Приятная жертва

      Когда Беверли наконец добралась до спальни Майка, Бен уже лежал в постели, выглядя немного неуверенно. — Все... Все нормально?.. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя некомфортно, я могу спать на своем одеяле, или на полу, или…       Эдди поднялся со своего места, заправленного в спальный мешок на полу. Голос его был бормочущим и мягким, и казалось, что он уже на полпути ко сну. — Ммф... Тут есть место на полу…       Беверли улыбнулась ему и покачала головой. — Спасибо, Эдс, но на кровати места много. Вероятно, мы можем поместиться здесь все, если хочешь.       Эдди тихонько зевнул, и его голос был несколько нерешительным, когда он ответил. — Ммм... М-может быть, когда-нибудь... Надеюсь... — он замолчал, и, в конце концов, когда его дыхание замедлилось, полностью заснул. Стресс от воспоминаний об исправительном лагере, возвратившихся все разом, полностью измучил его. Бен и Бев оба пожелали ему спокойной ночи, и он отвернулся с сонным: «Ммгм»       Беверли скользнула в кровать, немного зевнула и украдкой взглянула на Бена, когда он вдруг пододвинулся ближе к краю кровати. — Знаешь, я не кусаюсь, — слегка поддразнивала она.       Бен покраснел от смущения и заикался. — Я... Извини, я просто не хотел занимать всю кровать…       Беверли нахмурилась. — Она королевская, здесь много места, Бен. Даже если бы ты это сделал, кого оно волнует? Мы друзья, мы убили демонического клоуна пару дней назад! Мне не хотелось бы представлять, что ты думаешь, что я перестану быть твоим другом, если ты займешь всю кровать.       Ее голос имел вопросительный тон до конца, как будто она искренне надеялась, что Бен так о ней не думает.       Глаза Бена расширились, и он быстро покачал головой. — Ч-что? Нет, я так не думаю, я просто... — он вздохнул на мгновение и осмысленно пробежался по ней взглядом, — Когда Майк сначала поехал в больницу, а потом мы вошли в канализацию... Ты рассказала мне о... О своем парне. О том, как он был... Точно таким же, как твой отец...       Бев застыла и осталась неподвижной. Она знала, что хотела сказать в тот день, пытаясь рассказать Бену о том, как Том обращался с ней. Даже единственному человеку, которому она когда-либо пыталась рассказать - Бену, сейчас не могла взять и сказать это. — ...Что насчет него...? — тихо спросила она, в её голове вспыхнула та ночь, когда она, наконец, сбежала, покинула Тома и все, что затем пошло за эти. Она вспомнила, как упаковывала свою сумку, её мозг кипел от разрозненных мыслей о Дерри и давно забытых друзей, и крови, которая вырвалась из раковины.       Том вошел и едва успел выбить её из колеи тяжелым ударом по лицу. Она вспомнила, как он кричал на неё. Требовал, чтобы она вернулась в постель, прежде чем он выбил из неё всю дурь. Рука Бев потянулась, чтобы прикоснуться к её горящей щеке и вернулась с кровью из носа, и в этот момент ярость охватила её. Какая-то раскаленная до бела ярость, которую она не чувствовала с того дня, как они сражались с Пеннивайзом в канализации и она засунула трубу в горло Оно.       Том всё ещё кричал, потянувшись за ремнём, который обычно лежал в шкафу. Он совершенно не обращал внимания на тень, которая упала на лицо Бева, то, как она подкрадывалась, пока она не оказалась впереди комода, как руки дрожали позади нее, пока пальцы не обвились вокруг большой и тяжелой бутылки духов.       Он абстрагировался до такой степени, что она смогла швырнуть бутылку ему в голову.       Он пришел в себя тогда, когда стеклянная бутылка разбилась на осколки, пропитанные запахом лаванды и белых лилий. Кричащий от ошеломленной боли, даже когда он споткнулся и ступил в разбитое стекло и лужу духов.       Теперь Том обратил внимание, но было уже слишком поздно.       Она уставилась на него, потрясенная на мгновение, прежде чем смех вырвался из неё, как пена из бутылки шампанского, которую они открыли вместе всего за полчаса до этого. Бев не чувствовала себя такой свободной или мятежной с тех пор, как она в первый раз выскочила из дома, когда ей было всего семь лет и она больше не смогла сражаться с родителями.       Том взревел на неё словами, которые больше не имели значения, (он больше не имел значения), и все, что она хотела — это вырвать кожаный ремень из его рук и выбить из него всё дерьмо. За всё то, что он сделал ей. За то, что он медленно и систематически захватывал её жизнь. За разорванные дружбы, за возможности, которые она когда-то преследовала. Они были проигнорированы или отвергнуты по его приказу.       Том был тем, кто решал всё, что она делала, всё, чем она жила.       Ну уж нет.       Хватит.       Не снова. — Никогда, больше никогда! — закричала Бев. Гнев исказил её черты лица и превратил в кого-то другого, кого Том никогда раньше не видел. У него был опыт работы с Бевви, он знал её лучше, чем кто-либо другой (за исключением шести мальчиков из Мэна, конечно), но он никогда не встречал Бев.       Бев была тем, кому надоели избиение и эмоциональное насилие при каждой возможности.       Бев хотела вернуть свою жизнь.       И Бев была тем, кто забрала её силой. Когда она оставила Тома, кровоточащего на полу в квартире, и взяла большую часть своих вещей, то она направилась в Мэн с едва заметными воспоминаниями о крови, клоуне и о том, как она стояла в кругу с шестью мальчиками и их руки переплетались.       Да, она вышла из этой ужасной ситуации, но она началась из-за телефона. Если бы Майк никогда не звонил, если бы её воспоминания не вернулись, Бев знала, что она, вероятно, осталась бы с Томом до того дня, пока он не избил бы её до смерти.       Пальцы щелкнули перед её лицом, и Бев слегка подпрыгнула, увидев, что Бен смотрит на неё с беспокойством в его карих глазах. — Ты... Ты со мной? Ты на секунду зависла… Все в порядке? Извини, я не должен был спрашивать, это не мое дело…       Бев за долю секунды облизала губы, лишь короткое прикосновение языка к её зубам, прежде чем рот закрылся со слабым щелчком. — Бен, я... Все в порядке. Действительно ... Я просто... Трудно поверить, что всего пять дней назад я оставила его. Умчалась и вернулась сюда…       Глаза Бена застыли на ней, и на мгновение она потеряла рассудок. Его выражение было добрым и преднамеренно нежным, когда его рука медленно поднялась, поэтому она могла отойти, если бы захотела, и мягко прижалась к щеке. Большой палец очень легонько прикоснулся к выцветшему синяку прямо под ее глазом. — Это... От него?.. — тихо спросил он. Беверли не думала, что она когда-либо видела Бена Хэнскома таким тихим. Это было похоже на то, что он думал, что она маленькое животное, которое было так легко отпугнуть, если бы она испугалась. Возможно, она и была. Что-то в непринужденной близости такого простого жеста заставляло её сердце трепетать в груди.       Бев потянулась, чтобы положить руку поверх его, чувствуя его тепло, и в тот момент она знала, что доверяет ему. Часть её всегда доверяла. — .....да, — она вздохнула, и слезы начали течь по её щекам. Она смахнула их, и они заняли свое место. Тихие, сдавленные шумы вырвались из нее.       Это было похоже на то, что эмоции, которые она сдерживала годами, внезапно и одновременно вырвались из её груди все сразу. Она рыдала от радости, будучи в страхе перед будущим. И несмотря на все это, Бен держал её, осторожно предлагая ей свое плечо и комфорт — все, что ей нужно. Такая безоговорочная любовь была настолько редкой, такой особенной, что Бев не могла не почувствовать счастья, что в тот день она выкинула мусор за все эти года. Если бы не Грета и её свита, она бы в тот день просто ушла со школы. Она бы прошла мимо лучшего человека, с которым ей когда-либо было суждено встретиться, удерживающим школьный проект в одной руке и CD-плеер в другой, пока он нес это в свой пустой дом.       И когда Бев бормотала в полусне, запутавшись в объятиях Бена Хэнскома, она подумала, что она никогда не заботилась о ком-то так отчаянно и интенсивно, как она заботилась о нем.