Приятная жертва

      Эдди с грустью потер плечо, когда Майра подъезжала к гостинице Дерри, стреляя в него довольно хмурым взглядом. — Ты остановился здесь? Он такой крошечный, и если честно, я не понимаю, почему ты захотел остаться в таком жалко выглядящем мотеле! Ты будешь благодарить меня, когда мы окажемся дома, мишка Эдди, ты же помнишь, насколько лучше в Нью-Йорке, — вздохнула Майра. Она припарковала машину и вышла из неё перед тем, как пулей помчаться к гостинице с таким надменным видом, как будто она считала, что здание несет личную ответственность за сохранность Эдди, покинувшим её без особых объяснений.       Какое-то мгновение он молчал, прикусив губу и взглянув на гостиницу Дерри. Эдди помнил, как проезжал мимо него на велосипеде много раз, когда он был ребенком. Его часто преследовали Бауэрс и его банда, и он думал про себя: «Когда-нибудь я уеду отсюда и буду оставаться каждый раз в таких же хороших местах, как это!»       Слышать, как Майра неумышленно оскорбляет его детскую мечту, раздражало его, заставляло взъерепениться. — Гостиница на самом деле не так уж и плоха, — тихо предложил он, скрестив руки на груди и желая, чтобы он не так сильно тонул в толстовке Ричи.       Возможно, если бы он был физически более устрашающим, то он не был бы использован другими так часто...       Майра подняла пухлую руку, чтобы прикрыть глаза от солнца, щурясь и скривив красные губы. — Да, но она на самом деле не так уж и хороша, не так ли? Какой номер у тебя? - спросила она, поднимаясь по ступенькам и глядя на детей, играющих на улице, с небольшим хмурым раздражением.       А может быть, совсем ничего не изменилось бы.       Эдди следовал за ней, губы слегка раздраженно сжались. — Это... Номер 305. Первый слева от лестницы, — он ответил тихо, только сейчас, казалось, замечая, как Майра всегда удлиняла шаги так, чтобы, казалось, он был на шаг или два позади нее, словно он следовал за ней, а не они шли вместе. Несмотря на то, что она была на пару сантиметров короче и на двадцать три кило тяжелее, не говоря уже о том, что она носила 8-сантиметровые каблуки. Он припоминал, что она всегда так ходила, но он вовсе не мог вспомнить, чтобы это ей мешало.       Эксперимента ради, он ускорил шаг так, что он оказался рядом с ней, бросая смущенный взгляд карих глаз в ожидании того, как она отреагирует.       Может быть, он просто принимает близко к сердцу всякие пустяки.       Майра счастливо улыбнулась, потянулась к нему, чтобы переплести их пальцы, и немного ускорилась так, что ее рука откинулась назад, несколько нетерпеливо потянув Эдди вперед. — Я рада, что ты торопишься. Я хочу выбраться из этого грязного маленького городка, мишка Эдди. Я забронировала нам рейс из аэропорта Бангора через час, первым классом, конечно. Полет не должен занимать много времени, — объявила она, ее тон был легким и веселым, даже когда она рассматривала внутреннее убранство прихожей с неопределенным видом отвращения, ее нос сморщился, как будто она пахла чем-то неприятным.       Хмурый взгляд и головная боль Эдди усилились. Раздражение стало расти, когда он понял, что ей нужно было забронировать рейс задолго до прибытия в больницу, сразу же предполагая, что Эдди бросит все, бросит своих ближайших друзей, чтобы вернуться с ней домой по ее просьбе и звоночку.       И вот сейчас он делает именно это.       Ненависть вспыхнула в Эдди, напомнив ему, что он делал подобные вещи в прошлом, например, уходил с ужинов с важными клиентами по ее просьбе или даже вообще их пропускал. Сколько он отдал за нее? Сколько пропущенного опыта?       Сколько еще пройдет времени, прежде чем он, наконец, постоит сам за себя?       Майра открыла дверь в его номер и толкнула ее пухлой ногой, не желая пачкать руки прикосновением к дверной ручке. — О, тут хуже, чем я думала. Так, — вздохнула она, медленно входя в номер позади него, — По крайней мере, теперь ты можешь снять эту отвратительную толстовку и надеть что-то свое, — она оставила слова, — Что-то, что не испорчено этим мужчиной, — недосказанными.       Эдди вздохнул и послушно присел к своему тщательно очищенному чемодану, осторожно расстегивая каждую застежку и поднимая верх так, чтобы найти парочку чистых поло, бледно-серых на пуговицах, и три пары отглаженных брюк: одну коричневую, одну черную и одну темно-синюю. Он выбрал коричневые брюки и сине-серую рубашку, несколько нервно поглядывая на нее, когда Майра с надеждой посмотрела на Эдди и скрестила руки, изогнув бровь, когда он не сразу стал раздеваться. — Ну?       Эдди бессознательно прикусил губу, осознав, что она не собирается предоставлять ему никакого личного пространства, прежде чем он устало вздохнул и потянулся, чтобы снять толстовку через голову. Однако прежде чем он смог это сделать, как бы то ни было, он услышал, как шаркнула картонка по деревянному полу. Его сердце ушло в пятки и одновременно с ужасом пропустило удар, осознав, что фотография, которую он вытащил из сумки Ричи, только что выскользнула из кармана толстовки и упала прямо перед ногами Майры. Он стянул рубашку обратно, чтобы прикрыться, и бросился к ней, но Майра была быстрее. Её длинные красные ногти проскользнули под уголок фото и схватили ее в ту же секунду.       Он наблюдал за тем, как ее лицо бледнело, затем краснело, когда глаза бросились к фотографии, улавливая каждую деталь, прежде чем метнуться к Эдди, чтобы встретиться с ним своим обвиняющим взглядом.       Эдди протянул руку, чтобы вырвать фото из пальцев, но Майра развернулась, свободной рукой поймав его лицо мощным шлепком. Пораженный вздох сорвался с его губ; левая рука поднялась, чтобы удивленно сжать его жгучую щеку. Никогда она не била его так, как сейчас, будто желая, чтобы это причинило боль. Верные карие глаза прыгнули навстречу испуганным серым. Ее ухоженные пальцы метнулись к собственному рту, удивляясь собственным действиям. — Ох, Эдди, мне очень жаль…       В голове все еще звенело от силы удара, он, ошеломленный и обиженный, сделал небольшой шаг назад. — Ты... Ты ударила меня ... — выдохнул он с недоверием. Все это время он не мог приравнять то, что делала Майра, к абьюзу, потому что она никогда не причиняла ему физического вреда. Это были эмоциональные манипуляции, но это не было абьюзом, он бы не позволил, верно? Но это... Это не было... Она не должна была ...       Майра прикусила губу и бросилась вперед, чтобы обхватить его лицо ладонями, нервно наклонив голову к ней, чтобы она могла осмотреть правую часть его лица на свету. — О, дорогой, мне так жаль, мишка Эдди, я не хотела бить тебя так сильно!..       Эдди отшатнулся от ее прикосновения, скрипя зубами, на его глаза навернулись слезы. — «Так сильно»? Ты... Ты не должна была меня бить вообще!       Майра удивленно взвизгнула, размахивая фотографией, словно это оправдывало ее действия. Она казалась удивленной тем, что Эдди вообще ее спрашивал. Её голос дрожал из-за слез. — Что... А что я должна была сделать, Эдди? Я позволила тебе самому уехать куда-то на неделю, а ты уже стоишь на коленях перед первым мужчиной, с которым ты столкнулся! — она капризно сжала руки, прежде чем указала на Алекса, слабый румянец человека, его собственную эрекцию и довольную ухмылку, видимую даже на фотографии, — Посмотри на себя! Тебе... Тебе не должны нравиться такие вещи, ты просто болен, вот и все! Но я могу сделать тебя лучше, как только мы вернемся домой из этого грязного городка с этими грязными мужчинами, забивающие грязными, больными, отвратительными мыслями твою голову! Я покажу тебе, что тебе должно нравиться — секс с женщинами, а н-не с другими мужчинами!       Эдди медленно покачал головой, глядя на нее с медленно загорающимся возмущением на его лице. — «П-Позволила» мне? Ты не «позволила» мне сделать что-нибудь! Мне пришлось практически оторвать тебя от меня, когда я уходил, а ты плакала и старалась изо всех сил отговорить меня от всего этого! Разве ты не видишь, Майра? Это ненормально, ты не можешь просто… Просто заставлять меня делать то, что ты хочешь, все время!       Майра задыхалась, слезы начали катиться по ее щекам, когда она позволила фотографии упасть на пол. Ее каблук проткнул фотографию прямо на лохматой кудрявой голове Ричи, когда она потянулась, чтобы обнять Эдди. — П-Пожалуйста, прекрати это, Эдди, ты... Ты просто болен, но я ... Я взяла твои таблетки, и как только ты будешь дома, ты станешь намного счастливее, ты только посмотри на себя! Твоя рука сломана, дорогой! Просто позволь мне позаботиться о тебе, я твоя жена и я так сильно тебя люблю, Эдди!       Эдди неохотно позволил ей прижать его к себе, знакомый запах её тяжелых и приторных духов витал над ним. Он не знал, что делать. Впервые он почувствовал, что с Майрой он несчастен, но даже не замечал этого, пока не провел неделю в компании своих ближайших друзей. Неделю, когда он также сражался с межгалактическим злым клоунским существом и был побежден им же. — Эт-это даже не я на этой ебанной фотке… — выдохнул он, протягивая руку, чтобы зажать переносицу между двумя пальцами, пытаясь снять головную боль, — Это просто кто-то еще, кто выглядит похожим на меня.       Майра отставила Эдди на расстоянии вытянутой руки и целомудренно поцеловала в губы. Он поцеловал её в ответ просто по привычке, ничего не чувствуя. Она мазнула помадой ему по губам и заставила его чувствовать себя на грани рвоты. — А сейчас переодевайся, дорогой, пожалуйста? Я... Я верю тебе, ладно? Е... Если ты говоришь, что этот человек на фотографии не ты, то я верю тебе, хорошо, мишка Эдди? Я верю, я верю тебе, — её слова хлынули потоком на него, слегка успокаивая его боль, и он коротко кивнул, выбираясь из её рук, чтобы оцепенело снять толстовку Ричи через голову и позволить ей упасть на пол. Манжета зацепилась за его правую руку, вероятно из-за его громоздкого гипса, и Эдди вздохнул, когда он с силой потянул, чтобы освободить руку.       Он почувствовал что-то твердое и несгибаемое вокруг края толстовки и запястья, и раздраженно вздохнул, потянув немного сильнее.       Серебряный наручник был надет на запястье поверх слепка, глаза Эдди уставились на него практически в тупом шоке. Не было ни единого предположения о том, как он мог бы туда попасть... Когда толстовка упала на землю, цепь выскользнула из рукава, так же, как и вторая манжета, которая была натянута на отрезанную человеческую руку, обрубок которой все еще медленно сочился кровью.       Эдди закричал с широко раскрытыми и испуганными глазами, в безумии раскачивая руку, словно надеясь снять её прежде, чем она сможет коснуться его. — Аааааааа!       Майра подскочила к нему с широко раскрытыми глазами, осматривая его в панике, но не увидела ничего, что могло бы привести её мужа в ужас. — Э-Эдди? Что такое? — она ахнула, протягивая руку, чтобы коснуться его гипса, — Ты повредил руку?       Он замер: все его тело дрожало, даже когда он держал правую руку, с прицепленной к ней отрубленной рукой, медленно вращающейся на конце другой манжеты, подальше от себя. Кровь капала на пол несколькими крупными жидкими каплями. Его встряхнуло сильнее, отчаянное дыхание гуляло между его зубами, когда он пытался больше не кричать и не пытаться проглотить свой ужас. Этого не может быть, Пеннивайз мертв, это все невозможно!       Он проглотил свой ужас так же, как и тогда в китайском ресторане с этими кошмарными печеньками, заставляя дыхание выровняться, подавляя слезы испуга и шлепнув на лицо фальшивую улыбку. — Я... Я... В порядке. Просто... П-просто толкнул его, в... Вот и все!..       Он оторвал взгляд от руки и снова посмотрел на Майру, дрожа, будто уменьшаясь до почти незаметного уровня.       Майра нахмурилась и протянула ему рубашку, кусая губу. — Э-это все, должно быть, из-за воды здесь. Этот город не правильный, и этот мужчина из больницы, он был... Был одержимым или что-то еще!       Эдди подавил рвотный позыв, когда натягивал на себя рубашку, оставляя отрубленной рукой темные мокрые пятна на его груди. Он чувствовал тепло обрубка, когда тот касался его кожи, приклеенный к нему. Даже когда запах ржавчины и металла наполнял его нос, он мог чувствовать вес этой слабой руки в другом наручнике и задавался вопросом, кому она принадлежит? — Это... Это не реально, это всего лишь трюк, я думаю, это плацебо, пустышка, кошмар, Оно. Не. Реально!       Эдди был так сосредоточен на том, чтобы не дать своему ужасу показать себя, что он не отреагировал на то, когда Майра схватила его за правую руку, мертвый бескостный обрубок шлепнулся на ее запястье и окрасил ее часы красным несвежей кровью. — Давай... Поедем домой, Эдди, я ненавижу находиться здесь, и я хочу поехать домой!       Он прикусил губу, чтобы подавить испуганные рыдания, даже когда его свободная рука подняла чемодан, и он вышел из комнаты после неё.