Three Steps To Heaven (Три шага до рая)

One look in your eyes And I lose control So baby, please tell me How far can we go

Klaas — How far can we go

Питер совершенно точно не должен был здесь находиться. Впрочем, по этой же причине в эту саму минуту он не мог бы оказаться ни в каком другом месте. Обычно наставления мистера Старка юноша воспринимал в качестве руководства к обратному действию, иными словами, если тот довольно строгим тоном говорил чего-то не делать, то именно этим Паркер занимался в первую очередь. Это настолько вошло у него в привычку, что высказанные мужчиной в ультимативной форме требования не приближаться даже на пушечный выстрел к складу и тем более производственному зданию Hammer Industries и не заниматься творческой самодеятельностью в вопросах наблюдения за Джастином Хаммером он воспринял как подробное руководство к действию. С самого начала возможность принять участие в этом деле показалась ему качественной оценкой ранних достижений, долгожданным признанием его заслуг и потенциала, поэтому новость о том, что все ограничиться той короткой слежкой, Питер попросту не мог воспринять серьёзно. Паркер отчаянно хотел доказать, что история со Стервятником — это не исключение из правил, когда череда мелких неудач, промахов и досадных ошибок привела его к успеху, а самое настоящее прямое следствие его искреннего стремления стать героем. Тем, на кого всегда можно положиться. Неочевидная причина абсолютного доверия Старка трикстеру побудила его быть более смелым в своих попытках доказать гению свою благонадежность. Хорошенько обдумав всё, Питер решил для себя, что ему не требуется одобрение миллиардера на каждый шаг, тем более что самостоятельность была в топе качеств, которые он собирался ему продемонстрировать. Хотя начать Паркер несомненно планировал с ответственности, так сказать, зайти с козырей. Во многом поэтому, выяснив точное расписание работы производственного комплекса Hammer Industries, он принял ответственное решение самостоятельно провести разведку и выяснить планы Хаммера. Это был его звездный час, и упускать его Человек-Паук не собирался. План казался проще, чем школьная контрольная по алгебре: забраться внутрь, используя небольшое зависание в работе погрузочного люка, где каждый четверг принимали доставки, затем пробраться в самое сердце этой условной цитадели, с помощью паука-дрона собрать всю информацию, до которой он только сможет дотянуться, а затем также незаметно убраться восвояси и в подходящий момент выложить добытые сокровища перед Старком, который, в мечтах уличного героя, должен был восхититься проделанной им работой. По своей личной шкале оценки Паркер счел бы миссию выполненной идеально, если бы ему удалось снять при этом самого Джастина. При таком раскладе все добытые им улики будут неоспоримыми. Оборачиваясь назад, Питер клял себя за самонадеянность. Отчего-то уверенный в том, что все пройдет, как по маслу, он не позаботился о том, чтобы продумать запасные варианты, и теперь, когда абсолютно все пошло не так, как надо, был готов признать правоту Старка. Похоже, дворовая лига — это все, на что ему стоило рассчитывать в ближайшем будущем, да и только в том случае, если удастся выбраться. Подростковый максимализм не позволял в полной мере ощутить свою значимость, рутинно помогая простым жителям. Этого все время казалось недостаточно, чтобы носить гордое имя героя, поэтому вскоре после того, как он отверг предложение гения присоединиться к Мстителями, ему пришлось пожалеть об этом. Поначалу шанс казался безвозвратно упущенным, но немного позже, успокоившись, Питер решил попытаться снова. Тогда и появилась эта навязчивая идея снова заслужить приглашение в команду величайших героев Земли. Впрочем, прямо сейчас Человек-Паук с легкостью бы променял свое условное повышение на спокойную жизнь и роль грозы уличного бандитизма, страх велогонщиков и далее по списку, лишь бы только выбраться из передряги. Мужчина с пронзительно голубыми глазами склонился над ним, загородив своей не особенно мощной фигурой свет от небольшого плафона, а затем протянул руку и коснулся небольшого паучка на груди Паркера. Протестующе замычав в пропитанную ароматом какого-то дезинфектора тряпку, плотно закрывающую рот, Питер дернулся всем телом, пытаясь выбраться из пут, которыми он был крепко связан, но ожидаемо это не принесло никакого результата. Тем временем незнакомец с интересом изучал дрона, рассматривая миниатюрное устройство со всех сторон. Восхищение на его лице часто чередовалось с отвращением, будто он не мог до конца определиться с тем, какие эмоции у него вызывало устройство, а затем всего на долю мгновения в его глазах блеснул такой гнев, что, заметив это, Питер невольно поежился, замерев на неудобной коробке, на которой сидел. Сжав в руке паучка, мужчина разломал его с оглушающим треском и бросил обломки на пол, растоптав остатки тяжелым ботинком. — Старк подарил? В твоем возрасте уже пора бы знать: принимая подарки от таких папиков, ты становишься обязан, — мрачно фыркнул незнакомец. Насмешливо окинув Паркера взглядом, отошел в сторону и подхватил в руки свой мобильный, словно бы потеряв к своему пленнику всякий интерес. — Даже не пытайся выбраться. Эти веревки были сделаны специально для Халка. Так что, как ты понимаешь, тебе их не порвать, хотя ты тоже мутант. Быстро напечатав сообщение, он пролистнул пару страниц на экране своего смартфона, а затем убрал его в карман и вернулся к Паркеру, низко склонившись над ним. Теперь Питер мог рассмотреть черты его лица. На вид мужчине было не больше сорока, щеки и подбородок покрывала густая и ухоженная щетина с прореженным косым краем, узкие губы кривились в холодной, беспощадной насмешке. От него исходил легкий аромат ванили и мокрого табака, а еще чего-то металлического, от чего у юноши зачесался нос. Мучительно захотелось чихнуть, а от попыток сдержаться заслезились глаза. — В кладовке Старка можно отыскать много любопытных вещиц, но, похоже, самая ценная из них сама нашла меня, — широко улыбнулся мужчина и взлохматил волосы Паркера ладонью. — Не грусти, малой. Скоро будет весело.

***

Почувствовав крепкую хватку на запястьях надежно зафиксированных над головой рук, он тут же ощутил знакомое шевеление страха глубоко внутри, и дрожь, прошившая его тело, не имела ничего общего со страстью: то было лишь парализующее предчувствие беды. Наученное горьким опытом тело послушно замерло, становясь совершенно глухим к обманчивой ласке, к прикосновениям, больше не способным принести утешение. Манящая предвкушением пелена рассеялась перед взором, покинула замутившееся сознание и со всей болезненной ясностью Старк осознал, что больше не может быть частью всего того, что ещё мгновение назад могло заставить весь остальной мир замереть и подождать. Грудь до тошноты сдавило тревогой. Она потеснила даже нежность в сердце, заставляя его сжиматься в беспокойном ритме. Пытаясь уйти от раздражающих его теперь прикосновений, но встретив неожиданное сопротивление, Тони постарался перевести все в шутку, но ничего не вышло. Вместо усмешки с губ сорвался рваный вздох — тихая мольба, всё ещё слишком личная, чтобы он мог позволить себе произнести её вслух полностью. Хуже прочего было то, что Старк чувствовал себя не только крайне уязвимым, но и по-своему преданным. Происходящее граничило с унижением и то, что ему никак не удавалось взять под контроль хотя бы собственные эмоции, нисколько не способствовало тому, чтобы исправить ситуацию. Тогда, сосредоточившись на недовольстве, засевшем иглой глубоко в душе, на тихо клокочущей ярости, мужчина воспользовался ещё остававшимся между ними не большим пространством и, перенеся весь вес тела на удерживающие его руки, буквально вывернулся из объятий, которые стали удушающими. Проскользнув мимо растерянного любовника, не оценившего такой стремительности, и отступив подальше от стены, Тони выставил руку вперед, не позволяя ему последовать за собой. — Стой. Встретив совершенно чужой взгляд родных глаз, он прикусил щеку изнутри до крови, чтобы сохранить выражение лица по-прежнему злым и не позволить охватившему его ужасу проявиться во всей своей уродующей красоте. Холод внутри выжигал в нем все живое, омертвляя тело, оставляя его опустошенным и выстуженным. Тяжело сглотнув вязкую слюну с металлическим привкусом, мужчина едва заметно поморщился, но этого мгновения хватило, чтобы стоящий напротив самозванец звучно хмыкнул. Привычно небрежным жестом поправив волосы, он равнодушно пожал плечами, и чужая улыбка расцвела жестокой насмешкой на украденных губах. — Догадался. Это хорошо. Так будет даже лучше. Сорвав с вешалки халат, Тони быстро закутался в его белоснежное облако, абсолютно точно не способное согреть озябшее тело, однако с его помощью можно было установить хотя бы какие-то физические границы. Гений все ещё боялся, что голос ему изменит, а потому, мрачно кивнув в сторону своего гостя, он недвусмысленным жестом потребовал от него, чтобы они вместе покинули ванную комнату и переместились куда-то в более подходящее для выяснения отношений место. К счастью, уговаривать его не пришлось. Путь до кухни прошел в тишине, впрочем, Старк был этому даже рад: оставаясь за спиной своего гостя, он с трудом давил в себе раздражение, вынужденный наблюдать совершенно чуждую для этого тела походку. Возможно, если бы разговор все-таки был начат, ему бы не удалось сохранить самообладание. К тому же, Mark 47 был рядом, да и Пятница неусыпно наблюдала за происходящим в доме. Он больше не был один. Мягкий свет рассеял полумрак на кухне, стоило им переступить порог. Устремившись в сторону разделочного столика. Старк на ходу запустил кофемашину и, достав пару одинаковых гостевых чашек из верхнего ящика, поставил их под двойное сопло. Непринужденность его движений была обманчивой. Абсолютно все в его теле — от застывших плеч до положения головы — говорило о том, как сильно был напряжен мужчина. В неочевидной попытке занять руки угадывалась попытка справиться со стрессом. Даже то, как рассеянно он барабанил пальцами, перемещаясь от одного ящика к другому, выдавало его. — Неужели ничего не спросишь? — посмеиваясь, поинтересовался Виктор. Голос Дума подействовал на него отрезвляюще. Теперь, когда маски были сброшены, казалось, пришло время последовать примеру мерзавца и перестать сдерживаться, но Тони потребовалось ещё несколько старательно отсчитанных секунд, чтобы повернуться и заставить себя взглянуть на своего врага, уютно устроившегося за уголком барной стойки на его кухне. — Где он? Голос Старка по-прежнему звучал хрипло, а просочившиеся нотки гнева сделали его грубее, ниже, чем обычно. Тяжелый взгляд потемневших до черноты глаз скользнул по довольному лицу Дума и задержался на его улыбке, послужив невысказанной угрозой, контекст которой латвериец считал без особого труда. Впрочем, стереть самодовольную ухмылку со своего лица до конца ему так и не удалось, хотя, надо признать, по-своему он все же постарался это сделать. Слепая ярость превращала гения в непредсказуемого, опасного соперника и, возможно, Виктор не учел всех нюансов, решившись повысить ставки в их противостоянии, но происходящее сейчас ему слишком нравилось, чтобы действовать осмотрительно. Именно таким — задетым за живое, доведенным до безумия и плохо контролирующим себя — Виктор запомнил его с их первой встречи и теперь, годы спустя, видя перед собой того же юнца, со злостью сжимающего кулаки, мужчина испытывал настоящий восторг. Такой Тони принадлежал безраздельно ему одному. — Это правда тот вопрос, который ты хочешь задать первым? — не скрывая горького разочарования, уточнил Дум, щедро предлагая гению второй шанс. — Неужели все зашло так далеко? Вздернув уголок рта в колкой усмешке, Старк сохранял удивительное самообладание. Гений жег Виктора взглядом, вынуждая того оставаться неподвижным все это время, создавая ему неудобство, постепенно становящееся все более ощутимым, жестоко сужая пространство вокруг него до предельного минимума. Без сомнения сохранив свою природную эмоциональность, Тони тем не менее научился играть в эти игры и больше не был тем, кто легко велся на подобные провокации. За прошедшие годы мужчина стал действительно хорошим игроком в покер и по праву этим гордился. Это открытие стало для Дума неприятным сюрпризом, и все же этого было недостаточно, чтобы заставить его поверить, что он потерял контроль над ситуацией. — Ты мне скажи, — сипло парировал Тони, ухмыляясь в ответ на то, как неуютно Дум передернул плечами в поисках некоторого удобства в своем ограниченном положении. — Насколько далеко это зашло, Виктор? Своей сдержанной, нарочито подчеркнутой холодностью он лишал его так необходимой ему уверенности. Дум пытался сопротивляться гневу, но, вскипая, кровь шумела в ушах. Мотнув головой, мужчина изобразил улыбку на лице, но она никого не обманула. Глаза Старка хищно сверкнули в темноте, лишая его иллюзии, что снова удастся так легко провести гения. Впрочем, в тот момент, когда Виктор смог собраться с мыслями и сформулировать достойный ответ, Тони внезапно отвернулся, буквально бросив его один на один со всей просчитанной многоходовой комбинацией. Это произошло настолько неожиданно, что Думу пришлось снова отступить и, когда мужчина устроился за стойкой напротив него, принеся две чашки ароматного, свежесваренного эспрессо, надо признать, у него не было ни малейшего понятия насчет того, что будет дальше. — Это какой-то трюк? — машинально притянув к себе одну чашку, Виктор выглядел по-настоящему заинтересованным. — Хочешь отравить меня? — А получится? — вскинув брови, полюбопытствовал Тони и первым сделал глоток из второй, доставшейся ему чашки. — У меня почти сутки во рту не было ни крошки, Вик. Я устал, чертовски голоден и зол, а единственная причина, по которой до сих пор не свернул тебе шею, заключается в том, что только ты знаешь, где он, но будь уверен: я готов к торгу. С хрустом разорвав упаковку соленых крекеров, Дум взял один и задумчиво покрутил его в пальцах, а затем по привычке обмакнул в горячий напиток. Подождав немного, он поспешил вытащить размякший квадратик и тут же отправил его в рот, от удовольствия даже прикрыв глаза. Облизнув губы, мужчина запил свое лакомство небольшим глотком кофе и сложил руки на столе, внимательно посмотрев на собеседника. — В таком случае у меня нет никаких причин отвечать на твой вопрос прямо сейчас, — заключил Виктор. — Давай поговорим о нас? Совершенно не оценив перформанса с крекером, Старк аппетитно прохрустел парочкой и немного манерно облизнул соль с пальцев. — О нас? — на лице гения возникло выражение жалостливой брезгливости. — То, что произошло в ванной, не имеет к нам никакого отношения. Знаешь, у меня есть идея для блестящей сделки: я не стану спрашивать тебя об этом, если ты прямо сейчас скажешь мне где Локи. Мы покончим с этим и, даю слово, забудем навсегда это недоразумение. То, как ловко гений стремился использовать буквально любую возможность получить то, что ему было нужно, вызвало у Дума искренний восторг. Рассмеявшись, он прервал свой странный ритуал с крекерами и потянулся за салфеткой, чтобы вытереть краешки губ от слюны, которой довольно неловко подавился. — Ты о нашем поцелуе? Уверяю тебя, это было самое обычное любопытство. Научный интерес, если желаешь, — утешительно произнес Виктор. — После того, что мне пришлось сделать с твоим трикстером, я просто не смог устоять перед возможностью попробовать это по-настоящему. Позволишь мне сделать тебе комплимент? Ты был великолепен ровно настолько, насколько о тебе говорят. Несмотря на то, что его попытка получить необходимую ему информацию не принесла успеха, разочарованным Старк не выглядел. Беспечно пожав плечами, он благосклонно принял похвалу в свой адрес, но, в целом, оставил это без особого внимания. Зажевав ещё один крекер, мужчина встряхнул ещё влажные после душа волосы и зачесал их назад, а затем поднялся и направился к холодильнику, всем своим видом демонстрируя отстраненность от текущей темы. Любой другой на его месте наверняка расценил бы это, как тактический побег, но Дум слишком хорошо знал этого человека, чтобы предположить, что гений так легко сдастся. — Мне просто необходимо что-то питательное для работы воображения, — вернувшись к стойке с открытой вакуумной упаковкой ветчины, он соорудил себе подобие сэндвича. — Так что и где ты сделал с моим трикстером? Соблазнившись его примером, Виктор подцепил тонкий ломтик ветчины, обернул им крекер и с удовольствием отправил эту бесхитростную закуску в рот. — Ты обещал мне торг, — напомнил мужчина. — Впрочем, на самом деле ни одна ставка не сыграет, так что попробуй хотя бы на время расслабиться. К тому же я не хочу, чтобы тебе было неловко и, поскольку мне кажется, нам действительно необходимо обсудить наши отношения, позволь мне начать первым. Наблюдая за тем, как Дум расчищает пространство перед собой, Тони на миг задумался над тем, как поступить, если он попытается взять его за руки. Подобный жест не вызвал бы у него ничего, кроме раздражения, но открыто продемонстрировать что-то подобное в текущий момент означало бы признать автоматическое поражение, а значит, принять выгодные противнику условия. К счастью, Виктор не сделал ничего подобного. Оставив стол совершенно пустым перед собой, он спрятал руки под стойкой и снисходительно взглянул на гения, будто догадывался о природе его размышлений и это его забавляло. — Прежде у меня не было возможности поблагодарить тебя за то, что ты сделал для моей страны, так что я хочу сделать это сейчас, — торжественно произнес Дум. — После нашей совместной поездки в Латверию я всерьез задумался о том, чтобы изменить свою жизнь. — И захватил страну, — кивнул Старк. — Кто бы мог подумать, что попойка в цыганском таборе у костра может привести к подобному? Усмехнувшись, Виктор покачал головой, казалось, ничуть не смущенный замечанием гения. — В тот вечер ты сказал очень хорошую фразу, которая стала для меня путеводной звездой на многие годы, — продолжил Дум. — Позволь, я процитирую: «Не открытия делают нас великими, и даже не то, ради чего мы всё начинаем. Последствия — вот, что увековечивает имя в истории». — Я это сказал? — искренне удивился Тони, вскинув брови. — Сколько мы тогда выпили того цыганского пойла? Впрочем, не важно. Мне кажется, ты понял меня превратно. Сдвинув в сторону от себя упаковку ветчины и полупустую пачку крекеров, он сделал вид, будто наелся, но на самом деле усилившееся дурное предчувствие лишило его всякого аппетита. Нездоровую увлеченность Виктора прошлым Старк всегда считал потенциально опасной. Временами ему даже казалось, что Дум буквально зациклился на определенных событиях и все происходящее оценивал исключительно через призму давно минувших событий. В общем смысле гению не было до этого никакого дела, но всякий раз, когда это задевало лично его, а в последнее время это случалось пугающе часто, мужчина напрягался, интуитивно предсказывая, что добром это не кончится. — Я понимаю твое смущение, но не отказывайся от положенной тебе славы. Тебя могли бы почитать героем Латверии, если бы ты позволил мне сделать это, — непривычно мягко произнес Виктор. — Предложенное тобой инженерное решение по улучшению уже существовавшей тогда оборонительной крепости легло в основу современного Думштадта. — А сейчас ты скажешь, что Дум ужасно мне благодарен, — усмехнулся Тони, откровенно высмеивая его привычку на людях говорить о себе в третьем лице. — Я даже не помню этого. Возможно, я накидал пару идей на салфетке, просто, чтобы поддержать разговор, но мне бы и в голову не пришло, что все это вдохновит тебя на чертову революцию и захват власти в стране, Вик. Скольких ты убил, чтобы прийти к этому? Опустив взгляд, Виктор всего мгновение выглядел обескураженным его словами, но уже через мгновение вернул себе совершенно невозмутимое выражение лица и продолжил с прежней уверенностью. — Эти жертвы не напрасны, Тони. Я предпочел бы избежать их, будь это возможно, но тогда у меня не было выбора. Я строил великое будущее, чтобы однажды оно стало прекрасным прошлым для всех нас. Порой откровенное безумие в его словах пугало Старка, и этот момент также не стал исключением. Идея создания идеального мира на крови несовершенного общества сама по себе являлась призраком современной цивилизации, возникая время от времени то в одном её уголке, то в другом. Однако сейчас страх питал его неугасающий гнев, поэтому гений остро и быстро реагировал на подобные вызовы. — Слушай, я не разделяю твоих убеждений, но не осуждаю. На самом деле все это меня вообще не касается, во всяком случае до тех пор, пока не становится достаточно личным, — сведя брови на переносице, решительной скороговоркой произнес Тони. — Я настоятельно рекомендую воспользоваться моим чертовски щедрым предложением и просто сказать мне, где Локи. Давай, Вик. Пусть уже сейчас все это станет прекрасным прошлым, и мы все пойдем дальше. Дум выглядел разочарованным. Взгляд серых, как грозовое небо глаз затуманился и всего за одно мгновение сделался мрачным, и даже как будто лишился своего обычного блеска. Задумчиво погладил ямочку на подбородке, мужчина бездумно и совершенно рассеянно коснулся шрама на лице, а затем как-то особенно растерянно посмотрел на гения перед собой, будто увидел того впервые, внезапно разглядел по-настоящему и теперь не был уверен, что все так же, как и прежде, в нем заинтересован. — Ты ничего не понял, — тихо произнес Дум, выглядя при этом неприятно удивленным. — Наверное, этого следовало ожидать, но я надеялся… Однако не страшно. Я объясню. Задушив рвущий из груди крик отчаяния, Старк шумно вздохнул и, сдавив пальцами переносицу, прикрыл ладонью глаза. Они заходили на этот круг уже немыслимое количество раз и свои подозрения в душевном нездоровье мужчины гений стал считать абсолютно обоснованными. Хуже всего было, что с каждой минутой, проведенной с ним наедине, гений все больше опасался за себя. Сохранять стойкость ему становилось с каждой минутой труднее. — Ты помнишь, как мы познакомились? — проигнорировав то, как Тони при этом со свистом втянул воздух сквозь плотно сомкнутые зубы, Виктор продолжил, не нуждаясь в ответе. — Для меня эта выставка была единственным шансом получить достойную работу в Штатах. Я вложил все имевшиеся у меня тогда средства в разработку первого прототипа думбота. Это изобретение должно было стать прорывом. Я отлично помню, как ты подошел к моему стенду и, посмотрев всего несколько минут, предложил пару простых улучшений, которые я мог сделать прямо там. Сначала мне показалось, что ты сделал это специально, чтобы посмеяться надо мной, но почти сразу я понял, что это не так, и последовал твоему совету, хотя ты даже не позволил мне поблагодарить тебя: тут же пошел дальше, будто для тебя это ничего и не значило. Признаюсь, мне было сложно понять это, но я был слишком поглощен предстоящим открытием, чтобы думать о чем-то ещё. Тони отлично помнил ту студенческую выставку, организованную Сентябрьским фондом, учрежденным его отцом на базе MIT. То, что Говард использовал в названии строчку из песни, которую больше всего любила мама, необъяснимым образом раздражало, ведь всякий раз, когда Мария тихонько запевала её, часто наигрывая простую мелодию на пианино, Говард с раздражением просил её не делать «этих сентиментальных глупостей». Сам гений любил и ненавидел эту песню до сих пор. Несмотря на то, что за инструментом он не сидел ровно с тех пор, как погибли его родители, в памяти бережно хранились её ноты и, едва заслышав её по радио или в публичных местах, сам того не замечая, он принимался незаметно наигрывать мелодию, перебирая пальцами в воздухе. Идея возродить этот фонд пришла ему в голову не так давно. В прошлом году, выступая перед студентами, он анонсировал, что программа вновь действует, а значит, все их проекты получили финансирование и шанс на путевку в светлое будущее. Сказать это вслух оказалось гораздо сложнее, чем Тони себе представлял: во-первых, потому что в ту минуту Пеппер не было рядом и ему не с кем оказалось разделить свою неизбывную тоску, а во-вторых, потому что это лишь глубже окунуло его в раздразненные дерзкой и отчасти самонадеянной демонстрацией возможностей М.О.Р.Г. воспоминания. Тогда он в очередной раз убедился в том, что и годы спустя эта боль не стала слабее. Никакая терапия или самые современные методы борьбы с психотравмами не могли помочь ему забыть то ломающее чувство потери, с которым он проснулся утром после Рождества и до сих пор пытался научиться жить. — Говард был настоящим богом для всех собравшихся в тот день, — воспринимая молчание Старка, как готовность слушать его, продолжал Виктор. — Каждый надеялся, что заметят именно его. За пару минут до начала я понял, что все-таки перенервничал и, чтобы все не испортить, все-таки решил выйти и подышать воздухом. Именно тогда я услышал его разговор с Ридом и ещё одним устроителем выставки. Ты помнишь Хэнка Пима, Тони? Он был другом твоего отца тогда, но позже их дороги разошлись. Кажется, они серьезно поссорились. Впрочем, тогда они работали вместе, искали новые таланты. Им понравился Рид Ричардс с его чертовой машиной времени. Подумать только! Ведь это даже звучало бредово, но они поверили ему. Пим выглядел ужасно заинтересованным, а Говард просто позволил ему убедить себя в том, что этот проект — это именно то, что им нужно. Они выбрали его вне конкурса, и все, что им оставалось — найти того, кому вручить чертов кубок. Тони не помнил Хэнка Пима, во всяком случае настолько хорошо, чтобы в его памяти остались хоть какие-то события, тесно связанные с ним. По этой же причине довольно агрессивный выпад Муравья в Рафте не побеспокоил его: мнение малознакомых людей Старка не волновало. Говард нередко упоминал его, но в последние год своей жизни все чаще в негативном смысле. Однако гений был так же далек от дел отца, как Плутон от звания планеты: однократно отлученный от этой привилегии, он оставил всякие попытки стать посвященным в детали семейного дела. И все же немного о том, чем занимался этот ученый, ему было известно по дневникам, которые остались от Говарда. В них отец не слишком подробно, но упоминал исследования Хэнка. В частности, речь часто заходила о довольно отчаянных и смелых молекулярных экспериментах, а также о квантовых исследованиях. Пожалуй, если бы не протекция Щ.И.Т.а, в те годы, а тогда на дворе стояли шалые семидесятые, подобные изыскания, стань о них известно массам, могли бы стоить Пиму всего: имени, степени, положения в обществе. В противовес этому имя Рида Ричардса уже сейчас было на слуху и, конечно, Тони знал о нем не понаслышке. Пожалуй, в научном сообществе не осталось ни одного человека, кому не было бы известно о его трудах и о том, какой прорыв ему удалось совершить в последние несколько лет. Научная работа о переосмыслении природы атома привела его к успеху в кругах не только матерых ученых, но и среди молодежи. У многих его книги лежали на столе вместо Библии, а за автографом выстраивались такие очереди, что даже Джордж Р. Р. Мартин мог бы ему позавидовать. Организованный им пару лет назад штаб Фантастической четверки по соседству с Башней Мстителей выглядел весьма внушительно. Большая часть исследований, которые проводил Ричард, были строго засекречены, да и его самого уже давно никто не видел на публике, но, поскольку всем был хорошо известен его довольно специфичный характер, никто особо не скучал по обществу зазнайки-учёного, и того факта, что в минувшем году его признали умнейшим человеком планеты, было достаточно, чтобы Тони также не искал с ним встречи. — Я знал, что для тебя это было ужасно важно. Видел по твоему лицу, но ничего не мог сделать, — неумолимо продолжал рассказывать Дум. — В том же разговоре Хэнк Пим предложил твоему отцу отдать приз тебе, но Говард был против. Он сказал, что по праву рождения ты получил достаточно преференций и лучше наградить кого-то другого, чтобы у тебя не атрофировалось ощущение конкуренции. Ты всегда должен знать, что рядом может быть кто-то лучше тебя, чтобы стремиться к большему. Тогда они выбрали меня. Иностранца, удобного человека, чтобы отделаться простой наградой и отсутствием существенного вознаграждения. Впрочем, мне повезло: все же небольшую сумму я получил, и этого хватило, чтобы вернуться в Латверию и закрыть кое-какие долги, но это было совершенно не то, на что я рассчитывал. Равно как и ты. Взбешенный тем, как Виктор внезапно уравнял их, да и вообще тем фактом, что ему в очередной раз пришло в голову копаться в прошлом, Старк выразительно нахмурился и гневно посмотрел на мужчину. — Какого черта? Все это было много лет назад! Мы выросли — страшно сказать, Вик, нам на двоих почти сотня, — стали теми, кто мы есть. Какой смысл вспоминать все это? Терпеливо вздохнув, Дум наклонился вперед и внимательно заглянул в его глаза. — Разве тебе никогда не хотелось исправить ошибки прошлого, Тони? Вопрос застал его врасплох. Он повис в воздухе и, поскольку ответ не последовал в течение продолжительного времени, между собеседниками воцарилась напряженная тишина. Виктор пристально наблюдал за Старком, отмечая про себя малейшие изменения в его лице и взгляде, но едва ли мог сказать что-то более конкретное, кроме того, что совершенно очевидно мужчина крепко размышлял над его словами. Наконец, медленно облизнув пересохшие губы, гений запрокинул голову и глубоко вдохнул. Ему следовало очень тщательно подбирать слова, прежде чем те сорвутся с его языка, но мужчина никогда не был особенно хорош в этом искусстве. — Хорошо. Думаю, я понял, к чему ты ведешь, — уклончиво произнес Тони и то, что у него не нашлось более подходящих слов для того, чтобы увернуться от признания, сказало Думу гораздо больше, чем если бы даже он нашел в себе мужество быть до конца откровенным. На самом деле эта неловкая попытка обойти неудобную тему открыла ему гораздо больше, чем Виктор рассчитывал и, не скрывая своей радости, он довольно кивнул, побуждая мужчину продолжить. — Только это не сработает. На самом деле Дум ожидал чего-то подобного, поэтому его нисколько не тронули слова Старка. Снисходительно усмехнувшись, мужчина покачал головой и вернулся к своему немного остывшему кофе, в пару глотков осушив чашку. — Почему? Потому что тебе сложно поверить в это? Понимаю. Для тебя подобные вещи лежат в плоскости более близкой к магии, которую ты все ещё рьяно отрицаешь, хотя это довольно глупо, учитывая твои знакомства, но я не стану сейчас тебя осуждать за это или пытаться переубедить. Предположу лишь, что ты не рискнешь ставить под сомнение научность открытия Ричардса. — Я должен поверить, что машина времени — рабочий инструмент? — сморщившись, уточнил Тони, устало опустив голову вниз и чуть склонив её набок под рукой. — Это прототип, Вик. Не впервые имея дело с упрямством гения, Виктор нисколько не удивился его попытке продолжить этот спор. — Точно таким же прототипом своего времени был дуговой реактор, но ты доказал всем, что это не просто смелая мечта — реальное будущее, меняющее правила игры во всей мировой энергетике, — напомнил Дум. — Почему тебе сложно поверить в то, что таких открытий может быть несколько? Ричардс создал не просто работающую машину: он уже с успехом опробовал её, так что я знаю, о чем говорю, Тони. Прикрыв глаза, Старк попытался сохранить хотя бы видимое спокойствие. Весь этот разговор ни на мгновение не приблизил его к выяснению местонахождения трикстера, и тот факт, что Виктор продолжал водить его за руку по лабиринту своего безумия, ему не нравился. Кроме того, мужчина был абсолютно уверен, что не хочет знать слишком много подробностей его плана: это могло иметь совершенно ужасающие последствия. — Ладно, Вик, я не буду спорить, — уступил Тони и, откинувшись на спинку барного стула, поднял ладони вверх до уровня груди. — Ты пытаешься сказать мне, что Ричардс удачно косплеит Эммета Брауна и я тебе верю. Меня не слишком волнуют детали, как и все то, что никак не связано с моим вопросом. Полагаю, ты хотел сказать мне что-то более важное? Постучав пальцами по столу, Дум ненадолго задумался. Выглядел он при этом весьма озадаченным и, не понимая причин, Старк напрягся, пытаясь просчитать вероятности дальнейшего развития событий. Непрестанно все это время размышляя над тем, что могло произойти, гений был почти уверен в том, что Локи по-прежнему находился в Латверии. Теоретически он мог бы отправиться за ним прямо сейчас, но отчего-то ему казалось, что Виктор позаботился о том, чтобы все было не так просто. Именно эта причина не позволяла ему сорвать эти затягивающиеся переговоры. Предполагая худшее, Тони мог поверить в то, что от его поведения в перспективе зависели жизнь и благополучие трикстера, который оказался в этой ситуации исключительно по его вине. — Меня беспокоит, что ты никак не можешь уловить суть, — наконец признал Дум. — Впрочем, я могу объяснить это тем, что тебя слишком сильно занимают посторонние мысли. Видишь ли, Тони, на самом деле я не намеревался посвящать тебя в мелкие детали моего плана. Его реализация должна была стать подарком тебе. Возможно, самым дорогим из всех, которые ты когда-либо получал, ведь я собирался преподнести тебе второй шанс. Брови гения красноречиво взметнулись вверх. Гротескно распахнув рот в почти идеальном овале, он замер на мгновение, а затем совершенно обескураженно мотнул головой. — Что? Виктор, похоже, остался вполне доволен произведенным эффектом и больше не ощущал прежнего расстройства из-за изменившихся планов. Вместо этого, поднявшись из-за стола, он по-хозяйски направился к кофемашине, чтобы приготовить им ещё напитки. — Мы ведь с тобой во многом похожи: трудное детство, боль утраты, предательство самых близких. Словом, это был длинный путь становления. Нам пришлось приложить немало сил для того, чтобы сделать себя теми, кто мы есть сейчас. Эта родственность душ всегда привлекала меня. Он достаточно долго выбирал программу для приготовления кофе, поэтому стоял спиной к Старку и не видел, как у того с каждым его словом менялось лицо. Рассеянно окинув взглядом кухню, Тони пораженно провел ладонью по губам и снова взглянул по сторонам, будто до последнего надеялся отыскать подходящий и достаточно тяжелый предмет, чтобы хорошенько приложить им Дума по голове. Конечно, это не решило бы разрастающихся, как снежный ком проблем, но точно доставило бы ему настоящее удовольствие. — Я выбрал капучино, ты не против? — обернувшись, Виктор подарил ему легкую улыбку и, не получив никаких возражений по поводу напитков, направился обратно к стойке. Устроившись на прежнем месте, он доверительно сложил руки уголком над столом. — Так вот, позволь, я продолжу. Видишь ли, все эти годы я считал произошедшее с нами ошибкой. Это было несправедливо, не находишь? Нас заставляли страдать, чтобы затем обвинить в несовершенстве искалеченных душ. Все это время я мечтал исправить это. У меня было множество идей как это сделать, но все они сводились к классическому возмездию, а этого мне казалось недостаточно. Я хотел большего. — И ты решил, что открытие Рида — это отличный шанс переписать прошлое, — тихо продолжил за него мысль Старк, когда смог побороть в себе нежелание признавать Дума сумасшедшим. — Виктор, я не люблю повторяться, но, уверяю, трилогия «Назад в будущее», хоть и входит в топ моих любимых фильмов в этом жанре, все же не привлекает меня настолько, чтобы я хотел почувствовать себя её героем. То, что Дум находил его попытки сказать что-то очень важное, облекая это в форму доступной шутки, очень смешными, немного радовало, так как давало шанс на то, что ещё не все потеряно, но в тоже время пугало бесперспективностью в этом направлении. — В юности ты был очень похож на Марти, — все ещё посмеиваясь, он изящно развел ладонями, а затем снова соединил подушечки своих аристократически длинных пальцев в острый уголок. — Я понимаю, что сейчас тебе трудно принять все это разом и, поверь, я бы хотел, чтобы все было по-другому, но нам часто приходится в жизни исходить из реальных условий, решая сложные задачи, так представим, что это одна из них. Сработавший сигнал кофемашины отвлек мужчину, а заодно предоставил Тони ещё одну так необходимую ему возможность побыть пару мгновений наедине со своими мыслями и эмоциями. Вероятно, он должен был позаботиться о том, чтобы никак не выдать себя, но происходящее не на шутку начинало его пугать. Немного утешало лишь то, что все это время за ними зорко наблюдала Пятница и, если произойдет что-то действительное плохое, то она сможет вовремя направить помощь. — Так ты согласен с тем, что у нас с тобой были довольно симметричные истории в прошлом? — поинтересовался Дум, принеся две чашки с кофе, каждая из которых была украшена аккуратной молочной пенкой. Факт того, что мужчина ничего не знал о его вкусовых пристрастиях и умудрился среди всего многообразия выбрать тот вариант, который нравился ему меньше всего, неожиданно приободрил Старка. Зычно ухмыльнувшись, он покрутил чашку на блюдце, а после задумчиво фыркнул и посмотрел на своего собеседника совершенно другими глазами. Возможно, впервые Тони увидел перед собой не просто одержимого прошлым человека, но и по-настоящему несчастного, запутавшегося мужчину, которого смелые идеи завели на опасные тропы, неизменно ведущие к тупику. — Твою мать убили по ложному обвинению в колдовстве, да? — припомнил гений. — Отец так и не оправился от потери, запил, начал подворовывать, из-за чего вас с ним выгнали из табора. Вскоре он умер, так что тебе пришлось самому о себе заботиться. Сколько тебе тогда было? — Семнадцать, — несмотря на явную попытку сохранять спокойствие, голос Виктора чуть заметно дрогнул. — Я никогда не винил его за то, что произошло с нами. Он был раздавлен горем. Однако я всегда считал, что любовь — это слабость. — Так твой отец был слабым? — ухватившись за эту деталь, тут же уточнил Тони. Втянув щеки с такой силой, что они запали под высокими и острыми скулами, сделав его лицо по-настоящему грубым, Дум вскинул голову и посмотрел куда-то вдаль, поверх своего собеседника, но затем вернулся взглядом к нему, и уже в ту минуту Старк знал наверняка: ему удалось добраться до сути, разгадка была рядом. — Он не был совершенен, — сухо произнес Виктор, — но это не делало его хуже, чем прочие. Догадка была поразительной и ужасающей одновременно. Подавшись вперед, Тони нахмурился и пристально всмотрелся в непроницаемое лицо Дума. — Между нами ничего общего, — пользуясь случаем, пригвоздил Старк. — Впрочем, это не важно. Так вот что ты задумал. Тебе нужна машина времени Рида и Экстремис, чтобы не только исправить все ошибки прошлого, но и реализовать свою безумную идею: сделать общество совершенным? Хочешь отформатировать историю? Немного растерявшись под его натиском, Виктор на миг замер, а затем расслабленно улыбнулся и покачал головой с почти видимым облегчением. — Мне всегда нравилось в тебе то, что ты умный, — кивнул мужчина. — Теперь, когда ты наконец-то все понял, представь какие возможности это открывает перед нами! Зарывшись пальцами в волосы, Старк ощутимо дернул себя за корни на затылке и на долю секунды прикрыл глаза. Существовала ли хотя бы крошечная вероятность того, что он по-прежнему не пришел в себя, и происходящее — чертов сон, сюрреализм комы или что-то подобное, навеянное, к тому же магией трикстера? Пожалуй, Тони бы многое отдал, чтобы это было именно так. — Послушай, я просто должен убедиться в том, что ты действительно разделяешь понятия насильственной монархии в стране и фактического порабощения целого мира, — протараторил Тони и, растерев лицо ладонями, сгорбился над столом. — Ты на полном серьезе предлагаешь махнуть в прошлое, заразить людей Экстремисом, чтобы позже подкорректировать часть событий, а затем взять полный контроль надо всем, что происходит в мире? Не долго думая, Дум согласно кивнул, сделав глоток кофе, с особенным удовольствием облизнув молочную пенку с края чашки. — Ты сумасшедший, — резюмировал Старк. — Вик, это полное безумие. Знаешь, я думал, что твой план насчет стран третьего мира полный отстой, но сейчас он мне кажется детской забавой на фоне того, что ты в действительности задумал. — Тесты показали себя довольно успешно, — удивленно пожал плечами мужчина. — Не понимаю, почему ты так завелся? Страшно признаться, что тебе бы этого хотелось? Разве Альтрон — это не попытка прийти к тому же, только другим путем? — Не пытайся уравнять нас! Мы с тобой не одно и тоже, не единое целое! Это какая-то больная фантазия, Виктор! — не выдержав, вскричал Тони, взмахнув руками. В ответ на его довольно яркий выпад, Дум лишь безмятежно пожал плечами, всем своим видом дав понять, что при любом раскладе не изменит мнения, а возможно, ещё больше утвердиться в сделанных им прежде выводах. — Я понимаю, ты не любитель говорить о провалах. Оставим это, — уступил Виктор, ясно дав понять, что эта уступка — прямое следствие его личной лояльности и не более. — Я знал, что у тебя духу не хватит повторить этот эксперимент, поэтому хотел сделать подарок, когда все было бы уже готово. Ударив ладонью по столу, Старк вытянулся вперед на половину корпуса и угрожающе навис над собеседником. — Мне не нужен такой подарок! — повысив голос в попытке достучаться до него, твердо объявил Тони. — Пойми ты, наконец, все, что уже случилось — это прошлое. Его не нужно менять или возвращать. Мы должны жить настоящим, стремиться вперед, в будущее, но никак не назад! — Именно поэтому ты спонсировал проект Бэка по созданию М.О.Р.Г. и принял участие в первых тестах лично? — не теряя спокойствия, поинтересовался Виктор. — Не прошлое ли привело тебя к этому, м? Невозможность отпустить некоторые события, которые ты раз за разом пытался исправить в собственном воображении. Поступить иначе. Я прав? Вспылив, гений вскочил на ноги, потеряв всякую возможность удержать себя в условно статическом положении, и заметался по кухне, пытаясь восстановить сбившееся от гнева дыхание. Возможно, по-своему Виктор был прав, но то, что он пытался уличить его в двойных стандартах, искажая истинный смысл… — Бэк? Квентин Бэк? Полагаю, мы говорим про одного и того же проходимца, которого я поймал за кражей моих технологий и попыткой приторговывать ими на стороне, — прошипел Старк. — Неужели ты нанял этого засранца? Пригрел на груди в паре с кем? Джастином Хаммером? Опальным торговцем оружием без принципов и фантазии. Все это время ты стоял за этим, Вик! Ты лжешь, крадешь, убиваешь и ради чего? Достижения великой цели по созданию идеального мира? На чем ты собрался его строить? На крови и страхе? — Материалы самого прочного социального фундамента, — невозмутимо отозвался Дум. — Осуждаешь меня? После всего, что было с тобой? Я могу подарить тебе чистую книгу, Тони. Историю, в которой не будет ни Афганистана, ни Обадайи, ни Киллиана. Только то, что ты сам захочешь вписать на её страницы. Говард выберет тебя, ты сможешь ощутить какого это — быть любимым сыном, спасешь родителей и встретишь с ними то самое Рождество… — Заткнись. От тяжелого и хриплого дыхания грудь Старка ходила ходуном. Окончательно сорвав голос, он шелестел тихим свистом, но даже это нисколько не умаляло угрозы в его тоне. Кровь играла на щеках мужчины яростным румянцем, а глаза, беспросветно черные, сияли такой чистой, концентрированной злостью, что, расходящиеся от них искры были почти видимыми. Мозолистые пальцы мелко подрагивали, и трудно было себе вообразить, каких трудов ему стоило не облачиться прямо сейчас в свой костюм и не покончить с Думом и его извращенными идеями об идеальном мире. — Сколько раз ты пытался сделать это? — вкрадчиво продолжил Виктор. — Загонял эту боль в подкорку, менял детали, пытался найти оправдание или хотя бы объяснение тому, что произошло. Я могу дать тебе больше. Вместе мы сможем исправить абсолютно все. Разве ты не хочешь снова увидеть их? Попрощаться с отцом перед тем, как он в свой срок тихо уйдет, без боли и страданий? Вновь услышать ту самую песню, которую так часто пела тебе мать? Мысль о том, что все это время Дум следил за ним, наблюдал, как самый настоящий маньяк, поразила его. Должно быть он ослеп на какое-то мгновение, поскольку он совершенно не помнил того, как ринулся вперед, но уже через мгновение, обрушив на Дума сильный удар, Старк целился в него из перчатки, совершенно не чувствуя боли в разбитых костяшках под скрывшим их металлом. Все произошло так быстро, что, медленно подняв голову, Виктор тоже далеко не сразу смог сориентироваться. В ушах мужчины стоял упругий звон после сильного удара в челюсть, от которого он не успел закрыться. Вытерев кровь с разбитой губы, он вскинул голову, и смело взглянул в глаза гения. — Тебе мало того шрама, что ты уже оставил на моем лице? — усмехнулся Дум. — Насилие выдает в тебе слабость, Тони. — Ты заработал этот шрам только по собственной глупости, — прорычал Старк. — Я говорил, что конструкция твоего думбота требует доработки, но ты захотел провести пилотный запуск. Та деталь могла оставить тебя и вовсе без глаза, но в этом не было моей вины. — Разве не ты установил её? — улыбнулся, Виктор, поглаживая тонкую полоску на щеке. — Впрочем, я никогда не был в обиде на тебя. Все эти годы он напоминал мне о том, что никто не может быть идеален. Даже ты. Немного протрезвев, да и прекрасно понимая, что так ему не добиться главной цели, Старк медленно опустил руку в перчатке, но избавляться от неё не стал. За стойку он также не вернулся. Отойдя в сторону, гений налил себе холодной воды из-под крана и сделал пару глотков, надеясь, что это поможет унять жар в груди. — Все эти годы, наблюдая за тобой со стороны, я думал о том, что вероятно, никогда не буду достаточно хорош, чтобы дотянуться до этой высоты. Меня утешало лишь то, что у нас будет второй шанс и, получив свой, я смогу, наконец, все сделать правильно. — Так ты просто хотел быть мной? — криво усмехнулся Тони и опрокинул в себя вторую половину воды из стакана. — Ты убедил себя, что мы похожи, зациклился на этой идее и все это время гнался за несуществующей мечтой, Вик. Пойми же наконец: между нами ничего общего, а у тебя есть все необходимое, чтобы жить полноценно и счастливо. Ты получил страну, достиг благополучия, отомстил своим обидчикам — что ещё тебе нужно? Оставь меня в покое со всеми моими проблемами. Я не хочу, чтобы мою жизнь улучшали или переписывали. Хочешь сделать мне подарок? Просто скажи, где Локи, и вали к черту — я хотел сказать в свою Латверию — из моего дома и страны. Потрясенно покачав головой, Дум отказывался признать свое поражение. Поднявшись на ноги, он шагнул вперед, но не рискнул приблизиться к гению больше, чем на пару шагов. Неловко замерев по центру кухни, он всплеснул руками и в отчаянной надежде посмотрел на мужчину, все ещё рассчитывая, что тот изменит свое мнение. — Почему ты отказываешься от моего предложения? Разве тебе не хочется избежать всех этих потерь? На разных этапах жизни у тебя отнимали самое ценное. Мы можем повернуть время вспять и все это вернуть. Контролируя человечество, мы сделаем мир лучше: сократим количество войн, установим порядок, локализуем кризисы. — Это утопия, Вик, — устало вздохнул Старк. — Я понимаю, ты грезишь идеалом, но этого никогда не будет. Пойми, даже если я признаю, что это возможно, все то, о чем ты говоришь, по-своему приведет лишь к новым катастрофам. Избегая одних бед, ты подвергнешь этот мир другим угрозам, потому что все нити событий слишком тесно связаны друг с другом. Так или иначе, каждая из них приводит нас к определенным моментам в жизни и, пытаясь скорректировать все плохое, ты также навсегда изменишь и хорошее. Ничто уже не будет прежним. Например, если бы не плен в Афганистане, то я бы, возможно, никогда не доработал технологию реактора, потому что этот проект изначально считали коммерчески провальным, и мне это было не нужно, не интересно. Выберет Говард меня на той выставке — ты не получишь деньги, не вернешься в свою страну и не станешь её правителем без должной мотивации всего через несколько лет. Не будет на земле новых войн — вооружение не будет развиваться должным образом и в 2012 году мы не сможем отразить нападение Читаури. Я могу привести ещё множество таких примеров, но суть одна: ни ты, ни я не можем взять на себя ответственность за историю. Никто не должен переписывать прошлое. Обессилено опустив плечи, Дум покачал головой и опустил взгляд, размышляя над пламенной речью гения. Ему тяжело было это признавать, но во многом Тони оказался прав. Всем своим существом Виктор по-прежнему сопротивлялся этой идее, но, кажется, у него попросту не было другого варианта, кроме как отступить. Во всяком случае, прямо сейчас. — На самом деле, я надеюсь, что ещё не слишком поздно, чтобы все исправить, — тихо и совершенно безрадостно хмыкнул Виктор. — Я не должен был рассчитывать, что ты поймешь, но совершил ошибку. Согласен, сейчас у меня нет выбора и я должен сдаться, но не рассчитывай, что я откажусь от этой цели в будущем. — Откажешься, — уверенно возразил Старк. — Я лично прослежу за этим, будь уверен. А теперь скажи мне, где Локи, и покончим со всем этим. Устало улыбнувшись, Дум покачал головой, внутренне пораженный тому, как твердо и упрямо гений стоял на своем. Несмотря ни на что, он не был готов отказаться от своих целей и, что трикстер каким-то образом оказался в списке его личных приоритетов, изумляло. — Ты так мало о нем знаешь, но все равно слепо ему доверяешь. Почему? — искренне поинтересовался Виктор. — Впрочем, знаю, что не ответишь. Просто никак в толк не возьму, чем этот ледяной великан смог тебя покорить. — Клянусь, Вик, я сыт по горло твоими выкрутасами, — раздраженно отмахнулся Тони. — Давай, скажи мне, как я могу его найти, и поставим на этом точку. Я обойдусь без деталей. Прищурившись, Дум все-таки не удержался и рассмеялся. Приложив руки к груди, он попытался вдохнуть поглубже, но снова шкодливо захихикал и ему потребовалось чуть больше времени, чтобы успокоиться, чем Старк готов был ему выделить. Терпение гения трещало по швам. — На самом деле это и правда безумно забавно, — улыбнулся Виктор. — Сам знаешь, по объективным причинам мне совершенно очевидно, что вас связывают куда более тесные отношения, так что я ума не приложу: ты осознанно позволил так себя обмануть или это гениальный трюк с его стороны? Ты же буквально спишь с тем, о ком ничего не знаешь. — А вот это уже тебя не касается, — усмехнулся Старк, нелогично развеселившись из-за резкой смены темы в их, внезапно ставшей слишком личной беседе. — Лучше забудь об этом и не заставляй меня припоминать это тебе. Ты будешь разочарован. Виктор собирался сказать ему кое-что ещё по этой теме, однако у него неожиданно зазвонил телефон. Они настолько увлеклись разговором, что сигнал из внешнего мира показался чем-то инородным. Пораженно замерев, им потребовалось некоторое время, чтобы сориентироваться. Наконец, вытащив смартфон из кармана и взглянув на экран, Дум тут же посерьезнел, даже нахмурился и, ответив на вызов, не произнес ни слова, слушая своего невидимого собеседника, который, похоже, привык к этой особенности. Их разговор не продлился и минуты, как вдруг мужчина до хруста пластика сжал телефон в руке и переменился в лице. — Не смейте делать этого, — угрожающе произнес Дум, глядя на Старка так, будто в эту самую минуту отчаянно нуждался в его помощи. — Планы изменились. Выслушав короткий ответ и, судя по нетерпеливой дрожи губ прервав его на полуслове, Виктор рыкнул: — Вы должны были ожидать моего сигнала. Договориться с невидимым собеседником у него очевидным образом не вышло. Сбросив вызов, Виктор глубоко и крайне напряженно вздохнул, а затем без прежнего веселья посмотрел на Старка и, словно подросток, застуканный за мелкими пакостями, понуро хмыкнул. — Похоже, я ошибся не только в тебе, но теперь мне нужна твоя помощь. Тони нутром чувствовал, что эта просьба не сулила ему ничего хорошего, и все же, если ради достижения собственных целей ему придется позволить Виктору втянуть себя в очередную сомнительную историю, он позволит этому случиться. Посчитав, что наступил самый подходящий момент для финальных торгов, Старк согласно кивнул и решительно шагнул вперед. — Скажи мне, где Локи? Об остальном договоримся, — цепко впившись в него взглядом, с нажимом просипел гений. — Ну, что ты с ним сделал? После короткого разговора по телефону Виктор все ещё выглядел растерянным и совсем немного подавленным. Казалось, теперь ему стало значительно труднее выносить напор со стороны миллиардера, поэтому, когда с тяжелым вздохом, мужчина все-таки сдался, Старк не почувствовал радости от долгожданной победы. Триумф вышел смазанным из-за стойкого ощущения надвигающейся катастрофы. — Он хотел, чтобы я поделился с ним всем, что мне известно о Камне времени, и я сделал это. Согласись, было бы крайне глупо попытаться обмануть Бога лжи, так что мне пришлось использовать ту правду, которая смогла бы его заинтересовать. Нетерпение на лице Старка отразилось весьма агрессивной гримасой, поэтому Дум торопливо продолжил: — Латверия стоит на реке, чьи воды впитали в себя древнюю магию. Свое начало в далеком прошлом она взяла из ледников, которые сковывали эту землю. На старом наречии её называли Йотунской кровью, поэтому я решил проверить теорию. Наблюдая за ним, Виктор испытывал смешанные чувства из-за того, что гений, похоже, и впрямь мало что понимал. С одной стороны мужчина торжествовал, ведь ему удалось найти уязвимое место в отношении этих двоих, чтобы хорошенько уколоть этим Старка, но с другой, вероятно, сейчас все это играло исключительно против него. — Твой драгоценный трикстер — йотун, древнее существо, выходец из самых мрачных историй Асгарда. Подобных ему боялся даже Один, а ты не потрудился выяснить о нем ничего, кроме того, что есть в вашей картотеке, прежде чем пустить его в свое сердце, — обвинительно произнес Дум. — В твоей системе приоритетов он занимает первое место? Пожалуй, даже интересно, кого ты выберешь: монстра, пригретого на груди, или мальчишку, за которым ты присматриваешь в надежде искупить свои грехи? Питер его зовут? Малыш Питер Паркер, я ведь не ошибся? Опешив, Тони слегка качнулся вперед, будто мог потерять равновесие, но ему удалось сохранить баланс. В уголках безрадостно дрогнувших губ проступила горечь, а на чуть побледневшем лице отразилась усталость. Однако, все же сумев взять себя в руки, Старк выпрямился и смерил Виктора холодным взглядом, скрыв от него свои эмоции. — Теперь я позвоню, а затем ты расскажешь мне всё с самого начала. В подробностях.

***

Найти его было не сложно. Сосуществование в одной социальной группе способствует невольному сближению, активируя почти забытые в современном обществе инстинкты, близкие к животным. Тогда определение себе подобного происходит по невербальным признакам, особым приметам, расшифровка которых недоступна прочим окружающим. Несмотря на то, что жизнь вела их разными тропами, у каждого они были достаточно кривыми, чтобы в конечном итоге оба оказались на одной тёмной улице. Тесный мир наемников неохотно принимал в свой круг новичков, но при определенном раскладе и нужных навыках быстро затеряться в его флоре и фауне было не так уж и трудно. Особенно высоко ценилось умение вовремя заткнуть совесть и, поскольку они оба в нужной мере обладали этой способностью, проблем с поиском своего места у них не возникло. Однако можно ли было сказать, что они состоялись? Однозначного ответа на этот вопрос у Брока не было. Рамлоу уже давненько не был в этой части города, но отличительной особенностью низов всегда являлось постоянство: ни время, ни прогресс не имели власти над грязью. Она постоянна и неизменна, однако, что ещё важнее, способна поглотить любого, кто осмелится ступить на её территорию. Двигаясь тенью вдоль серых, обшарпанных стен, Брок вдыхал знакомый до тошноты запах улицы: из углов тянуло сладостью медленно подгнивающего мусора, из приоткрытых окон простой домашней едой, а в целом воздух был напитан ароматами сырости, плесени и горького, дешевого табачного дыма. Время от времени он чувствовал на себе чужой любопытный взгляд. За ним наблюдали, и по-своему это было даже приятно. Он знал, что представляет угрозу и наслаждался этим ощущением силы. Это напоминало ему о том, кем Брок был ещё совсем недавно и какую репутацию имел в соответствующих кругах. Вернуться к этому было почти так же хорошо, как получить шанс начать новую жизнь, и всё же не настолько, чтобы заставить его забыть об истинной цели своего визита в этот злачный район. Впереди замаячила вывеска бара. Поизносившаяся со временем, она по-прежнему сияла кислотно-фиолетовым неоном, как сигнальный огонь в темноте, приглашая смельчаков в знаковое местечко под названием Hellhouse. Остановившись рядом с узким крыльцом, Брок прислонился к стене и закурил, вспоминая славные деньки, когда проводил здесь достаточно времени, чтобы успеть найти соответствующую его взыскательному вкусу компанию для того, чтобы напиться, потрахаться и подраться. Частенько это были одни и те же лица во всех трех ипостасях. Сегодня, как и прежде, за хлипкой дверью была слышна музыка — старый добрый рок вперемешку с актуальными каверами, — гомон толпы, звон бутылок с пивом. Соблазн заглянуть и пропустить по стаканчику виски с Хорьком был высок, но Рамлоу сумел пересилить себя: существовал риск найти лишние приключения на свою восстановленную задницу, а время, как ни крути, поджимало. И все же, когда хлопнув дверью с такой силой, что с откоса посыпалась штукатурка, из бара вышел огромный Бак, улыбка невольно возникла на лице мужчины: приятно было сознавать, что даже в мелочах здесь многое оставалось по-прежнему. Несмотря на приступ нежной ностальгии, Брок все равно отправился дальше и уже совсем скоро добрался до удивительно приличного домика типичной застройки 1900-х годов из красного кирпича, с хоть и потерявшим свой лоск и прежнюю белизну деталей фасадом, но впитавшим через трещины пепел минувших лет, добавивший ему строгости и легкой задумчивости. В этом иммигрантском квартале, повидавшем на своем веку многое из того, о чем теперь предпочитали не вспоминать, и вопреки всему сохранившем свою аутентичность, легко можно снять добротный сериал о становлении уличной банды или даже боевик в стиле фильмов «Черная пятница» или «Город шансов». Здесь царила атмосфера сдержанной, джентльменской анархии даже теперь, когда рука лощеного законодательства дотянулась как будто до всех, даже самых отдаленных уголков большого города. Тишина казалась обманчивой. За мутными стеклами окон чудились образы любопытных и подозрительных жильцов, наблюдающих за жизнью на улице. Они настороженно воспринимали чужаков. Тем временем на чернеющих узкими линиями пожарных лестницах потускневшими флагами свободы трепыхалось застиранное белье. Подойдя к типовому кованному крыльцу, он запрокинул голову и машинально сосчитал количество этажей. Вероятно, никому из них не придет в голову идея буквально сбежать от разговора, но привычка готовиться к худшему была крепка. Уверенно шагнув под угрюмый козырек и оценив крутой спуск в подвал, где скрывалась общая прачечная, Брок отправился по лестнице наверх. Некоторые ступеньки раскололись до такой степени, что продолжали с характерным звуком крошиться прямо под ногами. Все это сводило к нулю любую попытку заявиться незамеченным: казалось, его было слышно во всех квартирах с первого этажа и до пятого. Именно поэтому, поднявшись на нужный этаж, Брок поудобнее сдвинул глок на поясе, чтобы в случае необходимости получить к нему доступ в считанные секунды. Маловероятно, что эта встреча будет похожа на сцену из вестерна, но, если все и дальше пойдет не по плану, то ему придется исходить из ситуации и на обдумывание действий времени не останется. Дверь в нужную квартиру ничем не отличалась от соседних: она была такой же древней, деревянной и на вид хлипкой. Звонок, как гласила небрежно нацарапанная записка, криво прилепленная к щербатой стене, не работал: просили стучать, причем строго трижды. Невольно закатив глаза, Рамлоу последовал предписанию и с силой ударил кулаком по тоскливо застонавшей двери, сообщая о своем визите всем жильцам по ту сторону. Поначалу ответом ему была тишина. Ни единого шороха, но мужчину это не обмануло. Всего мгновение спустя дверь слегка приоткрылась и на пороге показалась худосочного вида темнокожая старушка с копной белоснежных, коротко остриженных кудрей на голове в черных очках. Она не проронила ни слова, но спустя всего пару мгновений уверенно распахнула дверь, и Брок воспринял это как приглашение. Она позволила ему войти, посторонившись, и только молча указала узловатым пальцем в сторону дальней комнаты, где горел тусклый желтоватый свет старенького торшера. — Уэйд? Он прошел вперед и застал своего старого знакомого за игрой в Fortnite. Объемные наушники на его лысой голове, испещренной темными рытвинами, как луна кратерами, смотрелись довольно чудаковато. Оживленно комментируя свои действия, а также ходы противника, Уилсон небрежно махнул ему рукой и рассеянно указал в сторону затертого дивана, заваленного пустыми упаковками от чипсов, банками из-под энергетиков, пива и прочим мусором. Приблизившись к желтому монстру с вытертой от времени спинкой и темными, засаленными подлокотниками, Рамлоу брезгливо поморщился и решил ни к чему здесь не прикасаться. — Можешь взять салфетки. Только не перепутай с теми, которые я уже использовал: они там где-то в одной куче, — прерываясь на отборный мат в адрес своего соперника, щедро предложил Уэйд. — Короче, ориентируйся по светлым пятнам в этом темном мире! Красноречиво приподняв брови, Рамлоу ещё раз окинул взглядом царящий беспорядок в комнате и благоразумно отошел к окну. Стряхнув крошки с подоконника на пол, он с приемлемым комфортом разместился на узком подоконнике, ожидая, когда хозяин замусоренных апартаментов все же обратит на него внимание. Наконец, одержав по всей видимости очередную победу, о чем он возвестил всех соседей ярким кличем, и отметив это событие парой глотков дешевого пива из супермаркета через дорогу, Уэйд все же повернулся лицом к своему гостю и, быстро окинув его оценивающим взглядом, недовольно ухмыльнулся. — Выглядишь, как жопа у младенца: подозрительно гладкий, — резюмировал Уилсон. — Сказал Райн Рейнольдс, покусанный радиоактивным шарпеем, — не остался в долгу Брок. Вскользь улыбнувшись, что на его лице все равно выглядело, как конвульсия, Дэдпул поднялся с надсадно скрипнувшего компьютерного кресла, у которого отсутствовали два колёсика из четырех. Заметив это, Рамлоу на мгновение удивился тому, как он вообще умудрялся сохранять баланс, сидя на нем, но, конечно, задавать этот вопрос вслух не стал. Пройдя до однокамерного низенького холодильника возле стены, пристроенного рядом с диваном, по всей видимости, специально для того, чтобы иметь к нему доступ без необходимости совершать лишние движения, Уэйд достал ещё две банки пива и метко бросил одну из них Броку. Поймав угощение без труда, мужчина щелкнул ключом и с удовольствием сделал пару глотков, просто, чтобы утолить жажду. — Поговаривали, ты умер, — неожиданно серьезно произнес Уилсон. — Рассказывали, что тебя размололо на кебаб в Лагосе. — А потом поджарило, — кивнул Рамлоу. — Я оказался огнеупорным, как видишь. Недоверчиво сощурившись, он отпил ещё немного пива, а затем уселся на диван прямо поверх сваленного на нем мусора, только вытащил уже разломанную коробку от пиццы из-под задницы и запустил ею в дальний угол комнаты. Закинув ноги на журнальный столик, откинул голову на потерявшую мягкость спинку и с неподдельным интересом посмотрел на своего гостя. — Как ты меня нашёл? Зычно ухмыльнувшись, Брок выдержал короткую паузу, словно позволяя Уэйду задать другой вопрос, но, поскольку тот продолжил смотреть на него с прежним напряжением, он зашелся коротким, чуть каркающим смехом. Ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Медленно облизнув уголок рта и растерев щеку ладонью в задумчивом жесте, Рамлоу откинулся спиной на откос и посмотрел на собеседника с откровенной насмешкой во взгляде. — Слепая Эл. Ты серьёзно думал, что я не догадаюсь? К тому же Хорёк свою кличку получил вовсе не за рожу: есть у него и другие таланты, оправдывающие прозвище, — усмехнулся Брок. — Мы с тобой одно дерьмо месили, Уэйд, одними дорогами ходили, и норы для того, чтобы спрятаться, выбирали тоже похожие. Ответ ему явно не понравился. Мрачное выражение на лице Дэдпула выглядело весьма угрожающе. Проследив за его коротко брошенным взглядом в сторону двери, Рамлоу пожал плечами, продолжая демонстрировать абсолютное спокойствие. — Бабуля уже не первому Бонду рога подпиливала, когда мы с тобой ещё сапоги топтали во имя звездно-полосатого, — фыркнул Брок. — Не трудно догадаться, почему среди всех вариантов ты выбрал именно её. Это, конечно, если не брать в расчет явное преимущество слепоты, учитывая твой видок. — Ну, так и какого хрена ты приперся? Второй шанс стоит дорого, и тут не кредитное бюро, — прямолинейно произнес Дэдпул, раздосадованный его словами. — Видел твою рожу после Вашингтона: ты от меня не далеко ушел и, если я похож на сморщенное авокадо, то ты выглядел, как забытое в ящике авокадо 28 дней спустя. — Где я взял — там уже не дают, — усмехнулся Брок, не глядя на него. Выбив сигарету из пачки, он закурил, с оттягом выдыхая дым в щель в оконной раме. — Мне нужна помощь, чтобы вернуть проценты, списать долги и потом исчезнуть. Запрокинув голову, Уэйд потягивал пиво до тех пор, пока банка не опустела. Сжав её с металлическим хрустом в руке, наклонился вперед и взглянул на мужчину перед собой с неприкрытым любопытством в живых, лихорадочно блестящих глазах. Тогда, встретив его пытливый взгляд, Рамлоу повнимательнее рассмотрел давнего друга. Несмотря на свое внешнее уродство, он оставался в превосходной форме. Одетый в простенький и купленный наверняка на распродаже спортивный костюм из тонкого трикотажа, Уилсон, похоже, с общей потерей привлекательности, утратил всякое чувство комфорта. Он жил в забвении и настороженно воспринимал любую попытку вторжения. С горечью Брок подумал о том, что, возможно, понимал его намного лучше, чем хотелось бы. — Кто послал? — немного грубее, чем прежде уточнил Дэдпул. — Не гони, что заявился сам. Будь твоя воля — уже искали бы и не нашли, так что ты все еще на поводке. У кого? Насмешливо фыркнув, Рамлоу уже обдумывал тактический ответ, когда у него зазвонил телефон. Выудив смартфон из кармана джинс, он с неприкрытым удивлением взглянул на экран, но ответил без промедления, что не укрылось от Уэйда, следившего за каждым его движением. Разговор вышел очень коротким, но максимально информативным. По лицу Брока ничего нельзя было сказать наверняка, но кое-что в его мрачно блеснувших глазах было понятно Уилсону без слов. Гнев. Словно его задели за живое. Дернув губой и разочарованно хмыкнув, он сбросил звонок и посмотрел на Дэдпула знакомо тяжелым взглядом. — Старк просил передать, что, если у тебя проблемы с мотивацией, то есть, как минимум одна веская причина вписаться в эти разборки, — сухо произнес Рамлоу, недоверчиво глядя на друга. — У них Человек-Паук. Чуть приоткрыв рот и выразительно нахмурившись, Уэйд под немного неестественным углом склонил голову, недолго размышляя над словами мужчины. — Мне надо костюмчик из машинки достать — не хочу, чтобы мой мальчик видел меня в грязном. Поднявшись на ноги, Уилсон открыл старый платяной шкаф и достал сумку с оружием, в которой хранил все необходимое на самый черный день в жизни. Очевидно, момент настал. — Так значит, тебя Старк утюжит? — между делом поинтересовался Дэдпул. — И насколько все плохо по шкале от пиздеца до армагеддона? У него же просто не бывает по-другому. Как ты вообще на это подписался? Задумчиво ухмыльнувшись, Брок лениво затянулся и посмотрел на черные дуги пожарной лестницы за окном. — На харизму повелся, — пожал плечами Рамлоу.

***

Афганистан, 2008 год

После завершения официальной поисковой операции, которую в отдельных кабинетах правительства США признали безуспешной по истечению двух месяцев, подполковник собрал небольшой отряд из наиболее доверенных лиц, чтобы продолжить поиски, но уже без соответствующей санкции Белого дома. В число добровольцев, изъявивших желание взять отпуск на месяц и потратить его на скучнейший тур по Регистану, вошли в основном боевые товарищи Роудса, но также нашлось местечко нескольким особо исполнительным и сообразительным парням из смежного подразделения. В те годы о вневедомственных службах говорили тихо, словно само их существование подвергалось сомнению, так что о том, что в операции примет участие небольшой отряд из Щ.И.Т. никто не болтал. Оформленные нужным образом документы, вовлеченность в общее дело и готовность до кровавых глаз всматриваться в бесплодные пустоши пустыни с высоты бреющего полета на вертолете — это все, что требовалось от участников миссии. Искать человека на площади в сорок тысяч квадратных километров — идея безусловно безумная. Делать же это под порывами ураганного ветра, приносящего с собой солёную пыль, которая жгла лицо и выедала глаза, было чистым самоубийством. Однако Роудс не сдавался. Немыслимым образом высчитав примерный квадрат для целевых поисков, он снова и снова поднимал в воздух их «птичку», отказываясь признавать всякую неудачу результатом. Одержимый своим стремлением найти друга — живым или мертвым, хотя об этом вслух никогда не говорили, — он заряжал этим оголтелым энтузиазмом всех остальных. Несмотря на то, что у Брока была личная задача доставить тело, если это будет все-таки труп, в Щ.И.Т., сопротивляться напору подполковника у него также не вышло. Незаметно для себя мужчина проникся идеей во что бы то ни стало отыскать вляпавшегося по самое не балуйся гения, отчего-то допустив, что у того были шансы выжить, а у них — время, чтобы успеть его отыскать. Идейным Брок не был, но что-то в твердой речи и горящих глазах Роудса убедило его, что в сложившихся обстоятельствах надо просто верить. Тем утром они поднялись в небо на пару часов раньше обычного. По прогнозу уже в полдень ожидалась буря, поэтому было принято решение о выходе в очередной рейд ещё до того, как окончательно померкнут полупрозрачные звезды на полупрозрачном, точно выцветшем небосводе. В это время воздух здесь казался почти сладким на вкус. Приятная прохлада зазывала смельчаков в дальний путь и было сложно поверить, что уже через пару часов снова наступит невыносимое, иссушающее тело и душу пекло. Неторопливо докуривая вторую сигарету за утро, Брок поднял голову и посмотрел на почти исчезнувший диск луны — призрак дивной восточной ночи и несбывшихся желаний. Сказка, исчезающая с первым лучом солнца. Мысль о том, что они гонялись, точно за миражом, не покидала его последние несколько дней. Месяц, выделенный на поиски, почти закончился, а значит, в скором времени им предстояло вернуться обратно в Штаты. Вероятно, Роудс не смирится с таким результатом, но Рамлоу было трудно поверить в то, что подполковнику позволят пустить под откос свою военную карьеру ради бессмысленных поисков друга. Вероятно, в ближайшее время им всем предстояло признать, что они очень постарались, но не преуспели. Так тоже бывает. — Это последняя, — протянув ему фляжку, тихо, насколько это было возможно при его басе, произнес Джек. — Подполковник не одобряет, достать больше не вышло. — Мне на его одобрение класть с прибором. Я по-трезвому на этих спиралях уже давно бы сам отъехал, — сипло фыркнул Брок. — Мне эта пустыня до конца дней в кошмарах будет сниться. Ёбаные дюны. Мимо них с угрюмым видом прошли два сержанта — Хьюз и Сандерс — в полной экипировке, а за ними уже вышагивал в сторону вертолета Роудс. В последнее время его энтузиазма уже не хватало на то, чтобы приветствовать всех по уставу, да и в целом в его движениях появилась усталость. Он держался по-прежнему по-военному строго, но разворот плеч больше не был идеально ровным, а шаг не пружинил. После каждого возвращения на базу Джеймс становился все более мрачным и молчаливым. В последнее время он перестал выходить на общий ужин: лейтенант относил ему поднос с едой в палатку и, как Рамлоу было доподлинно известно, поскольку он неоднократно был тому свидетелем, приносил снедь совершенно нетронутой. — Сегодня последний вылет, — без какого бы то ни было эмоционального окраса, сухо произнес Джеймс, остановившись рядом с ними. — Поэтому будем летать до последнего. Возможно, другого шанса ни нам, ни ему уже не представится. Молча кивнув в ответ, они проводили подполковника сочувствующими взглядами, а затем украдкой обменялись друг с другом куда более многозначительными. Бесславно умирать здесь ради драгоценной задницы миллиардера никто не собирался, поэтому было решено: если Роудс не сможет совладать со своими чувствами и не расставит приоритеты грамотно, то из этого рейда вернутся не все. В некрологе напишут, что он героически погиб, пытаясь найти своего друга. Не самая плохая перспектива, если подумать, а все остальное останется здесь, навечно похороненным в вечных песках. Ближе к полудню время, расплавленное под палящими лучами солнца, потекло чуть быстрее, обжигая каждой потраченной впустую минутой. Во всяком случае, так казалось Броку, который на всяком заходе на новый круг невольно бросал взгляд на часы. Этот вылет ничем не отличался от десятка предыдущих, но где-то глубоко внутри Рамлоу чувствовал, что на этот раз все по-другому. Сегодня, если не случится чуда, они уже не вернуться в их небольшой лагерь, а полетят в сторону официальной базы ВВС США возле Кабула, чтобы оттуда скорым рейсом отправиться домой и предстать перед своим начальством по разным кабинетам. Возможно, именно поэтому его вдруг до кровавой пелены перед глазами взбесило то, с каким одухотворенным видом сержант Сандерс, забив, по всей видимости на поставленную задачу, самозабвенно притоптывая ногой в такт музыке в наушниках, царапал что-то в своем блокноте. Одного даже вскользь брошенного взгляда было достаточно, чтобы понять: это были не тактические заметки по поиску. — Солдат! — рявкнул Брок, так что встрепенулись все собравшиеся, подключенные к одной линии. — В следующий раз, когда будешь искать у своей бабы сиськи на спине, вспомни мои слова: пиздоглазый — это диагноз, а не профессия! Густо покраснев, Сандрес стыдливо затолкал блокнот в кармашек на жилете и живо отвернулся, постаравшись сесть так, чтобы ни при каких обстоятельствах не встречаться взглядом с Рамлоу. По этой же причине ему пришлось изменить привычный угол обзора, и вот именно тогда случилось то самое чудо, на которое уже никто не надеялся. — Подполковник, сэр, мне кажется, я вижу человека! Недоверчиво переглянувшись с Джеком, Рамлоу коротко кивнул ему, чтобы был готов. Вероятно, близился тот самый момент, когда им предстояло принять решение: если Роудс сейчас поведется на это и они спустятся вниз, чтобы в очередной раз исследовать какую-нибудь мертвую дюну, то с этой отметки они и начнут нулевой отсчет для их экспедиции. Не удастся договориться с подполковником и вразумить его — убрать придется всех. — Снижаемся! — ожидаемо крикнул Джеймс, высунувшись из вертолета и взглянув поверх плеча сержанта в сторону точки, на которую тот указывал. — На три часа! Быстрее! Пилот послушно последовал в указанном направлении и до того круто развернул машину, что Джеку и Броку пришлось схватиться за поручни, чтобы удержаться на своих местах. Грязно выругавшись себе под нос, Рамлоу восстановил равновесие и не без злого любопытства выглянул наружу, чтобы хотя бы одним глазом, в последний раз увидеть это чудо явление, по которому все остальные так сходили с ума, когда тень ложится на пески под нужным углом и образует вожделенный образ, воспринимаемый усталым глазом за истину. Однако на этот раз все было по-другому и там, внизу, тяжело бредя по раскаленному песку, оступаясь и припадая по очереди то на одно колено, то на другое, двигался мужчина. В определенный момент, вскинув голову в ответ на шум вертолетных лопастей, он замер, а затем из последних сил бросился вперед, активно размахивая руками и, по всей видимости, крича. Звук до них, конечно, не долетал, но Брок отчего-то был абсолютно уверен, что тот глотку был готов сорвать, лишь бы его заметили. — Думаешь, это наш? — тихо поинтересовался Джек, привалившись к нему сбоку, чтобы получше рассмотреть неопознанного бедуина. — Черт его знает, — пожал плечами Брок. — Спасем хотя бы этого — уже не зря летали. Глядишь, зачтется. Покачиваясь, вертолет неуверенно опустился на топкий песок и ещё до того, как пилот отдал команду, что высадка возможна, Джеймс выпрыгнул из него и помчался вперед. Бросив насмешливый взгляд на замешкавшегося Сандерса и лейтенанта — Гонсалесс был самым зеленым среди них, — Джек и Брок помчались вслед за полковником вместе с Хьюзом, который за всю их месячную операцию не сказал больше двух десятков слов. Рассредоточившись в две линии, они двигались примерно на одном расстоянии друг от друга, до черных мушек всматриваясь сквозь поднятый в воздух песок в расплывчатую фигуру мужчины впереди. Словно подкошенный, он рухнул на колени и вскинул руку, изобразив двумя пальцами международный жест мира. Возможно, одного этого было достаточно, чтобы признать: им удалось сделать невозможное и, вероятно, история запомнит героем этого дня именно Сандерса, который высмотрел пропавшего гения. — Как крутомобиль? Из-за стоящего шума Роудса даже им было почти неслышно, несмотря на канал связи, но Старк, похоже, либо умел читать по губам, либо ему было совершенно безразлично что именно сказал Джеймс. Главное, что это был он, рядом. Прикрыв глаза, мужчина коротко кивнул, безусловно соглашаясь на все, что было сказано. На изможденном, окровавленном лице гения возникла улыбка: мягкая, ласковая, совершенно непохожая на те, которые Брок видел на глянце. Эта разница была настолько очевидной, что она невольно поразила его. Вероятно, именно таким он запомнит миллиардера, чтобы потом, глядя на его лощеные снимки в СМИ, ухмыляться тому, как они однажды нашли этого гения в пустыне и вырвали из костлявых лап смерти. — Теперь будешь со мной ездить, ладно? Джеймс не мог поверить своему счастью. Тони по-прежнему ничего не отвечал, слишком измученный морально и физически, чтобы подобрать нужные слова. Вместо этого он с покорностью качнулся вперед и уткнулся лбом в крепкое плечо друга, позволяя тому себя обнять. Прикрыв глаза, Роудс и сам сделал глубокий вдох, чтобы перевести дух. После трех месяцев отчаянных поисков, когда каждый день ему приходилось терпеть одну неудачу за другой, когда почти все признали его безумцем и уже никто не верил в успех этого предприятия, найти Старка казалось самым настоящим чудом. Он боялся поверить в это, а потому крепче стиснул друга в объятиях и, услышав его тихий стон, счастливо улыбнулся. Все наконец-то закончилось. Они помогли Старку подняться на борт и взмыли в воздух, как показалось Рамлоу, особенно стремительно. Теперь, получив возможность получше его рассмотреть, Брок был готов заключить, что выглядел миллиардер чертовки плохо. Остатки одежды — тонкой майки цвета хаки с бурыми пятнами на вытертой ткани и чёрных спортивных штанов — висели на нем грязными лохмотьями, обнажая кровоточащие и с запекшимися корками раны, многочисленные ссадины и ушибы, расцветающие синяками на смуглой коже. Лицо пострадало ничуть не меньше. Теперь, когда он снял непонятный мешок с головы, стало видно, что у него рассечена бровь и слегка обожжена щека. Однако все это как будто не доставляло ему никакого дискомфорта. Устроившись на отведенном ему месте, Старк затих и, прикрыв глаза, кажется, был готов задремать, если бы не Роудс, который тут же принялся очищать и обрабатывать открытые раны. Гений не издал ни звука. По редкой судороге было заметно, что отдельные прикосновения причиняют ему боль, но он никак этого не выразил, сохраняя остатки мужества до последнего. На базе они разделились. Несколько человек в отличительных белых халатах забрали Тони в медицинский блок и до самого взлета его никто не видел. Однако когда они пересели в самолет, лучше гений выглядеть не стал. Его лицо по-прежнему оставалось довольно бледным, глаза казались запавшими, а губы обескровленными. Он был все также немногословен, а Роудс трепетно опекал его, словно отыскавшегося ребенка. Спустя час после вылета в Штаты, ему принесли еду: серого цвета бурду, от которой шел запах подслащенного дерьма. У Брока желудок свело от одного только вида этого сомнительного варева, поэтому, когда он с отвращением сдвинул в сторону предложенное блюдо, Рамлоу разделил с ним невысказанные чувства по этому поводу. — Ты должен поесть, — увещевал Роудс, но от его попытки помесить ложкой кашу, которую приготовили миллиардеру, лучше не стало. Осознав, что есть это, вероятно, невозможно, подполковник сменил тактику. — Давай я узнаю, что ещё есть у нас на кухне. Горячий саке не обещаю, но что-нибудь постараюсь подобрать. Это тоже пока не забираю: здесь полно полезных микроэлементов, которые тебе необходимы. Просто… Попробуй хотя бы, пока я буду искать. Проводив друга взглядом полным тихой надежды, Старк с унылым видом тоже поигрался с едой, но все же так к ней и не притронулся. Опустив руки под столик, он осторожно вдохнул, как будто боялся повредить ребра, что сказало Рамлоу гораздо больше о его состоянии, чем смогла бы любая медицинская карта, а затем, после несколько минут тишины, гений вдруг прицельно посмотрел на него. Даже затуманенный из-за действия обезболивающих взгляд показался ему очень цепким, внимательным. Темные глаза были почти черными и ярко выделялись на осунувшемся лице. Испытывая смешанные ощущения, Брок коротко передернул плечами, а затем, повинуясь чутью, протянул ему фляжку, к которой притронулся всего разок, когда они прилетели на базу. Отпраздновали с Джеком находку, так сказать. — Тебе это сейчас нужнее, — добродушно усмехнулся Рамлоу, заметив искорку интереса в глазах гения. Старк не ответил — только кривовато улыбнулся уголком рта и осторожно забрал флягу, стараясь при этом не поднимать руку выше необходимого. Перелом пары ребер точно, а может, ещё и трещина. Он осторожно открутил крышку, понюхал содержимое, а затем залпом опрокинул в себя, сделав пару крупных глотков. Наблюдая за тем, как его перекосило, Брок тихо рассмеялся. Приложив ладонь ко рту, Тони первое время не мог вдохнуть. Округлив глаза, он слегка наклонился вперед, переживая чудовищный спазм в горле, а затем, когда сознание и способность к нормальному функционированию наконец вернулись к нему, медленно повернулся в сторону Рамлоу и коротко взболтнул содержимым фляги. — Что здесь? — просипел гений. — Шароп. Самогон, который здесь готовят на основе гранатового сока и сахара, — широко улыбнулся Брок. — Помогло? Он молча кивнул и после секундного размышления сделал ещё глоток. На этот раз его лицо лишь слегка дрогнуло, но даже так было видно, что напиток слишком крепкий. Тем не менее Старк не поспешил вернуть фляжку своему благодетелю. Закрутив крышку на горлышке, он припрятал её у подлокотника сиденья, а в ответ на немой вопрос Рамлоу только проказливо ухмыльнулся. — Сочтемся в будущем. Сейчас мне это, как ты правильно заметил, нужнее. Вернувшись после не увенчавшихся успехом поисков, Роудс к своей радости нашел его сытым и довольным, а тарелку на столике — пустой. Прикрыв глаза, Тони крепко спал, похоже, получив долгожданное утешение для тела после того, как подействовал коктейль из обезболивающих. Приставленный к нему для наблюдения Рамлоу коротко кивнул, подтверждая догадку подполковника. Осторожно забрав грязную посуду со столика и убрав ее, чтобы не потревожить Старка, Джеймс устроился в кресле напротив и, наконец, тоже смог расслабиться. Смежив веки, он вскоре задремал и впервые за долгое время в этой благословенной темноте его не поджидали кошмары. Только покой. Оставляя позади три самых жутких месяца своей жизни, они летели домой, а значит, обо всем в ближайшие дни можно будет просто забыть. Пожалуй, только Брок Рамлоу всегда будет помнить то, как одолжил миллиардеру флягу крепкого самогона, сделав его своим должником.