Над землей — мороз, Что не тронь — все лёд, Лишь во сне моем поет капель, А снег идет стеной, А снег идет весь день, А за той стеной стоит апрель, А он придет и приведет за собой весну И рассеет серых туч войска, А, когда мы все посмотрим в глаза его, На нас из глаз его посмотрит тоска
(Кино — Апрель)
Декабрь с усердием претендовал на звание самого унылого месяца уходящего года и, надо признать, ему это чертовски хорошо удавалось. В последние дни небо сделалось матовым, плотным, будто за одну из десятка незаметно прошедших ночей его полностью закрасили известью безызвестные умельцы. Работа вышла до того грубой, что всякому прохожему теперь были видны небрежные мазки и многочисленные шероховатости. От постоянных дождей на полотне все чаще растекались уродливые черно-серые пятна, а прохудившиеся тучи, прилипая к отсыревшим, вздыбленным краям, повисали на них, точно обрывки пленки, треплемые беспощадным ветром. Обнаженные деревья тянули тонкие ветки к изредка возникающим прорехам в надежде почувствовать робкое тепло далеких солнечных лучей, прорвать эту завесу, но поверженные непогодой, так и не достигнув своей цели, сгибались так низко, что трещали многолетние стволы. Замерли в смирении перед ненастьем даже гордые исполины высоток: густой туман облепил собой сияющие застекленные фасады, сделав их мутными и безликими. В этой беспросветной мгле неразличимы стали восходы и закаты. Время лениво и бесцельно растекалось каплями дождевой воды, незаметно отбирая у мира драгоценные мгновения жизни. Сражаясь с унылой атмосферой, многочисленные магазины открыли сезон негласного соперничества в уличных украшениях, но всякий сведущий знал наверняка: это была настоящая охота и, если проходя мимо, задержать хотя бы на долю секунды взгляд на искрящейся витрине, то уже не спастись. Теперь к яркому и уже давно привычному неону, расцвечивающему лужи на асфальте, примешались мишура, светодиодные гирлянды всех мастей, точно припорошенные инеем пушистые еловые ветви с яркими шарами, а также толстые снеговики из искусственного снега с носами изо всего, что попалось под руку, и нередко в смешных шляпах, что позволяло им пародировать разные народы мира, а заодно провоцировать многочисленных туристов. Плюшевые персонажи детских сказок и, конечно, знаменитые Тедди мишки на все известные лады зазывали жителей и гостей мегаполиса под крыльцо уютных бутиков, которые день и ночь сияли мягким, золотистым светом, словно соблазнительные бокалы игристого, которым улыбчивые хостес щедро потчевали смущенных покупателей, прежде чем без зазрения совести обчистить их карманы. Впрочем, далеко не всех расстраивала столь унылая картина в преддверии Рождества. Среди многих прочих, сетующих на отсутствие снега и минимального духа праздника, Тони чувствовал себя редким представителем той незначительной группы людей, кто по-своему наслаждался этим демаршем природы. Обычно совершенно равнодушный к предрождественской лихорадке, он испытывал некоторое раздражение от того, с каким энтузиазмом с наступлением второй декады декабря все вокруг принимались суетиться, вспоминая всех друзей и врагов, чтобы подобрать наиболее подходящие подарки, как первым, так и вторым. Со стороны складывалось впечатление, что, одаривая ближних, люди стремились откупиться от Всевышнего (о ком тоже вспоминали, как говорится, строго накануне) за все грехи уходящего года. В каждом живущем вдруг просыпался ревностный католик, жаждущий прощения и отпущения, чтобы начать следующий год с чистого листа. Хотя, возможно, и нет ничего плохого в том, чтобы стремиться к чему-то лучшему в жизни, пусть даже и делая это раз в год, перед самым его концом, но массовое лицемерие, ставшее опасным оружием в руках маркетинга, сводило к нулю всякое желание поверить в тиражируемое, разливаемое и упаковываемое, пресловутое чудо. Волшебство исчезло из его жизни в тот самый год, когда в канун Рождества не стало родителей. Несмотря на то, что этот праздник никогда не был для них в полном смысле тем самым семейным торжеством, способным собрать за одним столом все поколения большой семьи, а по утрам никто не спешил к наряженной ели, чтобы первым открыть свои подарки, это все ещё был повод провести несколько дней вместе, в надежде, что в ближайшем будущем в их запутанных отношениях что-то существенно изменится в лучшую сторону. Спустя многие годы Тони знал наверняка: время не обладало силой исцеления, оно лишь подталкивало жить дальше, зачастую не оставляя выбора. Раны рубцевались, но на их месте оставались шрамы. Острое чувство потери притуплялось, особенно в том случае, если оно было связано с уходом близких людей, появлялась привычка к боли и постепенно она делалась почти незаметной. Однако ничем и никак нельзя было исправить утрату надежды. Отсутствие в душе ожиданий навсегда меняло взгляд человека, опустошая его и лишая соблазнительной возможности поддаться иллюзиям. Выйдя этим поздним вечером на прогулку по Коламбус Сёркл, Тони почувствовал себя привычно неуютно и даже на мгновение пожалел, что позволил Роудсу вытащить себя из башни. Отрыв очередной раунд их ставшего извечным спора ещё со студенческих лет, Джеймс горячо настаивал на том, что спустя многие годы поисков, ему, наконец, удалось найти место, где подавали самый лучший глинтвейн в городе. Только потому, что проигрыш совершенно точно не входил в его планы, Старк уступил и дал другу шанс уговорить себя на встречу в этом таинственном заведении на углу между Сентрал-Парк-Уэст и Бродвей. Оценив загруженность дорог, и, не без помощи Пятницы, рассчитав, что на машине ему придется потратить вдвое больше времени на это сомнительное путешествие, когда пешком путь до заветной точки на карте занимал всего 12 минут, гений решительно пообещал себе в отместку за все доставленные ему неудобства, тайком вывезти Роуди в Германию, чтобы напоить его отменным глинтвейном там, где этот напиток когда-то зародился. Пожалев, что не захватил с собой перчатки и шапку, Тони подтянул повыше мягкий шарф, полностью защитив горло и половину лица от пронизывающего ветра, поправил затененные очки на глазах, надежно скрывавшие его полный презрения взгляд от нежной публики вокруг, а затем поглубже спрятал руки в карманах теплого пальто и уверенным шагом направился в сторону подземного перехода. У самого входа веселый гитарист задорно играл и пел рождественские гимны. Одетый в одну лишь тоненькую куртку, поверх которой была намотана разноцветная гирлянда, паренек энергично и с завидной ловкостью приплясывал на месте, пытаясь согреться, а заодно привлечь к себе побольше внимания. Время от времени наскакивая на зазевавшихся прохожих, он тут же отступал обратно к стене и всякий раз благодарно кланялся, когда ему бросали парочку центов в распахнутый кейс для гитары. Пожалуй, больше всего удовольствие от его спонтанного концерта получал торговец хот-догами, примостивший свою тележку слева от входа в переход. Полный мужчина средних лет широко и счастливо улыбался, от чистого сердца подпевая старым песням. Не прерывался он даже тогда, когда к нему подходили покупатели: протягивая булку с сосиской в хрустящем пакете в обмен на смятую купюру, мужчина все ещё продолжал петь, одаривая сбитого с толку оголодавшего прохожего такой широкой и счастливой улыбкой, что это неизменно побуждало человека усмехнуться в ответ. В такие минуты проще всего было поверить в то, что в этом мире ещё осталось немного волшебства для простых, житейских чудес, но ужасно мешала картонная табличка, на которой красным маркером было написано, что незамысловатое лакомство стоило целых двадцать пять долларов, а за соус нужно было доплатить ещё три. Спешащему по своим важнейшим делам среднему американцу некогда было ждать, когда подслеповатый продавец отсчитает ему сдачу мелкими монетами, а потому за желание успеть везде и сразу, как и за маленькое чудо приходилось платить тридцать баксов. Алаказам, капиталисты! В подземном переходе с его застывшим без движения воздухом стоял тяжелый аромат сырости и плесени, в котором особенно сладкими нотками звучало гниение. Тем не менее здесь было значительно теплее, чем наверху, поэтому к шершавым стенам, ближе к темным углам, жались люди, оставшиеся на эти праздники без крыши над головой. Не желая замечать этот разительный контраст между двумя мирами — вымышленным, с его вычурно яркими красками, развернутым пестрым полотном там, снаружи, и реальным, скрытым от взглядов большинства под землей, где жизнь не была похожа на глянцевую открытку, — прохожие спешили как можно быстрее подняться снова наверх. Замедлив шаг, Тони осторожно взглянул в сторону бездомных, но почти тут же отвернулся, плотно поджав губы. Жалость в такой ситуации была подобна бессмысленной жестокости, а сострадание… Наименее конвертируемая из известных валют. Рассеянно бросив себе под ноги гладкую сотню, гений ускорил шаг и, не оборачиваясь, устремился к лестнице, запретив себе думать о встрепенувшейся у стены тени и том, как глухо прозвучал стон удивления и радости в стенах перехода, навечно связавшего два мира. Остаток пути Старк прошел, не обращая внимания ни на что вокруг, включая крайне назойливых промоутеров с листовками, которые цеплялись к людям как репейники. Полученных впечатлений хватило с лихвой. Шагнув на порог заполненного людьми кафе под мелодичный звон медного колокольчика над дверью, он привычно осмотрелся и с редко проявляющимся на его лице надменным выражением высунул нос из шарфа, когда улыбчивый краснощекий официант-эльф подошел к нему, чтобы уточнить его планы по посещению заведения. На поиски столика, за которым его ждал Джеймс, ушло не больше минуты. Терпеливо пропустив целую стайку детей, во главе которой шла пышногрудая брюнетка, громко обсуждающая по телефону со своей кузиной план по закупке подарков, Тони одним гибким маневром обогнул ещё один стол с компанией студентов и ныряющим шагом скользнул к другу, скрываясь за вешалкой с верхней одеждой. — Когда ты последний раз выходил на улицу? — не отрываясь от меню, с усмешкой поинтересовался Джеймс, для которого весь этот спектакль не остался незамеченным. — Благодаря тебе шутка «в прошлом году» потеряла всякий смысл, — хмыкнул в ответ гений. — Знаешь, если этот глинтвейн не оправдает моих ожиданий… Подняв голову, Джеймс скользнул теплым взглядом по лицу друга и мягко улыбнулся в ответ на его невысказанную угрозу в свой адрес. Это всегда действовало на Старка обезоруживающе. Упрямо ухмыльнувшись уголком рта, мужчина схватил в руки флаер с сезонным предложением и уткнулся в ламинированный лист, чтобы хоть как-то скрыть собственное смущение, причиной которого стала захлестнувшая его волна нежности. — Какие планы на Рождество? — завел разговор Джеймс, определившись с выбором. — Не думал съездить куда-нибудь? Проветриться. — Продолжая мою предыдущую мысль, — задумчиво протянул Тони, размышляя над тем, чтобы взять пасту с морепродуктами или ограничиться только теплым салатом и каким-нибудь десертом, — мы поедем в Германию, если сегодняшняя дегустация не увенчается успехом. Пользуясь тем, что гений не смотрел на него, Роуди совершенно несдержанно закатил глаза и тихо фыркнул себе под нос. Никто бы в здравом уме не воспринял подобную угрозу всерьез, но после того, как ему пришлось однажды утром проснуться в Рио из-за навязчивой идеи Старка доказать своему другу, что лучшие стейки готовят и подают именно в Бразилии, он имел право на опасения. — Выбрали что-нибудь? По всей видимости, решив не связываться с мрачным типом в гротескных красных очках, официант-эльф поступил именно так, как сделал бы любой настоящий мужчина на его месте: спрятался за хрупкой девушкой. Одетая в коротенькое красное платье из плотной ткани и подбитое пушистым белым мехом по подолу, миловидная Кэндисс с аква-гримом зайки на лице приветливо улыбнулась гостям, подойдя к их столику. Широкий черный пояс выгодно подчеркивал её тонкую талию, а заодно ненавязчиво привлекал внимание к довольно глубокому вырезу на груди. Машинально скользнув взглядом по фигурке девушки, Старк бодро отложил в сторону меню, запрокинул голову и, чуть склонив её набок, игриво улыбнулся в ответ на приветствие официантки. Наблюдая за ним, Джеймс тяжело вздохнул, будто на его глазах, только что произошла трагедия и, закодированный алкоголик взял в руки очередную бутылку, собираясь пустить под откос многие месяцы кропотливой работы над собой. — Нам две порции классического глинтвейна, чечевичный суп с гренками и чизкейк, — прерывая их игру в гляделки, произнес Роуди. — Теплый салат с печенью и что-нибудь сладкое на десерт на ваш вкус, — вкрадчиво добавил Тони, мазнув кончиком языка по нижней губе. Вспыхнув как бенгальское пламя, девушка торопливо записала простенький заказ и, пообещав вернуться в течение десяти минут, ускользнула на кухню. Стянув с носа очки, Старк самодовольно ухмыльнулся, но тут же встретил на себе неодобрительный взгляд Джеймса и манерно выгнул бровь. — Что? — ощетинился гений. — Любой навык требует, чтобы его время от времени практиковали. В чем проблема? — Ты выглядишь жалко, — безжалостно произнес Роуди, разведя руками. — Не тот уже возраст, да и… Указав на него, Роуди без лишних слов дал ему понять, что выглядел гений не самым лучшим образом, так сказать, без лоска. Скомкав салфетку, Тони прицельно бросил ею в друга, попав ему в грудь, несмотря на попытки Джеймса закрыться. Посмеиваясь, он отложил орудие в сторону и примирительно поднял ладони вверх. — Не хотел тебя обидеть, но флирт с официанткой? Серьёзно? Мне казалось, для тебя это осталось в прошлом. Небрежно пожав плечами, Тони отвел взгляд и посмотрел сквозь толстое стекло на улицу, где вновь начался дождь. В прошлом осталось слишком многое из того, что было нужно ему здесь и сейчас, но говорить об этом не хотелось, а притворяться не осталось сил. С недавних пор в его жизни появилась новая эмоция, слишком неизученная, неиспробованная прежде, а потому она захватила его с головой и, кажется, теперь это было очевидно всем вокруг. Во всяком случае тем, кто знал его с той стороны, что не предназначалась для таблоидов: без фальшивой улыбки, не затрагивающей глаз, без шуточек и острот, которыми он щедро осыпал собеседников, без жеманных повадок и экстравагантных манер. С недавних пор в его взгляде появилась новая глубина, а в голосе зазвучали чуть более грубые ноты. Это была тоска. Неизбывная, неутолимая. Он понятия не имел, что делать с этим ощущением. Однажды утром привычная пустота в груди отозвалась какой-то совершенно незнакомой болью, и с тех пор она всегда была рядом, подгрызала изнутри даже в минуты слепой радости, царапалась по ночам, проникая тенью во сны, и зажимала сердце по утрам, сбивая ритм. В рутине событий, монотонно выполняя одни и те же действия, Старк скучал по тем дням, когда каждый рассвет был особенным, а закаты увлекали его в чарующую неизвестность. Он помнил вкус тех дней, приправленных опасностью, предвкушением, томлением и страстью, так что все прочее теперь казалось пресным. Прошло полтора года, но забыть это чувство, зародившееся в те самые дни, ему никак не удавалось. — Ты не связывался с Пеппер? У неё есть планы на Рождество? Вопрос заставил его встрепенуться. Не сразу разобрав все слова, Тони угрюмо взглянул на Роуди, а затем лишь отрицательно мотнул головой и вдохнул поглубже. Расправив плечи, почти тут же откинулся на обшитую бархатом спинку глубокого стула, опустил ладони на стол и, перебрав пальцами, как давно не садившийся за инструмент пианист, мрачно посмотрел свои руки с преувеличенным вниманием. — Она проведет праздники в Швеции. У неё будет какая-то важная встреча, а после её пригласили на званый ужин. — Это как-то связано с тем проектом по экологии? — предположил Роуди, припоминая что-то из выпусков новостей. — Ты, вроде, в зеленую энергетику подался. Я слышал о презентации автономных фильтров для воды и, кажется, речь ещё шла про установку нового оборудования для предотвращения сейсмологических угроз на побережье. Не желая вдаваться в подробности, Тони согласно кивнул в ответ на высказанные другом предположения, но под конец все же поправил его, уточнив, что речь шла не только про фильтрацию воды, но и про старт-ап по замене гидроэлектростанции. Начать предполагалось с небольших мощностей, поэтому Швеция, где среди тысячи подобных сооружений было около трехсот мелких, нуждающихся в существенной модернизации, любезно предоставила им в качестве полигона для испытаний одну из своих закрытых на безвременный ремонт станций. Проект был без сомнения амбициозным и довольно подробно освещался в СМИ, поэтому в случае неудачи хотелось бы минимизировать риски, в том числе репутационные, о чем неустанно говорила мисс Поттс ещё на этапе выбора страны для заключения пробного договора. — Похоже, она очень занята, расширяя присутствие компании на международном рынке, — с улыбкой произнес Роуди. — В последнее время все больше, — согласился Тони, к огорчению официантки не удостоив её и взгляда, когда она принесла их бесхитростный заказ. — Возможно, я возложил на неё слишком многое, но у меня совершенно нет желания заниматься всем этим самому. Понятливо кивнув, Джеймс с любопытством посмотрел на переминающуюся с ноги на ногу девушку, выискивающую подходящий момент, чтобы попытаться вновь обратить внимание гения на себя. — Ваш десерт, сэр, — нарочито ласковым тоном произнесла Кэндисс, поставив перед ним небольшой стаканчик. — Манговый трайфл. По всей видимости он собирался сказать что-то ещё о том, как благодарен Пеппер за то, что она позволяла ему в последнее время быть в первую очередь изобретателем, а уже потом акционером, крупным игроком на рынке технологий, мультимиллиардером со всеми сопутствующими преференциями и обязанностями, но поддавшаяся на бездумную с его стороны манипуляцию девушка переключила внимание гения на себя. Удивленно взглянув на предложенное лакомство, Старк зычно ухмыльнулся и перевел веселый взгляд на официантку, благоговейно задержавшую дыхание. — Жаль, похоже, наши вкусы не совместимы. Бросив взгляд вслед стремительно исчезнувшей из их поля зрения официантке, Джеймс красноречиво прикрыл глаза ладонью и тяжело вздохнул. — Послушай, что на тебя нашло? У тебя кризис среднего возраста? Зачем ты обидел девочку? Копошась в ворохе наваленного в тарелку салата в поисках печени, Тони лишь хмыкнул себе под нос. Заправки на его вкус было также многовато. Можно ли быть ещё более недовольным он не знал. — Давай просто сделаем вид, что я Гринч, который крадет у людей Рождество, и тогда все вопросы отпадут сами собой. Подняв голову, Старк впервые с момента их встречи серьёзно посмотрел на друга. — Так зачем ты вытащил меня сегодня из лаборатории, Роуди? Единственная причина, по которой Тони позволил уговорить себя, заключалась в том, что у него попросту не нашлось достойных аргументов для отказа. Идея организовать вечеринку на Рождество и провести праздники в тесном кругу Мстителей и их друзей со стороны представлялась чем-то невообразимо диким, но все же это было несравнимо лучше, чем угодить на какое-нибудь скучнейшее светское мероприятие, от приглашения на которое не получится отвертеться, потому что в календаре слишком много пустых мест. Приняв на веру обещание друга в том, что отсидеться в мастерской ему все равно не позволят, Старк справедливо решил, что выбор наименьшего зла из двух — разумный способ избежать лишних проблем. Впрочем, также не исключено, что в глинтвейн было что-то подмешено, потому что гений абсолютно не помнил, как и, главное, в какой момент позволил сделать себя ответственным за предстоящие супергеройские каникулы в Нью-Йорке. В памяти осталось лишь то, что напиток оказался и впрямь не так плох. По разработанной еще в колледже шкале, глинтвейн, который им подали в этом кафе, без натяжки заслуживал семь баллов из десяти, что было лучшим показателем среди всех баров города, которые они посетили в попытке найти хотя бы что-то отдаленно напоминающее тот самый ароматный, в меру пряный, с капелькой меда и щепоткой острого перца напиток, который они тайком попробовали во время европейского турне в 1986-м году. Теперь же подготовка к празднику, даже с учетом помощи со стороны Пятницы, которая взяла на себя все, что касалось заказов, доставок и подобного, занимала все свободное время гения. Некоторые проекты пришлось поставить на паузу, потому что, выискивать ошибку во время тестового запуска нового программного обеспечения и одномоментно согласовывать меню для банкета, было невозможно. Кроме того, украшение лофта было поручено специалистам по организации подобных мероприятий, а это закономерно привело к тому, что башню вновь наводнили посторонние люди, при которых работать было не только некомфортно, но ещё и опасно. Бесконечные вереницы курьеров со всех концов города, постоянно срабатывающая сигнализация из-за попыток электриков подключиться к защищенной магистрали, чтобы зажечь очередную гирлянду, а также ещё тысячи других мелочей, требовали от Старка постоянного присутствия и внимания к деталям, а когда под вечер все, наконец, расходились, сил на то, чтобы запереться в мастерской и уйти с головой в работу уже не оставалось. С трудом доползая до постели, Тони засыпал, едва голова касалась подушки. Автор идеи превратить их рождественский шабаш в костюмированную вечеринку по понятным причинам пожелал остаться неизвестным, но безумную затею поддержало большинство приглашенных, поэтому в назначенный день в лофте башни Мстителей собралось великое множество персонажей Рождественского фольклора разных народов мира. Это существенно разнообразило традиционную программу их обычных встреч, так как теперь первой темой для разговора всегда была попытка угадать имя или хотя бы происхождение персонажа. Возможно, в этом и заключался хитрый план неизвестного затейника, потому что в противном случае, им всем пришлось бы снова и снова говорить о трудовых буднях, встряхивая героические истории, смешивая их с байками и подавая виде коктейлей, чтобы хоть как-то исправить горький привкус разочарования в том, чем они занимались, ставший почти непереносимым в последнее время благодаря усилиям со стороны правительства. Теперь же о политике никто не говорил вовсе. Повсюду был слышен только смех, звон бокалов, а самой серьёзной нотой в этой симфонии оказался голос Фрэнка Синатры, напевающего нестареющие хиты о Рождестве. Пожалуй, куда более важным правилом было не говорить о Беннере. С тех пор, как он исчез, от него так и не пришло ни одной весточки. Оставалось лишь надеяться, что сделав этот выбор, Брюс получил то, чего хотел. — Попробую угадать — Фрау Холле? — предположил Старк, примостившись у барной стойки рядом с Вдовой, ожидавшей, когда ей смешают очередной коктейль. — Снегурочка, — поправив бутафорскую косу на плече, Наташа усмехнулась, произнеся это имя с таким сильным акцентом, что у гения почти не осталось сомнений в том, что это был чистый русский язык, а персонаж — герой сказок с её далекой и почти забытой родины. — А вот тебя трудно узнать в гриме. Скрудж? Противник Рождества? Ухмыльнувшись в ответ на брошенную в его адрес остроту, он жестом указал бармену на бутылку виски и поставил на стойку свой неприлично давно опустевший стакан. В своем черном костюме и подобранной в тон рубашке Старк сильно выделялся на фоне пестрой толпы, однако в его личном понимании это было необходимое разнообразие. Нахлобученный Роудсом ему на голову полосатый колпак с белоснежным помпоном на длинном кончике был единственной праздничной деталью, с которой гений смирился в созданном им образе, приняв её за необходимый компромисс. — Близко, но все-таки нет, — посмеиваясь, покачал головой гений. — Хочется думать, что я ещё не настолько стар. Окинув его оценивающим, типично женским взглядом, Романофф хитро улыбнулась и прихватила губами трубочку, сделав пару глотков коктейля. Наблюдая за ней, Тони выразительно завел глаза к потолку и громко цокнул, всем видом продемонстрировав свое отношение к её субъективной оценке своей внешности — абсолютное непринятие. — Так значит, ты таинственный похититель праздника? — Придерживаюсь этого образа уже многие годы, и пока он меня ещё ни разу не подводил, — получив свой напиток, с отстраненной улыбкой заметил Тони, изобразив рукой жест театрального маэстро. — Не помню, чтобы прежде ты был таким любителем зеленого, — задумчиво произнесла Вдова, сделав вид, что и сама не придает этим словам особого значения, но мужчина ей не поверил. Под звон разбитого бокала, почти сгибаясь пополам от смеха, в своем нелепом костюме в их сторону весьма неуклюже направился Роудс. С каждым шагом круглые бока его костюма вздрагивали и подпрыгивали, заваливаясь то вперед, то назад. Со стороны и вовсе казалось, что сохранение баланса давалось полковнику с огромным трудом, но его самого, похоже, это совершенно не смущало, а только забавляло. Добравшись до стойки, он лег на неё грудью и с трудом перевел дыхание, прежде чем заказать себе что-нибудь похолоднее, на вкус бармена. — Я и не предполагал, что в этой штуке будет так трудно двигаться! — опустив вниз бутафорскую морковку с носа, пожаловался мужчина, оттягивая край дутой куртки, чтобы запустить немного воздуха под костюм. — То есть, покупая костюм снеговика, ты не учел того факта, что тебе придется весь вечер изображать прямоходящую гусеницу? — нарочито деловым тоном уточнил Тони. Поперхнувшись глотком коктейля, Наташа прикрыла рот рукой, пытаясь сдержать смех, но ей это так и не удалось. Получив от бармена спасительную салфетку, она спрятала лицо в ладонях, лишь бы не видеть того, как вытянулось лицо полковника от слов друга. — Гусеницу? — вкрадчиво переспросил Джеймс, в упор глядя на Старка, который чудом сохранял невозмутимое выражение лица. — Ты назвал Снеговика Фрости прямоходящей гусеницей? Ничуть не раскаиваясь, Тони пожал плечами, сделал небольшой глоток и кивнул себе за спину, исполнив при этом легкое, почти танцевальное движение плечами, чтобы уж точно ничто не ускользнуло от внимания Джеймса. — Пожалуешься на меня Маленькому барабанщику? Никто бы не признался в этом вслух, но абсолютно все присутствующие на вечеринке были твердо убеждены в том, что уже в ближайшем будущем о том, как Стив Роджерс надевал колготки, будут сложены легенды, которые смогут посоперничать с рассказами о его подвигах на войне. О том, что именно сподвигло Кэпа выбрать этот костюм, а главное, где он смог его достать на свой размер, старались не задумываться даже самые смелые фантазеры. Факт оставался фактом: в образе Маленького барабанщика Роджерс был неподражаем. Белоснежные колготки в толстую красную полоску плотно облегали мощные ноги, алая туника с широкими клиновидным рукавами, украшенными по краю золотыми лентами, едва доходила ему до середины бедра, из последних сил прикрывая национальное достояние, стеганная черная жилетка, расшитая разноцветными ромбами, с трудом сходилась на груди, а уж про веселенькую остроконечную зеленую шапочку-капюшон и говорить было нечего: эта деталь образа заслуживала того, чтобы о ней помнили вечно. — Мы точно решили не делать фотографии? — давясь смехом, уточнила Наташа, крайне осторожно вытирая слезы с глаз уголком салфетки. — Пятница всегда снимает все то, что происходит в доме, — меланхолично заметил Тони. Получив свой ледяной коктейль и сделав первый глоток, от которого у него тут же свело горло, Роудс, позабывший на мгновение как дышать, совершенно случайно увидел, как, коснувшись лица Старка, зеленый луч софита замер на его щеке, сотворив настоящую магию с обликом друга. В ту же самую минуту гений предстал в образе темного и загадочного похитителя Рождества, злодея, сумевшего пробраться в тесный круг героев благодаря обману. Поймав себя на этой мысли, Джеймс бездумно сделал ещё глоток и содрогнулся всем телом, но не от холода, а от сиюминутной мысли о том, что, возможно, Тони, пусть и не вполне осознанно, но совершенно точно подражал тому, кого сейчас не было среди них, с кем его связывали странные, тайные отношения, о которых, по воле случая, Джеймсу было известно чуть больше остальных. Тем временем, заключив мировое соглашение после очередной партии в бильярд, в их сторону бодрым шагом направились Ледяной Джек в исполнении Соколиного глаза с пронзительно голубыми волосами — в покраске наверняка участвовали дети агента, — в руках которого был деревянный посох, и Рудольф с плюшевыми рогами и ярким, светящимся красным носом, образ которого воплотил Сэм Уилсон. — У этого парня просто невозможно выиграть. Я пытаюсь буквально каждую вечеринку, но это выше моих сил, — крепко пожимая всем руку, признался Сокол, стянув с кончика носа пульсирующий колпачок. — Наташа. Девушка приветливо кивнула и улыбнулась, чуть сдвинувшись в сторону, чтобы Клинт мог подобраться к стойке и сделать заказ бармену. — У вас тут, похоже, своя микро вечеринка, — заметил Бартон. — О чем болтаете? — Обсуждаем костюмы собравшихся, — ухмыльнулся Джеймс и не удержался от того, чтобы добавить, — а также их отсутствие. Отсалютовав ему бокалом, Тони оскалился в широкой улыбке, одним лишь взглядом дав другу понять, что не забудет ему эти подколки. — Приз зрительских симпатий отдан Роджерсу, как я понимаю, — резюмировал Уилсон, получив из рук Бартона свою бутылку пива. — Он просто звезда этой вечеринки. Это короткое замечание неожиданно стало причиной новой волны безудержного смеха среди собравшихся, учитывая то, что именно звезда украшала грудь костюма Капитана Америка. Тем не менее, к тому моменту, когда Стив отвлекся от долгой беседы с Марией Хилл, выбравшей для вечеринки скромный наряд Минни из Рождественского спешиала, все уже успокоились и даже нашли в себе силы не хихикать в его присутствии, когда Стив подошел к стойке. — Всем привет, кого ещё не видел, — широко улыбнулся Роджерс, благодарно схватив бутылку пива, которую ему машинально протянул Бартон. — Кстати, апельсиновый пунш просто великолепен. Вы уже пробовали? Сделав глоток пива, Стив указал в сторону отдельно стоящих столов с разнообразными яствами на любой вкус. Заинтересовавшись предложением, каким-то чудом оставшимся прежде без его внимания, Уилсон тут же отправился на поиски чего-то особенного, а заодно помог Роуди добраться до еды, поддерживая его под руку. Недолго думая, Наташа последовала за ними, потянув за собой Клинта, с которым у них завязался разговор про Натаниэля: младшего сына, чьими успехами в рисовании отец безумно гордился. Ближайшей осенью Бартоны собирались отдать его в художественную школу. — Теперь точно все попробуют, — усмехнулся Тони, оставшись наедине с Кэпом. Проводив друзей взглядом, Стив весело усмехнулся и, продолжая прихлебывать пиво, уселся на барный стул. Стянув нелепую шапку и оставив её капюшоном за плечами, растрепал пятерней влажные волосы и, запрокинув голову, вдохнул поглубже — ровно настолько, насколько ему позволяла тесная жилетка. — У тебя все в порядке, Тони? — мягко и, надо признать, очень осторожно спросил Роджерс. — Ты выглядишь… Одним словом, я бы не сказал, что ты празднуешь. Скорее, терпишь все это. Насмешливо выгнув бровь, Тони смерил его взглядом, пытаясь решить для себя, что поразило его сильнее: необычная проницательность или самоуверенность, с которой Стив в очередной раз попытался заглянуть ему в душу. Допив очередную порцию виски, гений избавился от бокала, жестом показав бармену, что нуждается в обновлении, и разместился на соседнем к Кэпу стуле, подтянув к себе поближе тарелку с шоколадом. — По объективным причинам я не люблю Рождество, Роджерс, поэтому эта вечеринка ничем не отличается для меня от сотен других, а посетив хотя бы с десяток не чувствуешь ничего, кроме утомления от каждой последующей, — пожав плечом, нехотя признался Тони. — Сам знаешь, год выдался напряженным, к тому же на следующей неделе очередное заседание Комитета по вооружениям и Совета безопасности. Он знал об этих причинах. Груз вины за сокрытие тайны вновь прибавил в весе, и Стив дрогнул всем телом, почти физически ощутив тяжесть своей ноши. Ему следовало найти в себе силы признаться Старку уже давно, но с каждым днем подходящих моментов для этого появилось все меньше, а страх становился все сильнее. Продолжая молчать о том, что узнал детали той самой аварии, в которой в канун Рождества трагически погибли Говард и Мария, он надеялся найти какой-то другой способ разобраться с проблемами, не возвращаясь к прошлому, но все чаще приходил к выводу, что это невозможно. Вот и сейчас он мог бы начать этот разговор, но не хотел портить праздник. Впрочем, это была далеко не лучшая из отговорок. Роджерс жил в стыде и ужасе, намеренно подвергая себя этой пытке, будто она могла помочь искупить вину за молчание. Возможно, если бы ему удалось найти Барнса, то все разрешилось бы само собой, но Баки хорошо прятался, а Стив не мог действовать открыто, стесненный многочисленными обязательствами. Он уже давно потерял выход из этого запутанного лабиринта, и лишь мысль о том, что где-то в мире, скрываясь ото всех, жил его друг детства, нуждающийся в помощи после того, как ГИДРА провела над ним чудовищный эксперимент, изменивший его сознание и затронувший личность, не позволяла Капитану сдаться. И все же о том, что ради одного друга ему, по всей видимости, придется, пожертвовать другим, Роджерс старался не думать, отчаянно надеясь, что сумеет найти правильное решение. Пусть даже в самый последний момент. — Ты планируешь там быть? — посерьезнев, уточнил Капитан, хмурясь. Обеспокоенность на лице Роджерса немало его позабавила. Она никак не вязалась с его распутным костюмчиком. Разжевав очередную дольку шоколада, Старк получил новую порцию виски, но с тем, чтобы пригубить напиток, не спешил. Лаская пальцами гладкие грани стакана, мужчина наблюдал за игрой бликов в янтарной глубине напитка, и мысли его были далеко за пределами башни. Откровенно говоря, возвращаться к разговору о Пентагоне не хотелось. К тому же это нарушало все негласные правила этой вечеринки и, если они действительно собирались пойти по этому пути, то зачем было надевать эти глупые костюмы? Задумчиво усмехнувшись, гений все же поднес стакан к губам и снисходительно посмотрел на Роджерса, решив для себя, что не позволит ему так легко отделаться. — У каждого из нас своя работа, Кэп, — подмигнув, парировал Тони. — Расскажешь мне, где ты откопал этот костюмчик? — Заказал в Интернете, — смутившись, Стив посмотрел на себя, разглаживая ладонью жилет на груди. — Думаешь, это слишком? Все сегодня пришли, чтобы повеселиться, побыть кем-то другим хотя бы несколько часов. Почувствовать дух Рождества. Знаешь, я помню эту песню из своего детства и мне показалось хорошей идеей расслабиться, отпустить себя и погрузиться в сказку. Почувствовав нечто похожее на жалость к здоровяку, Тони поспешил отмахнуться от этого чувства. В конце концов, Стив во многом был прав, а то, что с костюмом вышел небольшой промах — так разве же это трагедия? Жаль, не было зрителя, способного оценить по достоинству такой перформанс, но даже сам гений, абсолютно равнодушный к рельефам Капитана, готов был признать, что тот выглядел сногсшибающе в этих обтягивающих шмотках, практически не оставляющих пространства для воображения. Однако удержаться от шуточки в его адрес у Старка все-таки не вышло. — Пойми меня правильно, Стиви, но, кажется, этот магазин торгует костюмами не для рождественских вечеринок с друзьями. Хотя он определенно подходит для того, чтобы расслабиться и отпустить себя, как ты правильно заметил, но, боюсь, несколько в другой области. Решив не усложнять ситуацию, Тони почти ласково коснулся плеча друга, чуть сжав его, а затем поднялся со стула и оставил Роджерса наедине со своими мыслями. Это был наиболее подходящий момент, чтобы уйти. Капитан же был даже отчасти благодарен ему за это, ведь если бы он увидел во взгляде гения хоть что-то отдаленно похожее на сочувствие, то сохранить самообладание ему было бы во много раз труднее. Однако теперь у него появилось немного времени на то, чтобы переосмыслить произошедшее, собраться с духом, а ещё шанс тихо и незаметно ускользнуть в сторону выхода. Конечно, Стиву хотелось как можно скорее переодеться, вернуть себе утраченное по глупости достоинство. Пусть у него не было причин сомневаться в друзьях, но быть посмешищем в их глазах ему точно не хотелось. Спустившись на лифте на жилой этаж, Стив устремился в сторону своей комнаты, но лишь перед самой дверью вспомнил, что в спешке оставил пропуск в костюме, а уходя, просто захлопнул дверь, рассчитывая после вечеринки вернуться на этаж со всеми остальными, чтобы кто-нибудь из товарищей впустил его обратно. Тихо выругавшись себе под нос, Кэп прикрыл глаза от отчаяния и замер посреди коридора, пытаясь понять, как ему поступить. Конечно, он мог подняться снова наверх и попросить кого-нибудь из команды вернуться с ним в комнату прямо сейчас, но это неизбежно вызвало бы волну вопросов, а ответы ему хотелось оставить исключительно при себе. На мгновение прельстившись идеей спуститься вниз и получить запасную карточку на ресепшене, Роджерс тут же отказался от затеи: не было ни единого шанса, что его не узнают, а значит, неловкости тоже не избежать. Продолжая стоять посреди коридора, Капитан был готов признать, что это глупейшая из ситуаций в его жизни. Хуже, чем сейчас, он не чувствовал себя даже в сороковые, когда, точно цирковая обезьянка, гастролировал с труппой кордебалета по военным базам, рекламируя покупку марок и облигаций, для финансирования военной кампании Америки. Впрочем, ему было плевать. Спустившись вниз и воспользовавшись черным ходом, ведущим на улицу через парковку, Стив вскоре оказался на улице, жадно вдыхая декабрьский холодный воздух. Отсюда до его съемной квартиры было не так уж и далеко: бегом он мог преодолеть это расстояние за шестнадцать минут, а, учитывая сгустившиеся сумерки и, если выбирать наиболее темные улицы, то почти наверняка никто его не заметит. В конце концов, мало ли на улицах города фриков. Возможно, единственной причиной, мешавшей ему отважиться на этот шаг, было то, что, оказавшись дома и окончательно осознав масштаб произошедшего с ним конфуза, ему будет трудно заставить себя вернуться в башню. — Трудный денёк, Роджерс? Этот низкий, хриплый голос, которым его обладатель практически каркал отдельные буквы, Стив не смог бы забыть, даже если бы очень захотел. Его нельзя было спутать ни с каким другим, и он мог принадлежать лишь одному человеку, который, насколько ему было известно, погиб в руинах Трискелиона во время краха проекта «Озарение». И все же это был он. Круто развернувшись на мягких пятках своих коралловых сапожков, Роджерс застыл, шокировано глядя в по-звериному желтые глаза напротив. — Рамлоу? — Капитан. Держась естественной тени у стены, Брок наблюдал за ним, как притаившийся хищник за дичью. От этой мысли у Стива мелкие волоски на загривке встали дыбом. Он ощутил что-то отдаленно похожее на тревогу, но вместе с тем испытал настолько острое возбуждение, что у него разом пересохло в горле. Язык прилип к нёбу, и радовало в этой ситуации только одно: подходящих слов для того, чтобы начать разговор, у него все равно не было. Ни единой связной мысли. В голове стояла такая пустота, что мощные удары сердца в груди звучали для него набатом. — Чудный костюмчик. Не знал бы, что у вас закрытая вечеринка для героев, решил бы, что ты ищешь приключений на свою задницу, — осклабился Рамлоу. — А может, так оно и есть? Набрался смелости выйти из шкафа, а? Роджерс. Он подначивал его, дразнил, как делал всегда, и это было так живо, настолько ярко, что у Капитана сердце замирало с каждым брошенным в его адрес словом. Одному Богу было известно каких усилий над собой ему стоило перестать по утрам вздрагивать от щелчков кофемашины, совладать с которой в его квартире мог только Брок, начать самому готовить, и не испытывая отвращения ко всему, что выходило у него из-под ножа. Научиться снова дышать без него, ходить с прямой спиной, без ощущения пылкого, прожигающего до костей взгляда за левым плечом. Эта любовь, если вообще можно было так назвать страсть между ними, сломала его. Изменила. Он заболел им, а теперь, когда, казалось, появился шанс на выздоровление, снова тянулся за ядом, не представляя, как справится с этим в следующий раз, если придется снова отпустить. — Я не понимаю, — честно признался Стив, отчаянно качая головой. Рассмотреть его не получалось. Не помогало даже улучшенное сывороткой зрение. Брок как будто намеренно не позволял ему увидеть себя, это настораживало, но нисколько не останавливало. Он сделал шаг вперед, ожидая, что Рамлоу попытается сохранить расстояние между ними, но тот продолжал стоять неподвижно, что давало Капитану шанс, а точнее надежду как минимум убедиться в том, что происходящее с ним было реальным. Однако в тот самый момент, когда оставалось лишь протянуть руку, чтобы, наконец, прикоснуться к нему, почувствовать его тепло, окончательно избавиться от леденящего душу сомнения, Брок все же остановил его и одним лишь взглядом указал на камеру под узким козырьком. — Осторожнее с желаниями, Роджерс. Нутром чувствую, что ты не готов стать звездой экрана. Вскинув голову, Стив посмотрел на устройство слежения и пожалел, что не захватил с собой щит. Тогда, недолго думая, он стащил с шеи шапку и прицельно бросил ею в объектив камеры, закрывая обзор. Проследив за ним, Рамлоу завистливо присвистнул и звучно ухмыльнулся. — Меткий, — криво улыбнувшись, он не предпринял ни единой попытки убежать, когда Роджерс решительно шагнул в его сторону, и наконец, позволил прикоснуться к себе. — Давай только без сантиментов, ладно? Я здесь не для этого. Коснувшись ладонями его широких плеч, Стив провел руками вдоль груди, машинально ощупывая Брока, и с каждым прикосновением все больше теряя голову от остроты этих ощущений. Привычно горячий, Рамлоу позволял ему изучать себя, почти ласкать, но ровно до момента, пока Роджерс не потянулся к лицу. — Стой-стой, это лишнее, — ухмыльнулся Брок, легко отведя его руки в сторону. — У меня маловато времени, так что не будем начинать то, что не сможем закончить. — Я думал, ты умер, — собравшись с духом, выпалил Стив, хмурясь так сильно, что кончики его бровей почти схлестнулись на переносице. — Твое тело так и не нашли. Я участвовал в разборе завалов, но… В полумраке сверкнула белозубая ухмылка. Рамлоу качнулся вперед и всего на одно мгновение Роджерс увидел его искаженное уродливыми шрамами лицо. Оно было почти неузнаваемым, чужим и просто не могло принадлежать его Броку. Не изменились лишь глаза. Словно под наваждением, он потянулся к нему, но мужчина и теперь не позволил. Продолжая хрипло посмеиваться, остановил ладонь возле своей щеки и зычно усмехнулся — так знакомо, что это исключало любые сомнения. — Что с тобой сделали? — прошептал Стив. Он попытался вытащить его на свет, но Брок не позволил: уперся в его широкие плечи и сипло рассмеялся, тряхнув головой. — Скажи мне. Цепко ухватив его за загривок, Брок потянул Роджерса к себе и горячо выдохнул ему в шею, ткнулся носом чуть ниже уха, а затем мазнул шершавыми губами по щеке. Прикрыв глаза, Стив сипло выдохнул, инстинктивно вскинул руку и уперся ладонью в стену в поисках дополнительной точки опоры. От того, как нетерпеливо, голодно Рамлоу прошелся свободной рукой по его телу, как знакомо прикоснулся, его повело, словно в первый раз. Он попытался вывернуться, вытребовать поцелуй, но тот не позволил: удержал в крепком захвате, скользнул пальцами в волосы и прихватил у корней чуть ниже затылка. — Ты найдешь то, что ищешь, — горячо прошептал Брок где-то на уровне виска. — Ты уже близко. Придется сделать выбор — будет трудно, но ты справишься. На этот раз никаких компромиссов, запомни. — О чем ты говоришь? — болезненно скривившись, пробормотал Стив, жадно вдыхая его запах, смешанный с ароматом кожи, исходящим от куртки. Обхватив мужчину за талию, попытался притянуть к себе и, когда Рамлоу позволил, он чуть слышно застонал и обессилено уронил голову ему на плечо, сгибаясь над ним, точно раненный. — Брок… Капитану не хватило духу попросить его остаться, но прямо сейчас он был по-своему даже благодарен ему за эту нерешительность. Крепко зажмурившись, Рамлоу замер в его объятиях, а затем медленно, но уверенно выпутался из его рук и отступил обратно к стене, не позволяя последовать за собой в обволакивающую его темноту. Поздравления с Рождеством прозвучали обещанием, которое не собирались выполнять, и хотя он всем существом хотел отправиться за ним, остановить, связать, если потребуется, и никогда не отпускать от себя, Роджерс все-таки позволил ему уйти. Стив ещё стоял некоторое время, глядя в стену перед собой, будто что-то могло измениться под влиянием его взгляда, прежде чем развернуться и сделать вдох холодного, отрезвляющего воздуха. Обо всем, что сказал ему Рамлоу, он обязательно подумает чуть позже. В эту ночь ему хотелось сфокусироваться лишь на надежде. Это был самый щедрый подарок из всех возможных и Брок сумел его преподнести. К тому моменту, когда Роджерс вернулся в лофт, официальная программа праздника перешла в зажигательную дискотеку. Купаясь в искристых брызгах бенгальских огней и ярких лучах софитов, все танцевали под громкую и заводную музыку, сталкиваясь друг с другом и смеясь над звучавшими шутками в их узком кругу. Завидев Капитана в привычном образе, Сокол раскинул руки и что-то громко закричал, но слов было почти не разобрать. Тем не менее его маневр привлек внимание благодаря широкому жесту и Мстители один за другим повернулись в его сторону. Не собираясь оправдываться за свое решение, Роджерс только скромно улыбнулся, примирительно подняв руки вверх. Рассмеявшись в ответ на этот очаровательный жест полной капитуляции, Романофф одарила Стива нежной улыбкой. Проворно скользнув мимо глумливо ухмыляющегося гения, Вдова как бы невзначай поддела его локтем и направилась к Капитану. Взяв его за руку, она тут же потянула Стива за собой на импровизированный танцпол. Поддаться водовороту этого бесшабашного веселья оказалось просто, равно как и согласиться на безумную идею Клинта отправиться на вертолетную площадку и позвать Тора. — Мы должны в точности повторить этот ритуал! — пошатываясь от выпитого, удивительно твердо провозгласил Клинт, выйдя чуть вперед. Стоя на пронизывающем ветру, Мстители сбились в кучку, как стайка воробьев. Герои жались друг к другу в попытке спастись от холода. Сокол откровенно потешался над происходящим, но не отказался принять в этом участие, просто потому что эта затея казалась ему самой дикой из всех. Бросив взгляд на стоявшего рядом Старка, Сэм с облегчением отметил про себя, что хотя бы не он один воспринимал происходящее со здоровой долей скепсиса. Это также придало ему уверенности. Обнимая Наташу со спины за плечи, Тони насколько это было возможно, защищал её от ветра, позволив закутаться в свой пиджак. При этом его скучающий взгляд был устремлен куда-то вдаль и цирковое представление в исполнении Бартона, похоже, ничуть его не привлекало. Вдруг запрокинув голову, Вдова что-то очень быстро прошептала ему и тогда, коротко кинув, гений на мгновение посмотрел на неё, подарив ей искреннюю и невыносимо грустную улыбку. В глазах Романофф промелькнула схожая эмоция, но она поспешила отвести взгляд и только её ладонь мягко коснулась мужской руки, погладив в утешение. У заметившего это Роудса не было никаких сомнений в том, что в этот момент они вспомнили о Брюсе. — Итак, на счёт три все должны закричать: Хеймдаль, радужный мост! — вскинув руку с посохом, громко провозгласил Клинт. — Раз! Часы на его запястье пронзительно завибрировали, и это само по себе не предвещало ничего хорошего. Осторожно убрав руку с плеча Вдовы, Тони отвлекся, чтобы взглянуть на оповещение системы безопасности. Листая направленный Пятницей короткий отчет, он пропустил тот момент, когда Бартон досчитал до трех и все Мстители, повинуясь команде, закричали заветные слова. Конечно, ничего не произошло. Нисколько этим не разочарованные, они тут же решили повторить попытку, и Соколиный глаз снова принялся считать. Тем временем Старк получал все новые сигналы от своего искина, требующие его внимания. Все они содержали информацию о мелких ошибках, но за мгновение до того, как во всей башне погас свет, ему пришло уведомление о глобальном сбое в работе основной магистрали. Чертыхнувшись, Тони тут же направился внутрь, разозленный тем, что из-за этой вечеринки в его идеальной системе появились новые уязвимости, на исключение которых попросту не хватило времени. Восторженный крик героев донесся до него приглушенным воплем, когда гений был уже в мастерской. Сквозь плотное, тонированное стекло, он видел, как небо над городом озарила яркая вспышка голубоватой молнии, а потому, в какое безумство это привело Мстителей, можно было предположить, что их маленькая шалость удалась. Безотчетно предприняв попытку пробудить ото сна систему нетерпеливым хлопком в ладоши, но, закономерно не преуспев, гений красноречиво закатил глаза, раздосадованный фактом победы привычки над сознанием, и тихо усмехнулся себе под нос: какое Рождество без Санта Клауса? Пожалуй, Одинсон идеально подходил на эту роль. Старк с легкостью представил себе здоровяка Тора в красном плаще и с молотом в руках, а заодно в дурацком колпаке на голове. Пожалуй, из образа выбивалось только то, что у него не было живота, да и борода ещё не поседела, но на фоне прочего эти мелочи казались незначительными. В конце концов, летал он тоже не на санях с оленями. — Пятница, мне нужна помощь, — развернув перед собой благодаря Старкфону голографическую схему электроснабжения в башне, задумчиво произнес Тони. — Почему не сработало аварийное освещение? Что у нас с генератором? — Боюсь, я не могу провести диагностику, сэр, — вежливо откликнулась искин. — У меня нет доступа к системам башни. Изогнув бровь, Старк последовательно увеличил те сектора, где мог произойти обрыв, но, учитывая тот факт, что башню питал установленный на дне залива генератор с чистой энергией, вопросов у мужчины было значительно больше, чем ответов. — Круиз по дну Гудзона не входил сегодня в мои планы, — с легким разочарованием в голосе хмыкнул Тони, недовольно кусая губы. — Мы точно исчерпали все варианты? — По-моему, ты вообще ничего не сделал. Ударив ладонями по столу, он наклонился вперед, сведя лопатки за спиной, опустил голову и шумно выдохнул, закрывая глаза и беззвучно посмеиваясь. Облизнув губы, Тони резко обернулся и, прищурив один глаз, посмотрел на Бога, стоявшего чуть в стороне, у одного из погасших мониторов. Улыбка медленно расцветала на губах гения, зеркально отражая ту, что озаряла лицо трикстера. Неверяще мотнув головой, Старк выпрямился и развернулся к нему лицом. Взмахнув рукой, многозначительно указал на лабораторию вокруг и вопросительно приподнял брови, заинтересованно вытянув шею и сложив губы трубочкой. Наигранно утомленно закатив глаза, Локи обвел ладонью пространство вокруг, распространяя в воздухе зеленоватые всполохи магии. Сразу после того, как стабильная работа систем была восстановлена, во всей башне зажегся свет. Со стороны лофта донеслось восторженное гудение, быстро сменившееся торжествующими криками и смехом. Праздник внизу продолжился и, кажется, даже набрал обороты. — Никогда бы не подумал, что пьяная выходка Клинта заставит вас с братом навестить нас, — пытаясь выглядеть не особенно впечатленным, иронично заметил гений. — Что? А, ты про это, — понятливо кивнув, Локи лишь снисходительно улыбнулся, покачнувшись с мыска на пятку. — Мы были неподалёку. Хеймдаль сообщил нам, что у вас праздник и Тор просто не смог удержаться от соблазна поприсутствовать на знаменитом мидгардском пиру. Не поверив ни единому его слову, Старк тихо фыркнул и шагнул к нему ближе, не без удовольствия отметив про себя то, как внимательно трикстер следил за каждым его движением. От того, кто уступит в этой игре, зависело слишком многое: на кону стояло признание, которое могло и не прозвучать в привычном смысле, но даже невербальных сигналов было бы достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы. — Так, ты, значит, пришел сюда просто вслед за братом? Вы теперь везде вместе ходите? — почти искренне удивился Старк. — Как Труляля и Траляля? — Я разочарован. А где же шутка про Санта Клауса и его оленя? — не остался в долгу Локи. Насмешки выдавали в нем волнение, и по вспыхнувшим искоркам ласковой насмешки в зеленых глазах напротив гений понял, что лучше не продолжать. Скользнув взглядом по его фигуре, Лафейсон выждал ещё мгновение, будто предоставив своему смертному небольшую фору, шанс реабилитироваться, но, поскольку он им не воспользовался, все же сделал шаг вперед. Теперь они медленно двигались навстречу друг другу, словно шахматные фигуры, пока расстояние между ними не сократилось всего до одного хода. Решающего в этой спонтанной партии, гроссмейстерски разыгранной ими, словно двумя непримиримыми противниками. Молчание соблазняло, но нарушить его означало бы выбросить белый флаг. Роскошь, которую ни один из них не мог себе позволить в создавшейся ситуации. Стремительно нарастающее напряжение между ними с каждой минутой становилось все непереносимее. Пронизанным невидимыми токами воздухом было трудно дышать. Их влекло друг к другу, словно два магнита с разными полюсами, какими они, в сущности, и являлись, и лишь упрямство, присущее в равной степени каждому, не позволяло им отступиться от своих принципов, обрекая на неоправданные муки. Постепенно улыбки на их лицах становились все более теплыми, нежными, личными. Такими, какие не дарят посторонним. Пересекаясь, взгляды высекали искры, пробирая обоих до дрожи. Нетерпеливое, жадное желание прикосновений, подогреваемое огнем страстного соперничества, жгло сердца, разгоняя горячую кровь по венам. Истерзанные томлением, души потянулись навстречу друг другу, увлекая за собой непослушные, строптивые тела. Качнувшись вперед, всего на несколько градусов изменив положение в пространстве, они яростно устремились навстречу друг другу, и уже неважно было, кто из них сдался первым. Утонув в крепких объятиях, они замерли, тяжело и сбивчиво дыша, будто для этого им пришлось преодолеть целую марафонскую дистанцию, а не какие-то жалкие сантиметры. Коснувшись лица мужчины, трикстер обвел кончиками пальцев колючий край бородки и мягко вынудил его приподнять голову повыше, потянув смертного к себе за подбородок. Теплое дыхание коснулось щеки воздушным поцелуем и отпечаталось на коже. Чуть заметно улыбнувшись, Локи склонился ниже, собираясь вернуть ему эту нечаянную ласку, не без затаенного самодовольства отметив про себя, что гений, без особого труда разгадав его замысел, совершенно безотчетно нетерпеливо облизнулся, на мгновение потеряв контроль и продемонстрировав ему все снедающего его нетерпение. — Босс, ваши гости собираются подняться за вами. Мне позаботиться о периметре? Вежливый голос Пятницы прозвучал над ними, как раскат грома. Неловко столкнувшись лбами, оба недовольно посмотрели на потолок, словно их собеседница и впрямь могла за ними подглядывать. Минута проволочки обошлась им особенно дорого. Не заставив себя ждать, Мстители во главе с Тором добрались до мастерской и уже стояли на пороге, требуя, чтобы гений и трикстер присоединились к шумному празднованию. Раздосадовано цокнув языком, Тони, не скрывая своего разочарования, затравленно взглянул в глаза Локи, но, получив в утешение теплую улыбку, немного успокоился. Нехотя выпутавшись из его объятий, мужчина шагнул в сторону двери, почувствовав напоследок легкое, почти невесомое прикосновение ладони к спине. Это было самое окрыляющее ощущение, какое только можно испытать от украдкой подаренной ласки. — Старк! — счастливо прогремел Одинсон, бесцеремонно заключив гения в объятия, едва тот открыл дверь лаборатории. — Как я рад тебя видеть! — Сказал бы, что это взаимно, да, — неловко крякнув, Старк беспомощно похлопал Громовержца по плечу, как поверженный борец в смертельном захвате, и, получив вожделенную свободу, сипло добавил, — но ты практически лишил меня возможности говорить! Рассмеявшись во все горло, Тор, казалось, ничуть не смущенный этим замечанием, тут же снова крепко обнял мужчину за плечи и буквально втащил его обратно в лабораторию, потеснив даже своего брата, который собирался последовать за гением и вместе с ним покинуть пределы их оскверненного убежища. — Локи заверил меня, что вы будете рады нашему визиту, — широко улыбаясь, поведал Тор. — У нас были дела в соседнем мире, и вообще-то нас матушка ждет дома, но мы решили заскочить к вам, раз уж так вышло. Захватили даже подарки, потому что братец сказал, что по мидгардской традиции это необходимо! Локи, кстати, где они? Манерно вскинув бровь, Старк не без труда вывернулся под тяжелой рукой Одинсона на своих плечах и с любопытством взглянул на разочарованного своим братом Лафейсона. На лице уличенного в мелочном коварстве Бога застыло презрительное выражение, но даже оно оказалось неспособно обмануть гения. Развеселившись, Тони рассмеялся от души и, пользуясь моментом, все-таки выбрался из капкана объятий Громовержца, тут же увеличив расстояние между ними до безопасного. — Подарки у нас принято складывать под елкой, так что, пожалуй, нам всем нужно спуститься вниз, — ухмыляясь, с намеком произнес Старк, продолжая поглядывать на гневно закусившего щеки Лафейсона. — Отправимся прямо сейчас — успеем как раз к моменту, когда их можно будет открывать. — Похоже, мы должны поспешить, — засуетился Тор и нетерпеливо прихлопнул в ладоши. — Локи? Идем! Проходя мимо ехидно посмеивающегося гения, трикстер наградил его уничтожающим взглядом, обещающим ему все известные муки Хельхейма уже в ближайшем будущем. Уклончиво пожав плечами в ответ на это безмолвное заявление, Старк словно бы дал понять, что не имеет ничего против некоторого разнообразия в их отношениях. Взгляд Лафейсона полыхнул опасным огнем, а лицо, наконец, приобрело знакомое хищное выражение. Оставаясь у него за спиной, Тони знал, что остаток ночи, сколько бы она ни длилась, ему предстояло томиться в предвкушении. Впрочем, это с самого начала был его выбор. С внезапным появлением асгардцев у присутствующих открылось второе дыхание, и рождественская вечеринка, которая уже стремилась к своему логичному завершению, героически началась с начала. Тор с его поистине компанейским характером и самой искренней любовью к шумным увеселениям мгновенно стал звездой вечеринки, собрав вокруг себя кружок благодарных слушателей и любителей баек в лице Уилсона, Роудса и Бартона. Поскольку горячей еды оставалось уже не так много, по всеобщему согласию заказали пиццу, из личных запасов миллиардера принесли ещё несколько бутылок хорошего виски и вина. По-прежнему сохраняя за собой роль хозяина торжества, Тони принял решение отпустить бармена и ещё нескольких нанятых человек, которые помогали обслуживать мероприятие. Воспользовавшись моментом, Наташа тут же скользнула за стойку: возможность поколдовать над коктейлями для друзей доставляла ей настоящее удовольствие. К тому же, надо признать, её предложение пользовалось спросом и уже скоро практически все герои сосредоточились возле бара, продолжая громкие беседы обо всем на свете, а заодно пробуя новые шедевры от Вдовы. На то время, пока Тони был занят мелкими организационными моментами, Локи пропал из поля его зрения, но, как только гений освободился, трикстер оказался рядом. Тактично уклонившись от приглашения присоединиться к всеобщей вакханалии, но получив свой фирменный коктейль от Романофф, Старк проворно улизнул от друзей и отступил в сторону богато украшенной ели. Двухметровая темно-зелёная красавица, наряженная в крупные алые шары и ажурные банты, светилась от сияния золотистой гирлянды. У её подножия, сложенные горкой, разместились подарки: всех возможных форм и цветов, а ближе к стволу расположилась фигура Санта Клауса в окружении маленьких эльфов в остроносых ботиночках и забавных шапочках. Со стороны могло показаться, что эти трудяги и притащили сюда все коробки и пакеты, которые скоро, с детским восторгом, будут открывать все собравшиеся, чтобы на мгновение вновь поверить в чудо. Ну, или почти все. Окинув все это изобилие равнодушным взглядом, Тони задумчиво усмехнулся своим рассеянным мыслям и отступил в сторону окна, припорошенного бутафорским снегом, мертвенно-бледным, неестественно отливающим в сиреневый. На улице снова пошел дождь: крупные капли с шумом барабанили по карнизам. Под мощными порывами ветра поток воды время от времени менял направление и тогда все свое недовольство стихия обрушивала на стекла, заставляя рамы тихо стонать под её натиском. Поднеся стакан с гремучей смесью напитков к губам, Старк перевел взгляд от заплаканного города на острые пики высоток и внезапно среди этих рукотворных вершин большого города, в полупрозрачном отражении увидел лицо Лафейсона. Бесшумно приблизившись к нему, Локи стоял за спиной мужчины, молча наблюдая, выжидая. Чуть заметно улыбнувшись ему одними лишь уголками рта, Тони коротко фыркнул себе под нос, маскируя смущение под кокетство, и все-таки сделал глоток того зелья, что приготовила для него Наташа. — Мне это знакомо, — без прежнего налета насмешки в голосе, тихо, почти шепотом произнес Локи, взглянув на темное небо поверх плеча гения. Непомерно крепкий коктейль обжег язык и оставил на губах горькое послевкусие. Разочарованно нахмурившись, Тони брезгливо поставил стакан на подоконник и, не найдясь со словами, неловко мотнул головой в ответ на замечание трикстера. Прищурив глаза, мужчина попытался преодолеть это ноющее ощущение внутри, не позволяющее ему почувствовать себя частью происходящего праздника, но никаких усилий не было бы достаточно, и тогда, нахмурившись, он закусил губу, позволив себе на мгновение слабость не скрывать своего раздражения и усталости. Осторожное прикосновение к себе стало для него полным откровением. Подойдя к нему вплотную, Локи бережно скользнул ладонями вдоль талии гения, осторожно обнял его, до последнего момента предоставляя возможность избежать этого, но, не встретив сопротивления, сомкнул руки кольцом вокруг него и притянул к себе. — Поэтому я точно знаю, что причина твоего неудовольствия в том, что у тебя кто-то украл ощущение этого праздника, — шепотом произнес Лафейсон, приблизившись к его уху. — Расскажешь? Мрачно хмыкнув, гений попытался отвернуться, а заодно избежать неловкой темы, но Бог был вездесущ. Стоило мужчине всего на полградуса отвести голову в сторону и совсем немного обнажить шею над воротничком шелковой рубашки, как горячую кожу обожгло прикосновением прохладных губ. Запечатлев легкий, почти целомудренный поцелуй у него под ухом, Локи усмехнулся, позволив ему почувствовать свою улыбку, с наслаждением подмечая про себя то, как чуть заметно вздрогнул смертный в ответ на захлестнувшую его волну мурашек. Тони не пытался обернуться. Напряженно замерев, он точно окаменел в руках трикстера, и напряжение в нем достигло апогея. Медленно выдохнув, кажется, задержав перед этим дыхание, Старк наконец смог расслабиться и мгновение этого преодоления Лафейсон почувствовал вместе с ним всем своим телом. — Я уже давно не чувствую магию Рождества, а без неё в этом всем нет никакого смысла. Озадаченно заломив брови, Локи задумался над его словами. Конечно, этих пояснений было слишком мало, но, уже достаточно хорошо зная гения, чтобы рассчитывать на что-то большее, он понимал: если рискнуть и попробовать что-то исправить здесь и сейчас, то придется исходить из того, что есть. Именно поэтому, не дав смертному опомниться, Бог проказливо улыбнулся и с нарочито заинтересованным видом опустил подбородок ему на плечо. — Магия — это по моей части. У Рождества она особенная? Потребуются подробности. — Ну, кхм, — немного задохнувшись воздухом, Тони коротко усмехнулся и неуклюже пожал плечами, пытаясь не слишком потревожить при этом трикстера. Он не был до конца уверен, что хочет продолжать этот разговор и, возможно, был бы рад поговорить о чем-то куда более реальном, например, о своей новой и совершенно безумной затее — Ментальной Органической Ретро-Грамме, — работа над которой отнимала у него все свободное время последние полгода, но если Лафейсон так хотел узнать немного больше об идеальном, в его представлении Рождестве, то, пожалуй, в отсутствие заготовленного для него подарка гений мог сделать это для своего самого желанного, хотя и совершенного нежданного гостя. — Во-первых, для настоящего Рождества нужна хорошая погода: порхающий снег, мягкий морозец и никакого ветра. В прозрачном воздухе должны кружиться мелкие снежинки, чтобы ловить их и наблюдать, как они медленно тают на ладони, — деловито произнес Тони. — Во-вторых, необходима тишина, абсолютная, совершенно никаких громких звуков, чтобы не спугнуть чудо. Ощущение приятной, по-настоящему морозной свежести в воздухе заставило гения замолчать. Локи не стал сопротивляться, а потому, когда Старк пораженно шевельнулся в его руках, он легко отпустил его, позволив изумленному мужчине отступить в сторону. В опустевшей гостиной стояла такая оглушающая тишина, какая бывает только поздней ночью в лесу: ни единого шороха, лишь ласкающее душу умиротворение. Теперь ель стояла в самом центре лофта, а с потолка на пол медленно падал мелкий снег. Кружась в неподвижном воздухе, он мерцал драгоценным блеском, отражая приглушенный свет искусственных ламп, оседал на пушистые еловые ветки и собирался мелкими барханами на паркете. В этом хрустальном мгновении замерло время, наполненное настоящим волшебством. Заворожено шагнув вперед, Тони осторожно вдохнул, чувствуя, как сладкий, ощутимо холодный воздух терпко обжигает изнутри. Мягкое облачко пара, которое он при этом выдохнул, почти тут же рассеялось, едва взметнувшись вверх. Неосознанно задышав глубже, он протянул руку вперед и поймал несколько сияющих серебром снежинок на ладонь, с восхищением наблюдая за тем, как дрожа тонкими гранями, они замерцали на кончиках его пальцев, даже и не думая таять. Запрокинув голову, мужчина с детским восторгом посмотрел на потолок, и с каждым мгновением его улыбка становилась все шире, озаряя лицо, стирая с него следы усталости и печали. Усилившись, снег повалил мягкими, пушистыми хлопьями. Он путался в волосах Старка, таял на щеках и прилипал к ресницам, но гений и не пытался закрыться. Вместо этого он смеялся, вскинув руки, совершенно забыв про наблюдавшего за ним трикстера. — Какое же третье условие настоящего Рождества? — довольно улыбаясь, немного лукаво уточнил Бог, любуясь своим смертным. Встрепенувшись, Тони непонимающе посмотрел на него и покачал головой, смущенно растирая раскрасневшиеся ладони. — Всегда есть что-то третье: условие, правило, шаг, — пояснил в ответ на его немой вопрос трикстер, подойдя ближе и встав вплотную. — Что это будет теперь? На этот раз Старк по-настоящему растерялся. Об этом громче слов говорила легкая, блуждающая улыбка на его губах и то, как он старательно отвел взгляд, избегая взора пронзительно-зеленых глаз трикстера. Они стояли в самом эпицентре бушующего снегопада, защищенные от посторонних взглядов: нежнейшая пурга заволокла собой всю гостиную, сделав неразличимым пространство вокруг. Точно весь мир ужался до объемов стеклянного шара, который бережно встряхнули, чтобы поднять со дна искрящийся наполнитель. Словно и не было ничего, кроме них двоих и этого насквозь пропитанного волшебством момента. — Пусть это будешь ты, — тихо ответил Тони, наконец найдя в себе силы взглянуть в его глаза. — Ты моё Рождество. Пораженно вскинув брови и округлив глаза, Локи неверяще качнулся к нему и обрамил лицо ладонями, прижав их к чуть колючим от щетины щекам. В ответ Старк бережно коснулся его запястий и медленно скользнул руками ниже, до предплечий, потянулся ближе, сокращая расстояние до одного вдоха, который они разделили на двоих, прежде чем преодолеть и эту преграду, стереть оставшиеся границы поцелуем. Дрожь взаимных, особенно личных улыбок разошлась по губам, и, схлестнувшись в крепком объятии, они целовали друг друга с такой отчаянной нежностью, что это почти можно было назвать любовью, если бы кому-то из них хватило духу сейчас в этом признаться. Однако в этом, абсолютно молчаливом единении, не нарушая хрупкой тишины, о которой так грезил гений, они щедро делились теплотой, неизбывным внутренним жаром, от которого плавились души, оттаивали сердца. Для каждого из них это был самый драгоценный подарок. Возвращение к реальности было неизбежным, но теперь на происходящее вокруг они смотрели совершенно другими глазами. Кульминацией вечеринки стал момент вручения подарков, которого, без сомнения, ждали абсолютно все собравшиеся, просто с разной долей предвкушения. Больше прочих похожий на Санту, именно Тор взял на себя труд по выдаче заветных коробок и пакетов лично в руки, и очень быстро торжественное мероприятие превратилось в полное безумие. Стоял жуткий гомон, перебивающий даже звучащую музыку на фоне. Благодарно принимая один подарок за другим, Старк кивал и методично складировал их на стоящем рядом стуле, мгновенно переключая внимание на продолжающуюся церемонию. То, как ненавязчиво Лафейсон обнимал его за талию, прижимая к своему боку, волновало его гораздо больше, чем возможность пополнить свою коллекцию безделушек десятком мелочей, подаренных ему Мстителями. — Неужели тебе не интересно узнать, что в них? — хмыкнул Локи, с любопытством взглянув на собравшуюся горку коробок рядом с ними. — М-м-м, нет, — подумав немного, признался Тони, говоря нарочито негромко, чтобы услышать его, мог только трикстер. — Все это меня совершенно не возбуждает. — Настолько, что не развернешь даже мой подарок? — разочарованно хмыкнул Бог. Своим вопросом трикстер застиг его врасплох. Явно не ожидая ничего подобного, Старк сконфуженно прикусил щеку и украдкой покосился на Лафейсона. — Ты принес мне подарок? Наивность в голосе смертного была чем-то новым, непривычным. Возможно, это была всего лишь уловка, чтобы компенсировать свой промах, но, как бы то ни было, ему удалось сбить Бога с толку и даже смутить. Однако, сумев быстро взять себя в руки, он звучно ухмыльнулся и лишь многозначительно заломил брови уголком над переносицей, позволяя гению самостоятельно совершить головокружительное путешествие по миру диких догадок, пока он не наткнулся в своих мыслях на откровение, послужившее ему ответом на вопрос. Сконфуженно сморщив нос, Тони неловко просиял одной из самых редких своих улыбок, от которой сердце трикстера по-настоящему таяло, но тут же отвернулся, вовлекаясь в какой-то бессмысленный разговор с Роудсом. В ту же минуту, поддавшись желанию накалить ситуацию до предела, а заодно почувствовать тепло той самой улыбки, которая принадлежала ему одному, согреться её теплом, Бог наклонился ближе к своему человеку. Сделав вид, что тянется к одной из коробок на стуле, чтобы поправить её до того, как она упадет, он коснулся губами его щеки и плавно сместился к уху. — Без бантиков, но тебе понравится, — горячо нашептывая и лаская мочку его уха кончиком языка, пообещал Локи. — Конечно, если ты сможешь ускользнуть от своих друзей. Став невольным свидетелем того, как чернота темного, запретного желания растеклась по зрачкам гения, сделав его взгляд почти стеклянным, Роудс невольно вздрогнул и перевел взгляд за спину друга, посмотрев на ничуть не смущенного трикстера. Плавно выпрямившись, он наградил полковника снисходительно-приветливой улыбкой, в меру отстраненной, чтобы она по-прежнему оставалась вежливой, но без сомнения холодной. Несмотря на то, что у Джеймса ещё оставалась парочка вопросов, он благоразумно закончил разговор и, повернувшись к ним спиной, встал так, чтобы закрыть их собой от порой слишком внимательного взгляда Вдовы, которая частенько оборачивалась, чтобы оценить выражение лиц собравшихся в момент получения очередного подарка. Локи по достоинству оценил этот жест со стороны полковника, мысленно поблагодарив его за проявленное чувство такта, и, вместе с тем посчитав этот момент особенно подходящим, крепко сжал руку гения и потянул его за собой в сторону лифтов. И Тони поддался. Сбежав ото всех, они были пьяны от восторга и бесшабашной радости. Приправленное адреналином возбуждение жгло кровь, заставляя сердца стучать с удвоенной силой, чтобы разогнать это живое пламя по венам. Пытаясь как можно быстрее избавиться от одежды, они стремились сорвать её, но больше мешали друг другу, постоянно толкаясь и путаясь в руках, ни на шаг не становясь ближе к успеху. Справиться с парадным одеянием асгардца было почти невозможно без должной концентрации, чем Старк сейчас точно не мог похвастаться, постоянно прерываясь на жалящие, кусачие поцелуи, от которых ему приходилось отбиваться, неизменно на них отвечая. Плотная ткань его собственной рубашки, к слову, тоже никак не поддавалась, продолжая защищать тело от посягательств трикстера, а обилие на неё мелких пуговиц доводило Лафейсона до исступления. Поэтому, решив все взять в свои руки, Локи уверенно подтолкнул гения спиной к постели, а сам изо всех сил рванул крепкую рубашку на его груди, оглушая обоих громким треском. Потеряв на миг равновесие, и немного неуклюже опустившись на край кровати, Тони разочарованно хмыкнул, но, не теряя времени даром, принялся стягивать с себя брюки и обувь, по-прежнему неодобрительно глядя на трикстера и побуждая его к вандализму не только в отношении своей одежды. Нисколько не разделяя беспокойства по поводу испорченной рубашки, Лафейсон споро избавился от своих парадных кожаных доспехов и, не заставляя полностью обнаженного гения долго ждать себя, присоединился к нему на постели, вытянувшись сверху и почти полностью накрыв его собой, будто на инстинкте пытаясь скрыть его наготу ото всего остального мира. Ощущение первого соприкосновения кожей к коже было невероятным, острым, желанным, и оно мгновенно захватило обоих, став ярчайшим откровением. — Напомни, почему мою одежду нельзя снимать с помощью магии? — фыркнул Тони, избавляясь от лишних подушек за спиной. — Купишь себе новую, — огрызнулся Локи, выцеловывая влажные узоры на его шее. Беспрерывная возня Старка мешала и даже немного раздражала, хотя его попытки улечься поудобнее выглядели по-своему забавными. Извиваясь, гений постоянно терся о тело трикстера, время от времени пришпоривая его бока коленями, пока ему это не надоело. Нетерпеливо сжав его горло в ладони, Лафейсон грубо пригвоздил мужчину к постели и, наконец, получив возможность поцеловать его так, как уже давно хотелось, накрыл распахнувшиеся от возмущения капризные губы, жестким поцелуем. От того, как пылко Тони ответил на эту ласку, мгновенно вспыхнув под ним, у Локи помутился рассудок. Он очнулся, лишь когда почувствовал вкус крови на губах и услышал тихий, полузадушенный стон. Мгновенно убрав руку с шеи смертного, трикстер все же не смог до конца отстраниться от него и продолжил целовать его истерзанное горло, спускаясь все ниже. Лизнув тонкую жилку на стыке у плеча, он укусил его, оставляя ровный след на оливковой коже, и мужчина сладко выгнулся под ним, вцепившись в его руку в поисках опоры. — А все так романтично начиналось, — почти натурально возмутился Тони, задыхаясь от пряной смеси боли и удовольствия. — Все сказки заканчиваются одинаково, — возразил Локи, вернувшись к его губам. — У них не бывает хороших финалов. Красноречиво фыркнув в ответ на это утверждение, Старк выразил все свое несогласие в поцелуе: мокром, жадном, требовательном. Касаясь друг друга, они в слепой ласке как будто заново изучали тела, искали наиболее чувствительные, отзывчивые места, утешали старые раны и выцветшие шрамы. Дыхание становилось все тяжелее, а стук сердец, когда одно бойко вторило второму, заглушал собой все мысли, вытесняя любые сомнения. Поначалу их сплетение напоминало схватку: жестокую и принципиальную. И все же в этом противостоянии не было победителей или проигравших. Взаимная страсть переплавляла все страхи и сомнения, не оставляя им ни единого шанса. Вместо этого она дарила слившимся в объятиях любовникам жар всепоглощающей нежности, тихий шепот сокровенных признаний, легкость мимолетных улыбок под смущенной тенью дрожащих ресниц. — Хочу видеть твоё лицо, — осторожно касаясь губами его скул, прошептал Локи. — Ты… Приподняв бровь, Старк шкодливо улыбнулся, не открывая глаз, и, коротко вздрогнув, тихо зашипел, запрокинув голову. Прислушиваясь к его отклику, трикстер осторожно ввел в него второй палец, продолжая медленно его растягивать, готовить под себя. От того, насколько медленно это происходило, у гения сбивалось дыхание и, кажется, он совершенно потерялся во времени, придавленный к постели грузом ощущений, которые попросту не успевал обрабатывать мозг. Комкая одеяло в пальцах, Старк пытался удержаться на месте, что давалось ему с невыносимым трудом, а каждое неосторожное движение бедрами вынуждало Локи отступить, чтобы затем начать все сначала. По-своему это было почти невыносимо. Взмокший и распаленный, Тони тихо, вымученно застонал и вцепился мертвой хваткой в плечи Бога на очередном витке этой сладкой пытки, и все же заставил себя оторвать голову от подушки. — Справлюсь ли я? — пробормотал гений, часто облизывая пересохшие губы. — Так все зависит от тебя, принцесса. Постарайся. Тот факт, что у него ушло так неприлично много времени на то, чтобы сформулировать ответ, особенным образом польстил Лафейсону. Просияв довольно улыбкой, он выждал ещё мгновение, просто затем, чтобы вдоволь полюбоваться шальным румянцем на щеках мужчины, лихорадочным блеском его глаз и совершенно нетерпеливой дрожью пальцев, требовательно впивающихся в его плечо, а затем неумолимо точно протолкнул оба пальца глубже, пристально наблюдая за тем, как исказилось лицо мужчины в гримасе удовольствия, густо смешанного с удивлением. Время, потраченное на подготовку, стоило каждой секунды этого естественного преображения смертного. Теперь, стоило лишь правильно прикоснуться к нему, и этого было бы достаточно, чтобы получить над ним абсолютную власть. Его губы, распахнувшиеся в коротком, чувственном вскрике, требовали поцелуев, да и весь он выглядел таким нуждающимся, что устоять перед ним Локи просто не мог. — Я постараюсь, — хрипло пообещал трикстер, накрыв ладонью истекающий смазкой член мужчины. — Не сомневайся. Старку следовало бояться своих желаний, но эта трезвая мысль посетила его слишком поздно, да и не задержалась надолго в сознании, вытесненная вспышкой острого удовольствия. Лафейсон щедро одаривал его самыми разнообразными ласками, касался так, будто он и впрямь был для него самой ценной драгоценностью. Тони запомнил его немного неуверенным, смущенным и даже слегка неуклюжим любовником по той единственной ночи, которую они разделили, поэтому контраст ощущений был слишком сильным. Теперь Локи вел себя так, будто и в самом деле собирался испробовать все известные ему способы довести смертного до полубессознательного состояния, узнать его предел. Несмотря на то, что у гения практически не было возможности как-либо повлиять на происходящее, едва ли он мог бы сказать, что ему это не нравилось. Волосы трикстера были влажными, мягкими на ощупь и приятно тяжелыми. Пропустив их сквозь пальцы, Тони ухватил несколько прядей и потянул за них, чтобы привлечь Локи ещё ближе к себе. Его теплое дыхание щекотало ему щеку и от этого ощущения хотелось улыбаться. Выносливое, крепкое тело мелко дрожало от напряжения и, чувствуя это, Старк заводился ещё больше, отчетливо представляя себе, каких усилий Лафейсону стоила каждая секунда промедления. Под веками плыли цветные круги, но выбираться из этой уютной темноты, расцвеченной предвкушением, гений не спешил. Робко и коротко вдыхая, он податливо выгибался в ответ на осторожные толчки, чувствуя, как постепенно и вместе с тем неумолимо трикстер заполнял его собой. Локи был крайне осторожен, и все же это оказалось немного труднее, чем они ожидали. — Ты такой красивый, — прошептал Локи, касаясь губами его скулы, потерся носом о кончик его носа и улыбнулся. Войдя в него до конца, трикстер замер, хотя это стоило ему немыслимых усилий. Гений дышал совсем мелко, будто боясь вдохнуть полной грудью, придавленный тяжестью сильного тела сверху. От мужчины шел обжигающий жар, пробирающий Лафейсона до мурашек. Тони полыхал под ним, и был мягким, податливым, как раскаленный металл в руках искусного кузнеца. Отчаянно хотелось вплавить его в себя, запомнить именно таким и навсегда сохранить отпечаток этой ночи в своей душе. От нежной ответной улыбки, возникшей на его губам, таяло сердце Бога. Осторожно перенеся вес тела на одну руку, стараясь не потревожить при этом мужчину, второй он коснулся его лица и убрал закрутившиеся мелкой волной спутанные пряди со лба, погладил щеку и придержал кончиками пальцев за колючий подбородок, когда наклонился совсем близко. — Ты решил взять меня измором? — сипло поинтересовался Тони, откликаясь на легкий поцелуй. Ухмыльнувшись, Локи вытянул руки над головой мужчины и, расценив его слова, как сигнал о готовности продолжить, плавно повел бедрами. От горячей тесноты, от того, как расслабленно и отзывчиво Старк принимал его, у трикстера темнело перед глазами. С хриплым рыком он усиливал движения в ответ на каждый срывающий с его губ стон, словно высекая искры зарождающихся криков, которые Старк упрямо сдерживал, кусая губы, захлебываясь глухим воем от особенно точных, болезненно-сладких толчков. Он все еще крепко сжимал его волосы в руке, удерживая за затылок, а второй рукой цепко держался за плечо, балансируя на грани абсолютного сумасшествия. Скрестив ноги за его спиной, Тони попытался прижаться к нему ещё теснее, получить для себя чуть больше ярких, пронзительных ощущений, и был мгновенно услышан в своем немом требовании. Подхватив его руками под плечи, Локи приподнял его над постелью и притянул к себе так крепко, что от этой душной тесноты у мужчины закружилась голова. Просияв опьяненной улыбкой, он сам потянулся за поцелуем, окончательно отпуская себя и позволяя царапающему горло крику сорваться под потолок спальни. Проснувшись, Тони приподнялся на постели и, совершенно дезориентировано мотнул головой. В спальне было так темно, что, вытяни он руку, ему бы не удалось рассмотреть даже кончики собственных пальцев, а ещё непривычно холодно. Пятница по какой-то причине не отзывалась. Не работал и цифровой экран на стене, где обычно можно было увидеть всю необходимую информацию: текущее время, прогноз погоды на день, текущую температуру воздуха, атмосферное давление и прочие мелочи, совершенно не влияющие на ритм жизни гения. Закутавшись в одеяло, мужчина неловко поднялся с постели, почувствовав слегка ноющую боль в мышцах всего тела. Подтянув к себе длинный край только что сотворенной им тоги, он медленно подошел к окну и взглянул на город, с удивлением отмечая, что на улице по-прежнему стояла тихая, безветренная ночь. С неба падал мелкий снег. Кружась в неспешном танце, снежинки плавно оседали на крыши домов, скользили по стеклам окон и устилали белоснежным ковром асфальт далеко внизу. Прислонившись боком к откосу, Тони подтянул одеяло на плечо и глубоко вздохнул полной грудью. Он снова почувствовал себя одиноким и больным. Жар наконец-то спал, во всяком случае, так ему казалось, но слабость во всем теле ещё указывала на то, что простуда по-прежнему не до конца сошла, а значит, ближайшие пару дней ему предстояло все также провести в постели. Во всяком случае на этом настаивала Пятница, а поскольку сил на споры с искином у него не оказалось, разумно было уступить. Осторожно сглотнув, гений не без удовольствия отметил, что боль в горле тоже его уже не беспокоила. Машинально приложив руку к шее, он погладил небольшой участок обнаженной кожи и слегка поморщился, почувствовав, как засаднило нежный участок у самого стыка с плечом. Словно его туда укусили. Поначалу усмехнувшись этой мысли, Старк криво улыбнулся уголком рта, а затем замер, пораженный внезапно осенившей его догадкой. Воспоминаниями… Круто развернувшись, почти запутавшись в одеяле, Тони с надеждой посмотрел на постель, но не увидел там ничего, а точнее, никого, как бы ни вглядывался. В спальне по-прежнему был только он и ничего не изменилось с той самой ночи, когда гений, едва переставляя ноги, ввалился в комнату, с трудом поднявшись из мастерской, и рухнул на постель, изнывая от охватившего его озноба и жара. Кажется, если ему не изменяет память, то это было пару дней назад. Заболеть в канун Рождества — это, пожалуй, последнее, что он мог сделать, чтобы окончательно испортить свои отношения с этим праздником. И все же теперь Старк не был окончательно уверен в том, что чувствовал и помнил. Собственное тело обманывало его, а разум подшучивал, обрекая на ничем не заслуженные муки. От мешанины воспоминаний и размышлений голова шла кругом. Надеясь хоть как-то прояснить мысли, Тони разочарованно осунулся и тихо отступил обратно к окну. Прислонившись лбом к холодному стеклу, он глухо застонал от удовольствия и коснулся его свободной ладонью. Так мужчина почувствовал себя намного лучше. Прикрыв глаза, он некоторое время так и стоял, глубоко дыша холодным воздухом, пока вдруг не почувствовал, как щеки что-то коснулось. Вскинув голову, Старк с удивлением увидел, как по прозрачному стеклу расползается морозный узор, внутри которого аккуратным почерком с излишне вычурными вензелями были выведены всего три слова:С Рождеством, Тони! Л.
Протянув к изящным буквам руку, он коснулся их кончиками пальцев и робко улыбнулся. В груди разгорелось приятное, ласкающее тепло, не имеющее ничего общего с прежде терзавшим его жаром. Поплотнее закутавшись в одеяло, гений взглянул на темное небо и коротко усмехнулся, качая головой. Магия Рождества понемногу возвращалась в его жизнь, а под кроватью мелкой россыпью лежали оторванные от рубашки пуговицы…