— Здравствуйте, резиденция Блум?
Оттуда доносился ее сладкий, приятный голос. Хотя ее слова заставили его сердце одновременно упасть в пятки и вырваться из груди, он облизнул губы и заговорил. — Это Пэтти? Да, это Уолтер Кертис из госхозяйства...— Уолтер? Да, как вы? Чем я могу вам помочь?
Стэн медленно вдохнул через нос и задумался, не было ли это ошибкой. Теперь, услышав ее голос, она словно оказалась по ту сторону комнаты, а не в сотнях миль от него. Это заставило его сердце сжаться. — Миссис Урис, я только позвонил, чтобы спросить, очистил ли банк чек на полис страхования жизни вашего покойного мужа? Долгая пауза, а потом...— Теперь уже мисс Блум, Уолтер. Я уже говорила вам, я...
Стэн тяжело сглотнул и постарался не чувствовать тоску по поводу того, как быстро она отказалась от его фамилии. Но он должен был помнить, что он оставил свой труп, который она нашла, переживая свой ужасный опыт. Конечно, она не хотела бы, чтобы воспоминания о его изуродованном теле, находящимся в ее собственной ванне, были постоянно прикреплены к ее имени таким образом. — Мои извинения, мисс Блум. Я не хотел обидеть вас, и, если вы не возражаете, я спрошу… Как вы держитесь? Пэтти несколько устало вздохнула, а потом напряженно рассмеялась дрожащим голосом, прежде чем ответить.— Это... Это очень специфичная ситуация, Уолтер, врачи сказали, что боль и ПТСР* могут заставить забыть некоторые вещи, я полагаю, я просто... Насколько вероятно то, что я подсознательно забыла весь свой брак? Всю мою жизнь с этим человеком? У людей, которые пришли на похороны, были только добрые слова о нем, и когда я смотрю на фотографии, я чувствую скорбь, но вы можете поверить в то, что я ничего не помню о мужчине, за которого я вышла замуж?
Стену стало холодно, настолько холодно, как будто кто-то только окатил его из ведра ледяной реальностью. Конечно. Конечно блять.— Уолтер?.. Вы здесь? Извините, я не хотела вываливать на вас все свои проблемы... Д-Да, банк обналичил чек, похоронное бюро уже вычло общие расходы, и там ещё много осталось... И... Каким бы человеком ни был Стэнли, он, должно быть, был таким, который планировал все наперед.
Стэн беспомощно открывал и закрывал рот, как рыба. Он не мог поверить, насколько он был глуп и наивен. Даже говоря себе, что он больше никогда не будет с Пэтти, крошечная, идиотская часть его самого мечтала как-нибудь вернуться к ней, снова прожить свою прекрасную маленькую жизнь в Джорджии. «Как я мог быть таким глупым?!» — он задавался вопросом, и почти пропустил вопрос Пэтти. — Извините, мэм, не могли бы вы повторить вопрос?— Я... То, что я сказала, было... Ох, это все глупости. Из документов, которые я просмотрела, я увидела, что Стэнли и я были вашими клиентами в течение последних двух десятилетий. Конечно, вы общались с ним... Не могли бы вы... Если вы не возражаете... Рассказать мне о нем? Все, что я могу вспомнить, это... Расплывчатые вещи. Запах его шампуня. Книга ужасов под названием , которую он никогда не открывал. Она все еще запакована в пленку, у него, должно быть, не выпало возможности прочитать ее... Что-то о... Его болезни, которая у него была? Психическое заболевание какого-то рода? Я не могу вспомнить... Шизофрения?.. Нет, это не оно... Он говорил что-то снова и снова, когда он был подвержен стрессу... О! «Двух недостаточно» — это было то, что он говорил! Ох, дорогой, понимаете, о чем я? Что я за жена, которая даже не может вспомнить о нем самые простые вещи?
Стэн тяжело сглотнул, не зная, что сказать. Его руки дрожали, дрожали так сильно, что это было чудом, что он просто не уронил телефон. Наконец, слова потекли из его уст. Кажется, он даже не заметил, что больше не разговаривает тихим голосом. — Он любил наблюдать за птицами.— Да? Это многое объясняет, например в его исследовании о птицах есть несколько картинок…
— Он также был евреем, как и вы, но не был так практичен, как ему хотелось бы. Он… У него было обсессивно-компульсивное расстройство, которое иногда становилось настолько сильным, что он едва мог функционировать. И эта книга? Ему не нравились ужасы, он предпочитал руководства о том, как классифицировать и систематизировать вещи, эта книга была написана одним из его самых близких друзей детства... — Стэн внутренне отдернул себя, чтобы он заткнуться. Ни один агент по недвижимости не может знать эти вещи, но его жена спрашивала у него информацию, и кто он такой, чтобы отказать ей в чем-либо, о чем она просила после того, через что он заставил её пройти? — Стэн был не таким совершенным, как все его представляли. Он... Он был напуган многими вещами. Он боялся прошлого, боялся будущего... Но он любил тебя, Пэтти. Он любил тебя до боли сильно. Никогда не сомневайся в этом. Когда он... Сделал, что он сделал, это было не из-за тебя или из-за того, что ты сказала или не сказала, это была... Ошибка. Случайность, я уверен, что... Если бы он мог повернуть время вспять, он бы не сделал это. Он услышал, как она шмыгнула носом и прошептала в телефон.— Спа... Спасибо... Ты не представляешь, как много это значит для меня... Но как, откуда ты мог знать все это, Уолтер?.. — была многозначительная пауза, а затем очень тихий, осторожный голос выдохнул нерешительно, как будто не смея надеяться, — Стэнл-?
Он повесил трубку. Стэн уставился на свою собственную руку, панически дрожащую, все еще сжимающуюся вокруг телефона, наполовину испытывая желание поднять эту проклятую трубку и закричать: «Да, Пэтти, это я, я живой, я настоящий, я люблю тебя и скучаю по тебе!», но разве правильно ли то, что он хотел этого? Что он хочет сделать это с ней? Нет, он знал, что делает абсолютно правильно, оставаясь в стороне, позволяя ей двигаться дальше. Господь видит, она сможет. Она, вероятно, даже не вспомнит этот телефонный звонок завтра; эти крошечные кусочки информации и подробности, которые он дал ей, выскользнут из ее памяти, как вода из дырявого ведра. Стэну никогда не удастся заключить ее в своих объятиях и прошептать ей всякие милые пустяки, пробормотав нежные признания в любви и обожании, а она бы улыбнулась и нежно поцеловала его, пока их тела бы слабо спутались друг с другом в свете бледного лунного света, у их ног стекались бы синие шелковые простыни, в то время как напольные часы из красного дерева стояли бы над ними, как идол, в другом конце комнаты. И, возможно, это было к лучшему. Стэн знал это, знал ещё в тот момент, когда Майк позвонил ему, чтобы сказать, что вернулась его старая жизнь. Еще до того, как пальцы открыли коробку бритвенных лезвий и провели ими по предплечьям, заканчивая его старую жизнь. Его новая началась в тот момент, когда он проснулся в канализации: бледный, взбаламученный и испуганный тем, что скрывалось в темноте водохранилища. И с новой жизнью пришли новые шансы и новые возможности. Пэтти не могла войти с ним в эту новую жизнь, в то время как Билл и другие Неудачники могли. Возможно... Он мог позволить себе маленький кусочек комфорта, который они предлагали. Хотя это все еще приносило боль. О Господи, как же это больно.