такие мелочные, — тихо произнёс Локи, всматриваясь в искрящийся голубым лёд, сковавший глаза Старка. — Это неизменно показное благородство… К чему оно?
Остановившись в паре метров от Тони, Локи замер, склонив голову на бок, снова и снова вглядываясь в мерцание синевы зачарованных глаз. В них словно больше не было души, той силы, что жила внутри гения, помогая ему подчас двигаться вперед, выискивая силы для отчаянного рывка из сокрытых резервов тела. На долю мгновения Локи ощутил горький вкус разочарования на кончике языка, но прерывать эксперимент не стал — всё же он обещал Старку, а потому обязан был пойти до конца.
— Преклонись предо мной, — небрежно бросил трикстер, сражаясь со своими противоречивыми эмоциями. — На колени, Старк, — с особым злорадством уточнил Лафейсон, вымещая в простом указании всю досаду, мучающую его изнутри.
В прежнее время Локи, владея скипетром, не имел достаточного времени, да и желания, чтобы размениваться на простые игры, призванные не способствовать достижению великой цели, обозначенной ему при получении заветного жезла, а служить развлечением. Впрочем, теперь всё было иначе и нынешняя ситуация как нельзя лучше подходила для того, чтобы наверстать некогда упущенные возможности.
Тем временем, заточённый где-то в глубине собственного разума, Старк с весельем возмутился такой просьбе трикстера, но этому протесту суждено было остаться без внимания. Только теперь Тони понемногу стал понимать, о чем в своё время говорил Бартон. Собственное «я» человека не исчезало при внедрении иной воли, оно продолжало существовать где-то на задворках подсознания, точно скованное в цепи и брошенное в темноту, из которой было не выбраться. Слыша и понимая всё, что происходит вокруг, мужчина ничего не мог изменить, противопоставить озвученному приказу. Беспомощный и сторонний наблюдатель… Теперь его мысли, навыки и умения — всё это стало прикладным материалом к иному Тони, который повиновался лишь голосу, звучавшему над ним и являвшим собой непреложную божественную волю, в то время как тело механически совершало требуемые действия, повинуясь чужеродным импульсам, осознание которых проходило мимо него.
Приказ трикстера отозвался в сознании мужчины ярким образом того, что именно хотел от него Локи. Пытаясь из чистого упрямства сопротивляться, Тони с ужасом осознал, что все его усилия в сущности абсолютно бесплодны. Он бился раненой птицей в клетке собственной плоти, увязая всё глубже в трясине бесперспективной борьбы, в то время как его же тело безропотно следовало навязанной воле. Покорно опустившись на одно колено, Старк смиренно склонил голову, замерев в немой готовности выполнить любое указание, исполнить всякое желание своего нового хозяина, игнорируя все самые отчаянные попытки прежнего перехватить контроль над своим телом.
Сполна насладившись представшей его глазам картиной, Локи с диковатой ухмылкой на губах отступил в сторону и отошел к столу, повернувшись спиной к стоящему на одном колене гению. Не представляющий угрозы, он выглядел довольно скучно, а потому в голову Лафейсона пришла идея немного расшевелить свою ручную и слишком послушную обезьянку. Порывшись на рабочей поверхности и заглянув в ящики, трикстер выискал в них пару небольших отверток, искоса взглянув на Старка.
— Лови, — резко развернувшись он метнул в мужчину предметы, наблюдая за реакцией.
С детства не особо отличаясь природной ловкостью или удалью, но обладая неплохо развитыми рефлексами и обострёнными инстинктами, Тони привык в повседневной жизни ориентироваться на своё чутье и полагаться на своё тренированное множественными неудачами тело. Теперь же, когда приказы для него исходили извне, Старку ничего не оставалось, как в привычной манере довериться приобретённым навыкам, которых в обычное время оказывалось вполне достаточно.
Вскинув голову и сконцентрировавшись на летящих в его сторону предметах, гений резво поднялся на ноги, машинально, бесстрастно реагируя на приказ. Впрочем, сам Тони внутри своего тела испытывал совершенно определённое негодование, чего совершенно не было видно по его лицу — отстраненному и пресному, точно неживому. Наблюдая за траекторией полёта, мужчина уверенно шагнул вперед и одним точным, практически робото-движением перехватил летящие в него отвёртки, крепко зажимая их в руке. Бесхитростное цирковое представление стоило ему потянутых связок левой ноги и небольшой царапины, расчертившей ладонь, из которой мгновенно хлынула кровь.
Боль ясно пробивалась сквозь пелену захваченного разума, взывая к гению, который, как ему казалось, чувствовал дискомфорт на порядок острее обычного, будто бы теперь именно он стал эпицентром обработки этих ощущений, поступающих к нему мимо мозга. Стиснув зубы, мужчина опустил взгляд на отвертки, сжимая их в пальцах. Кровь струйками сбегала по руке, окропляя рукоятки инструментов, капая на пол. Едва заметно нахмурившись, Старк сдвинулся в сторону и, обтерев отвертки тряпкой, машинально убрал их на место — в один из ящиков с инструментами, — на уровне подсознания фиксируя, что доведённые до автоматизма привычки продолжали подавать признаки жизни в его организме, вынуждая тело повторять привычные действия, повинуясь слабому голосу разума.
— Зафиксировано небольшое повреждение кожных покровов, учащённое сердцебиение, а также растяжение связок икроножной мышцы, — вежливо произнёс Джарвис, выводя показатели на ближайший к Лафейсону и Старку монитор. — Должен предупредить, что в следующий раз я буду вынужден инициировать протокол отмены эксперимента.
Мельком взглянув на диаграммы, представленные на экране услужливым искином, трикстер пренебрежительно фыркнул, но по его лицу весьма отчётливо скользнула тревожная тень, омрачившая прежний восторг. Подойдя ближе к гению и оценив весь масштаб полученного им в ходе эксперимента ущерба, Локи обошел Старка и остановился у него за спиной, скользнув сосредоточенным, прожигающим насквозь взглядом вдоль ладной фигуры мужчины, а затем приблизился, сократив расстояние между ними до минимума, чувствуя тепло человеческого тела и легкий, едва уловимый аромат парфюма гения, исходящий от кожи и немного от одежды.
— Ответь мне честно, Тони, в чем твоя слабость? — вкрадчивым шепотом поинтересовался Бог, склонившись к уху подвластного ему человека. — Раскрой мне тайну своей души.
Растянув губы в холодной улыбке, трикстер отступил назад, пристально наблюдая за Старком. Звучно усмехнувшись, он с грацией дикой кошки порывисто распрямился, вскинув голову, и сделал ещё несколько уверенных шагов в направлении дивана, склонив голову на бок, перебросив скипетр из руки в руку и продолжая держать его за спиной. На мгновение в разум Лафейсона прокралась отравляющая горечью мысль, что ему ещё предстоит выслушать весьма нелестное мнение гения о себе из-за его довольно специфических экспериментов с реакцией мужчины, и на миг он пораженно замер: с каких пор его волновали мелочи, подобные тому, как к нему относится какой-то смертный?
Раздражённо нахмурившись, Локи недовольно тряхнул головой, избавляясь от тягостных дум. Плавно развернувшись на пятках и запахнув край плаща в сторону, трикстер уверенным шагом дошёл до дивана и с удобством устроился на старой, видавшей виды кожаной подушке, откинувшись на широкую спинку.
— Не стой как скульптура в галерее, Старк, присядь, — просияв по-хозяйски широкой улыбкой, Бог манерно опустил руку локтем на подлокотник, оперев голову на подставленную чашей ладонь.
Снова приказ. Оставив пустые попытки к сопротивлению, Тони затих, наблюдая изнутри за тем, как он сам же устроился на своём любимом рабочем кресле, подогнув одну ногу и уперев её в опорную ножку. Руку немного саднило после лёгкого повреждения, да и кровь продолжала сочиться. Дотянувшись до небольшого ящика под столом, мужчина достал обрез своей старой фланелевой рубашки, проживавшей теперь вторую жизнь в качестве рабочей тряпки, и обмотал ладонь, затягивая рану. Всё это время гений отстраненно размышлял над вопросом, предполагая, что могла произнести его подчиненная воле скипетра половина, способная обнажиться в самом неприглядном свете перед Богом, игра которого лишь набирала обороты. Отчасти Старк и сам хотел бы знать в чем его главная слабость. Возможно, подобное признание позволит ему, наконец, лучше себя понять, разобраться в мотивах, в причинах той безудержной гонки, что он вел с самим собой на протяжении последних лет. Как бы там ни было и что бы ни оказалось сокрыто на глубине души, ныне вывернутой наизнанку благодаря скипетру, откровенность явно не помешает.
Мысленно приготовившись услышать тщательно избегаемую им правду, Тони замер, напряженно вслушиваясь в тихие слова, приглушённо слетающие с его языка.
— Моя слабость заключена в моем страхе, — на контрасте со своими внутренними переживаниями невозмутимо произнёс Старк, подняв глаза на трикстера. — Я боюсь не спасти, не защитить близких. Ужас при мысли о том, что я окажусь бесполезным или беспомощным делает меня уязвимым и лежит в основе большинства моих ошибок, — сдвинул брови и напряженно поджал губы. — Я слаб в своих сомнениях. Полагаю, зачастую именно это толкает меня на путь принятия безумных решений, свершения необдуманных поступков, в пучину неблагоразумного риска.
Тони ощущал, как нечто стороннее копошится в нём, ворошит воспоминания и чувства из далекого прошлого, поднимая на поверхность всё то, что осело пеплом перегоревших эмоций и спрессовалось в толстый слой грязи, в которой совершенно не хотелось копаться. Подобное проникновение в подкорку, исключительно интимное и глубокое, было больше всего похоже на ментальное изнасилование, но, раз уж он сам согласился на этот эксперимент, теперь ему не оставалось ничего другого, кроме как терпеть и смиренно ждать, когда всё закончится.
По лицу трикстера невозможно было точно сказать, остался он доволен ответом гения или же оказался до крайности разочарован бесхитростным откровением. Застывшая маска некоторой задумчивости казалась совершенно нечитаемой. Даже взгляд — холодный и бесстрастный, словно сталь, — скользил по мужчине как-то лениво, без явного желания за что-то зацепиться. На один короткий миг Лафейсон всё же заглянул в глаза Старка, словно в последней, отчаянной надежде что-то увидеть в них, но быстро отвел взгляд, скорбно поджав губы и нахмурив брови. Искусственная леденистая синева радужки отталкивала его, вызывая в душе стойкое раздражение. То, что в первые минуты казалось ему привлекательным и заманчивым, ныне же приобрело черты отвращающие. Внезапно для самого себя Локи ощутил острое желание покончить с экспериментом как можно быстрее. Возможно, всё дело в том, что покорная игрушка в лице Старка оказалась на проверку не такой уж и забавной. Куда слаще была возможность пререкаться с упрямым мужчиной, находя для себя особое удовольствие в тонкой игре разума. Осознание этого факта вынуждало трикстера признать, что внезапно для самого себя он стал руководствоваться личными мотивами, которые прежде никак не касались эгоцентричной фигуры гения, миллиардера и филантропа. Как это произошло — Лафейсон не знал, но и всем разбирательствам с поисками возможного ответа на этот вопрос предпочитал принимать этот факт за данность, доверяясь чутью, которое, к слову, подводило его довольно редко.
За окном постепенно занимался рассвет. Сквозь затемнённые стекла в мастерскую стремился проникнуть теплый, мягкий свет — пока ещё девственно белый, но совсем скоро его согреет багрянец новорождённого солнца, и рождённая в этом слиянии нежно-розовая дымка накроет весь пробуждающийся ото сна Нью-Йорк. Наблюдая за природными переменами, Локи поднялся с дивана и подошел к окну, разглядывая мегаполис, открывающийся ему по-новому. Бог погрузился в глубокие размышления, чувствуя себя тенью, что прячется в спасительном для неё мраке, с ревностью глядя на сияющий мир. Прикоснувшись ладонью к матовому стеклу, он подумал о том, что Старк был, пожалуй, единственным человеком, не стремившимся сразу же запустить в него чем-нибудь тяжелым или припечатать к стенке при встрече. Вопреки всем ожиданиям, гений проявил интерес, нездоровое любопытство, нашедшие отклик в душе самого трикстера. Пусть мотивы мужчины были и не вполне понятны, — хотя в то же время можно было с уверенностью сказать, что они буквально лежали на поверхности, ведь едва ли бы кто-то согласился на столь отчаянный эксперимент в компании Мстителей, а отказываться от познания Тони, очевидно, не привык, — но что-то в этом самоотверженном, искреннем порыве тронуло Локи, заставив по-иному взглянуть на суть вещей, до недавнего времени казавшихся простыми и понятными в своей бесхитростной непривлекательности.
В конечном счете, к чему все эти дрязги? Все, так или иначе, действуют из лучших побуждений, в основе которых лежат потери, горе или опустошение, сулящие исказить весь мир для одного человека, кем бы он ни был. Пытаясь доказать свое превосходство, не заботясь о других, переступая через трупы поверженных врагов, рожденный из огня внутренней борьбы, подкрепляемый своей яростью, герой зачастую забывает о самом главном. Тони был прав: не стоит растрачивать своё время и силы в борьбе за мнимую, навеянную страданием правду, если в нужный момент не сможешь защитить тех, кто тебе дорог. Обнажившийся страх гения вынудил Локи взглянуть в глаза собственным кошмарам, жившим в душе, и теперь ему больше всего хотелось вновь затолкать их поглубже, лишь бы не слышать этого леденящего кровь шёпота, предрекающего грозу посреди ясного дня. Отчасти то же самое желание распространялось и на Старка, а потому, обернувшись и в очередной раз взглянув на мужчину, замершего на стуле и смотрящего вперед пустым взглядом, Бог неторопливо подошёл к нему и вновь коснулся навершием скипетра середины груди.
— Хватит экспериментов на сегодня, — тихо произнёс Локи, устало хмурясь и отворачиваясь к окну. — С приходом нового дня надо отпускать былое.
Глубоко вздохнув, Лафейсон взглянул на далекие шпили высоток, опалённые багрянцем, и устремился к дивану, устроившись на нем с прежним уютом. Сосредоточив ясные лазоревые глаза на Старке, он принялся внимательно следить за изменениями на его лице, находя для себя тайное, в чем-то даже запретное удовольствие видеть, как понемногу взгляд мужчины становился всё более осмысленным, а радужка возвращала себе привычный насыщенно-шоколадный цвет, теперь казавшийся ещё более глубоким, чем прежде. Отложив скипетр в сторону, опустив его на диван рядом с собой, трикстер наклонился вперед, уперев локти в колени, и уткнулся лбом в раскрытые ладони, бесшумно выдыхая, ощущая легкую, тянущую боль в плечах от усталости. Груз тех эмоций, что он нёс на себе, был неподъёмным и силы были уже на исходе. Порой Локи даже начинал думать, что на этот раз ему попросту не выбраться, не справиться в одиночку, однако за неимением иного выбора, стиснув зубы, трикстер упрямо продолжал двигаться дальше, стараясь не думать о том, что уже давным-давно потерял верное направление.
Впрочем, в последнее время спешить было некуда. Даже в притворной смерти уже не виделось ничего, кроме попытки избавить мир от себя самого. Рано или поздно его все равно настигнет кара — последствие проигрыша, следствие неудавшейся сделки. В свете этого Лафейсон не был до конца уверен, что предложение Старка на время укрыться под его весьма надёжным — стоило это признать — крылом имело смысл, хотя оно и было крайне соблазнительным. Интригующим. Щедрый гений предлагал ему не только уютный кров, но и увлекательное путешествие в мир неизведанного. Фактическую охоту за знанием, до которого они оба были в одинаковой мере жадными. Для почившего изгоя, которого никто нигде не ждет и вряд ли будет рад видеть, подобное предложение было неслыханной удачей. Позволить кому-то позаботиться о себе…
Продолжая размышлять, Локи вынужденно признавал, что даже со скипетром ему будет тяжко противостоять миру, который с рождения испытывал его на стойкость. В свете этого особенно забавно выглядело то, как переплетаются нити судеб: ещё совсем недавно они со Старком были врагами, а теперь могли стать союзниками, объединёнными общей страстью и ложью, или, как выразился гений, секретом. Вскроется их обман — пострадают оба. Возможно, Тони не вполне понимал, что последует за этим, но Бог ничуть не сомневался, что основной груз вины при любом раскладе, даже самом выгодном, на что надеяться, конечно, не стоило, наверняка всё же ляжет на его плечи. А Тор? Захочет ли бравый громовержец принять своего брата снова или проявит свойственный ему энтузиазм и решит предать суду Асгарда, дабы тот ответил за все свои свершения и грехи? Мысль об этом вызвала горькую улыбку на губах Лафейсона. Воображая себе подобный исход, он с особым извращенным наслаждением представил, какое наказание выбрал бы Всеотец для своего несостоявшегося трофея-сына. Маловероятно, что он будет настолько снисходителен, чтобы отправить его в ссылку в Мидгард под поручительство Тора. До недавнего времени особой важности это не имело — лишь бы не заключение снова в темницу, — но теперь, когда появился выбор, Локи был не согласен променять комфортные условия на музейную витрину, пусть и с весьма сомнительным статусом главного экспоната подземелья Асгарда.
Возможно ли, что короткая встреча с озаренным идеями человеком, так долго противившимся его взглядам и целям, могла повергнуть излишне самоуверенного Бога в подобие отчаяния, тоску и желание быть хоть каплю кому-то небезразличным в этом мире? Подобная вероятность пугала и интриговала Лафейсона, вынуждая признать: он хотел рискнуть и испробовать вкус такой жизни.
Тем временем Старк понемногу приходил в себя. Буквально мгновение назад он, запертый в собственном теле, с ужасом и одновременным восторгом благоговейно замер, наблюдая за приближением скипетра, ощущая всем телом своё искреннее стремление освободиться и сбросить с себя оковы чужой воли. Все движения трикстера воспринимались словно в фокусе камеры с замедленным движением, и Тони искренне верил, что ожидание ещё никогда не было столь же томительным, как сейчас. Казалось, он на миг даже перестал дышать, чувствуя, как стенки воображаемого стеклянного купола, возникшего над ним с момента начала проведения эксперимента, тихо задрожали, резонируя от любого звука.
Прикосновение остроконечного навершия отозвалось в груди вспышкой холодного огня, волной окатившего Старка с головы до ног. Шумно выдохнув, мужчина покачнулся и крепко вцепился в подлокотники кресла, на мгновение зажмурив глаза. Мгновенная, ослепляющая до темноты с мерцающими в её глубинной черноте звёздами головная боль пронзила виски, но сошла столь же стремительно, как и возникла, оставив после себя лишь пустоту — звенящую тишиной, оглушающую и давящую на уши. Понемногу вновь научившись дышать, Старк осторожно распахнул глаза, и с трудом облизнул пересохшие губы плохо слушающимся, вязким языком. Мужчина чувствовал себя тем, кто вернулся в большой мир из комы, упустившим из жизни год или два. Одеревеневшие от былого напряжения мышцы теперь были до неприличного расслаблены, так что каждое, даже самое робкое движение давалось лишь при определённом усилии, всякий раз вызывая по телу волну протестующих мурашек, оставляющих после себя на коже след из холодной испарины, отчего водолазка прилипла к спине и создала ощущение легкой тесноты и дискомфорта. Однако, несмотря ни на что, вопреки всем побочным эффектам Старк был искренне доволен, о чем поспешил сообщить скорбной фигуре Бога, сидящего на диване.
— Это было весело, — переведя взгляд на трикстера, Тони расплылся в широкой улыбке, осветившей его усталое лицо, разгладившей одни морщинки и проявившей другие. — Ты тоже что-то чувствуешь, проникая в чужие мозги, или это одностороннее удовольствие?
Вскинув голову, Локи непонимающе посмотрел на мужчину, но затем, словно придя к какому-то компромиссу с самим собой, отрицательно качнул головой и плавно откинулся на спинку дивана, сложив руки на коленях перед собой.
— К твоему сожалению, удовольствие одностороннее, — ответил Локи, прищурившись в желании убедиться, что все прошло удачно и рассудок гения не помутился. — Однако есть вероятность, что когда-нибудь и я испытаю на себе прелести этой игрушки, — в пол оборота бросив взгляд на скипетр, он протянул руку и коснулся кончиками пальцев холодной рукоятки. — Пожалуй, мне бы этого даже хотелось.
Весело фыркнув в ответ, Тони попробовал подняться на ноги, но тут же ощутил приступ тошноты и головокружения, заставившие его отказаться от этой затеи и немного повременить с переменой положения. Испытывая симптомы, близко похожие на морскую болезнь, мужчина мелко дрожал, чувствуя, как по телу струится холодный пот. Общая слабость лишь усиливала ощущение погружения в болезнь, и на контрасте этих тесно переплетённых симптомов ему казалось, что у него вдобавок ко всему ещё и плавящий мозги жар, стиснувший голову тугим терновым венцом, объятым жалящим огнем. Бросив короткий, полный бесплодной надежды взгляд на монитор, на котором были выведены данные о его физическом состоянии, Старк остался немного удивлён: судя по данным, его организм был в полном порядке и функционировал без очевидных проблем. Неужели его состояние было психосоматическим? Сдвинув брови, Тони некоторое время размышлял об этом, однако, стоило ему вынырнуть из омута своих мыслей, он тут же пристыженно улыбнулся, сознавая, что совершенно забыл о Боге, выражение лица которого было без преувеличения горестным, как на похоронах.
В первый момент вознамерившись разрядить обстановку парой мгновенно пришедших на ум шуток, Тони вовремя прикусил язык и принялся наблюдать за Локи. Трикстер выглядел глубоко погруженным в себя, и Старк почти не сомневался, что у него был для этого веский и наверняка безрадостный повод. Сосредоточившись, мужчина припомнил все, о чем они сегодня говорили с Лафейсоном, между делом осознав, что помнил даже то, что происходило за период, пока он находился под влиянием скипетра — каждый приказ, отданный трикстером, все действия, направленные на исполнение указаний. По непонятной причине он упустил этот момент в рассказе Бартона, а потом факт сохранившихся воспоминаний поразил гения, наведя на многие, весьма неоднозначные выводы. Впрочем, с этим можно было повременить. На сегодня, пожалуй, действительно было достаточно экспериментов с исследованиями.
Бросив угрюмый взгляд на свою руку, перемотанную обрывком рубашки, Тони всё же осторожно поднялся на ноги и неуверенной походкой подошел к Локи, стараясь держаться ровно и не покачиваться из стороны в стороны, как морячок, вернувшийся из долгого плавания и впервые ступивший на твердую землю.
— Идем, я покажу тебе комнату, где ты сможешь немного передохнуть, прежде чем завтра мы продолжим работать над скипетром, — серьезно произнёс Старк, немного хмурясь из-за давящего ощущения сухого ватного комка в горле. — Тебе ведь, кажется, некуда идти, так что ты не будешь отказываться, я прав, принцесса?
Вынырнув из тугой воронки размышлений на голос Тони, осознав, что он увлекся и позабыл, где находится, Локи искренне удивился, что бесспорно отразилось на его лице, но он тут же поспешил исправить эту оплошность и скрыть свои истинные эмоции за маской строгости и высокомерия.
— Да, будь добр. Считай, это твой шанс ещё раз проявить гостеприимство.
Трикстер энергично поднялся на ноги, встряхнув скованные напряжением руки и расправив спину. Собираясь проследовать за Тони, он обернулся, подхватил рукой с дивана скипетр и уверенно протянул его гению, пытливо заглянув в его тёмные и неожиданно тёплые глаза. Подобное открытие обескуражило Лафейсона, и маска, с самого начала давшая трещину, окончательно рассыпалась, обнажая его истинные чувства — изумление и надежду в глазах, чистых, как морозное небо в разгар полудня.
— Не стоит оставлять его без присмотра, — слегка поджав губы, пробормотал Локи и опустил взгляд на окровавленную тряпку на руке мужчины, выразив при этом всем своим видом искреннее сожаление. — Рану нужно бы обработать, — виновато взглянув на Тони исподлобья, добавил Бог.
Вспоминая все прошлые деяния и разочарования, принесенные Лафейсоном в этот мир, почему-то именно сейчас ему стало не по себе при мысли, что его действия причинили кому-то боль. Впрочем, истина была в том, что волновал его один, совершенно определённый человек, внезапно выказавший ему особое, не заслуженное ничем доверие. Царапина на ладони Старка стала своего рода катализатором эмоций, которые Локи подавлял в себе прежде с особым упорством и, надо сказать, довольно успешно. Однако теперь он внутренне сгорал от стыда, снедаемый чувством вины.
Даже если Старк заметил неладное, то не подал виду, за что трикстер был ему по-особенному благодарен. Вместо того чтобы начать выяснения и принудить расчувствовавшегося Бога к откровенности, против чего он бы уже не смог возразить ввиду страшной усталости и внутреннего разлада, гений прибегнул к одному из самых действенных способов сгладить острые углы, обнажившиеся из-за надорванной обшивки, прежде скрывавшей уродливое нутро, — незатейливому юмору с мягкими, безвинными шутками, разряжающими обстановку.
— Настоящая фея никогда не бросает свою волшебную палочку где попало, да? — ухмыльнувшись, Тони принял скипетр из рук Локи и машинально скользнул взглядом по изящной рукоятке, оценивающе качнув головой. — Джарвис позаботится о том, чтобы с ним ничего не случилось.
Отойдя в сторону рабочей панели, Старк вернул жезл в специальную стойку, куда он был помещен ранее, и вокруг него мгновенно образовалось защитное энергетическое поле, гарантирующее защиту от любой попытки присвоить себе заветный артефакт.
— Щит активирован, — с чопорно британской интонацией в цифровом голосе произнес искин.
— Видишь, — торжествующе улыбнулся Тони, бросив довольный взгляд на трикстера, и бодрым шагом направился к двери мастерской, покачнувшись лишь у самого порога, но быстро совладал с собой, ухватившись за косяк. — Тебе нужно отдельное царское приглашение? — с ухмылкой поинтересовался Старк, в пол оборота бросив лукавый взгляд на Локи и кивнув головой в сторону коридора.
Завороженно глядя на скипетр, трикстер на секунду выпал из реальности, но, услышав брошенную в свой адрес шуточку, призванную вывести его из состояния оцепенения, — а в иное время и из равновесия, — поспешил нагнать Старка, замершего у порога мастерской.
— Пожалуй, на этот раз обойдемся без почестей, — возвращая должок за пропущенную подачу, хмыкнул Локи. — Хотя именно сейчас я бы не отказался от чего-нибудь крепленого, — со смягчившей взгляд улыбкой добавил Бог, пользуясь своим очарованием в надежде на исполнение просьбы.
Криво усмехнувшись, Тони осторожно выглянул в коридор и, убедившись, что никого нет и в доме тихо, кивнул трикстеру, пропуская его вперед.
— Ну, идём, посмотрим, что у меня осталось в личных запасах, — усмехнулся гений, выныривая следом за Богом из мастерской, где тотчас погас свет благодаря заботливому искину.